***
Верный своему слову, Гарри начал травить всех, кто после первого января бросал на него и Седрика более чем косой взгляд. Конечно, незаметно, чтобы не получить взыскание во время каникул, но этого было достаточно, чтобы люди неохотно шли дальше. Статья Риты Скитер о них в «Ведьмином досуге» — всё это было лишь слухами и домыслами, поскольку обновлённые хогвартсские стражи не пустили её в замок — была предсказуемо излишне драматичной, и Седрик с большим удовольствием поджёг её в большом зале за завтраком в то утро, когда она вышла. И вот жизнь в Хогвартсе пошла своим чередом. Гермиона, похоже, стала новой мишенью школьной мельницы слухов: люди начали вспоминать, что она отправилась на бал со звездой квиддича в прямом смысле слова, и это вызвало как презрение, так и восхищение. Теперь она не так часто появлялась в школе, хотя Гарри знал, что её давно выгнали из библиотеки поклонники Крама, и гадал, не укрылась ли она на корабле Дурмстранга. Он не винил её — Рон всё ещё был горько разочарован тем, как прошёл бал, и гриффиндорская башня была для неё сейчас не самым гостеприимным местом. Гарри сомневался в своей дружбе с двумя другими гриффиндорцами. Они по-прежнему нравились ему, но он никогда не сможет вернуться к тому, что было до Салазара, когда вся его жизнь вращалась вокруг них. Теперь у него были другие люди, которые были всем его миром, и — без обид для Рона и Гермионы — у них была целая жизнь воспоминаний, с которыми пара подростков просто не могла сравниться. Кроме того, ему не нравилась та сторона Рона, которую он видел в последнее время. Он надеялся, что это всего лишь его чувства к Гермионе, и он выровняется, когда повзрослеет, но если нет… В любом случае, через пару дней после бала он поговорил об этом с близнецами, и они пообещали ему, что теперь он член семьи, и это нельзя отменить, так что он останется с ними, независимо от того, что думает по этому поводу Рон. Гарри это вполне устраивало. Когда до возобновления занятий оставалось всего несколько дней, Гарри и Седрик вернулись ко второму испытанию. Узнав Мермиша сразу после того, как они открыли яйца, двое мальчиков встретились вечером после комендантского часа, и Седрик вел Гарри за руку, заговорщически ухмыляясь. — Не понимаю, почему мы не можем сделать это в Выручай-комнате, — прошептал Гарри. — Там мы гарантированно уединимся. — Я присмотрю за комнатой, не волнуйся. Ты ещё не видел эту часть замка, она намного лучше, чем мы могли себе представить. Просто поверь мне. — Гарри не мог отказать, когда Седрик так серьёзно смотрел на него, поэтому он просто закатил глаза и позволил старшему парню провести его на пятый этаж. — Сосновая свежесть, — негромко объявил пуффендуец. Дверь перед ними со щелчком открылась. Гарри не поворачивался, чтобы как следует рассмотреть, где они находятся, пока Седрик не запер комнату. Тогда он ахнул. Ванная комната старост — это было нечто. — Видишь? — пробормотал Седрик, подталкивая его в бок. — Это стоило того, чтобы туда сходить. — Это нелепо, — заявил Гарри, недоверчиво глядя на ванну размером с бассейн и настоящий фонтан кранов. — Это абсолютно бессмысленно! Разве что все старосты устраивают здесь общие ванны или невероятно чистые оргии? — Насколько я знаю, нет, — ответил Седрик. — По крайней мере, не в Пуффендуе. Кто знает, чем занимаются здесь ваши. — Он со смехом увернулся от удара локтем по рёбрам. — Это, конечно, перебор, но очень здорово. И я слышал, что в компании это ещё лучше. — Он потянулся, чтобы включить несколько кранов, и Гарри лишь едва уловил нерешительное выражение его лица. Гриффиндорец с трепетом наблюдал за поднимающимся уровнем воды и множеством пузырьков. Они ещё не обнажались друг перед другом в этих телах. Когда Седрик обернулся к нему со своей обычной улыбкой, Гарри приподнял бровь. — Мы трансфигурируем купальники или…? — Щëки Седрика порозовели, когда младший выжидательно замолчал. — Решать тебе, я полагаю. Гарри глубоко вздохнул, собирая все свои силы. — Мне они не нужны. — В кои-то веки его гриффиндорская и слизеринская стороны были полностью согласны — он достаточно долго был хорошим, и если Седрик был согласен, он хотел немного сдвинуть дело с мëртвой точки. — Хорошо. — Голос Седрика стал хриплым. — Я тоже. — Гарри почувствовал слабую дрожь, которую