Конец июля, 299 год З.Э.
Теон стоял на галечном берегу, зелёные волны бились о камни. Перед ним плыл большой корабль, на носу которого стоял старик. Волосы старика были длинными и снежно-белыми, такими же белыми, как и его ужасная улыбка. Огромный шрам пересекал его лицо, разделяя губы и подбородок надвое. Он с любовью посмотрел на сводного брата Брана, но его слова были резкими: «Ты устроил нам битву, в которой мы не можем надеяться победить, Теон. Этот Удел никогда не падёт». Теон улыбнулся. «Я собираюсь брать отнюдь не Удел». Нервы Брана затрепетали, когда он проснулся. Ему хотелось взобраться на что-нибудь или хотя бы походить, а не лежать, прислонившись к чардреву. Жойен взглянул на Брана, его глаза были серьёзными, как будто он знал, что что-то не так. — Ходор, — позвал Бран конюха-великана. — Отведи меня к мейстеру Лювину, сейчас же. Мейстера не было ни в его башне, ни в Большом зале, ни во дворе. Наконец они нашли мейстера Лювина в стеклянных садах, он давал указания садовнику. Зелёные и жёлтые стёкла отбрасывают на двух мужчин жуткий свет, подобный ряби волн на солнце. — Мой принц, — сказал мейстер, отпустив садовника. — Что привело тебя сюда? Мейстеру пришлось поднять глаза, чтобы увидеть Брана в корзине на спине Ходора. Обычно это заставляло Брана чувствовать себя неловко, но сегодня это заставляло его чувствовать себя высоким, когда он возвышался над Жойеном и мейстером. — Мне приснился ещё один сон, — сказал Бран, стараясь, чтобы его голос звучал ровно. — Теон приказал атаковать Удел Торрхена. Не прошло и семи дней, как сир Родрик снова ушёл, забрав почти всех мужчин боевого возраста, чтобы сбросить железнорождённых обратно в море. Клей Сервин последовал за ним ещё с тремя сотнями человек, и мейстер послал воронов в Белую Гавань, Курганные земли и даже Волчий лес, приказав знаменосцам увеличить рекрутов. — Теон? — Мейстер Лювин нахмурился. — Он должен быть с твоим братом, хотя ворон из Эшмарка о нём ничего не передавал. — Я видел его, — настаивал Бран. — Он был на скалистом пляже, разговаривал с… — Бран замолчал, вспоминая страшные имена Старой Нэн, — с Дагмерем Щербатым, он сказал ему атаковать Удел Торрхена, а Дагмер сказал, что она бы никогда не пала, но Теон сказал, что он и не пытается взять её. — Прежде чем ошеломлённый мейстер успел ответить, Бран требовательно наклонился вперёд: — Жойен, расскажи ему свой сон. Жойен вздохнул, его зелёные глаза цвета мха погрустнели. — Мне снилось, что Винтерфелл окружён морем. Чёрные волны разбивались о стены, и солёная вода заливала замок. В воде плавали мертвецы, их тела были бледными и раздутыми. Краска отхлынула от лица мейстера. — Теон, — сказал Лювин, едва шевеля губами. — Теон — это море, разбивающееся о Винтерфелл. Бран растерянно уставился на лысую голову мейстера. — Зачем Теону это делать? Он подопечный отца, он друг Робба. — Подопечный, да, но взятый в качестве заложника, чтобы обеспечить хорошее поведение лорда Бейлона, — объяснил Лювин, теребя свою цепь. — Теон всегда хвастался великими деяниями, которые он совершит… — Мейстер покачал головой, его серые глаза забегали взад-вперёд, когда он задумался. — Мы не знаем, как и когда он придёт, или сколько у него людей. Теон знает эту крепость как свои пять пальцев, есть тысяча способов, которыми они могут прийти. Мейстер тяжело опустился на скамью, заламывая руки: — Сир Родрик забрал слишком много наших людей, но я виноват не меньше, чем он. Я никогда не видел этой опасности, я никогда… — Лювин посмотрел на Жойена с горькой улыбкой на лице. — Похоже, мне следовало послушаться тебя. — Жойену приснился ещё один сон, — смущённо сказал Бран. Из всех снов этот напугал его больше всего. — Ему приснилось, что мы с Риконом мертвы, а Вонючка сдирает кожу с наших лиц. — Бран не думал, что это возможно, но Лювин побледнел ещё сильнее. — Ходор, отведи Брана обратно в его комнату. Жойен, приведи свою сестру. Я должен подумать, я должен подумать, что делать.***
Мейстер Лювин разбудил Брана посреди ночи, быстро и бесшумно, как мышь. Он одел Брана в свою самую тёплую одежду и упаковал седельные сумки запасной одеждой, ботинками и другими вещами из сундука в ногах кровати Брана. Лето всё время ходил из одного угла в другой, язык лютоволка вывалился изо рта. Мейстер как раз накидывал на плечи Брана толстый шерстяной плащ, когда в комнату прокралась Оша с полусонным Риконом на руках. Он был одет так же, как Бран, а у одичалой было больше седельных сумок, перекинутых через плечо. Оша поставил Рикона на ноги, и мейстер взял его за руку, когда Оша поднял Брана. Словно призраки, они крались по залам, когти Лето мягко постукивали по камням. Ходор ждал в конюшне с Ридами. Жойен и Мира были одеты так же, как в тот день, когда приехали в Винтерфелл: Мира — в коричневое, а её брат — в зелёное. Мира вскочила на лошадь, но Жойен, не сказав ни слова, ускользнул в темноту. — Ходор? — спросил Ходор, осторожно подсаживая Брана в седло. — Тише, — велел Бран, приложив палец к губам. Ходор кивнул, покачивая своей огромной головой вверх-вниз. Бран думал, что Рикон мог бы поехать на своём пони, но вместо этого Ходор вывел вперёд кобылу. Лювин раскладывал седельные сумки, когда Оша остановила его, перенеся несколько седельных сумок на лошадь Брана и перекинув другие через спину третьей, у которой не было всадника. Закончив, она вскочила в седло кобылы и жестом попросила Ходора передать ей Рикона. Тень выскочила из темноты, зелёные глаза горели, и Рикон взвизгнул от радости. Оша зажала рот рукой, когда Ходор усадил четырёхлетнего ребенка перед ней. Лохматый Пёс встал на задние лапы и обнюхал Рикона, не обращая внимания на нервное ржание кобылы. Когда Бран обернулся, чтобы поискать Жойена, мальчик уже сидел на лошади рядом со своей сестрой. — Ты должен отправиться в Белую Гавань, — прошептал мейстер, когда всё было готово. — Найди реку и следуй по ней на юг. Железные люди могут появиться здесь в любой момент, так что скачи изо всех сил и по возможности избегай дорог. Это путешествие займёт три недели, если всё пойдёт хорошо. Я молюсь, чтобы лорд Мандерли сохранил тебя в целости и сохранности. — А как же Винтерфелл? — прошептал Бран. В Винтерфелле всегда должен быть Старк, я обещал Роббу. — Когда придёт Теон, мы сдадимся. В этом нет ничего постыдного. Мои люди будут наблюдать, и я подготовил письма, которые отправлю с воронами, как только их заметят. — Почему бы не отправить их сейчас? — Я не стану ложно поднимать тревогу и подвергать вас опасности, если ворон попадёт в руки Теона. А теперь поторопитесь, дети, и да хранят вас Старые и новые боги. Прошло много часов. Вдалеке больше не виднелись ни стены Винтерфелла, ни башни, на которые Бран когда-то взбирался. Всё вокруг них казалось серым, от тусклых облаков вверху до бледной травы внизу. Бран крепко сжал поводья Танцовщицы. Если бы его ноги ещё что-то чувствовали, они наверняка сейчас уже болели бы. Копыта лошади отбивали ровный ритм, и слова Оши эхом отдавались в его голове. Маршируют не в ту сторону. Маршируют не в ту сторону. Именно на север он должен взять свои мечи. На север, на север, на север. Солнце медленно опускалось за горизонт, когда они остановились, чтобы разбить лагерь. Неужели мейстер отослал их только этим утром? Не успели они поужинать, как Рикон свернулся калачиком рядом с Лохматым Псом, его пальцы вцепились в тёмный мех лютоволка. День был долгим и сумбурным, и Рикон уже скучал по Винтерфеллу — своей комнате, богороще, Уолдерам. Он разозлился, а потом ему стало грустно, за исключением тех случаев, когда он вспомнил, что у него есть Пёс. Через несколько минут Рикон уснул, оставив остальных в кругу у костра. — Мы идём не в ту сторону, — сказал Жойен, в его глазах горел огонь. Оша пристально посмотрел на него: — Мой дом на севере, маленький провидец, но твой — нет. — Я никогда больше не вернусь домой. — Ты этого не знаешь, — сказала Мира, вскакивая на ноги. Её щёки раскраснелись, глаза сверкали. — Ещё один сон, маленький дедушка? — обратилась Оша к Жойену. Мира повернулась к Оше, взгляд стал жёстким. Одна рука крепко сжимала копье, остриё было направлено на одичалую. — Почему мейстер отправил тебя с нами? — Он не собирался, — бесстрашно сказала Оша. — Я услышала, как он возился на кухне, пытаясь раздобыть еды для вашего путешествия. Этот человек, может, и учёный, но не из вольного народа. Половина того, что он собрал, было разумным, а половина — глупым. Нетрудно было догадаться, кого он отправит восвояси. — Но зачем ты пришла? — спросил Бран. Оша фыркнула: — Два мальчика в лесу, за которыми по пятам следуют лютоволки. По лютоволку на каждого из ушедших детей. Лютоволки и варги, девушка-волчица, и зелёные сны под чардревом. — Ветер зашептал в листьях, и Бран вздрогнул. Оша повернулась к нему. — Я подслушала последний сон, о котором ты говорил. — Одичалая сплюнула на землю. — Вот что я думаю об этом Теоне. Я не забыла, что он приказал твоему брату скормить меня волкам. — Ты не остановишь нас? — спросил Жойен. Его голос был странным; страх, любопытство и возбуждение смешались воедино. Оша встретилась взглядом со странными глазами мальчика. Жойен пристально смотрел на неё, пока она не отвела взгляд. — Нет. Чёрный волк не готов к такому путешествию. Я отведу его на юг. — Спасибо, — выпалил Бран, хотя всё ещё не совсем понимал, что происходит. — Когда мы вернёмся, я буду у тебя в долгу, клянусь в этом как принц Винтерфелла. — Я заставлю тебя сдержать эту клятву, — сказала одичалая странным голосом. — Обязательно вернись, чтобы выполнить её.