Грязь

Утром Юлина мама вернулась с дежурства из клиники. Она всегда знала, что в ее отсутствие дома что-то происходит, и всегда подозревала, что зайдя в квартиру, найдет гору мусора и помятую после гостеприимства дочь. Но в этот раз она не угадала с фантазиями. Дома было чисто. Девочки сидели на кухне и смиренно ждали, когда в турке сварится кофе. Ничего похожего на криминал. — Какое отчество у твоей мамы? Я забыла, — прошептала подруге Вита, склонившись над столом. — Анна Сергеевна, — также шёпотом подсказала она. — Виточка, привет, — крикнула впопыхах женщина из другой комнаты. — Здравствуйте, — быстро крикнула в ответ Вита. Юля шутливо закатила глаза и вернулась к кофе, убавляя температуру на электронной плите. Наконец, её мама зашла на кухню и поприветствовала гостью полноценными объятиями. Чем-то Вита вызывала у неё нежные чувства. — Уже позавтракали, девочки? — поинтересовалась она у обеих, оглядывая внимательно столы, — Юлька, ты бы предложила гостье тосты с красной рыбкой, или фруктовый салатик хотя бы. Что-ж с пустым столом то? — Да мы уже поели, — отмахнулась Вита неловко. — Знаю я, как вы поели, — пролетев к раковине, чтобы взять с верхних полок тарелки, шуточным тоном поругала тётя Аня. Затем её взору открылось переполненное мусорное ведро с коробками из-под пиццы, — Ну, девочки, всё с вами ясно! Только, Юль, пусть неделю пакет не стоит. Пойдёте куда нибудь — возьмите мусор, — выходя из комнаты, попросила мама, — Кофе я тоже буду, спасибо. — Хорошо, ма! — гаркнула ей вдогонку Юля. — Юльк, я отойду позвонить, — не успокоившись с ночи, Вита подхватила со стола телефон, надеясь хотя бы в этот раз увидеть сообщение. Но уведомления были по прежнему пусты. «Не волновалась» — диагностировала Вита. И спрятавшись в спальне, поднесла телефон к уху. Заставить себя сесть она не могла. Пока шли гудки, девушка напряжённо пружинила по комнате, пытаясь сообразить, что сказать такого, чтобы сразу сгладить углы и разрядить обстановку на случай, если та всё ещё злится. «В конце концов, она не запрещала мне идти. Она просто была не в духе. Может быть, уже всё хорошо» — старательно наполняла голову светлыми мыслями. Гудки, наконец, остановились. На другом конце провода послышались невнятные шуршания. Вдруг девушка поняла, что и это волнение, и это дурацкое ощущение беспомощности, ей уже было слишком хорошо знакомо. Потому что терзать игнором и сомнениями всегда любила Елена. До того, как девушка узнала о её расстройстве, она каталась на этих экстремальных качелях вместе с ней ежедневно. Временами она получала от учительницы порцию оскорблений и унижений по делу и без. Временами принимала нестандартную родительскую заботу, и некоторые подозрительные ухаживания. Так как дома получать много нежности не приходилось, а знакомство с Юлькиной мамой пришлось позже — к такому лакомому кусочку она привыкла довольно быстро. И готова была всё стерпеть, потому что выходные всегда становились в конечном итоге особенными. Практически праздничными. В один из вечеров, когда их отношения были ещё довольно близкими, и Елена разрешала девочке приходить в гости на дачу по субботам, случился страшный майский ливень. Небо расходилось громовыми возгласами и сверкало молниями, уровень воды перекрывал даже высокие бордюры на улицах. Транспортная доступность сократилась до такси премиум класса с большими навороченными тачками — но даже те, не всегда справлялись с такими ручьями. Денег тогда совсем не было, потому что в тот день на все, что оставались к выходным — она купила гостинцы в виде приличной коробки конфет и нескольких прочных контейнеров, которые Елена коллекционировала для хранения различных ягод и трав, и их последующей заморозки. Вита до сих пор не может объяснить себе до конца, почему она постеснялась сказать Елене, что у неё не осталось денег и почему не попросила забрать себя на машине разнорабочего Серговича (Сергея Сергеевича). У того был внушительный и вместительный грузовик, который выживал, кажется, в любую погоду и в любое время года. Не решив спросить, она не решилась и сообщить о том, что приедет с сильным опозданием. Так как расписания ливневых приступов под рукой не оказалось. В то время, как Елена, всегда ждала её раньше всех гостей. Потому что ей точно также нужно было обсудить всё, что понимали только они вдвоём, без лишних ушей и заодно воспользоваться помощью на кухне. И заодно угостить по традиции домашним ликёром. Она считала, что это допустимый десерт для несовершеннолетней, ведь, по её мнению, алкоголь нейтрализуется большим количеством сахара. Хотя на самом деле, это совсем никак не влияет на уровень градусов. От сладкого опьянение всегда настигает быстрее. Когда уже стемнело, Вита позвонила сообщить, что, скорее всего, не доедет. Но трубку никто не поднимал. Почти целый час она слушала гудки и шипение. В сообщении девочка оправдала своё молчание тем, что боялась звонить во время грозы. Елена, посчитав это бессмысленной ложью и несусветной глупостью, ответила смс-кой, что в гости больше не ждёт. Девочка очень хорошо запомнила ту ночь, когда не могла дозвониться до самого близкого на тот момент человека. Ей точно также и тогда хотелось объясниться, хотелось услышать «ты нужна мне, приезжай», и как же больно кололи эти бездушные гудки. К счастью или несчастью, недопонимание закончилось тем, что Елена остыла к первому рабочему дню. И увидев встревоженную девочку вживую, похлопала по плечу и вдобавок сыронизировала, что «по-пьяни и не такое скажешь». Развивать эту тему дальше больше не разрешала. Потому что, как и Вита, она знала, что это не в последний раз. И лучше потом извиниться единожды и тихонько при удобном случае, чем каждый раз давать той хоть малейший шанс её в чём-либо упрекнуть. Тем более, нельзя было нарушать установленных правил. «Я твой учитель. А ты моя ученица. Я главная. Ты — нет. И никто не должен узнать, что за рамки мы давно и бессовестно вышли.»