Март — апрель, 299 год З.Э.
Жёсткая бронзовая корона, казалось, тяжело легла на голову её сына, когда Робб принял пергамент из рук своего оруженосца Оливара. Он прочитал это, нахмурившись, затем тяжело вздохнул и подпёр голову рукой. Оливар нервно наблюдал за Роббом, его карие глаза светились беспокойством. Казалось, что Робб был любимым старшим братом, а не его королём, и на два года младше. Через мгновение Робб взял себя в руки и выпрямился, его лицо было строгим и собранным. Подобно Неду, надевшему его лицо лорда, Робб надел лицо короля. И она не могла утешить его, чтобы не опозорить. Кто будет присматривать за ним, когда меня не будет? Робб настоял, чтобы она была его посланницей к Ренли, и она должна отбыть в течение двух недель. — Это слова грейджойского мальчишки? — недоверчиво уточнил сир Первин Фрей. Теона не было уже около двух недель. Робб отправил его к Пайку, несмотря на все протесты, и теперь Кейтилин могла только молиться, чтобы её сомнения оказались ошибочными. — Нет. Это от лорда Тайвина из Харренхолла, — сказал Робб, нахмурившись. — Он предлагает обменять лордов Болтона, Мандерли и Сервина на сира Кивана Ланнистера, его сына Уиллема и сира Хэриса Свифта. И лорд Сервин тяжело ранен. Болтон и Мандерли не были женаты, но сердце Кейтилин оплакивало леди Эдит. Добрая женщина чуть за пятьдесят, Эдит Сервин родилась Амбер, но у неё был темперамент тёплого огня домашнего очага, а не дикого пламени великана Большого Джона. Леди Сервин часто приезжала в Винтерфелл со своим мужем, и она много раз сидела с Кейтилин, вышивая и разговаривая об их детях. Кейтилин молилась, чтобы Эдит тоже не потеряла мужа. — Люди Тайвина перехватили сира Клеоса? — озадаченно спросил Эдмар. Робб покачал головой. — Я не думаю. Там нет упоминания о наших условиях. — Если бы Тайвин Ланнистер знал, что мы открыто объявили его драгоценных детей в инцесте, он бы не предлагал обмен пленными, — категорично заявила Кейтилин. — Как только он узнает, он станет ещё более опасным. Слава богам, что у Ланнистеров не было её дочерей. Арья никогда не умела держать язык за зубами, и тогда Тайвин или Серсея без колебаний вырезали бы его ей и отправили к Безмолвным Сёстрам. — Мы слышали эту чёртову песню, Кэт, мы знаем, — раздражённо ответил Эдмар, закатывая глаза. Кейтилин почувствовала, как щёки покраснели от ярости. Как он смеет игнорировать опасность? Хотя это было почти сорок лет назад, задолго до его рождения. Люди всё ещё говорили об этом, когда я была девочкой, потому что это случилось всего несколько лет назад… к тому времени, когда он был ребёнком, это был далёкий кошмар. Но нет, ему было десять, когда Элия и её дети погибли. Его глупости не было оправдания. — Не забывайся: ты говоришь с матерью его светлости, — прогрохотал Большой Джон Амбер с другого конца стола. Кейтилин до сих пор не совсем понимала, что думать об этом огромном человеке. В половине случаев его, казалось, забавляло её присутствие на советах Робба, но время от времени Большой Джон поддерживал её, как и в случае с угрозой убить Джейме Ланнистера, если «маленькой умной волчице» причинят какой-либо вред. — Мне это не нравится, — нерешительно высказался сир Первин — несмотря на возраст, старший брат Оливара слыл вдумчивым молодым человеком.— Я никогда не слышал, чтобы Тайвин Ланнистер обменивался заложниками. — Я тоже, — мрачно поддержала Мейдж Мормонт. — Это честная сделка, — нахмурившись, отметил Робб. — Три лорда за его брата и мальчика. И всё же… Серый Ветер заскулил, и Робб задумчиво почесал за ушами.***
