Fleur de rose jaune*

      «Спасибо, что именно ты оказался рядом»       На эти слова юдекс плавно кивнул, заглянув в ответ в глаза девушки, снова изучая те внимательным взглядом. Слова Навии, наконец, повернули в нужное русло и не стали походить на жесткое самокопание, и это был хороший знак. Последняя фраза, сказанная нежно и вполголоса, заставила приятное тепло разлиться по телу юдекса, словно бы он только что сделал глоток горячего чая, но это тепло было куда приятнее. На губах появилась улыбка, которую юдекс не желал скрывать. Нёвиллет и правда был рад знать, что он смог помочь бедняжке, даже не имея достаточной практики в подобных утешениях. Вот так и выглядит то самое «просто быть рядом»       Навия потерла виски — только сейчас она почувствовала, насколько устала физически и, ещё больше, морально от пережитого стресса, — в висках пульсировало так сильно, что казалось, будто голова сейчас взорвется.       — Отдых действительно нужен. И, Вам, я уверена, тоже. Хотя месье Невиллет и кажется человеком без людских слабостей в глазах многих, ходят слухи, что Вы всё же иногда отдыхаете. Только тс-с.       И снова эта хитрая ухмылка на пухлых розоватых губах, с которых слетела довольно забавная шутка. Это уже второй хороший знак.       — Ох, прошу простить меня, я чуть не выдал эту тайну. Клянусь именем юдекса Фонтейна сохранить ее. — мужчина выпрямился в спине, состроив серьезное выражение лица, а правую ладонь положив себе на грудь в районе сердца, «давая клятву хранить молчание». Пара секунд и Невиллет расслабился, издавая тихий короткий смешок. — Прошу, не переживайте на счёт меня и моего отдыха. Как минимум, я сам не позволю вам переживать ещё и обо мне. Хотя, если это вас не сильно напрягает и выражает только искреннюю заботу, то я вам благодарен. Признаю, я немного устал за сегодняшний день, но мне не привыкать работать в подобном темпе. Сильно беспокоиться не о чем.       Девушка практически вернула себе свой обычный настрой. Ей определенно давалось это с большим трудом, но она привыкла к тому, что за свое настроение отвечает сама. Впрочем, как и за многое другое. На секунду задумавшись, она всё же сказала:       — Я бы хотела все же разделить с Вами ещё по чашке чая, чтобы отвлечься. Если же Вы не против. Только в этот раз, прошу, не забывайте о себе.       — Все в порядке, я буду даже рад, если весь приготовленный чай достанется вам и только вам. Так мне будет спокойнее. — Руки снова потянулись к чайнику, наполняя единственную кружку на столе. Но поняв, что девушка на сей раз не примет его отказа, Невиллет сдался:       — Ох, хорошо-хорошо, ваша взяла. Я сейчас. — усмехнувшись и поднявшись со своего места, юдекс удалился за второй чашкой.       Навия довольно улыбнулась своей маленькой победе и, в очередной раз, укрыв плечи мантией судьи, будто объятиями, поглубже устроилась на диване. На самом деле, наконец, немного успокоившись, она все же ощутила сильную усталость: потяжелевшие веки все чаще накрывали высохшие от слёз глаза, а пошевелить ногами или руками, казалось, невозможно. Всего час назад она мечтала о том, чтобы этот страшный день отпустил её и остался в прошлом. Но сейчас Навия, сама того не замечая, изо всех сил боролась со сном, потому как общество судьи и спокойствие в этом кабинете были для неё словно тихая, скрытая от лишних глаз бухта, в которой можно переждать шторм. Ведь завтрашний день — не менее трудный, а ей так нужно было хотя бы немного времени, чтобы остановиться, выдохнуть, побыть слабой в чьих-то сильных объятиях, чтобы завтра быть готовой столкнуться с новыми трудностями и несомненно суметь отразить их.       И пусть сегодня её обнимает только судейская мантия, а на душе все ещё лежит тяжелый груз вины и скорби, все равно, хотелось, чтобы этот момент чуть продлился. Хотя бы немного.       