То же самое, но другое/The same, but different

Гарри проснулся и вдруг снова стал самим собой. Только это было не совсем так. Воспоминания всё ещё были здесь; среди его собственных воспоминаний о школе, лете у Дурслей и прочих мелких событиях, составлявших его жизнь, была и вся жизнь Салазара Слизерина. Они были в голове Гарри. Оба были Гарри. Его душа принадлежала Салазару в той же степени, что и самому себе; его магия была магией основателя, а его жизнь — просто перерождением самого человека. Гарри уставился на тёмно-красное покрывало своей кровати в башне Гриффиндора, широко раскрыв глаза и удивляясь, как, чёрт возьми, это может быть его жизнью. Жизнь. Мерлин. Почему это произошло? Что послужило причиной возвращения воспоминаний именно сейчас? Впервые после чемпионата мира он чувствовал себя абсолютно расслабленным — именно этого он ждал всё лето. Его тело и магия готовились к этому несколько месяцев. Но почему? Это дезориентировало: целых семьдесят три года жизни вместились в одну ночь, наряду с четырнадцатью годами совершенно другой жизни. Надо бы немного поработать с окклюменционными щитами и всё перестроить; это помогло бы справиться с нарастающей головной болью в висках. Но Гарри всё ещё оставался самим собой, и поэтому он знал, что опоздает на Трансфигурацию, если не встанет и не пойдёт завтракать в ближайшее время. Со стоном он заставил себя сесть и откинул шторы, не удивившись, что кровать Рона пустует рядом с его кроватью; рыжий не стал бы ждать Гарри, когда на очереди была еда. Он посмотрел на Невилла, который сидел на краю своей кровати и выглядел примерно так же, как и Гарри. Затем он сосредоточился. В нём было что-то знакомое, что-то из воспоминаний Салазара… — Годрик! — Гарри вздохнул в благоговении, а глаза Невилла расширились. — Салазар! — Он вскочил на ноги, подбежал к Гарри и обнял его за худые плечи. — О, слава богам! — Я скучал по тебе, старина, — пробормотал Гарри, несмотря на то, что видел Невилла накануне вечером. С Годриком он не виделся несколько месяцев, прежде чем тот умер в своей прежней жизни. — Что случилось? Как…? Он провёл рукой по волосам, качая головой. Невилл выглядел не менее озадаченным, когда он отступил назад, пожав плечами. — Понятия не имею. Мерлин, это странно. Как будто я — это я, а я — это он, но мы — один и тот же человек? Я всё ещё знаю тебя как Гарри, но я также могу сказать, что ты — Салазар. — Внезапно он ухмыльнулся. — Я всегда говорил, что красный и золотой цвета тебе очень идут. Гарри хлопнул его по плечу, закатив глаза. — Да, да, смейся над этим. — Он сделал паузу, прикусив губу. В нём зародилась надежда, которую он почти не решался озвучить. — Как ты думаешь, девочки тоже вернулись? — Конечно, какая бы магия ни вернула его и Годрика в этот мир, она не оставила Ровену и Хельгу? Парни были бы никем без этих двух гениальных женщин. Сердце Гарри сжалось от воспоминаний Салазара о его прекрасной Хельге, свирепой, преданной, постоянно недооцениваемой, всегда искренне убеждавшей Салазара в том, что он достоин всего хорошего. Невилл резко вдохнул, и Гарри понял, что его друг перебирает в памяти воспоминания о собственной жене, и на его лице появилась страдальческая гримаса. Салазар умер первым, и он не представлял, как долго остальные жили без него. Судя по выражению лица Невилла, он сомневался, что смерть Ровены была мирной. — Наши души связаны; куда бы мы ни пошли, наши жёны, несомненно, последуют за нами. Они не дадут нам второго шанса, не подарив нам любви. Невилл не стал гадать, кто такие «они», и Гарри кивнул в знак согласия. С тех пор как они познакомились, он ни секунды не жил без Хельги рядом, и сейчас не хотел этого делать. Гарри Поттер или нет, но он никогда не полюбит другого. — Они должны быть здесь, — настаивал Гарри. — Где-то. Даже если они ещё не проснулись, они должны быть где-то здесь. — Какая бы магия ни вернула их домой, они ничего об этом не знали. Пробуждение девочек могло произойти при других обстоятельствах. Они могут быть на другом конце света. Гарри сразу