То же самое, но другое/The same, but different

Однажды дождливым днём в середине октября Гарри рано ушёл с обеда, измученный неуклюжими попытками Гермионы сгладить разлад между ним и Роном. Он ценил её усилия, но для всех было бы лучше, если бы она просто оставила их в покое, как это обычно бывает в подростковой дружбе. Он всегда был благодарен Рону за всё, что тот сделал для него за эти годы, и он по-прежнему был в прекрасных отношениях с близнецами, но сейчас они с Роном были просто… такими разными людьми. Гарри — в буквальном смысле. Вместо того, чтобы бесцельно бродить по замку до начала Прорицаний, Гарри решил вычеркнуть из списка дел ещё одно — он направился в больничное крыло, надеясь, что мадам Помфри не занята своим обедом. Ему повезло: медсестра перебирала в шкафу склянки с зельями и удивлённо подняла глаза, когда он вошёл. — Мистер Поттер! — поприветствовала она. — В какую неприятность вы попали? Вы не выглядите раненым. Гарри рассмеялся. — Разве я не могу прийти к вам, не нуждаясь в том, чтобы вы меня вылечили? — поддразнил он, получив в ответ остро поднятую бровь. — Ладно, ладно. Вы заняты? Я могу зайти в другой раз, — она покачала головой, откладывая последние несколько флаконов. — Ничего такого, что нельзя было бы сохранить. Присаживайтесь. — Она жестом указала на край одной из кроватей, и Гарри запрыгнул на неё, рассеянно покачивая ногами. — Чем могу быть полезна, Поттер? — На днях я разговаривал с Невиллом, — начал Гарри, излагая суть своего якобы невинного вопроса, — и он упомянул о какой-то вакцине, которую ему ввели в детстве. И это заставило меня задуматься — я знаю, что мои родители, вероятно, обеспечили меня всем необходимым, пока были живы, но как быть после? И я никогда не проходил должного медицинского осмотра — это… это можно сделать? С каждым его словом брови Помфри сходились всё ближе и ближе, а губы скривились в явном неодобрении. — Неужели ваши опекуны никогда не делали вам прививки? — Я живу с тётей и дядей — маглами, — пояснил Гарри. — Они ничего не рассказывали мне о магии, пока я не получил письмо из Хогвартса. На лице матроны мелькнуло удивление, и она прищëлкнула языком. — Ну да. Что ж. Отвечая на ваш вопрос, скажу, что да, я могу провести полный медицинский осмотр по просьбе пациента. Странно, что вы не попросили об этом раньше, ведь вы столько раз входили в мои двери. — Полагаю, мне и в голову не приходило просить об этом, — пожал плечами Гарри. — Мои опекуны никогда не беспокоились о том, чтобы отвести меня к врачу, и я всегда был в порядке. Глаза Помфри сузились ещё больше. По взмаху её палочки к её плечу подлетела доска для записей, над которой плавало перо. — Сидите спокойно, пожалуйста, мистер Поттер. — Он застыл на месте, пока она с тихим шелестом накладывала на него диагностические заклинания, а перо тут же пускалось в ход, чтобы записать результаты. Она заглянула ему в глаза с помощью заклинания «Люмос», затем проверила горло и уши, после чего постучала палочкой по очкам. — Дата последней проверки зрения? — О, эээ… в начале октября 1987 года, кажется? В нашу начальную школу пришла женщина и сказала Дурслям, что мне нужны очки. Она дала мне их бесплатно, — ответил Гарри, внутренне ухмыляясь тому возмущению, которое не смогла скрыть женщина. О, Дамблдор был готов к удару. — И они так и не приняли вас обратно? За последние семь лет ваш рецепт ни разу не обновлялся? — Нет, мэм. Всё немного расплывчато, но я справляюсь. Помфри пристально посмотрела на него. — Святой Мерлин, мальчик, то, что тебе удаётся быть таким хорошим ловцом, как ты, просто поразительно. — Она покачала головой и посмотрела на пергамент в планшете. — Вы сказали, что ваши родственники не очень-то жалуют вас медицинской помощью. Не могли бы вы примерно сказать, сколько раз вы обращались к медицинским специалистам до поступления в Хогвартс? — А школьная медсестра считается? Царапины и