Борясь со сном, она потерла глаза, не желая показывать этого мужчине. Это, вероятно, было бы невежливо, ведь тот, сам наверняка не менее уставший за сегодняшний день, держался бодро и был весьма участлив по отношению к ней. Только сомкнув ресницы, она вновь оказалась на том самом берегу спокойного моря, в уединенной гавани, где компанией ей были только тихо шумящие барашки волн и тот самый аромат морского бриза…       Невиллет отсутствовал относительно недолго, однако этого времени хватило более, чем достаточно, чтобы Морфей прокрался в просторный кабинет и украл сознание девушки. Теперь вошедший в кабинет мог застать её, уже отдавшейся царству грез: медленное, размеренное дыхание почти в такт фоновому тиканью часов, говорило о том, что девушка окончательно успокоилась, она больше не всхлипывала, не дрожала от холода или страха. Наоборот, её щеки немного порозовели от уюта и тепла, которое было ей подарено здесь. Она аккуратно сжимала в небольшом кулачке мантию, накрывающую её как мягкое одеяло. Трудно было поверить, что это та же самая мантия, которая отчасти обеспечивала образу верховного судьи судьи его высокий статус и неприступность. На нежных розовых губах даже можно было увидеть едва заметную улыбку, — она была словно невинное дитя, сладко дремлющее в своей постели, а вовсе не девушка, которая только сегодня пережила тяжелую утрату, и, более того, в одиночку взяла на себя руководство в сложнейшей ситуации.       — Извините, немного задержался… — начал было юдекс, однако он заметил, что девушка не обратила на него никакого внимания. Более того: глаза ее были закрыты, а тело, полностью расслабленное, покоилось на софе.       И сейчас хозяин кабинета, затихнув и наблюдая за мирно спящей фигурой прекрасной девушки, стоял перед довольно нелегким выбором. С одной стороны было бы правильным тихонько разбудить Навию и сопроводить до дома или куда она позволит; не хотелось бы заставлять ее смущаться своих действий, которые она не в силах более контролировать. Но с другой… Как он может сейчас заставить ее вернуться в тот ужас прошедшего дня, окунув в разъедающий стресс с головой. Тем более, после его согласия «быть рядом сегодня». Как минимум, данное обещание он дал самому себе. А потому, мысли сошлись на одной: Навия сегодня останется здесь.       Но здесь — это где? Хоть в кабинете и было спокойно, однако спокойствие это было довольно хрупким, как предрассветный сон. Завтра, рано утром дворец вновь распахнет свои двери, за секунды наполняясь работниками-шестеренками, что выстраивали собой единый шумный и торопливый механизм. В голове возник образ ещё одного места, которое никто ранее не видел. Личная крепость, которая была тихой гаванью спокойствия и отдыха от мирской суеты уже для самого судьи — его дом. В его стенах понятия времени словно не существует, минуты и часы растворяются в прозрачное ничто, позволяя этой паузе накрыть себя волной полностью с головой. Здесь Невиллет серьезно задумался, немного отойдя в сторону, чтобы от пристального взгляда нечеловеческих глаз спящая дева не пробудилась. Как в свое сердце он никого не пускает, так не пускает и на свою территорию. И даже не собирался этого делать, но с каждым мгновением последний оплот на пути к полному доверию со стороны Невиллета покрывался множеством трещин.       «Могу ли я ей на столько сильно довериться?»       Сердце участило свой ритм, а в голове нарастало сомнение, разногласие с самим собой, неопределенность. Прямо сейчас внутри происходила битва двух его «я». Первое было олицетворением жёстких личностных канонов и рамок, которые никогда не должны быть нарушены: оно то и дело повторяло слова о том, что запрещено сближаться с людьми, беспристрастное правосудие превыше всего приземленного. Второе же, более хрупкое и новое, олицетворяло сплетение зарождающихся человеческих чувств и эмоций. Оно же вторило, что нельзя судить всех исключительно как юдекс, что есть моменты в жизни, когда можно позволить себе слабину; без анализа и практики человеческих эмоций невозможно достойно судить этот мир.       «Она вверила мне одно из самых драгоценных вещей, что только может быть у любого человека — свои искренние эмоции, запечатанные в слезах. Так могу ли я?..» — сам себе задал вопрос мужчина. И вдруг, вокруг на пару долгих секунд стало совсем тихо, даже собственные мысли куда-то испарились, образовывая вакуум. Теперь он точно все решил.       