Тело Кейтилин болело от долгого дня, проведённого верхом. Они ехали всё дальше и дальше, мимо выжженных полей, мимо лесов, ручьёв и камней. Сир Первин Фрей ехал слева от неё, тихо напевая «Цветы весны» легким баритоном. Если уж какому-то Фрею и приходилось ехать рядом с ней, то сир Первин был не так уж плох. Он не пытался заставить её завязать разговор и не болтал лишнего. Нет, сир Первин либо ехал молча, либо пел. — Я не так хорош, как Алесандр, — застенчиво сказал Первин несколько дней назад, убирая с лица каштановые кудри. — Но это помогает скоротать время в дороге. — Алесандр был его двоюродным братом, или племянником, или что-то в этом роде, и, по словам Первина, прекрасно пел. Внизу, в полях, поёт река, Вода игрива и легка. Цветы же там растут кольцом, Весну зовя туда тайком. Но сейчас была осень, и здесь не было цветов. Пшеничное поле перед ними безжалостно выжгли, остался только серый пепел и почерневшие стебли. Несмотря на безвыходное положение Гловера у Зелёного Зубца и победу Робба при Риверране, пламя и резня всё ещё поглощали Речные земли. Какой-то чужеземный наёмник и его компания калечили простых людей, отрубая руки и ноги по своей прихоти. Григор Клиган и Эмори Лорч жгли урожай, бесцельно резали скот, насиловали и убивали беззащитных крестьян. Когда Тайвин приказал убить Элию и её малышей, он также приказал, чтобы «огонь и кровь» теперь были словами Ланнистеров? Но нет, не огонь был его символом. Он показал символ в шестнадцать лет, когда утопил Рейнов и всех их людей. Его синонимом были страх, боязнь, кровь и останки. Эдмар спорил с Роббом из-за того, стоит ли позволять речным лордам отправляться защищать своих людей. Слава богам, что они были в солярии лорда Талли, а не посреди знаменосцев Робба. Эдмар был определённо как собака с костью. Кейтилин поддержала Робба, напомнив Эдмару о численности армий Ланнистеров, о том, насколько решительная победа была самым быстрым способом восстановить безопасность речных земель. Но мягкое сердце Эдмара управляло им. — Я обязан защищать свой народ, — упрямо сказал он, — урожай горит, и зима близко. Кейтилин пришлось признать, что это была ловушка. Белый ворон прибыл из Цитадели, и Эдмар одним ударом обратил слова Старка и Талли против них. Около восемнадцати тысяч человек отправились в погоню вместе с Роббом: Вэнсы и Пайперы, Бракены и Блэквуды, Маллистеры и Дарри, направляясь на восток, чтобы прогнать налётчиков. По крайней мере, ведущий пехоту Робетт Гловер присоединился к Роббу в Риверране перед её отъездом. Кейтилин вздрогнула. Она не хотела думать о том пугающем вечере. Она должна думать о своём долге посланника Робба к Ренли. Этот человек был дураком, когда претендовал на корону своего брата, но у него могло хватить здравого смысла объединиться с ними против Ланнистеров. Но как ей было убедить его? Сир Первин додекламировал «Прекрасных дев лета» и только начал «Опавшие листья», когда они остановились, чтобы разбить лагерь на ночь. Кейтилин без особого аппетита поужинала, не почувствовав вкуса, затем удалилась в свою палатку в одиночестве. Нед ласково улыбался, касаясь рукой волос Кейтлин, его серые глаза сияли. Он погладил длинные каштановые локоны, пропустив их сквозь пальцы, нежно накручивая прядь, пока она не завилась. «Проснись, Кэт», пробормотал Нед, целуя её в висок, в щёку, в нос. Она застонала и вздохнула, и он усмехнулся. «Идёт снег!» В комнату ворвался топот маленьких ножек. С глухим стуком Арья бросилась на своих родителей, приземлившись наполовину на ноги Кейтилин, наполовину на живот Неда. Нед захрипел, когда Арья перелезла через него, случайно пнув. «Арья, тебе следовало сперва постучаться», отчитала Санса с порога со всем достоинством, на которое была способна четырёхлетняя девочка. Несмотря на попытку проявить вежливость, Санса улыбалась, на розовых щеках появились ямочки. На ней были плащ и тёплое шерстяное платье, а в волосах блестели снежинки. Кейтилин поманила её к себе, и Санса подбежала к кровати, осторожно забралась на неё и поцеловала округлившийся живот Кейтилин. «Где твои братья?» спросил Нед, улыбаясь, когда Арья зарылась между родителями. Снежинки в тёмных волосах уже наполовину растаяли, а маленькие ручки и ножки были холодными. «Во дволе», сказала Арья, её высокий голос всё ещё был испорчен детской картавостью. «Джон постлоил новый фолт, он лолд Стены, а Робб — лолд Винтелфелла». «Конюхи играют Иных», затаив дыхание, сообщила Санса матери. «А ты кто?» спросила Кейтилин. «Одичалая!» перебила Арья, почти выкрикнув от волнения. «Сталая Нэн говорит, что женщины-одичалые делутся!» Нед