прочее? — спросил он. Когда Дадли толкнул его на игровой площадке, его несколько раз отправляли к медсестре, прежде чем Дурсли успевали вмешаться. — Нет, только в тех случаях, когда вашим родственникам приходилось проверять вас для лечения, — уточнила Помфри со знанием дела. Гарри задумался. — Кажется, три раза? Один раз у меня был грипп, температура поднялась очень высоко, и тётя подумала, что я могу умереть перед ними. Потом меня водили к детскому психологу, чтобы попытаться исправить. А один раз у меня очень сильно болел живот, и они думали, что у меня лопнул аппендикс, но это было просто пищевое отравление. — Он прекрасно помнил, как каждый раз умолял врачей и медсестёр с широко раскрытыми глазами заметить что-то неладное в Дурслях, но его родственники очень хорошо умели притворяться, что им всё равно. — Прошу прощения? Исправить вас, Поттер? А что там было исправлять? — Всё, насколько они были заинтересованы, мэм, — язвительно ответил он. Внутри себя Гарри до Салазара с трудом мог поверить, что он так откровенно рассказывает обо всём этом. Но теперь он знал, что это было жестокое обращение и пренебрежение, и люди должны знать об этом. Они должны были знать, на что Дамблдор готов пойти ради общего блага. — Думаю, они надеялись вытравить из меня магию, прежде чем она сможет вырасти во мне. Это заставило Помфри нахмуриться. — Вы когда-нибудь были у зубного врача, Поттер? Он покачал головой. Она произнесла ещё одно заклинание, от которого у него задрожала кожа, затем выхватила из воздуха доску и стала читать результаты. Гарри наблюдал, как её лицо мрачнеет с каждой строчкой. — Если позволите спросить, мистер Поттер, знаете ли вы обстоятельства, которые привели вас к проживанию с родственниками? Вы никогда не просили об альтернативном опекуне? — Меня туда поместил профессор Дамблдор, — объяснил он. — Когда я был младше, я не знал никаких альтернатив — кроме приюта. И я несколько раз после поступления в Хогвартс спрашивал директора, рассказывал ему, как там обстоят дела. Он всегда говорил, что для меня будет лучше, если я останусь с кровными родственниками. Гарри порадовался, что он не Дамблдор, который вот-вот должен был получить удар грома в глаза Помфри. Она смягчилась и похлопала Гарри по руке, которая лежала на его колене. — Мне очень жаль, что тебе пришлось со всем этим столкнуться, мой дорогой, — искренне сказала она. — Если бы я знала раньше, я бы что-нибудь предприняла. Результаты показывают, что около четырёх лет назад у вас была сломана лодыжка — вы так и не обратились за медицинской помощью? — Я сам её забинтовал и старался не трогать её. Я не знал, что она действительно сломана, — удивлённо сказал Гарри. Он всегда считал, что это было просто сильное растяжение. — А многочисленные ушные инфекции? Сломанные рёбра? Ожоги второй степени? А множество других вещей, о которых говорит мне заклинание? — Когда Гарри покачал головой, Помфри вздохнула, ругаясь про себя. — Я поговорю с Дамблдором, — тихо пробормотала она, ещё раз перечитывая результаты. — К счастью, сращивание костей, которое я вам сделала, когда этот идиот удалил ваши кости, помог местам переломов, так что я не беспокоюсь о них — вы можете быть немного более склонны к повторным переломам в той же области, но, честно говоря, я бы сказала это и так, просто из-за вашего чëртового везения, — добавила она с горечью, заставив Гарри хмыкнуть. — Я собираюсь прописать тебе несколько питательных зелий — ты худой для своего возраста, и теперь я лучше знаю, чем предполагать, что это выровняется с возрастом. Боюсь, мы немного опоздали с зельями, чтобы всё исправить, но они доведут тебя до здорового веса и дадут ещё несколько дюймов, чтобы ты приблизился к тому росту, который должен был быть. Домашние эльфы будут приносить их тебе за завтраком и ужином, и ты должен будешь пить их перед каждым приёмом пищи. — Да, мэм, — кивнул Гарри и усмехнулся. Это было