Грязь

Сигарета, выкуренная в легальной Юлиной квартире, казалась не такой сладкой, но всё равно приносила удовольствие. Сидя на столе и подпирая коленом руку, она вытягивала одну сигарету за одной из пачки, и не могла накуриться. Предстоял разговор, к которому она не была готова. Совершить сразу несколько признаний. В ориентации, лжи и отношениях с Бастет. И всё за один вечер. Не так то просто. — Вторую бутылку ты открываешь, я не умею открывать с пробкой, — пьяно растянулась в кресле Юля, как после долгого сна. С бутылкой в руке. Затем она протянула её подруге, — Кстати, как тебе первое? Мне брат подарил. — Неплохо. Тоже в споре проиграл? — намекая на Ефимова старшего, и принимая элексир, улыбнулась Вита, потянувшись за нарзанником, который почему-то спрятался в углу стола, среди карандашей и ручек. — А это вот, — встряхнув напиток, — итальянское сухое, моё любимое. О том, что приз она умудрилась купить по скидке, умолчала. Хотя при других обстоятельствах точно похвасталась бы находкой. — Не, не в споре, он путешествует много, привозит иногда, — объяснила подруга, заглянув в телефон, — А ещё скоро пицца приедет. Ты хотела поговорить со мной до или после? — Давай лучше до. Боюсь, что от стресса кусок в горло не полезет, — отшутилась Ви, вкручивая штопор. Ладошки вмиг вспотели, из-за чего задача сильно усложнилась, потому что ручка всё время соскальзывала. Обхватив её тканью своего худи, она прижала бутылку коленками и со всей силы потянула наверх. — Ты сейчас разобьёшь, — прокомментировала подруга, приняв позу поприличнее. Как только она собралась что-то посоветовать, пробка вылетела из бутылки и та отскочила на пол. К счастью, рефлексы сработали на удачу, и Ви успела перехватить стекло до того, как бутылка улетела бы в сторону. Даже не раскололась от удара. — Не говори под руку! Вот сказала бы что-то ещё, точно бы разлила, — фыркнула она раздражённо, разливая добытый напиток по бокалам. Юля молча и невинно протянула свой. Ответа в пьяной голове не придумалось, поэтому она просто согласилась, кивая в такт тихой музыке. Несмотря на расслабленное состояние и сухость во рту, не предвещающую обычно ничего хорошего, Вита осушила бокал большими глотками, боясь, что упустит прекрасное опьянение. И прислонив к губам тыльную часть ладони, поморщилась. Но, кажется, то было совсем не вино. Горечь несла правда, которая весь вечер стремилась сорваться с языка, но не находила удобного момента. — В общем, мы влюблены в одного человека. И, оказывается, давно. И, подожди, — видя, что та уже собирается что-то сказать в порыве эмоции, она выставила руку, попросив дать договорить, — Я, честно, не знала, что она тоже тебе нравится. Мне было стыдно кому-либо признаться в своих чувствах. Особенно, тебе! Потому что я говорила, что я с парнями… — То есть, ты обманула меня? — подытожив, спросила Юля, падая на спинку кресла и прислоняя к устам бокал. Пить она не спешила. О чём-то очень напряжённо размышляла. — Да, но ты и не спрашивала никогда. И никогда не слушала. Мы вообще по душам редко говорили, — вдыхая и выдыхая полной грудью, парировала Вита, делая паузу глотками вина, — По пальцам могу эти дни пересчитать. Подруга, сидящая напротив, словно пыталась вспомнить последние дни, и последние их встречи, выворачивая в своей голове все общие события наизнанку. Она долго молчала, смотрела на пустой балкон, разбавляла тишину звяканьем колец о стекло и время от времени, поглядывала на пачку сигарет. Курить ей сейчас очень хотелось. Но зная, что Бастет не любит запах сигарет, от привычки отказалась. И, кажется, очень напрасно. — Дай сигарету, — порушив данное себе обещание, попросила она спустя пару отговаривающих от затеи мыслей. Вита молча протянула пачку с вытащенной на половину сигаретой и подкинула зажигалку. Она наделялась услышать хоть что-нибудь после своего признания. Хотя бы грязные ругательства, обвинения, что угодно, только не молчание. Этим её и так уже сегодня наказали. — Знаешь, — щурясь от дыма, начала Юля, поменяв скрещенные ноги местами, — Я подозревала, что она тебе нравится. А знаешь, что ещё хуже? Мне нравилась ты, — увидев, как подруга напротив сровняла размеры открытых пар глаз и рта, она наскоро продолжила, — Да, нравилась, что удивительного? Ты красивая. Ты даже не знаешь, насколько ты красивая. И тот поцелуй в кальянной… Я тогда просто хотела понять, нравлюсь ли тебе тоже. И когда поняла, что «нет», увлеклась тем, что нравилось тебе. А тебе нравилось ненавидеть Бастет, прогуливать школу, и пить, — поднимая бокал в знак законченного тоста, она сделала пару глотков и облегчённо вздохнула. Заметив, что подруга в лице так и не поменялась, Юля рассмеялась. После признания, эльфийка показалась ей совсем другой. Не такой стервозной, не такой заносчивой. Обычной. Человечной. Искренней. Это вперемешку с неожиданными новостями