рассмеялся. «А я Добрая Королева Алисанна, пришедшая посмотреть на Стену», сказала Санса, обнимая Кейтилин за живот. Малыш взбрыкнул, приветствуя сестру. Глаза Сансы стали большими, как блюдца. «Он пинается!» Санса восторженно взвизгнула. «Дай мне почувствовать!» Арья положила руку на живот Кейтилин, и малыш снова брыкнулся. Смутно Кейтилин услышала крики, визг и улюлюканье снаружи. Арья вылетела в мгновение ока, Санса последовала за ней, их смех эхом разнёсся по коридорам. Кейтилин положила руку на живот, чувствуя, как волнуется малыш. С нежным стоном Нед притянул Кейтилин к себе, накрыв руку своей. «Я думаю, это будет рыцарь», сказала Кейтилин, малыш брыкался так яростно и резко, что её рука запульсировала. Её разбудила пульсирующая боль в руках. Сегодня будет дождь, она чувствовала это по распухшим красным шрамам на ладонях. Я никогда больше не буду писать красивые письма или вышивать, но жизнь Брана стоит такой цены, даже если он не сможет стать рыцарем. Маленькая, сердитая часть её хотела, чтобы она взяла кинжал и перерезала тому убийце горло. Но она была так слаба, изголодалась и устала от своего бдения. Без лютоволка… но нет. Бран всё ещё был жив, в безопасности в Винтерфелле с Риконом. Сердце сжалось от печали при воспоминании о смехе Сансы и Арьи. Где они были? Были ли они одиноки и напуганы? Были ли они захвачены разбойниками или Ланнистерами? Кейтилин решительно отогнала горькие мысли прочь. Она ничего не могла сделать для своих потерянных дочерей. Сейчас она была нужна Роббу. Едва они закончили трапезу, как хлынул дождь, накрыв поля серебряной завесой. По крайней мере, полям будет сложнее загореться. Они ехали всё дальше и дальше, лошади осторожно пробирались по грязи, в то время как дождь пропитывал одежду их всадников. Я хочу домой, подумала Кейтилин. Она хотела держать своих малышей на руках, играть с ними, как когда они были маленькими, рядом с Недом. Неду нравилось быть отцом, нравилось щекотать малышей, пока они не заулыбаются и не замурлычут. Тайвин Ланнистер когда-нибудь качал своих детей на коленях, чтобы они рассмеялись? Он пел им перед сном или целовал их, когда они падали? Голос Неда был грубым и неровным, но он всё равно пел им, укачивая на руках, прежде чем уложить в кровати. Но сейчас не было песни, которая могла бы вывести Кейтилин из её меланхолии. Сир Первин по утрам был вялым человеком, и дождь, казалось, ещё больше расстроил его. И всё же ей нужно как-то отвлечься. Мысли уже перенеслись к последней ночи перед стенами Риверрана. Нет, она не должна думать о Роббе, не сейчас. Санса, она думала о Сансе, чьё нежное сердце всегда тосковало по песням. — Сир Первин, вы знаете слова к «Алисанне»? — Да, моя леди. Изволите её послушать? Кейтилин кивнула, а сир Первин прочистил горло и начал петь: — Алисанна, Алисанна, Так прекрасна, так добра, Благородней королевы Не несла ещё земля. Той ночью они разбили лагерь у небольшого ручья, берега которого были скрыты ивами. В палатке Кейтилин гулял сквозняк от прохладного ночного ветерка, и она вцепилась в одеяла затёкшими руками. Вдалеке одиноко выла волчица, голос был нежным, но печальным. Кейтилин вздрогнула от навалившихся против её воли воспоминаний. День выдался ясным, солнце медленно опускалось для поцелуя с горизонтом, когда люди Робетта Гловера возвращались в Риверран. Кейтилин наблюдала за происходящим с зубчатой стены, Робб был рядом с ней, Серый Ветер лежал между ними. Большинство северных и оставшихся речных лордов также вышли на стены, чтобы наблюдать за рекой знамён и оценить состояние войска Гловера. Там были солнечные лучи Карстарка — Кейтилин надеялась, что безопасное возвращение старшего сына поднимет настроение Рикарда Карстарка. Там были кулак Перчаточника и топор Сервина, человек с содранной кожей Болтона и башни Фреев. Внезапно сумерки разорвал вой. Он отличался от того воя, который она слышала в Шепчущем лесу, такой свирепый, что напомнил ей Арью. Серый Ветер сел на задние лапы, уши подёргивались, золотистые глаза вытаращились. Вой раздался снова, эхом отдаваясь из-за реки. Серый Ветер