же отбросил этот вариант: даже если бы от них скрыли знание об их прошлой жизни, их души никогда бы не позволили им так далеко уехать от Хогвартса. Это был дом, который обычные волшебники никогда не смогут постичь. И действительно, замок, казалось, практически светился от счастья, что его основатели снова дома. Гарри вдруг захотелось увидеть школу в совершенно новом свете, и он потянулся за формой. — Пойдём завтракать, быть может, мы их найдём. Они с Невиллом торопливо оделись и пошли по знакомым коридорам в большой зал. Это было странно: даже после трёх лет жизни в башне Гриффиндора в качестве Гарри Поттера он чувствовал себя совершенно чужим, когда прибывал сверху, а не из подземелий. Они с Хельгой всегда держались на нижних уровнях школы; высота была уделом Годрика и Ровены. По мере приближения к переполненному залу Гарри потянулся к своей магии так, как это привык делать Салазар, нащупывая что-то знакомое. Они вошли в вестибюль, и его магия заискрилась, как раз когда Невилл издал вздох. На лестничной площадке напротив, в стороне от потока людей, стояла Полумна Лавгуд. Только её магия кричала на Гарри невероятно знакомым образом, а улыбка на её лице была такой совершенно Ровеновской, что Гарри не мог не рассмеяться. Сердце его взлетело вверх. Невилл промчался через весь зал и остановился перед блондинкой, раскинув руки в беспорядочном движении. Гарри мысленно представил себе, что он задумал: десятки раз он наблюдал, как Годрик подхватывает Ровену на руки и кружит её, держа так, словно никогда больше не хочет с ней расставаться. Невилл Долгопупс, делающий это прямо сейчас, определённо привлёк бы к ним внимание, но его другу явно было больно сдерживаться. Гарри последовал за ним в более спокойном темпе, протянув руку, чтобы сжать плечо Полумны. — Ты знала? — язвительно спросил он, вспомнив, как она представилась в поезде. Она покачала головой, тихонько переплетая свои и Невилла пальцы. Он по-прежнему смотрел на неё так, словно никогда в жизни не видел ничего столь прекрасного. У Гарри защемило в груди: где же Хельга? — Не совсем. Я просто почувствовала, что вы очень важны, — ответила Полумна. Её улыбка смягчилась, и она потянулась к щеке Гарри. — Она будет здесь, Сал. Магия не оставит её. Гарри хотел в это верить. В этом было больше смысла, чем в альтернативном варианте. Но он так привык к тому, что вселенная пинает его, когда он находится на дне, что это было бы просто ещё одним в длинной череде сердечных страданий и разочарований, растянувшихся на всю жизнь обоих. Они втроём вошли в большой зал, Гарри сканировал глазами и магией толпу в поисках чего-то знакомого. Хельги там не было. Его плечи опустились, и Невилл подтолкнул его вперёд, больше не держа Полумну за руку. Рон и Гермиона находились дальше за гриффиндорским столом, но Гарри не хотелось общаться с ними в этот момент. Если честно, ему вообще не хотелось разговаривать ни с кем, кроме Хельги. Странно было сидеть на конце гриффиндорского стола, а не идти к столу персонала или к своим змеям. Он окинул взглядом серебристо-зелёный стол, с гордостью, переходящей в грусть, наблюдая за тем, как завтракают замкнутые дети. На стольких маленьких плечах лежало столько клейма, порожденного извращенной историей и плохой логикой. Он не спорил со своими товарищами-основателями и не покидал школу; он занимался поиском студентов и безопасным сопровождением их в Шотландию, когда на него напали и убили маглы. Вопрос о приёме маглорождённых учеников никогда не стоял, вопрос был только в том, отпускать ли их к семьям на время каникул, беспокоясь за них. Механически поедая еду, которую Полумна накладывала ему на тарелку, Гарри путешествовал взглядом по залу — он хорошо сохранился. Зачарованный потолок, которым они так гордились, всё ещё держался, и, хотя было очевидно, что камень выдержал несколько сотен лет использования, магия хорошо сохранила вещи. Невилл и Полумна были поражены тем, как невозмутимо они себя вели. Они сидели по обе стороны от него, и он чувствовал их тяжёлые взгляды