повергло девушку в такой шок, что поначалу, ей даже показалось, что она обязана извиниться за тот поцелуй, за ложные надежды и за всё, что произошло по её вине. Но предугадав эти намерения, подруга хмыкнула в очередной раз пьяной усмешкой и добавила: — Не надо, — отрицательно мотая головой, — Я не обижаюсь на тебя больше. Мне стало легче, — пожимая плечами, сбросила с себя Юля и зажевала губы, чтобы не добавить лишнего и слизать остатки вина. Её помада, как следствие, исчезла, оставив только обведенный карандашом контур. Но так было даже лучше. — Ты всё равно извини, — забираясь на стол поглубже к стене, попросила Вита. Спина очень ныла от долгого напряжения. И только спустя признания, она, наконец, ощутила свое физическое тело и все прелести человеческих несовершенств. — Ты меня тоже, — продвинувшись, наоборот, ближе, перебила подруга, — На самом деле, я сама полезла к ней в туалете. Меня так бесило, что ты со мной не разговариваешь, что я решила… отомстить, наверное. Не знаю! Да я и не была уверена, в том, что происходит. В общем, мы квиты? — протягивая мизинец, предложила Юля. От растаявших ледников в груди так запылало, что она была готова даже на примирительные объятия. Так не хватало этих живых разговоров, и так давно хотелось во всём разобраться. Подруга, радуясь хорошему исходу, разрешила этому случиться, и заключила примирение. «счастливые люди не курят…» — зазвучало тихонько в песне женским голосом, и ударив по обеим девочкам в трогательный момент так, что обе, нарушая правила тона, залились смехом. — Как раз счастливые и курят, — стряхнув пепел, весело ответила нравоучительной вокалистке эльфийка. Она с наслаждением затянулась и вежливо выдохнула дым в сторону, хватая не только мизинец, но и всю ладонь подруги. Весь оставшийся вечер пролетел на приятной ноте. Девочки, как и прежде, делились всем насущным, больным и актуальным друг с другом. Смеялись и пили, раскидывая сухие корочки из-под пиццы по коробкам. Впервые за долгое время Вита не чувствовала от еды тяжести. Ощущала её яркий вкус. И с огромным наслаждением поглощала куски также, как Юля затягивалась сигаретами. В процессе праздника, выяснилось, что эльфийка вполне готова смириться с их новыми отношениями взамен на дружескую любовь и поддержу. И та в ответ даже разрешила держать себя за руку и обнимать дольше обычного. — Я так скучала, Витка, — стиснув в объятиях, проскулила Юля пьяно ей в плечо, — Давай больше не ссориться? — Давай, — согласилась подруга, и чмокнула дурную голову в макушку, — К слову, мне даже пришлось поругаться с Бастет, чтобы придти к тебе сюда. А ещё, к слову, я перепила. — Тебе плохо? — нахмурилась важно подруга, отодвигая её от себя, — Может, ты у меня останешься? Я тебе постелю в комнате брата, если хочешь! Вита не была уверена в том, что Ефимов старший будет рад, узнав, что какая-то пьяная девчонка проспала в его постели. По рассказам Юли, он представлялся чрезмерно брезгливым, чистоплотным и совсем недружелюбным человеком. Но она даже не представляла, что страшнее будет столкнуться не с Юлиным братом, а с той, чьи звонки она по неосторожности пропустила. И кому напрочь забыла сказать, что сильно задержится в гостях. — А который час? — устало выдохнула она, прикладывая холодную ладонь к раскаленному лбу. — Уже, — подняв глаза на электронные часы, — Полночь. И тут принцесса своим нетрезвым умом поняла, что карета вот-вот превратится в тыкву. И тыквенную кашу злая волшебница сварит вместе с ней, если она прямо сейчас не позвонит и не объяснится. Словно ударенная чем-то тяжелым по голове, она присела на кровать, стоящую рядом и вмиг протрезвела. Длинные гудки, не переходящие в знакомый любимый голос навевали панику. Юля сидела всё это время рядом и встревоженно глядела на подругу, которая, по её мнению, выглядела сейчас так, будто звонила самой директрисе, чтобы посреди ночи отозвать своё право на нормальную жизнь до конца учебного года. — Не отвечает, — скинув короткие гудки красным значком, обречённо закусила губу Вита. — Может, она спать уже легла? — попыталась утешить ее соседка, положив свою руку на плечо, — Тебе тоже уже нужно. Я сейчас…постелю, воду поставлю, и открою окно, — отбивая каждое слово указательным пальцем, продиктовала самой себе Ефимова младшая. Привыкшая к такому количеству вина, Юля с видом заботливой мамочки, ловко поднялась с кровати и отправилась в комнату брата, даже не пытаясь предложить той остаться ночевать с ней. А принцесса осталась сидеть с мучимыми мыслями о том, как будет объясняться утром. И сильнее всего её тревожил не очередной конфликт. А тот факт, что спортсменка могла счесть такое поведение, как непростительное неуважение, и бросить её. Отношения и без того были шаткими. Оставалось только дожидаться утра. И это единственное, что заставило её пожелать уснуть, как можно скорее.