Маленькие истории "Разбитого сердца"

      В кабак приволокли пианино. Даже интересно где его умудрились раздобыть учитывая, что на весь город их можно было пересчитать по пальцам. Тёмное, лакированное оно было исцарапано не аккуратными грубыми полосами внизу. Повезло ещё, что оно не было расстроенным, ну, может только самую малость. Крышка открывалась со скрипом, педали поблёскивали, а самая-самая левая клавиша чуть западала при нажатии на неё.       Пётр пробегается пальцами по чуть потускневшим белым клавишам, хотя вернее было бы сказать, медленно перебирает их. Твириновый туман уже тихонько властвовал в его голове напевая дурманящую мелодию и если бы он был ловчее когда пьян, то возможно попытался бы даже наиграть её. Та шумит в голове сплетением трав и камней мостовых. Дребезгом стекла и тихим стоном домов. Поднимается волной и тут же затихает без подпитки алкоголем. В конце концов Стаматин отходит от инструмента.       Андрей плюхается рядом на диван когда твирин в нескольких бутылках уже достиг дна, а людей стало чуть больше, те ютились в тёмных углах, что-то бормотали обсуждая или тесно прижимаясь друг к другу и тихо позвякивали бутылками, пьяный взгляд Петра не мог полноценно разглядеть всех. Зато он мог разглядеть ухмылку близнеца, который опрокидывал в себя рюмку и на кого-то глядел. О, он знал этот взгляд. Интерес, тень любопытства, кисловатые нотки игривости. Пётр замедленно прослеживает за взглядом брата и натыкается на спину Харона. Тот взгромоздившись на барный стул уже пододвигал к себе бутылку алкоголя предоставленную барменом. Стаматин тоже с интересом уставился в светлый затылок.       Удивительно, но Влад будто почувствовал, как две пары одинаковых глаз, разве что одни более усталые, упёрлись в него. Он коротко оборачивается замечая за собой «слежку» и затем отворачивается обратно, наливая себе твирин в рюмку и быстрым движением вливая в себя. Тут же начала наполняться вторая.       Пётр не то чтобы часто сталкивался с Младшим Владом. Он знал что тот имел какие-то дела с братом, но что именно, не спрашивал. Да ему было и не интересно. Однако сейчас даже не спрашивая Андрея он что-то ощутил. Что-то странно знакомое, впивающееся и скользящее бычьим цепнем в сердце. Или это было в сердце близнеца? Теперь пьяно-внимательный взгляд устремился на второго Стаматина и тот посмотрел в ответ. Их молчаливый диалог длился полминуты. Вопрошающий со стороны Петра и отвечающий со стороны Андрея. Теперь уже его любопытство укоренилось в мыслях сильнее. — Он тебе понравится.       Брови сдвинулись к переносице, когда близнец поднялся и двинулся к фигуры заинтересовавшей обоих. Уже через пару секунд Влад сидел за столом, на скрипучем стуле и вешал на его спинку пальто, стягивал с рук перчатки и когда Пётр забирал у него свою полную рюмку отметил какие они холодные, будто из камня или из стали. Может он потому и прячет пальцы в перчатках, чтобы другие не подумали будто он стальной? Не живой.       Андрей разлился говорливым соловьём завладевая всем вниманием Младшего Влада, рассказывая ему одну из их безумных выходок институтских времен, а Пётр наблюдает. Лично его внимание приковали эти самые холодные руки. Бледные, будто бетонные, с прожилками выступающих и перекатывающихся под кожей вен. Казалось их можно было поддеть ногтем и вытащить на свет. Пальцы сжимали рюмку и может приложи он чуть больше силы, стекло с хрустом разлетелось бы в них. — Верно я говорю, Петя?!       Рука грубо притягивает Стаматина к брату и виском Пётр соприкасается с гладко выбритым подбородком. Он неосознанно трётся, пьяно что-то бормочет и теперь встречается с взглядом Влада. Глубокий, как колодец, серый будто могильная плита. В голову забирается мысль: как у нежной Светлой Хозяйки и горящего своим делом Большого Влада, мог родиться настолько холодный сын. Настолько ли он холодный каким кажется?       Алкоголь полился по горлу горячей рекой. Бутылки зазвенели отставленные на пол, иногда падая, иногда чокаясь с рюмками, стучали о зубы и пальцы. Твирь ударила в голову, запела, зазвенела ярче в танце твириновой невесты. Или это одна из тех которая сейчас выгибалась полуобнаженная на сцене? Снова бутылка, ещё одна и ещё. Сколько они выпили? Пётр трёт глаза пытаясь удержать своё внимание и внезапно для себя обнаружил, что Влад и Андрей придвинулись друг к другу ближе. Странно близко, где-то на грани дружеских и более откровенных касаний, но ещё не перешагивая эту границу. Граница эта колебалась когда или Влад или Андрей что-то в полголоса говорили друг другу, когда кончики пальцы внезапно сталкивались неудачно ухватывая бутылку. Стаматин хотел было что-то сделать, более близкое, более откровенное на глазах у брата, показать ему что-то, Пётр это сразу понял, качнул головой с интересом, готовый увидеть это, но Харон неожиданно поднялся, уходя от этого самого контакта и чуть шатнувшись посмотрел в сторону пианино. Андрей недовольно фыркнул, а Пётр проследил взглядом за Владом, заинтересовавшегося инструментом. Он удивленно приподнял брови когда Ольгимский скрипит крышкой, неужели архитектор так долго моргал, что тот успел встать и отойти… Влад садится за клавиши и его холодные пальцы прыгающим воробьём вычленяют звук. Братья синхронно посмотрели друг на друга. Оба не ожидали того, что из-под пальцев этого человека польётся мелодия. Что тот вообще умеет что-то такое.       Младший Влад натягивает рукава одежды на локти, качает головой будто метроном, да и из-за алкоголя тоже, и тихо запевает. — Что Вы плачете здесь, одинокая глупая деточка, Кокаином распятая в мокрых бульварах Столицы?       Кто-то из дальнего угла одобрительно заулюлюкал, кто-то тут же спьяну подхватил мотив знакомой песни, не распеваясь. — Вашу тонкую шейку едва прикрывает горжеточка. Облысевшая, мокрая вся и смешная, как Вы…       Андрей откидывается на диван, кладя руку Петру на спину, медленно поглаживая, что чувствовалось даже через сто раз перешитый ватник. Льдистые взгляды следили за пальцами Влада умело касающихся клавиш. — Вас уже отравила осенняя слякоть бульварная, И я знаю, что крикнув, Вы можете спрыгнуть с ума. И когда Вы умрете на этой скамейке, кошмарная, Ваш сиреневый трупик окутает саваном тьма…       О чём думал Ольгимский? Стаматин подпирает подбородок рукой, медленно моргает слушая этот тихий, усыпляющий и такой спокойный голос. Тот подобно одеялу ложился на голову, удивительным образом усиливая давление алкоголя, вместе с прикосновениями брата. Вкупе это давало эффект нереальности происходящего. — Так не плачьте ж, не стоит, моя одинокая деточка, Кокаином распятая в мокрых бульварах Столицы. Лучше шейку свою затяните потуже горжеточкой, И ступайте туда, где никто Вас не спросит, кто Вы.       Влад всё ещё покачивается, продолжая наигрывать мелодию песни. Андрей же прижался к Петру со спины, опалил дыханием ухо, мурлыкнув, как кот наевшийся сметаны. — Я же сказал, что он тебе понравится.