поверх его головы, но на их месте он бы немедленно побежал куда-нибудь в укромное место, чтобы воссоединиться без посторонних глаз. Он не знал, сколько времени они провели друг без друга, кто умер первым — хотя мог догадываться. Он и сам был на грани того, чтобы схватить двух своих лучших друзей и зарыдать в их мантии от облегчения, что они снова с ним, что с ними всё в порядке. Лишь отсутствие четвёртого заставляло его напрягаться и быть начеку. Гарри чуть не подавился яичницей, когда это произошло. Он почувствовал, как Полумна и Невилл выпрямились по обе стороны от него, и все трое устремили свои взгляды в сторону дверного проёма; сердце Гарри забилось в горле, а его магия практически кричала от облегчения. Он встретился взглядом с изумлёнными серыми глазами, устремлёнными на красивое лицо с квадратной челюстью и обрамлённое светло-каштановыми волосами. Седрик Диггори. Пуффендуец пристально смотрел на него, и Гарри ни на секунду не усомнился в том, что в этом горящем взгляде действительно присутствует чей-то дух. Не успел он опомниться, как оказался на ногах, спрыгнул со скамейки и поспешил к дверям, к наблюдавшему за ним шестикурснику — и прошёл мимо него, лишь оглянувшись через плечо, чтобы пригласить высокого парня следовать за собой. Никто из них не говорил до тех пор, пока они не остались одни, укрывшись в небольшом проходе, о котором не знали даже близнецы Уизли. Только тогда Гарри повернулся и разжал руки на боку, а зелёные глаза зашарили по лицу и телу Седрика. — Хельга? — прохрипел он, не решаясь поверить в случившееся. — Очевидно, — ответил Седрик, делая шаг ближе. Он осторожно протянул руку, словно думал, что Гарри может сломаться, если он до него дотронется. Гарри больше не мог этого выносить, он бросился на пуффендуйца, прижался к Седрику подбородком, слушая, как сильно бьётся сердце под рёбрами парня. Седрик крепко обхватил его руками, а губы прижались к его волосам. — Салазар, — вздохнул Седрик, и это имя прозвучало так же благоговейно, как и женский голос много веков назад в этих самых залах. — Я не понимаю. Как… Почему? — Мы понятия не имеем, — признался Гарри. — Но я не хочу задаваться этим вопросом. Не сейчас, когда я знаю, что все четверо из нас благополучно вернулись домой. — Домой. — Голос Седрика был мягким и полным спокойствия. — О, боги, как давно это было. Как хорошо, что мы вернулись. — Он напрягся, затем отстранился, вызвав неохотное хныканье в горле Гарри. — Это всё бессмысленно! Ты — гриффиндорец, а я… — он опустил глаза, глядя на мужское тело, в котором теперь обитал. — Змея в логове льва, — машинально ответил Гарри. — Я… тебя это беспокоит? — То, что ты гриффиндорец? Зависит от того, насколько самодоволен Годрик, — сказал Седрик, намеренно уклоняясь от ответа. Гарри сузил взгляд, и плечи пуффендуйца опустились. — Как это не беспокоит? У меня восемьдесят лет воспоминаний от женщины и только семнадцать от мужчины. Я Седрик в той же степени, что и Хельга, и это не проблема, но… Я не та женщина, на которой ты женился, больше нет. — Не говори глупостей, — огрызнулся Гарри, беря руки Седрика в свои. — Ты всегда останешься женщиной — той, на ком я женился. Я посвятил свою жизнь тебе, и я останусь верен этой клятве независимо от того, какую форму примет твоё тело. — Ты никогда раньше не проявлял интереса к мужчинам, — возразил Седрик. Гарри ухмыльнулся. — Мне и не нужно было, у меня была ты. К тому же, — добавил он смущённо, — если говорить как Гарри Поттер, то Седрик Диггори нравится мне с прошлого года. Ты, конечно, заметил, как я был взволнован на чемпионате мира. Седрик вытаращился на него. — Я… я думал, что ты просто дезориентировался из-за портключа. — Скорее, отвлёкся на твои глаза, — ответил Гарри, голос которого стал немного хриплым. Он наклонился к ней ещё ближе, и аура Хельги и Седрика стала тёплой и манящей. — Можно я тебя поцелую, любовь моя? У Седрика перехватило дыхание, и лишь лёгкий кивок позволил Гарри приподняться на носочках и прижаться губами, зажав лицо Седрика между ладонями. Это