метнулся к лестнице, в мгновение ока преодолел половину замка. Робб последовал за лютоволком по пятам, а Кейтилин и лорды — за Роббом. Вой приближался. Серый Ветер промчался по подъёмному мосту в центр войска Гловера. Войско разделилось надвое, когда люди и лошади попятились, создавая травянистую тропу для лютоволка. Внезапно Серый Ветер остановился, откинув голову назад с громким воем. Звук разнёсся по безмолвному воинству, и в нём было что-то странное, какая-то древняя музыка. Кейтилин и лорды остановились перед подъёмным мостом, наблюдая и ожидая, пока их король подбежит к своему лютоволку. Не успел Робб добраться до Серого Ветра, как серое пятно промчалось через середину войска, направляясь прямо к королю и лютоволку. Сердце Кейтилин подпрыгнуло к горлу, когда странный лютоволк схватился с Серым Ветром. Два волка боролись, рыча и огрызаясь друг на друга. Второй волк был крупнее Серого Ветра, с шерстью цвета грозовых облаков. Робб смеялся, пока мужчины смотрели на него широко раскрытыми глазами. Странный волк прижал Серого Ветра к земле, а затем прыгнул на Робба. Несколько человек вскрикнули, и Большой Джон выхватил меч, но в этом не было необходимости. Волчица положила лапы Роббу на грудь и лизнула его в лицо. Именно тогда она поняла, почему Робб смеялся. — Нимерия, — выдохнула Кейтилин. Лорды посмотрели на неё, но заговорил Большой Джон: — Что? — Волчица Арьи, — объяснила Кейтилин, наблюдая, как волчица присела на задние лапы, подставляя Роббу голову для почёсываний. — Её выпустили на свободу недалеко от Дарри, когда Нед отправился на юг. — Как она узнала, что нужно идти в Риверран? Была ли Арья мертва или спряталась где-то поблизости? Робб что-то пробормотал, и Серый Ветер сел. Лютоволк вырос, его голова доставала Роббу до локтя, когда он присел на корточки. Но даже когда Серый Ветер сел, Нимерия поднялась. Её тёмно-золотистые глаза на мгновение встретились с глазами Кейтилин, затем лютоволчица повернулась лицом к воинам. Лютоволчица долго рассматривал воинство, в то время как северяне смотрели на волчицу. Несколько человек что-то пробормотали, их глаза расширились от страха, но большинство были молчаливы, как чардрева, которым они поклонялись. Кейтилин никогда не следовала старым богам леса, ручья и камня, но что-то в сердце откликнулось, когда Нимерия запрокинула голову и завыла. Это был ужасный вой, вой, который напомнил ей о ломающихся камнях и раскатах грома, и всё же в этом вое она услышала свист ветра и журчание рек. И в ответ раздался хор завываний, так много, что Кейтилин не смогла их сосчитать. Волки пробежали по траве в центре воинства. Они вместе двинулись по тропинке, держась подальше от мужчин, не сводя глаз с Робба. Некоторые мужчины потянулись за копьями, но замерли, когда Робб посмотрел в их сторону. Когда первые волки достигли Нимерии, они остановились, остальные же выстроились в колонну позади них. — Боги милостивы, — прошептал своим басом Большой Джон Амбер. Там было около сотни волков, их шерсть была серой, коричневой и чёрной, а клыки сверкали белизной. Нимерия тихонько тявкнула, и все волки присели на задние лапы, их гордые глаза светились в лучах заходящего солнца. Нимерия обошла Робба один, два, три раза, затем вернулась на своё место во главе волчьей стаи, морда была обращена к Роббу. Сердце Кейтилин бешено колотилось в груди, нервы натянулись, как тетива лука. Нимерия склонила голову перед Роббом. Одна за другой волчья стая последовала за ней, склоняя свои косматые головы, пока воинство вокруг них ахало. Они отдают дань уважения. И не только они. Воинство упало на колени, некоторые сразу, некоторые медленно, пока они изумлённо смотрели. Позади себя Кейтилин услышала звон стали, когда лорды преклонили колени, и, наконец, Кейтилин сама опустилась на колени. Ни один присутствующий человек не забудет эту ночь. Будут песни и истории о короле Роббе, Сером Ветре, Нимерии и её стае. Она должна быть горда, горда, благодарна и поражена. И всё же, стоя на коленях, дрожа от страха, Кейтилин пожалела, что боги не послали волков к её дочерям.