***
Гарри влетел в кабинет МакГонагалл и не удивился, увидев, что Седрик сидит в ожидании вместе с деканом Гриффиндора и играет в шахматы. — Кто выигрывает? — спросил он, наклонившись, чтобы поцеловать Седрика в щеку. — Профессор МакГонагалл, конечно, — с сожалением ответил пуффендуец. — Но вы отлично боролись, мистер Диггори, — ответила профессор и одобрительно кивнула, когда Седрик сделал свой ход, а затем поставила ему шах и мат. — Как всë прошло? — спросил Седрик, со смиренной улыбкой принимая поражение. Гарри засиял. — С Сириуса сняли все обвинения, и опекунство было передано ему. Оказывается, Дамблдор никогда не подавал документы, так что Дурсли никогда не были моими законными опекунами. Не совсем понимаю, почему до сих пор никто не заметил, что у меня технически нет опекунов, но я уверен, что Визенгамот добавит это в список, — добавил он с ухмылкой. После того как выяснилось, что Дамблдор не заметил, что один из его ближайших друзей целый учебный год выдавал себя за Пожирателя смерти, а Помфри громко заявила, что магглы, с которыми он оставил Гарри, жестоки, империя этого человека начала неуклонно рушиться вокруг него. То, что началось с последствий второго задания, вылилось в отстранение его от работы в МКВ, и, казалось, каждый день выходила новая статья с новыми новостями о том, что он манипулировал «во имя высшего блага». Пока он оставался директором, но Гарри полностью рассчитывал вернуться на пятый курс под руководством директрисы МакГонагалл — у них с Невиллом был готов целый план, который они должны были реализовать летом, чтобы убедиться в этом. Небольшая гриффиндорская часть Гарри жалела старика, но потом он подумал обо всех опасностях, которых можно было бы избежать, если бы во главе школы стоял кто-то другой, и о состоянии школы до того, как основатели вернули себе подопечных — Дамблдор хорошо поработал, но он был уже в расцвете сил, и миру пора двигаться дальше и перестать надеяться на одного старика, который решит все их проблемы. Многие из них хотели обратиться к Гарри, но Гарри с радостью напомнил им, что ему ещё нет и пятнадцати, и это нелепое предположение. — Поздравляю вас, мистер Поттер, — сказала МакГонагалл, улыбаясь. — Должна признать, мне никогда не казалось правильным считать Сириуса способным на то, в чëм его обвиняли. Его преданность Джеймсу и Лили, а также вам, когда вы родились… Мне стыдно за то, что я не усомнилась в этом раньше. — Он не станет обвинять вас, профессор, — заверил Гарри. — Петтигрю был убедителен, и суда не было. Но я уверен, что он был бы рад получить от вас весточку, если бы вы захотели отправить письмо. Он всегда с нежностью отзывался о вас, с тех пор как я его знаю. — Думаю, я так и сделаю, — тихо согласилась она. — Идите, ребята, на улице прекрасный день, наслаждайтесь им. Они попрощались с профессором и рука об руку пошли по коридору, пока Гарри в подробностях рассказывал о суде. — О, это напомнило мне, — добавил он, остановившись на середине пути. Он потянулся к палатам, ища знакомый пороховой запах магии, который принадлежал близнецам Уизли. Они были на третьем этаже — Мерлин только знал, почему, — и Гарри изменил курс, не предлагая Седрику объяснений. — Мне нужно кое-что сделать, — просто сказал он, когда его спросили, и потянул Седрика за руку. Они нашли близнецов в неиспользуемом классе, с палочками в руках, и Гарри постучал в дверную раму. Они тут же исчезли, разбросав вокруг себя несколько страниц конспектов, достали откуда-то набор плюй-камней и притворились невиновными. Потом они поняли, кто это, и расслабились, а записки появились вновь. — Чëрт возьми, Гарри, напугал нас до смерти! Думал, ты Снейп или что-то в этом роде, — пошутил Фред, приветствуя пару внутри. — Мы вам зачем-то понадобились? Или вы двое просто искали тихое место, чтобы пообжиматься? — поддразнил он, вздëргивая брови. Гарри рассмеялся. — У нас их и так много, не волнуйтесь, — заверил он, подмигнув. — Я хотел кое-что обсудить с вами. Деловое предложение, если хотите. — Оба близнеца выпрямились, хотя глаза Джорджа настороженно задержались на Седрике. — Он надёжный, я обещаю, — добавил Гарри, сжимая руку Седрика. Свободной рукой он потянулся в карман и достал мешочек, изменил его размер и бросил на стол