Сад расходящихся Гил-Галадов

«...в тексте „Описание острова Нуменор“... я напечатал „король Гил-галад из Линдона“, но в оригинале было „король Финэллах Гил-галад из Линдона“...» («История Средиземья», 12 том, заметка «О происхождении Гил-галада»).

Рыбная ловля вышла в тот день самая обыкновенная — на море небольшое волнение, погода облачная, но дождя нет, а в облаках видны разрывы, улов не самый большой, но на ближайшее время хватит... Словом, не было ничего неожиданного — и потому юноша так удивился, когда заметил, что на причале их ждет сам Кирдан. Значит, что-то важное — там, на острове. Он только вылез из лодки на причал и даже не успел что-то спросить, как Корабел позвал его: — Пойдем, Эллах. Юноша давно знал, что докучать Корабелу расспросами бесполезно, он скажет все только тогда, когда сочтет нужным. А этого долго ждать не придется, раз они направляются к Большому Чертогу. Был он не так уж велик по меркам прежних городов, но на этом острове носил свое имя по праву. Бывал залом для пиров, для совета... и временным домом для тех, кто только прибыл на остров и еще не нашел или не построил себе жилища. Сейчас, похоже, намечался совет — он увидел еще от дверей многих, приходивших обычно на советы. И незнакомых эльфов, по виду — и Нолдор и Синдар, числом около десятка, судя по одежде — после долгой дороги, но они скорее походили на вестников, чем на тех, кто собрался тут поселиться: вещей при них почти не было. Он собирался сесть на одной из скамей, но Кирдан вывел его за собой и теперь они стояли перед всеми — здешними и прибывшими. — Слушай меня, Эллах, я перескажу вести, что мы узнали незадолго до твоего прибытия. Эти Эльдар прибыли из Гондолина... ...так уже было, они хотели научиться мореплаванию, подумал юноша, только удивился, что давно не приходили — и оказался совершенно не готов к дальнейшему. — Они прибыли, а Гондолина больше нет, и короля его — тоже. Дочь его Идриль жива, она там, на берегу, и о том, что берег она покидать не хочет, и многие из пришедших с ней — так же, нам еще предстоит говорить, но она велела передать, что не желает ничего иного, как обустроить там поселение для всех, кто придет в него. И она останется там, как и муж ее — Смертный, и сын их, — с ними. Да, словно возвращается сказание — недавнее, но невероятное, но и это — иное, не то, о чем нужно сказать. Каждая из сказанных фраз, кажется, переворачивает привычный мир, и потому трудно представить, что еще можно добавить? — Тургона чтили Верховных королем Нолдор не только его соплеменники, но и те из Синдар, кто видал его лишь столетия назад, или вовсе не видел, — продолжает Кирдан. — Это так, — кивает ему Аннаэль, один из советников. — И теперь он погиб, и нет в этих землях иного потомка короля Финве — кроме тебя, слышишь ли ты меня, Финэллах Гил-галад? Он помнит, как в дни после Браголлах Арфина стали называть в этих землях Финарфином, и теперь ему не нужно объяснять, что означает перемена собственного имени. В самом деле, никого больше нет. Кроме тех, кто отрекся. — Слышу, лорд Нове Кирдан, но и у меня здесь больше ничего нет... кроме того, что твое и твоего народа... а теперь и имени, данного тобой. — Это так. Но времена меняются, и мы не знаем, что ждет тебя — да и всех нас. Поэтому сейчас ты в самом деле можешь сказать только одно — принимаешь ты или нет это наследие. Но потом — уже в полной мере идти тем путем, который укажет тебе принятое решение. Юноше кажется в эти мгновения, что он, Эллах, Искорка, как прозвали его в детстве, равный своему имени, привычный к нему — песчинка в глубине огромного кристалла со сверкающими гранями — имени Финэллах. Королевского имени. Он ничего не может сделать прямо сейчас, чтобы стать равным ему. Но что, если камень погибнет, рассыпется, если в нем погаснет самая малая искра? Он впервые смотрит пристально на пришедших из Гондолина — и видит в их лицах усталость, любопытство, безразличие — и надежду. Кого они видят перед собой? Парня в рыбацкой одежде, который понимает в том, что происходит, еще меньше, чем они? — Я... принимаю, — склоняет он голову. — Да будет так, — кивает Кирдан. — А теперь иди, переоденься с моря — и возвращайся. Здесь есть дела, о которых тебе нужно знать. Вот разве только это теперь изменится, — думает он, торопясь к дому. Будет больше советов. А еще — нужно наверное, рассказать матушке: теперь я — король. Странное чувство, но если бы он устроил какую-нибудь глупую шалость, то куда лучше понимал бы, как об этом сказать... ...вечером, перед сном, он произносит чуть слышно слова, которые не были сегодня сказаны и вряд ли будут сказаны вскоре: Таур Эгледрим. Аран Этьянголдион. Король Нолдор-Изгнанников. Словно проверяет, впору ли они. Почти через сто лет, на последнем, что осталось от земель Белерианда, в Линдоне, он впервые скажет Кирдану: это моя земля. Здесь будет жить мой народ. И слово «Изгнанники» окажется уже ненужным. Изгнание закончилось, а многие из тех, кто остается с ним, и не были изгнаны, появившись на свет позже или никогда не покидая эти земли. Но теперь для всех, кто решился остаться в этих землях, начиналось что-то совершенно новое. И лет сто назад, на клочке суши посреди моря, они даже не могли предположить ничего подобного.