гораздо больше, чем он ожидал! Он надеялся лишь на то, что Помфри — а через неё и некоторые другие сотрудники — узнают о домашней жизни, к которой его приговорил Дамблдор. — Спасибо. — Просто выполняю свою работу, — отмахнулась она. — Мне также жаль, что, хотя ваши глаза находятся в пределах нормы для полного восстановления зрения, это зелье я не могу предоставить без разрешения опекуна. — С искренним извинением она сняла очки с лица Гарри и постучала по ним своей палочкой. — Я обновила ваш рецепт, чтобы он соответствовал тому, что вам нужно, теперь — в любое время, когда вы почувствуете, что ваше зрение ухудшается, не стесняйтесь прийти ко мне для проверки. — Обязательно, спасибо. — Благодаря Салазару Гарри был знаком с этим зельем и, вероятно, мог сварить его сам, когда у него будет время. — О, ничего себе! — Гарри снова водрузил очки на нос и моргнул, когда мир предстал перед ним в резком фокусе. Он и забыл, как это — нормально видеть за пределами своего сознания! Его реакция вызвала улыбку у обычно суровой женщины. — Наконец, я хочу, чтобы вы сняли с себя мантию. Мистер Долгопупс был прав, когда беспокоился о вакцинах для вас — согласно вашим картам, вы не получали ничего после смерти родителей, ни магловских, ни волшебных. Волшебные вакцины — это просто зелья, но боюсь, что для магловских мне придётся использовать иглы. Впрочем, я могу наложить онемевающие чары — вы ничего не почувствуете. Пока Гарри снимал мантию и закатывал рукав до самого плеча, Помфри суетилась вокруг него с несколькими флаконами и шприцами. — Лучше поздно, чем никогда, — заметила она, когда Гарри выпил четвёртое из семи зелий с отвратительным вкусом в перерывах между яростным бормотанием об Альбусе Дамблдоре. Спустя одно обезболивающее зелье, шесть иголок и обещание вернуться через полгода для повторного курса лечения Гарри выходил из больничного крыла с маленьким батончиком «Ханидюкс» в руке — по словам Помфри, чтобы избавиться от ужасного вкуса. Гарри был уверен, что она просто пожалела его, но он был готов получить бесплатный шоколад. В любом случае, семя было заложено; интересно, сколько времени потребуется всему персоналу, чтобы узнать, что Дамблдор бросил Гарри Поттера на растерзание маглам. Может быть, это даже попадёт в газету! Ему было бы неприятно, если бы о его домашней жизни так говорили, но бывало и хуже, а для его частной кампании по дискредитации Дамблдора это было бы просто замечательно. «Время покажет», — полагал он. *** Не успел он оглянуться, как наступила ночь перед прибытием иностранных школ, и Гарри снова крался под мантией-невидимкой, хотя на этот раз у него была своя цель. Остальные трое хотели пойти с ним, но Гарри не был полностью уверен в том, что его не поймают, а Дамблдор в этом случае отпустил бы его гораздо легче, чем остальных. Гарри подошёл к каменной горгулье, охранявшей кабинет директора, и положил руку на голову существа. — Годрик — осёл, — прошептал он на парселтанге и усмехнулся про себя, когда горгулья отошла в сторону, открыв лестницу. Его личный пароль не изменился, что было приятно. Он быстро установил лестницу, заглушив шум от двери заклинанием. Он уже проверил карту: кабинет был пуст. Скорее всего, Дамблдор был слишком отвлечён прибытием представителей других школ — именно поэтому Гарри ждал до вечера. В знакомом кабинете царила тишина, только храпели прежние директора и директрисы, сидящие на своих портретах, и Гарри беззвучным заклинанием заморозил их всех — им незачем было знать, что он задумал. Затем он направился к громоздящимся полкам и, подняв руку, схватил горсть потрёпанной чёрной ткани. Он поудобнее устроился в кресле напротив письменного стола, накинув ткань на голову. «Привет, старый друг», — тепло подумал он. Распределяющая шляпа ожила, шок и удивление эхом отозвались в сознании Гарри, когда он перебирал предложенные воспоминания, а затем послышалось негромкое