Тихо ступая по полу, Невиллет приблизился к софе. Заранее мысленно попросив прощения перед спящей Навией, юдекс приблизился и склонился над беззащитной девушкой. Одна рука скользнула за спину, вторая — под колени; руки двигались медленно, крайне осторожно, чтобы не нарушить драгоценный сон леди. Пара мгновений — и блондинку подняли с софы сильные мужские руки, держа расслабленное тело крепко, но не забывая об осторожности.       Невиллет замер. Навия так близко. Снова. Он даже почти мог ощутить спокойное теплое дыхание на себе. Аметистовые глаза, как завороженные, наблюдали за круглым мягким личиком к щекам которого из-за высохших слез прилипли несколько тоненьких прядок светлых волос. Почему сердце вдруг снова беспокойно забилось в волнении? Но стоит признать, ему нравилось наблюдать за этим умиротворением с такого близкого расстояния, ощущая при этом досель неизвестные приятные чувства. Это дорогого стоит.       Через некоторое время, минуя скрытый ход и поднявшись на верхние этажи дворца (где находились апартаменты и госпожи Фурины) с помощью подъемника, Невиллет с Навией на руках уже стоял перед дверью. Хорошо, что она была не заперта, однако пришлось постараться, чтобы просто открыть ее и войти внутрь. Теперь запах морского ветра ощущался более ясно. Ступая по мягкому ковру, судья миновал гостиную-столовую, после проскользнул в другую комнату — спальню. Ах, будь сегодня ясная погода, свет луны озарил бы собой витражные стекла, создавая атмосферу подводного пространства. Приблизившись к мягкой заправленной постели, мужчина осторожно опустил на ее поверхность Навию, устраивая девушку поудобнее. Отбирать у нее свою мантию не было ни смысла, ни возможности: ручки довольно крепко держали ткань за края, укутываясь в той сильнее. Выпрямившись, Невиллет окинул эту создавшуюся картину взглядом, и она его смутила. Крайне непривычно и неестественно. Мотнув головой, мужчина тихо покинул комнату, прикрыв за собой дверь, оставляя небольшую щель. Вскоре он сюда вернётся после того, как погасит свет в кабинете, захватив с собой пару стопок бумаг и чайный сервиз, чтобы после, его покой также украл проказник Морфей, застав судью сидящим за бумагами в кресле.

***

      Навия невольно улыбнулась, когда, наконец, тонкая ниточка воспоминаний, словно тропинкой, привела ее к тому, как закончился вечер. Она вспомнила, как тепло ей стало в тот момент, как спокойно забилось ее сердце, когда в какой-то момент она поняла, что все ещё не одна. Это осознание заряжало ее новой энергией, заставляло вновь высоко поднять голову и идти дальше… несмотря на глухую боль, несмотря на свежие раны.       Девушка тихонько присела. Кровать в ответ слегка скрипнула пружиной мягкого матраца, что заставило девушку напрячься: она все ещё не помнила, как оказалась здесь. Быть может, она, сама того не помня, пришла сюда, изнемогающая от усталости, и теперь стоит поскорее покинуть незнакомые интерьеры, дабы не попасться никому на глаза? Она вновь разглядывала окружающее ее пространство. Возможно, она ошиблась, и это вовсе не спальня верховного судьи, а лишь комната для гостей? Однако, роскошная отделка стен, гербовые вензеля с позолотой, врезанные в двери, и мебель, искусно изготовленная явно из дорогих материалов, — все вокруг будто кричало о своей принадлежности высокой особе. А минималистичная обстановка комнаты, пусть и не по отделке, но по наполнению, явно не соответствовала натуре леди Фурины.       Но все же то, как именно она тут оказалась, оставалось для Навии загадкой: признавать, что она могла забыть, как своими ногами поднялась сюда, девушка категорически отказалась. Воображение рисовало неоднозначные картины, как месье Невиллет несет её, спящую, в свою спальню. От одной мысли о такой близости стало не по себе: она приложила холодные пальцы к горящим щекам. Было трудно представить, что юдекс, не пускающий никого к своим истинным эмоциям, мог бы самолично впустить кого-то в свои покои. К тому же, он слишком ценит ту дистанцию между ним и остальными людьми, чтобы даже прикоснуться к ней. «Нет, наверное есть какое-то более простое объяснение». Посидев так пару минут, окончательно придя в себя, Навия тихонько, чтобы не издать никаких звуков, поднялась с кровати и, поправляя покрывало, заметила чуть скомканную судейскую мантию Невиллета в глубине кровати. Она вновь смущенно улыбнулась самой себе: от того, что тот оставил ей свою, такую ценную статусу, вещь, то самое непонятное чувство теплом растеклось по телу. Руки сами притянули к себе мантию, она аккуратно расправила её и прижала к себе. Сама не понимая зачем, она, втянула носом уже знакомый аромат, теперь ассоциирующийся с чем-то теплым, успокаивающим и даже каким-то …близким?       