уловил только после десятилетий знакомства с Хельгой, и шагнул вперёд, сжав руку Седрика. — Только если тебе удобно. Как ты и сказал, у нас есть всё время в мире. — Последние несколько месяцев Гарри много времени проводил, глядя в зеркало, отмечая изменения в своём теле по мере того, как питательные зелья творили свою магию, и изменения в своём теле по сравнению с тем, каким был Салазар. Он мог только представить, что для Седрика этот процесс был вдвойне противоречивым. — Я хочу, — настаивал Седрик, наклоняясь для мягкого поцелуя. — Я скучаю по ощущению твоей кожи на своей. — По позвоночнику Гарри пробежала дрожь возбуждения, и он выгнулся в поцелуе, едва не выронив яйцо. — Я вижу, как это, Диггори, — тихо поддразнил он. — Заманиваешь меня сюда под предлогом турнирных дел, а на самом деле просто хочешь раздеть меня. — Седрик рассмеялся и сдвинул брови. — Ты меня раскусил, — признался он. — Это была всего лишь уловка. Гарри смело отступил назад, поставил яйцо на край ванны и одним движением снял с себя футболку и джемпер, стараясь не задушить себя кулоном с барсуком. Он услышал резкий вздох своего парня. — Не забывай, что я ещё расту, — насмешливо пригрозил он, не позволяя своим рукам дрожать. Это был Седрик, Хельга, его любовь — в этих глазах не было насмешки. Он видел только любовь и тепло. — А ты не такой тощий, как я думал, — промурлыкал Седрик. Гарри опустил взгляд: его живот больше не был впалым, как это было на протяжении большей части его жизни, а на груди и руках появились настоящие мышцы. — Видел бы ты меня три месяца назад, — с горечью признал он, всё ещё тихо поражаясь тому, как сильно изменилось его тело за столь короткий срок. Помфри хотела, чтобы он принимал зелья целый год, и ему не терпелось увидеть окончательные результаты. Выйдя из ботинок, он потянулся к ширинке джинсов и увидел, что Седрик внимательно следит за этим движением. — Не оставляй меня, Сед, — взмолился он, не совсем понимая, к чему клонит. Седрик покраснел, но послушно снял ботинки и носки, а затем стянул с себя футболку. Гарри не мог оторвать глаз от загорелой кожи, натянутой на рельефные мышцы и широкие плечи, золотистые просторы нарушались лишь случайными веснушками или родинками. У его парня был пресс. — Ну что ж, — сказал Гарри, когда молчание между ними затянулось. Он кашлянул, в горле внезапно пересохло. — Вид, конечно, лучше, чем я себе представлял под этими квиддичными мантиями. Седрик хихикнул и смущённо пожал плечами, одной рукой крутя браслет снитча на запястье. Гарри заметил, что он не носил его постоянно: только когда чувствовал, что ему нужен стимул. Гарри стало интересно, на что рассчитывал Седрик, когда привёл Гарри сюда. — Может, это и полная противоположность тому, что было раньше, но… я не могу особо жаловаться. Как я уже сказал, мне нравится моё тело. — Мне тоже нравится твоё тело, — быстро согласился Гарри. — Мне оно понравится ещё больше, если ты снимешь эти джинсы. — И прежде чем он успел подумать об этом, он позволил своим джинсам упасть с его бёдер, ударившись о кафельный пол с глухим стуком. Глаза Седрика расширились. — На тебе нет нижнего белья, — прокомментировал он. Гарри отказался смотреть на свою обнажённую фигуру, его возбуждение было очевидным. — Конечно, нет. — Он добавил в голос немного легкомыслия и подмигнул. — А ты? Когда Седрик опустил джинсы, они обнажили тёмно-зелёные боксеры с заметной прорехой. Гарри судорожно сглотнул. Боже, как же ему понравится знакомиться с этим новым телом своего партнёра. — Носишь мои цвета? Можно подумать, ты это спланировал, — проворчал он, наблюдая, как розовеют щеки Седрика. — Ну да, — пробормотал он, — можно и не подумать. Затем зелёные боксеры тоже оказались на полу. У Гарри перехватило дыхание. — Ты прекрасен, — благоговейно произнес он. — Боги, Седрик. — Хельга была мягкой и изгибалась так, что идеально подходила его рукам. Седрик отличался длинными линиями и твёрдыми мускулами, но Гарри не сомневался, что его руки подойдут ему так же хорошо. Он бросил взгляд на ванну, которая была уже наполнена и покрыта толстым слоем ярко-зелёных пузырьков. — Ну что, пойдём? Он взял Седрика за руку, и пара шагнула в горячую воду бок о бок, и только когда они погрузились по грудь, они обнялись, наконец-то почувствовав кожу на