То же самое, но другое/The same, but different

С момента своего пробуждения четверо основателей старались проводить как можно больше времени вместе. Обычно в Комнате находились все четверо, либо они разделялись на две пары, чтобы побыть наедине. Довольно часто Гарри и Полумна устраивали застолья, доходящие до того, что они заканчивали фразы друг друга и ссылались на магию, выходящую за рамки понимания Седрика и Невилла, возбуждённо жестикулируя друг другу, когда говорили то, что с тем же успехом можно было назвать белибердой. И конечно же, Гарри и Невилл были соседями по комнате, поэтому они проводили много времени вместе. Седрик и Полумна впервые проводили время вдвоём. Седрик не мог поверить, что это заняло у него столько времени. В их прежней жизни они часто отгоняли парней, настаивая на том, что им нужно побыть вдвоём, без их блочной головы. Седрик скучал по своему самому дорогому другу — проводить время с Гарри было замечательно, но Полумна была другой. Ровена была другой. Они расположились на двух диванах в Комнате, на низком столике между ними стояла тарелка с сыром и крекерами, и они обсуждали свои занятия, проблемы Полумны с другими когтевранцами и мысли Седрика о Турнире. Ему было приятно, что рядом есть человек, который, как он знал, никогда не осудит его, но и не примет близко к сердцу ни одну из его проблем. Гарри был замечательным, но ему нравилось взваливать на свои плечи все тяготы мира. — Как ты справляешься? — спросила Полумна, когда в разговоре наступило затишье. Седрик вздохнул — она всегда была слишком наблюдательна. — В целом, неплохо. С воспоминаниями я уже в основном разобрался. — Салазар научил его достаточной магии разума, чтобы упорядочить свои мысли, хотя это и заняло у него больше времени, чем у Слизерина. — Но иногда это всё равно выбивает меня из колеи. Я ударяюсь головой, потому что не привык к такому росту, или десять минут ищу заколки для волос, прежде чем пойму, что они мне не нужны. — Он уже рассказал Полумне о том случае, когда Гарри пригласил его на бал, и прикусил губу, чтобы не выдать свой последний секрет. Затем он покачал головой: если он не может рассказать Полумне, то кому он может рассказать? — Иногда мне не хватает красоты. — Он вроде бы признался в этом Гарри, но не в таких выражениях. — Нет никаких причин, по которым ты не можешь чувствовать себя красивым, — заметила Полумна, усаживаясь поудобнее. — Всё дело в том, что именно тебе нравится. Разные вещи кажутся красивыми разным людям. — Она улыбнулась тем безмятежным, неосуждающим взглядом, от которого у Седрика всегда становилось легко на душе. — Всё, что тебе нужно, — это что-то, что предназначено только для тебя, что-то, что заставляет вас чувствовать себя хорошо. Я чувствовала себя красивой, когда надевала красивые туфли; в те времена мы столько времени проводили в рабочих ботинках, что шёлковые туфли казались мне удовольствием. Сейчас я чувствую себя красивой, когда заплетаю в волосы цветы. Невилл чувствует себя красивым, когда вычищает всю грязь из-под ногтей, а я их крашу. Годрик чувствует себя красивым, когда его доспехи идеально начищены. — Она потянулась и взяла руку Седрика в свою. — А что заставляет тебя чувствовать себя красивым? — Я… — Он задумался — что же заставляет его чувствовать себя красивым? Когда он был Хельгой, это были мягкие шелка и сладкие духи. В роли Седрика… он никогда не задумывался об этом. — Я не знаю. — Ну, сейчас самое время узнать, — радостно воскликнула Луна. В мгновение ока комната слегка изменилась — диваны придвинулись ближе друг к другу, низкий столик приподнялся на несколько сантиметров, и на его поверхности вдруг появилось несколько коробок. Луна открыла одну из коробок, обнаружив в ней массу косметики и других уходовых средств. — У меня