было лучше, чем его юношеские мечты о поцелуе с Седриком Диггори. Это отличалось от воспоминаний о том, как он целовал мягкие губы Хельги, гладил её милое круглое лицо. Это было невероятно, и ему хотелось большего. И всё же он медленно закончил поцелуй, прислонившись лбом к лбу Седрика и полузакрыв глаза: — Я твой, пока я есть у тебя, — поклялся он. — Эти новые тела мне не помеха. — Салазар был высоким, стройным и красивым, а не тощим, недоедающим подростком с вечно всклокоченными волосами и ужасным зрением. Он не стал бы винить Хельгу за то, что она хочет иметь то, что было раньше. — Ты уверен? — спросил Седрик, в его глазах затаилось сомнение. Гарри снова поцеловал его, не удержавшись. — Так же уверен, как и в тот день, когда женился на тебе, — пообещал он. — Если ты захочешь снова стать женщиной, я помогу тебе найти способ. Но я так же счастлив с этим соглашением, как и с нашим предыдущим. — Если уж на то пошло, то Седрик должен был быть разочарован — он был самым красивым студентом в школе, а Гарри был просто… Гарри. Пронзительный звонок напомнил о том, что скоро начнутся занятия, и Седрик выругался на валлийском, заставив Гарри ухмыльнуться. Это была его Хельга, конечно же. — Встретимся в Выручай-комнате после комендантского часа, — попросил Гарри. — Сейчас у нас нет времени на то, чтобы всё обсудить. Я сообщу остальным. — Будет выглядеть странно, если все четверо вдруг станут друзьями, поэтому им придётся подождать до наступления темноты, чтобы воссоединиться как следует. — Хорошо. Я могу это сделать. — Седрик не шелохнулся, его рука по-прежнему лежала на шее Гарри. Он вздохнул. — Я боюсь, что если мы расстанемся, то всё это окажется сном, и я снова потеряю тебя. — Не потеряешь, — пообещал Гарри, а сердце его жаждало просто просидеть с Седриком в этом проходе весь день. Но у них обоих были обязанности. — Ты не потеряешь меня, любимый. Губы Седрика снова встретились с его губами, а пальцы стали горячими на коже Гарри. — Я ловлю тебя на слове. Им потребовалось видимое усилие, чтобы расстаться, и Седрик ушёл первым. Гарри дал ему несколько минут, чтобы последовать за ним, — минуты, потраченные на то, чтобы успокоить и своё бешено колотящееся сердце, и своё подростковое либидо. Вернувшись в зал, Гарри старательно отводил взгляд от стола Пуффендуя и вернулся к своим друзьям на Гриффиндор. — Всё в порядке? — тихо спросил Невилл, глядя на него обеспокоенными глазами. Гарри кивнул. — Как и положено. Сегодня вечером мы встретимся в Комнате после комендантского часа, чтобы всё выяснить. А пока просто… ведите себя нормально. — Кстати, о нормальности, — пробормотала Полумна под нос, легко вскочив на ноги и быстро сжав бицепс Невилла. — Увидимся позже, мальчики. Пара недоуменно смотрела ей вслед, пока Гарри не заметил две знакомые фигуры, приближающиеся к нему. Его желудок сжался. — Вот ты где, приятель! — воскликнул Рон, бросаясь на освободившееся место Полумны. — Я уже начал думать, что ты проспал завтрак. Почему ты сел с этой стороны? — Мы с Невиллом проснулись поздно, — ответил Гарри, пожав плечами. — Когда мы пришли, здесь было много народу, поэтому мы просто сели там, где было свободное место. — Я видела, как Луни Лавгуд только что уходила отсюда, да? — спросила Гермиона, и Невилл с Гарри напряглись. — Не называй её так, — огрызнулся Невилл с неожиданной яростью. Гермиона растерянно посмотрела на него. — Я…Прости, просто все так её называют, вот и вырвалось. — Тебе лучше знать, что нельзя использовать прозвища, которые даёт школа, Гермиона, — резко заметил Гарри. Кустистоволосая девушка выглядела уместно наказанной, но на лице Невилла всё ещё оставалось слабое нахмуренное выражение. — Нам пора на занятия, — объявил Гарри, прежде чем возникнут новые вопросы о его спутниках по завтраку или о его местонахождении. — Если мы опоздаем, МакГонагалл нам головы снесëт. — Действительно, зал быстро очищался. Гермиона стала торопить ребят, а Гарри переглянулся с Невиллом, и у того сжалась челюсть. Комендантский час не мог наступить так скоро.