коже. Гарри и не подозревал, как сильно ему не хватало этого ощущения. — Как далеко ты хочешь зайти сегодня? — спросил он, задыхаясь. Одна его нога обвилась вокруг бёдер Седрика, прижимая их члены друг к другу, а рука Седрика переместилась, чтобы поддержать его. Глаза Седрика были дикими и полными похоти, но он встретил взгляд Гарри достаточно спокойно, чтобы придумать ответ. — Это хорошо, — сказал он горлом. — Руки. Руки — это хорошо. Всё остальное может быть немного… слишком, — признал он. Возможно, кого-то ещё удивило бы, что Седрик, старший в паре, устанавливает границы, но Гарри знал, что ему ещё многое предстоит сделать, когда дело дойдёт до этого. Конечно, он нервничал — у Салазара никогда не было секса с мужчиной, а у Гарри не было секса ни с кем, — но его тело было таким же, как и всегда, и он никому не доверял так сильно, как Седрику, который делал эти шаги вместе с ним. Салазар был более доминирующим партнёром в их отношениях, как в спальне, так и за её пределами. Было вполне естественно вернуться к этим ролям сейчас, несмотря на разницу в возрасте, когда они ещё так мало знакомы друг с другом в этих новых формах. — У нас есть всё время в мире, — заявил Гарри, и хотя они оба говорили это уже дюжину раз или больше, сейчас это было похоже на обещание, как никогда раньше. Прошло немало времени, прежде чем пара смогла погрузить яйца в воду.***
Яйцо было не единственным делом, которое Гарри откладывал до Рождества: за день до возобновления занятий он без стука вошёл в кабинет Снейпа, чем заслужил резкий взгляд сидящего за столом человека. — Поттер, — прошипел декан Слизерина. Гарри ухмыльнулся. По взмаху его палочки вокруг комнаты поднялись защитные экраны, и глаза Снейпа сузились. Напоминание о том, с кем именно он имеет дело в эти дни. — Что вам нужно? — Я так понимаю, вы приняли то, кем я являюсь? — сказал Гарри в ответ, придвигая стул к столу. — Всех, кто я есть? — Снейп был, пожалуй, единственным человеком в замке, которому было бы неприятно, если бы он был Гарри Поттером, а не Салазаром Слизерином. Мужчина нахмурился, но коротко кивнул. — Как бы нелепо это ни звучало, я принял ваши слова за правду, — согласился он. — Могу лишь предположить, что вам нужно что-то от меня, связанное с этим. — В некотором роде, — согласился Гарри. Он откинулся на спинку стула, мысленно ухмыляясь тому, как сильно его непринуждённая позиция раздражает мастера зелий. Он мог быть главой Слизерина, но всё равно не мог сравниться с самим первородным змеем, даже в подростковом теле. — Вы, наверное, не заметили, но школьные чары были обновлены и стали гораздо мощнее, чем раньше. Я могу чувствовать каждое живое существо в этой школе, а также призраков, и мне сообщают, если в этих стенах используется или присутствует какая-либо тёмная магия. Снейп застыл на месте, а Гарри ухмыльнулся. — У вас и Каркарова есть что-то общее, не так ли, профессор? — Гарри наблюдал за тем, как цвет лица Снейпа исчезает, а тёмные глаза на мгновение переместились на его левое предплечье. — Директор Дамблдор в курсе, — процедил Снейп. Гарри насмешливо хмыкнул. — Это не внушает мне доверия, — пробормотал он. — Скажите мне, почему я не должен вышвырнуть вас из своего замка прямо сейчас за то, что вы связали себя с этой мерзостью. Всю правду, если можно, — у меня нет времени на обман. Гарри не был уверен, чего он ожидал, но история, которую начал плести Снейп, определённо не была таковой. История о мальчике-подростке, отвергнутом всеми, кроме соседей по дому, отброшенном единственным другом детства и заманиваемом в тень человеком, который говорил о знании, силе и уважении. Пророчество, подслушанное и донесëнное до людей, оказалось направлено не на того человека. Тот подросток, теперь уже мужчина, умолял о помощи доброго директора школы, второй раз в жизни продавая душу, чтобы покаяться за первую. Его души не хватило, чтобы спасти друга детства. — Вот и всё, Поттер, — резко сказал Снейп, выглядя взволнованным. Его руки были стиснуты на краю стола, и Гарри был уверен, что только впечатляющие навыки окклюменции не позволили ему выдать эмоций. — Из-за меня погибли твои родители. Наказывай меня как хочешь. Ярость бурлила в нутре Гарри, но не на человека перед ним. Нет, Снейп не стоил его ярости. — Волан-де-морт — причина