Она сложила предмет одежды на кровати, чтобы тот не мялся, и ещё раз пробежалась взглядом по комнате, сохранившей её сон и тайные слабости в эту ночь. Взгляд зацепился за прикроватный столик, на котором были разложены блокнотик с именной ручкой и маленькие часики: тонкие стрелки показывали время — начало шестого утра. Наверное, сейчас лучшее время, чтобы покинуть это место, чтобы не вызывать лишних вопросов или, того хуже, сплетен. Вместе с этой мыслью, она взяла ручку и быстрыми движениями набросала пару строк на шелковистой бумаге. Маленькая записка, написанная размашистым, но аккуратным почерком, теперь лежала на судейской мантии, ставшей накануне для девушки и одеялом, и теплыми объятиями.       

«Теперь мы оба знаем, что Вы отлично умеете поддерживать, хотя и отрицали это. Спасибо за всё! Теперь я Ваша должница»

      Выскользнув за дверь, максимально бесшумно захлопнув её за собой, Навия было развернулась, оказавшись в очередном незнакомом помещении, чтобы осмотреться, но вздрогнула, чуть не вскрикнув. Да, весьма логично было, что и хозяин этих апартаментов будет здесь, однако Навия и не думала, что всё это время он был буквально за соседней стеной. Убедившись, что мужчина спит, девушка почувствовала облегчение: сама эта «встреча» застала её врасплох, к тому же, странный факт ее нахождения тут… — всё было так странно и непривычно, что навряд ли она смогла бы подобрать слова в ту минуту.       Однако она не сразу сдвинулась с места: её изучающий взгляд скользнул по фигуре за столом. Месье Невиллет неподвижно сидел в кресле над бумагами, будто бы только-только закончил работу над ними, ненадолго прикрыв глаза. Его правильные, благородные черты лица, будто бы застыли, будучи абсолютно расслабленными. Волевой, аристократичный подбородок слегка опущен, подпираемый рукой. Длинные белые волосы были разложены по плечам мужчины и по письменному столу будто бы их кто-то специально так расправил — даже чересчур ровно. Блуза была идеально гладкой, струящийся шелк, казалось, только-только отпарен, а на жабо не было ни единого залома. Образ спящего судьи напоминал собой произведение скульптора из чистого мрамора, и лишь слегка розоватые губы выдавали в нем жизнь.       Если бы месье Невиллет прямо сейчас открыл глаза, он бы застал девушку, замершую в дверях, с горящими щеками и чуть дрожащими зрачками огромных голубых глаз, внимательно разглядывающих его. Ему могло бы показаться, что она сама стыдится своего интереса, но от чего-то не отрывает взгляд.       Навия в миг пришла в себя после недолгого оцепенения, когда пальцы мужчины слегка дрогнули. В страхе быть замеченной, она отвела взгляд и уже порхнула к выходу. Обернувшись напоследок, к своему облегчению, она увидела все также мирно спящего верховного судью, как и секунду назад. Уходить совсем не хотелось, но вопрос, мучавший её с самого пробуждения, не давал ей такой возможности: вряд ли кто-то из них готов сейчас обсуждать его, это было бы неловко. А месье Невиллет сделал для неё и так очень много, не хотелось бы доставлять ему очередные неудобства. День и без того обещает быть непростым.       — Уже уходите? — внезапно раздался спокойный, слегка сонный голос верховного судьи, мягко разрезавший тишину. Он почти не шевельнулся, оставаясь в той же позе, что и уснул. Девушка даже могла бы поймать себя на мысли о том, что ей это показалось, но нет, Невиллет действительно сказал это вслух, и даже не во сне. Он ненадолго приоткрыл один глаз, чтобы взглянуть на застывшую от изумления Навию, после чего, снова закрыв глаз, наконец пошевелился. Тело немного заныло от пребывания неподвижно в одном положении в течение достаточно долгого времени, но скоро это пройдет.       