хихиканье. — Ну-ну, — прозвучало в ответ. — Вы четверо всегда были полны сюрпризов. — Рад видеть тебя в добром здравии, Фионнбхарр. — Они надеялись, но не предполагали, что шляпа проживёт так долго. — И я тебя, Салазар! Боже правый, я и не ожидал ничего подобного. Остальные тоже вернулись, правда? — Я отведу тебя к ним, — ответил Гарри, поднимаясь на ноги и не снимая шляпу с головы. Остальные трое ждали в пустом классе неподалеку; это был самый близкий компромисс, на который Гарри рассчитывал. — Мы не можем оставить тебя у себя навсегда, но этого будет достаточно, чтобы немного наверстать упущенное. — Фионн видел Хогвартс на протяжении веков и знал о школе больше, чем все они вместе взятые. Кроме того, он десятилетиями просиживал на полке в кабинете Дамблдора — если кто и мог дать им представление о том, что на самом деле задумал старик, так это он. — Я возьму то, что смогу получить, дружище — хорошую компанию в наше время найти довольно сложно. Меня просто кладут на полку и вынимают раз в год, как будто рассчитывают, что я буду спать между распределениями! — Фионн издал звук раздражения в голове Гарри. Затем он рассмеялся. — Держу пари, ты уже жалеешь, что спорил со мной, Поттер! Я же сказал, что ты предназначен для Слизерина. Я должен был проигнорировать твои желания и отправить тебя туда, но это не стоило того горя, которое ты получил бы. Гарри усмехнулся про себя. — И я благодарю тебя за это, — ответил он. — Как бы я ни скучал по своим подземельям, Гриффиндор — это то место, где я должен быть в данный момент. Он открыл дверь в класс и улыбнулся своим друзьям, на сердце у него потеплело — приятно было поговорить с кем-то, кто знал их настоящих. Даже если этот человек формально был душой в шляпе. *** На следующий день вся школа гудела от волнения. Гарри был поражён тем, что учителя всё ещё пытались вести уроки в обычном режиме; их внимание было хуже, чем у учеников за день до рождественских каникул. Даже Гарри был вынужден признать, что не выкладывается на полную — всё равно большую часть он знал, и ему было ужасно любопытно узнать об этих иностранных школах. Когда они создавали Хогвартс, он был единственным в своём роде. Ему не терпелось узнать, какими могут быть другие школы магии; в молодости он учился у многих мастеров, и все они отличались друг от друга по стилю преподавания. Он немного читал о других школах в книгах, но ему очень хотелось познакомиться с их учениками лично. Входы и в Дурмстранг, и в Шармбатон были впечатляющими. Гарри стоял между Невиллом и Джорджем Уизли, наблюдая за ними с впечатлёнными лицами. Вслед за остальными студентами они вошли в зал, увлечённые возбуждённым шёпотом о Викторе Краме, и разочарование Рона, когда студенты Дурмстранга сели за стол Слизерина, заставило Гарри ухмыльнуться. Драко, безусловно, выглядел довольным собой. Он почти не обращал внимания на приветственную речь Дамблдора, но оживился, когда в зал внесли огромный гроб. Это и был их беспристрастный судья? Заколдованный кубок? Конечно, они оставили распределение учеников на усмотрение шляпы, но это была шляпа с вложенной в неё душой. По сути, полтергейст! Он искренне сомневался, что у кубка была подобная ситуация — как же он должен был выбирать справедливо? Постепенно в желудке нарастало ощущение приближающейся гибели. И Салазару Слизерину, и Гарри Поттеру было хорошо знакомо это чувство, и оно ничуть не нравилось. У него было плохое предчувствие по поводу всей этой турнирной ситуации. На протяжении всего пира он молчал, и Невилл с близнецами это заметили: двое рыжеволосых очень старались рассмешить Гарри своими выходками. Он это ценил, но что-то было… не так. И дело было не в буйабесе. Поскольку у него, видимо, выработался какой-то радар на такие вещи, Седрик провёл половину ужина, хмуро глядя на Гарри через весь зал. Когда их отпустили на вечер, Гарри почувствовал на выходе из вестибюля чью-то руку и позволил