смерти моих родителей, — настаивал он, выплëскивая яд с каждым словом. — И поверьте, его ждёт наказание. Нет, профессор Снейп, вы как раз из тех, кого я всю оставшуюся жизнь буду пытаться спасти — ребёнок, которого осуждают за факультет, в который он не имел права вступать, и чья жизнь направлена и подавлена этим выбором, который он не мог сделать. Факультет Слизерин ужасно страдает от заблуждений, которые стали фактами после моей смерти, и мне искренне жаль, что вы тоже пострадали из-за этого. Этого Снейп ожидал меньше всего — все его шпионские способности пошли прахом, когда он открыто уставился на своего ученика. — Я… но если бы я не рассказал Тёмному Лорду о пророчестве, Лили и Джеймс были бы живы. — Возможно. Возможно, нет. Но если бы вы были отсортированы, скажем, в Когтевран, вас бы не переманили на сторону Тёмного Лорда. Если бы у Слизерина была репутация, которой стоит гордиться — не считая фанатичных чистокровных засранцев, — вам не пришлось бы предлагать свою жизнь Альбусу Дамблдору в качестве покаяния. — Гарри много чего хотел бы сказать Дамблдору и молился, чтобы однажды ему удалось по-настоящему высказаться. Чем больше он узнавал, тем больше ему хотелось, чтобы этот человек никогда не оказался у власти, даже если он получил её, победив Гриндельвальда. — Несмотря ни на что, я в неоплатном долгу перед вами, мистер Поттер, — торжественно заявил Снейп, склонив голову. Гарри задумчиво посмотрел на него. — Позвольте мне осмотреть вашу Тёмную метку, — сказал он в конце концов. Снейп недоуменно посмотрел на него. — Позвольте мне изучить магию, может быть, я смогу её немного подправить. В последнее время я много думал над этим вопросом — нет смысла уничтожать Волан-де-Морта, если его верные последователи всё ещё свободны и могут объединиться во имя него. Однако я очень сомневаюсь, что вы единственный человек с меткой, который, так сказать, прозрел. — Его губы криво усмехнулись. — В конечном итоге я хотел бы использовать его связь с последователями через метку, чтобы выжечь магию из всех, кто ему предан. У меня есть несколько различных ритуалов, но мне нужно знать, как именно они связаны, прежде чем я смогу сузить круг поиска. Снейп долго смотрел на него. — Вы хотите, чтобы я стал для вас подопытным кроликом, — категорично заявил он. Гарри усмехнулся. — Это, конечно, один из вариантов, — согласился он. — Позвольте мне изучить метку. Может быть, обдумаю несколько идей. И примите моё предложение варить вместе, когда у нас будет свободное время. Сделайте всё это, и мы будем считать, что мы квиты, как только мне удастся стереть это пятно с моей родословной. При последних словах взгляд Снейпа сузился, но Гарри не дрогнул. Прежде чем избавиться от Волан-де-Морта, Снейп мог понадобиться ему для чего-то ещё; он не собирался ограничивать свои возможности. — Договорились, — в конце концов сказал Снейп, и между ними проскочила магическая искра, скрепившая обмен. — У меня нет особого выбора в этом вопросе. — О, у вас есть, — ответил Гарри. — Но это лучший выбор, который вы могли бы сделать. Если я прав, то ритуал убьёт его верных последователей и снимет метку с нелояльных. Если вы говорите мне правду и больше не служите ему, то вы будете свободны — без метки, беспрекословно преданный свету. Особенно если сам Мальчик-Который-Выжил заявит, что не смог бы победить Волан-де-Морта без помощи своего мастера зелий, — добавил он, сделав невинный голос и широко раскрыв глаза. Выражение лица Снейпа изменилось, и Гарри понимающе ухмыльнулся. — Ваша душа будет принадлежать вам, — пообещал он. — Дамблдор не будет иметь над вами никакой власти, когда я закончу. Вы сможете покинуть этот замок и никогда не возвращаться, если захотите. — Не то чтобы он думал, что Снейп так поступит; он чувствовал людей, которые были связаны с Хогвартсом на глубине души, которые считали замок своим домом и убежищем и никогда не могли уйти слишком далеко. Гарри был таким ещё до Салазара. Снейп тоже был одним из таких людей. — И, между нами говоря, если я добьюсь своего, Дамблдор скоро не будет иметь ничего общего ни с кем. На губах профессора заиграла удивительно злая ухмылка, и он склонил голову в знак согласия. — Когда вы хотите начать? Гарри усмехнулся, усаживаясь в кресло поудобнее. Теперь у него что-то получалось.