Навия, услышав внезапный вопрос из уст только что спящего судьи, так и замерла, держась за резную ручку двери. В этот момент она буквально прокляла эту дверь за то, что та так громко клацнула, когда девушка максимально осторожно пыталась её открыть. Пока Навия возвращала себе непринужденный вид, будучи замеченной в попытке тихонько сбежать, месье Невиллет будто бы читал её мысли:       — Я не смею вас задерживать, однако не думаю, что Вы знаете путь назад.       Конечно, пути назад она не знала, но для Навии никогда не было проблемой — быстро отыскать выход, даже в незнакомой обстановке: сколько раз, будучи ещё малышкой, она тайком пробиралась во Флёв Сандр, чтобы поиграть с местными детьми в прятки! И даже в той локации, с множеством ходов и развилок, она ни разу не терялась. И став взрослой, Навия не раз пользовалась этим приобретенным навыком — быстро ориентироваться и выбирать правильный путь. Но, видимо, сейчас ей не придется вновь прибегать к этому.       Она, наконец, обернулась:       — Месье Невиллет? Ах, доброе утро! Не хотела тревожить Ваш сон, часть которого я и так вчера украла у Вас… — она широко улыбнулась как ни в чем не бывало. Но в глазах девушки, устремившихся куда-то в сторону, можно было увидеть некую застывшую эмоцию, будто ее застали за чем-то нехорошим, но та была готова сдаться сразу.       Невиллет прекрасно понимал, почему Навия хотела как можно тише ускользнуть из апартаментов. Во-первых, что очевидно и вежливо, не мешать ему досыпать драгоценные минуты перед очередным тяжёлым днём. Однако сон дракона был чутким, особенно в период времени, когда нужно было вставать, что он делал без будильника уже не одну сотню лет. Даже в редкие выходные. Но сегодня он проснулся слишком рано даже для себя. Во-вторых, ей, возможно, не хотелось обсуждать сейчас тот момент, как блондинка тут оказалась. Это видно по ее взволнованному виду. И юдекс солидарен с этим: он и сам не горит желанием сейчас как-либо объясняться, однако если его спросят, то спокойно расскажет как есть.       Она же знала наверняка, что никаких неудобных тем сам месье юдекс не поднимет. Ведь они договорились об этом, а значит, теперь он будет стараться обходить стороной всё то, что может привести их даже не совсем формальные беседы к обсуждению их взаимоотношений, — месье Невиллет никогда не нарушает своих обещаний. Навия задумалась: но ведь она никаких подобных обещаний не давала, а душа её так жаждала получить ответ, который она скорее всего уже знала, но от чего-то ей очень хотелось убедиться в этом. Пока девушка размышляла, — не столь долго, как могло показаться, месье Невиллет снова прервал эту паузу:       — Если Вы спешите, я могу Вас немного проводить и объяснить, как пройти к гостевому выходу, которым пользуются гости госпожи Фурины. Но если нет, то что Вы ответите на мое предложение об утренней чашке кофе?       Сердце снова подпрыгнуло. Ей так не хотелось уходить, так хотелось согласиться… но она вдруг подошла чуть ближе к столу, за котором сидел юдекс, чтобы говорить чуть тише:       — Месье Невиллет, я бесконечно благодарна Вам за поддержку, но с моей стороны было бы неправильно занимать ещё больше Вашего драгоценного времени. — поняв, что это может быть недостаточным аргументом, она добавила, — к тому же, мне нужно скорее возвращаться, дома ждёт масса неотложных дел, я и так сбежала, никому не сообщив…       Её лицо накрыла едва заметная тень: мысли о Пауссоне возвращали в суровую реальность, из которой она так трусливо сбежала вчера ночью. Ответ юдекса рассеял свежие воспоминания, вновь переключая её внимание на себя:       — Не стоит переживать по поводу моего сна, все в порядке.       Откликнувшись спиной на спинку кресла и позволив спине расслабиться, Невиллет приоткрыл всё ещё сонные глаза и взглянул на Навию. Его все же немного заспанный вид — пара выбившихся белых прядей, лежавших уже не так идеально, красноватый след на щеке от подпирающего голову кулака, сонный взгляд неохотно приоткрытых глаз — даже умилял; настолько он был непривычен, ведь никто не смел видеть месье Невиллета в таком виде. Он всегда безупречен и идеален в глазах многих фонтейновцев, однако в тот момент, Навия стала свидетельством чудесного перевоплощения из мраморной статуи в обычного, живого человека.       