невидимому Седрику провести его в потайную комнату у входа в подземелья. Когда они остались одни, Седрик отменил свои заклинания и наколдовал диван, усадив Гарри рядом с собой. — Послушай, — начал пуффендуец, — я знаю, что ты, вероятно, не в восторге от этого, но это просто то, что я должен сделать. Я буду максимально осторожен — смею предположить, что у меня больше преимуществ, чем у других. Гарри растерянно моргнул. — Я понятия не имею, о чëм ты говоришь, — признался он. Седрик странно посмотрел на него. — …То есть, ты не дуешься из-за того, что я планирую участвовать в турнире? — Нет? — Гарри сузил глаза. — Ты собираешься? Серьёзно? — Я знал, что ты сделаешь такое лицо, — пробормотал Седрик, наклоняясь, чтобы поцеловать хмурые губы Гарри. — Это опасно, я знаю, но я справлюсь. Если он предназначен для семнадцатилетних студентов, то для восьмидесятилетней ведьмы в теле семнадцатилетнего парня это должно быть проще простого, верно? — Он одарил Гарри своей лучшей победной улыбкой, положив одну руку на бедро гриффиндорца, и было трудно сердиться, когда Седрик так смотрел. К тому же, он был прав — с воспоминаниями Хельги он был гораздо более подготовлен, чем любой другой, кто мог бы войти. Да и Гарри не мог поспорить с желанием принести славу факультету Пуффендуй; он до сих пор не понимал, как за эти годы его репутация превратилась из «честного и трудолюбивого» в «отверженного всеми остальными факультетами». Он первым заявил, что пуффендуйцев нельзя недооценивать. — Будь осторожен, — сказал он в конце концов, поглаживая большим пальцем щеку Седрика. — Ты у меня не настолько давно, чтобы потерять тебя из-за какого-то дурацкого турнира. — Со мной всё будет в порядке, — пообещал Седрик, и улыбка его смягчилась. Затем его брови нахмурились. — Так если ты не из-за этого, то в чëм дело? — Он притянул Гарри поближе. Низкорослый вздохнул и покачал головой. — Да так, ничего. Просто у меня плохое предчувствие по поводу всего этого. Никаких доказательств, просто… предчувствие. Седрик нахмурился, в его глазах читалось беспокойство. Он смахнул с глаз Гарри чёлку и задержался пальцами на шраме на его лбу. — Если что-то случится, мы примем это как есть. Все четверо, — заверил он. — Просто постарайся расслабиться, пока не случится беда, да? Беспокоиться — значит страдать дважды. Это часто употребляемое изречение заставило Гарри улыбнуться и прижаться к партнеру. — Пожалуй, — согласился он, устраиваясь поудобнее. — Надеюсь, это плохое предчувствие не связано с твоим участием в этом чёртовом турнире. — Не связано. — В голосе Седрика звучала уверенность. — Со мной всё будет в порядке. Поверь мне. — Его самоуверенная ухмылка была раздражающе привлекательной, и Гарри наклонился вперёд, чтобы поцеловать её на глупом самодовольном симпатичном лице. Седрик удивлённо хмыкнул, но расслабился в поцелуе, одной сильной рукой поддерживая Гарри за спину, а другой путаясь в его тёмных волосах. Гарри вдруг вспомнил, как Хельга отвлекала его от дурных предчувствий в сценариях, которые начинались примерно так же, как и этот, и в его нутре разлилось тепло. Он перекинул одну ногу через колени Седрика и притянул его ближе, просунув руку между пуговицами школьной рубашки пуффендуйца. Седрик замер. Гарри тут же отпрянул, чувство вины нарастало. — Прости, я… — Нет, нет, не стоит, это я, — поспешил успокоить Седрик, его голова опустилась. — Я просто… я люблю тебя, я хочу быть с тобой, просто это немного… странно. Тебе четырнадцать, а я… не такой, как привык. Гарри попытался встать с колен Седрика, но старший удержал его на месте. — Я всё время забываю, — признался гриффиндорец. — Я не чувствую себя четырнадцатилетним. И боже правый, когда ты так смотришь на меня… Я всего лишь человек, милая. — Седрик снова самодовольно ухмыльнулся, заставив Гарри зарычать на него. — Извини, — сказал он неискренне. — Я не хотел дразнить. И четырнадцать лет — это не так уж и мало, я знаю. Но, не знаю, как ты, а я, как Седрик, никогда… не был до конца. Да и вообще никогда. И мои воспоминания о Хельге, очевидно, немного отличаются. Гарри удивлённо поднял брови и окинул своего партнёра взглядом, смысл которого был понятен. Седрик пожал плечами. — Так и не нашёл никого, кто бы этого стоил, — сказал он. — А теперь, кроме тебя, никого не найти. Но я хочу сделать всё правильно. Я не хочу, чтобы кто-то подумал, что я воспользовался тобой. — Я понимаю, — ответил Гарри. — Я немного увлёкся, признаю. И к твоему сведению, мы на одном уровне. До тебя я ни с кем даже не целовался. — Он наклонился, чтобы поцеловать его, а затем застонал, прижавшись лбом к щеке Седрика. — Не могу поверить, что мне придётся проходить через половое созревание во второй раз. — В первый раз всё и так было плохо. — Да еще и с парнем, который выглядит так, как ты! Пожалуйста, не заставляй меня ждать, пока я стану совершеннолетним. Я могу умереть, — серьёзно сказал он, и Седрик рассмеялся. — Уверен, что не умрёшь, — заверил он. — Но я тоже сомневаюсь, что смогу ждать так долго. Дай мне немного времени, чтобы привыкнуть, хорошо? Моему мозгу требуется некоторое время, чтобы догнать тело. — Его улыбка смягчилась, пальцы провели по губам Гарри. — В нашей первой жизни мы всё воспринимали довольно быстро. Теперь мы можем действовать медленно, извлекая из этого максимум пользы. Я хочу не торопясь узнать, что приводит Гарри Поттера в бешенство. — В его глазах появился блеск, заставивший Гарри резко вдохнуть, а брюки стали болезненно тесными. — Ты не можешь так говорить, Сед, — прохрипел он, борясь с желанием прижаться к бедру пуффендуйца. Ухмылка Седрика расширилась. — Но у меня никогда не было такого тела, — рассуждал он, опуская руку и проводя нежными пальцами по рёбрам Гарри. — Подумай, сколько всего нового мы сможем исследовать вместе. — Ты же сказал, что не хотел дразнить, — раздражённо пробурчал Гарри. — Я не дразню, — ответил Седрик. — Мы будем действовать. В конце концов. Я просто предвкушаю. — Он крепко поцеловал Гарри, их языки сплелись, губы распухли, когда они отстранились. — Кроме того, это заставило тебя не думать о том плохом предчувствии, не так ли? Наступило молчание, затем Гарри нахмурился и слегка ударил старшего парня в бок. Пуффендуйцы были вдвое хитрее Слизеринцев, и любой, кто говорил обратное, был идиотом. *** На следующий день все только и говорили, что о Кубке Огня и о том, кто вписал в него своё имя. Несколько человек, включая близнецов Уизли, пытались обмануть возрастную линию, но до сих пор это никому не удавалось. Гарри было немного любопытно, сможет ли он пройти эту линию, но он не стал пытаться — это не стоило того, чтобы беспокоиться. — Полагаю, ты хочешь, чтобы выбрали Седрика? — заметила Гермиона с книгой на коленях, наблюдая за тем, как несколько семикурсников Когтеврана вписывают свои имена. Седрик уже прошёл через это испытание, и за ним последовал целый фан-клуб. Поймав на себе весёлый взгляд Гарри, он густо покраснел, не желая, чтобы его дразнили по поводу его окружения. — Думаю, у него бы неплохо получилось, — ответил Гарри, стараясь выглядеть как человек, который влюбился, и при этом не выглядеть как луноглазый гриффиндорец второго курса. — А ты кого выбираешь? — Думаю, Анжелина подойдёт. Было бы здорово, если бы победил гриффиндорец. Честно говоря, я удивлена, что не участвуют другие. Факультет храбрых и всё такое. — В теории с храбростью гораздо проще, — язвительно заметил Гарри. — Уверен, что их было бы гораздо больше, если бы не мешала возрастная линия. — Гарри уже слышал, как Рон громко жаловался, хвастаясь, что, если бы он был достаточно взрослым, его бы легко выбрали чемпионом. — А ты бы стал? — с любопытством спросила Гермиона. Гарри фыркнул. — Мерлин, нет. У меня и так хватает проблем, когда нет турнира, предназначенного для проверки людей. Хоть раз я