никогда не было друзей, с которыми можно было бы это сделать, но я слышала, что это должно быть весело. — Ты хочешь накрасить? Серьëзно? — Седрик зашипел, глядя на неë с сомнением. — Если только у тебя нет идей получше? — спросила Луна. Она поднесла два тюбика тонального крема к его щеке, а затем решительным кивком положила один обратно в коробку. — Я подумала, что если мы начнём с более стереотипных вещей, которые заставляют людей чувствовать себя красивыми, мы сможем увидеть, что ты чувствуешь по отношению к ним, и двигаться дальше. А теперь закрой глаза и сиди спокойно. *** Седрик не мог сказать, сколько времени он просидел с закрытыми глазами, следуя указаниям Полумны, пока она покрывала его лицо кремами, пудрами и прочим. Во времена Хельги косметики ещё не было, но если бы она была, Седрик знал, что был бы в восторге от неё. Эмоции бурлили в его нутре, пока Луна работала — что, если он будет выглядеть нелепо? Чëрт, а что если он будет выглядеть хорошо? — Перестань волноваться, — отругала его Полумна, легонько похлопав по плечу. — Я почти закончила. — Она провела нежной кисточкой по его носу и скулам, а затем откинулась на спинку кресла, сияя. — Вот. Посмотрим, что ты думаешь. Комната опустила зеркало на колени Седрика, и он уставился на своё отражение. Ничего себе. Он был похож на себя, но… как-то одновременно и мягче, и резче. Полумна выделила его скулы, сделав их ещё более выразительными, чем обычно, а на веки нанесла мерцающую золотую пудру, ресницы стали тёмными и гораздо длиннее, чем обычно. Тональный крем был немного липким, и ему не нравилось, как выглядит помада на его губах. Когда он сказал об этом Полумне, она протянула ему салфетку и помогла аккуратно стереть красную помаду, пока губы не приобрели более естественный вид. — Мне нравятся глаза, — признался он, изучая тёмную подводку, очерчивающую его серые глаза, отчего они казались ещё ярче. — А вот тональный крем и контуринг — да? Без этого я могу обойтись, но… мне нравятся глаза. — Он не мог перестать смотреть на себя. Ему было интересно, что подумает Гарри, если увидит его. — У тебя красивые глаза, — согласилась Полумна. — Ты чувствуешь себя красивым? Да, и Седрик мог представить себе, как он будет делать это снова по особым случаям, но это было не то. — Я думаю, нам нужно продолжать попытки. — Хорошо, — сказала Полумна, ничуть не смутившись. — Мы хотим стать более мужественными или более женственными? Я уверена, что Хогвартс может предоставить тебе одежду, если ты захочешь примерить на себя несколько нарядов, или я могу накрасить тебе ногти — только на ногах, если хочешь. Или всегда есть оружие; я знаю много людей, которые чувствуют себя красивыми с мечом в руках. Седрик моргнул. — Я всегда был больше склонен к луку, чем к мечу, — рассудил он, пожимая плечами. — Давай просто… попробуем всё это. Будет весело, правда? Луна засияла, вскочив на ноги, словно он только что вручил ей ключи от Александрийской библиотеки. — Это будет здорово, — пообещала она, блестя глазами. — Мы поможем тебе снова почувствовать себя в своей шкуре, я обещаю. Седрик даже не подозревал, что именно в этом и заключается его проблема, но, конечно, когда Полумна сказала это таким тоном, всё стало понятно — он не чувствовал себя Хельгой, но и Седриком он тоже больше не был. Он находился где-то между ними, и ему нужно было понять, что делает этого человека счастливым и комфортным. И красивым. Будь то мужчина, женщина или что-то другое. Независимо от того, что думают об этом другие люди. В прошлой жизни они были первопроходцами, создали школу магии, когда люди говорили, что этого делать нельзя, что так поступать не следует. Хельга всю жизнь бросала вызов ожиданиям и гендерным нормам. Может быть, Седрик сможет сделать то же самое, но по-своему.