Девушка, со всей искренностью, тепло улыбнулась мужчине:       — Всё же прошу простить меня сегодня. Но… — в её глазах забегали игривые огоньки, — я сама приглашаю Вас на кофе! Как только всё уляжется, поуспокоится… И я угощаю! Надеюсь, Вы примете мой ответный дружеский жест. А сейчас, прошу Вас, проводите меня до гостевого выхода, буду Вам благодарна. — она, не дожидаясь ответа, нетерпеливо положила руку на ручку двери.       — Что ж, не смею Вас задерживать, прошу прощения за свою нерасторопность. — сохраняя эту, несвойственную себе, утреннюю медлительность, юдекс поднялся со своего места. Хотелось сделать небольшую разминку или просто потянуться, но в присутствии гостя этого делать не стоит. Но он обязательно сделает это позже. На губах расплылась ответная, теплая, как утреннее солнце (которое уже совсем скоро встанет) улыбка, и куда более явная, чем это бывает обычно. Возможно, полусонное состояние делает судью более искренним в своих эмоциях, не давая ему возможности успеть закрыться привычной маской. — Что ж, я принимаю Ваше приглашение, с нетерпением буду ждать этой встречи. А сейчас позвольте Вас проводить.       Верховный судья чуть лениво зашагал к входной двери и, распахнув ее, первым делом пропустил вперед девушку, а затем уже вышел следом. Они направились по коридору в сторону гостевого выхода, предназначенного для посетителей госпожи Фурины. А оттуда уже было понятнее куда направляться: очередной коридор вел прямо в фойе дворца Мермония.       — Думаю, далее Вы не заблудитесь, и… мисс Навия, я уверен, Вы всегда найдете выход из любой ситуации. Главное не теряйте самообладания и веры в себя и свои силы. До скорой встречи. — юдекс решил произнести напутственные слова девушке, чтобы облегчить путь в новый, непростой во всех смыслах, день. Она, конечно, в праве не заострять на них внимание, однако ему просто хотелось это сказать, чтобы гостья лишний раз смогла почувствовать его поддержку. За словами последовал плавный кивок на прощание, а на лице мужчины продолжала красоваться добрая и такая простая улыбка.

***

      На улице было так по-утреннему промозгло: только ступив на мокрую брусчатку, Навия вздрогнула. Улица приветствовала своей звенящей тишиной, будто приглашая к прогулке наедине со своими собственными мыслями. К удаче даже дождь закончился именно сейчас. Девушка, хоть и поежилась от прохлады, всё же приняла это приглашение и решила пройтись до Пуассона пешком. Конечно, она никуда не спешила: было ещё слишком рано. Однако снова пользоваться гостеприимством верховного судьи уже было бы невежливым, хотя и очень хотелось.       Навия чувствовала, как её снова притягивают к месье Невиллету непонятные ей чувства. Все дни после последнего их личного разговора она заваливала себя работой, чтобы не допускать подобных мыслей. Она не избегала нарочито упоминаний о нем, не пыталась построить свои планы так, чтобы они не привели её к неожиданной встрече, более того, даже сама инициировала их, конечно же, по необходимости. Всё было так, будто бы ей показалось тогда, что она могла бы что-то чувствовать к юдексу. Слишком эмоциональный выдался период…       Но сейчас, когда потрясения забирали все её силы, а скорбь высасывала всю энергию, сил бороться с собственными чувствами будто не осталось. В её голове смешалось все в один ком: она вчера потеряла близких ей людей, она боится вновь оказаться перед лицом катастрофы в Пуассоне, а в противовес всему этому, месье Невиллет, так любезно впустивший её, отогревший и подаривший так нужную ей в тот момент поддержку. От чего-то, вся её нерушимость, непоколебимость куда-то девалась рядом с ним, и остаться без своей тяжелой брони такой сильного и самодостаточного лидера, — оказалось не так страшно.       Казалось, что и сам месье Невиллет относится к ней по-особенному. Как будто бы он… обычный человек? Навия усмехнулась: если бы ей кто-то рассказал всего пару месяцев назад, что холодный и безэмоциональный верховный судья в её же собственных глазах может показаться таким человечным и легким в общении, — она бы рассмеялась тому в лицо. Однако, как ни удивительна была динамика их взаимоотношений, она однозначно радовала Навию.       Вдали показались с детства знакомые пейзажи: в утреннем тумане уже можно было разглядеть холмы, возвышающиеся над Пуассоном. Вот и закончилась это мгновение слабости, вот и привычная броня снова на ней.