бы хотел провести год в Хогвартсе, когда меня никто не будет пытаться убить. Гермиона рассмеялась, соглашаясь с этим. Из ниоткуда появилась Полумна, подскочила к Гарри и с улыбкой села рядом с ним. Гермиона выглядела так, словно проглотила лимон — несмотря на все её разговоры о взрослении, ей, похоже, не нравилось, что у Гарри появились новые друзья. — Солнце уже почти село, — поприветствовала Полумна, и Гарри с удивлением посмотрел на часы. — Чëрт возьми, как летит время! — Он вскочил на ноги и улыбнулся Гермионе. — Увидимся за ужином, да? Было видно, что девушка надеется на объяснения, но Гарри не стал их давать, перекинув руку через руку Полумны, и они вышли из зала. Невилл и Седрик ждали их снаружи, стоя на краю каменного круга. В центре был разложен небольшой костёр, пока ещё не зажжённый. Невилл поприветствовал Полумну поцелуем, а Седрик лишь усмехнулся и подмигнул Гарри — на случай, если кто-то будет наблюдать за ними. В Хогвартсе они не чувствовали никого поблизости, но в Хогвартсе никогда не знаешь. — Готовы? — спросил Невилл, расправив плечи. Все трое кивнули. Невилл пробормотал заклинание, и огонь ожил. Все четверо заняли кардинальные точки вокруг него, их лица освещались отблесками пламени. Полумна тихим, сипловатым голосом начала читать заклинание. Именно для этого они и построили каменный круг. Он явно вышел из употребления, как и старые обычаи, но был предназначен для сезонных ритуалов: Самайн, солнцестояния, Йоль — всё, ради чего они собирались вчетвером. Иногда к ним присоединялись ученики, но в основном это было только для них. Гарри погрузился в вихревую магию, присоединившись к Полумне, и стал напевать, слова давались ему легко. Огонь разгорался, и Гарри порадовался, что перед началом работы на него были наложены предупреждающие чары. Его кровь бешено билась, сердце замирало, когда он произносил слова в честь умерших и благословлял завесу между мирами, прося их благосклонности и защиты. Темнота, душившая его с тех пор, как он обнаружил крестраж, стала немного легче, плечи расслабились. Когда они закончили песнопение, и огонь снова угас, Седрик с разбегу перепрыгнул через пламя, остановился перед Гарри и поцеловал его, сияя улыбкой. Гарри рассмеялся, опустив руки на бёдра Седрика. — Полегче, — сказал он, — для Бельтайна ты рановато. — Всё равно не помешает дополнительная защита, — ответил Седрик с ухмылкой. — Мне так не хватало этого с тобой. Гарри не удержался и поцеловал его. — Мы не будем скучать. И мы оба сможем прыгнуть в Белтайн, — пообещал он, подмигнув. Седрик засиял. — Может быть, тогда мы оставим вас двоих на Белтайне, — усмехнулся Невилл. Пара покраснела. — Хорошо, что мы снова этим занимаемся. Да и замок стал лучше. Это было правдой: палаты стали немного сильнее, в них появилось больше жизни, чем раньше. Гарри с нетерпением ждал, когда же они смогут обновить их на солнцестоянии. Полумна придвинулась к нему и положила голову ему на плечо. — Чувствуешь себя лучше? — спросила она со знанием дела, и он вздохнул: он никогда не мог ничего от неё добиться. — Я по-прежнему считаю, что Хэллоуин проклят, — заявил он. — Но да, я чувствую себя лучше. Спасибо. — Он поцеловал её в лоб, а затем потянулся, чтобы сжать предплечье Невилла. — Спасибо, что согласился на это. — Не будь дураком, мы бы ни за что не пропустили это событие, — ответил Невилл, притягивая его к себе и крепко обнимая. — Но нам лучше пойти, скоро начнётся пир. И кому-то придётся занять свое место в центре внимания, — поддразнил он Седрика. Пуффендуец закатил глаза, его щëки стали розовыми. Гарри украл ещё один поцелуй, прежде чем сбросить чары, и они вчетвером зашагали по влажной траве в сторону замка. Гарри по-прежнему мучило дурное предчувствие, но он уже начал думать, что этот день пройдёт для него благополучно. И тут из Кубка Огня вылетело его имя, и он попенял себе за глупость. Хэллоуин определённо был проклят.