перед близнецами. Он показательно зазвенел. Их глаза округлились. — Это… — Мой выигрыш в Турнире, — подтвердил Гарри. — Честно говоря, я его не заслужил — весь турнир был подстроен, и я даже не должен был в нём участвовать. Мне не нужны эти деньги, я не хочу их получать, и я знаю, что вы двое распорядитесь ими гораздо лучше, чем я. Это ваше. — Гарри, приятель… — начал Фред, потрясённый. — Это… это слишком много. Мы не можем взять это. — Нет, вы можете, — настаивал Гарри. — Если нужно, считайте это инвестицией в ваш магазин шуток. Людям не помешает побольше смеха в жизни, а вы двое чертовски умны, и я не хочу, чтобы весь этот талант пропал даром. Если вы не возьмëте деньги сейчас, я сделаю так, что они начнут проникать в ваши вещи по одному галеону за раз. Как бы это ни было забавно, но я уверен, что вы не захотите рассматривать те места, где я сочту нужным спрятать галеон. Близнецы обменялись взглядами, затем сглотнули. После нескольких мгновений, показавшихся им телепатическим общением, Джордж протянул руку и схватил мешок. — Хорошо. Но мы назначаем тебя молчаливым партнёром. Если тебе что-нибудь понадобится, мы — твои ребята. — Договорились. Только сделайте мне одолжение? — Они посмотрели на него, и Гарриулыбнулся. — Не говори маме, где ты взял деньги? Фред рассмеялся. — Как бы не так! Она бы заставила нас вложить их в дело или что-то в этом роде. Забрала бы их у нас, пока мы не закончили бы наши Ж.А.Б.А. Это наш секрет, только мы четверо. — Он взглянул на Седрика, который молча наблюдал за всем этим. — Запомни это, Диггори, если вдруг вздумаешь сделать что-то, что может навредить нашему Гарри. Он из тех, кто без колебаний отдаст тысячу галлеонов, а мы из тех, кто использует эту тысячу галлеонов, чтобы ты пожалел, что родился на свет. Седрик кивнул, притягивая Гарри к себе. — Поверь, я прекрасно понимаю, что он — лучшее, на что я могу надеяться, — заверил он, заставив Гарри покраснеть. — Я буду держаться за него до тех пор, пока он будет со мной. В устах любого другого подростка это прозвучало бы нелепо, зная, как скоротечны отношения в этом возрасте, но в устах Седрика эти слова звучали на сто процентов серьёзно, и близнецы ни на секунду не сомневались, что он говорит всерьёз. — Семейные обеды по воскресеньям, — сообщил ему Джордж. — За лето ты должен будешь приготовить хотя бы один из них. Убедись, что мама знает твои любимые цвета задолго до Рождества, иначе ей придётся гадать, а это может плохо кончиться. — Не ешь перед тем, как приехать в гости, у нас всегда достаточно еды для целой армии, — добавил Фред. — И никогда не говори с Роном о квиддиче, если не хочешь, чтобы тебе три часа читали статистику по Чадли Кэннонс. Пуффендуец рассмеялся, ухмыляясь паре. — Принято к сведению. Между прочим, я полное клише и любитель жёлтого и чёрного. — Близнецы застонали, заставив Седрика рассмеяться ещё громче. — Мы оставим вас двоих наедине с совершенно законными и подходящими для школы выходками, которые вы, несомненно, затеяли, — заявил Гарри. — Совершенно школьные, — согласился Джордж. — Практически внеклассный проект, — подхватил Фред, невинно улыбаясь. — До скорого, мальчики, — щебетали они вместе и махали руками, когда Гарри и Седрик выходили из комнаты. Седрик обнял Гарри за плечи и усмехнулся. — Ты стал мягким, — поддразнил он. Гарри толкнул его локтем в бок. — Богохульство. Я Слизерин, — возмущённо ответил он. — Если мы собираемся управлять этой школой, то я хочу быть уверенным, что у меня есть возможность получить всё, что эти две угрозы будут поставлять студентам в течение десятилетий. — Конечно, — саркастически согласился Седрик. — Абсолютно деловой шаг. Ничего общего с тем, что они твои братья и ты хочешь дать им максимальный шанс на успех. — Конечно же, нет; это прямо-таки по-пуффендуйски, — с насмешливым отвращением сказал Гарри. Седрик звонко рассмеялся и, подтолкнув Гарри, прижал его к стене, притянув к себе для поцелуя. — Я так люблю тебя, Гарри Поттер, — заявил он. Гарри закатил глаза. — Болван, — обвинил он, наклоняя голову в поисках ещё одного поцелуя. Седрик улыбался, когда их губы встретились, а в груди Гарри запорхали бабочки, и он подумал, что может лопнуть. Жизнь становилась всё лучше и лучше.***
Неделя или около того в школе после экзаменов всегда казалась довольно бесполезной, а эта — с окончанием Турнира — тем более. Единственная польза, которую она приносила, заключалась в том, что все ученики оставались в одном месте, пока поступали новости — сначала о Турнире в понимании министерства, затем об освобождении и невиновности Сириуса и многочисленных проступках Дамблдора. С каждым днём студенты смотрели на своего директора немного по-другому, а Дамблдор, казалось, не знал, что с собой делать — Волан-де-морт исчез навсегда, Гарри провозгласили спасителем, а его многолетнее влияние подходило к концу. Он неоднократно пытался поговорить с Гарри, пока тот находился в больнице, пытаясь убедить его в том, что Волан-де-морт может быть не совсем мёртв, но Гарри не слушал его. Он просто не мог принять концепцию мира, который не нуждается в его защите от самого себя. Последний заголовок в «Пророке» не стал сюрпризом, и Гарри прочитал всю статью за завтраком, а Невилл наклонился, чтобы прочесть через его плечо. — Что ж, это неожиданный бонус, — тихо пробормотал он. Гарри хмыкнул в знак согласия — имелись веские основания для вотума недоверия министру Фаджу, и несколько видных деятелей министерства, по слухам, готовили свои кампании, чтобы занять его место. После турнира Фадж пошёл по пути отрицания, настаивая на том, что, несмотря на все доказательства, Гарри — сумасшедший и лжец, и его нужно запереть. Гарри был рад, что оставил кладбище так аккуратно — авроры обшарили его, как только смогли, и осмотрели остатки котла, чтобы подтвердить неудачный ритуал с плотью, кровью и костями. В том, что всё произошло именно так, как говорил Гарри, никто не сомневался — учитывая, что каждый преданный Пожиратель смерти либо умер, либо лишился магии одновременно, с этим трудно было поспорить. Единственный, кого Фадж считал сумасшедшим, был он сам, и Гарри мысленно пометил, что надо бы присмотреться к другим кандидатам в министры. Он снова стал спасителем волшебного мира — снова за то, что якобы не мог контролировать. Это немного раздражало, но он не слишком возражал. Теперь он был старше, мог лучше справляться с ситуацией и использовать свою репутацию во благо — и мог заставить Гринготтс отправить адвокатов к любому, кто хотя бы задумается о том, чтобы использовать его имя не по назначению. — Привет, Поттер! — Он поднял голову и нерешительно улыбнулся, когда Драко несколько настороженно подошёл к нему. Его отношения со Слизерином после Турнира были… мягко говоря, натянутыми. Хотя студенты из всех факультетов потеряли родителей из-за Тёмной метки, из Слизерина их было больше, чем откуда-либо ещё. Гарри не мог не чувствовать себя ответственным за потерю их семей, даже если он не сожалел о смерти таких тёмных людей. — Я слышал, что с этого момента ты будешь жить с Сириусом Блэком, — сказал блондин, и Гарри кивнул. — Да, он мой крëстный. А что? — Мама хотела бы пригласить вас двоих на обед в поместье этим летом. Она и твой крëстный — двоюродные брат и сестра, и в связи с последними… переменами ей бы очень хотелось воссоединиться с той маленькой семьёй, которая у неё осталась. — Все Пожиратели смерти в Азкабане погибли вместе с меткой, и Люциус Малфой теперь был таким же маглом, как и Игорь Каркаров. Гарри не знал, что случилось с ним после этого, но знал только, что он сбежал из мира волшебников и с тех пор его никто не видел. Он до сих пор не знал, как Драко относится к судьбе своего отца. — Уверен, Сириусу это понравится. Я напишу ему и попрошу его отправить сову твоей матери, если ты не против? Драко слабо и нерешительно улыбнулся. — Это будет неплохо. Когда приедешь, захвати свою метлу, если сможешь? В следующем году снова начнётся сезон квиддича, и я хочу быть уверен, что готов. Облегчение разлилось по жилам Гарри, и он усмехнулся, кивнув. Значит, никакой плохой крови. — Ты в деле. Драко ушёл, а Гарри вернулся к газете, которая теперь была в руках Невилла. — Мы уже в пути, — тихо сказал другой гриффиндорец, глядя в карие глаза со знанием дела. Гарри скривил губы. — Впереди нас ждёт долгий путь. Но это хорошее место для начала. Мир менялся, власть менялась, открывались новые ценности. Это было идеальное время для того, чтобы начать двигать мир в правильном направлении.