***

      Когда дверь с тихим дуэтом скрипа и хлопка закрылась за спиной блондинки, Невиллет, еще какие-то доли секунды постояв и потупив сонный взгляд на резную дверь, неспешно отправился тем же путем обратно в свои апартаменты. Закрыв за собой входную дверь и пройдя ко входу в спальню, юдекс задержался в проходе, осматривая интерьер комнаты. В большинстве своем ничего не изменилось: взгляд мужчины зацепился за просторную мягкую постель, которая была, что удивительно приятно, аккуратно заправлена, а сверху лежала так же аккуратно сложенная судейская мантия.       — И правда удивительная девушка… — усмехнулся своим же вслух произнесенным мыслям дракон. Длинные пальцы зарылись в белоснежные пряди челки, приподнимая ту назад, а вторая рука легла на пояс. Глаза ненадолго прикрылись. Почему этот такой простой жест со стороны гостьи его так веселит? Скорее всего это от того, что в этих стенах редко что меняется и только если того не захочет сам хозяин. А теперь… Впервые эти стены увидели новое лицо. Однако лично для хозяина крепости сий жест дался очень непросто. Теперь убранства, которые никак не изменились внешне, словно заиграли новыми красками, приобрели новые детали. Все стало таким… Непривычным. Непонятным и новым. Но судья ловил себя на мысли, что эта новизна ему даже понравилась. Наверное, пора бы уже за четыре сотни лет выбраться из своей затворнической раковины.       Протяжно выдохнув, Невиллет убрал руку от лица. Неспешной, слегка еще расслабленной после сна походкой он приблизился к кровати. Еще одна новая деталь: небольшая записка, покоящаяся на одежде. Еще один теплый и премилый жест. Взяв листок в руки, мужчина сфокусировался на написанном. Прекрасный почерк, в нем чувствовалась жизнь, чего сам Невиллет не мог сказать о своем почерке: он такой же ровный, строгий и идеальный, как и его образ верховного судьи. Но в этом утреннем послании прослеживались жизнь и энергия, потому мужчина решил непременно сохранить записку, отложив ту в сторону, на прикроватный столик. После в руках уже оказалась изрядно помятая мантия. Внешне она тоже никак не изменилась (не считая складок и заломов), но Невиллет знал точно, что в ней есть изменения, недоступные ни глазу, ни пониманию обычного человека. Большие пальцы погладили раскидистый воротник, а взгляд аметистовых глаз со всей внимательностью устремился на одолженную Навии мантию. Секунду погодя, дракон прижался к предмету одежды лицом, снова прикрывая глаза.       Невиллет застыл в столь странной позе, и, казалось, его не мог отвлечь даже постепенно нарастающий шум дождя за окном. Скорее всего он ему даже и не удивился бы.       …       Навия…       Гидро дракон и правда почувствовал ее боль. Прямо сейчас. Несколько ее слез все же успели упасть на ткань мантии, впитавшись в нее, однако это никак не помешало уловить и их, и запечатанные в них эмоции. Большие ладони с длинными пальцами сильнее сжали плотную ткань, прижимая ту плотнее к лицу. Широкие плечи мелко задрожали, передавая эту дрожь и в ладони до кончиков пальцев. Нет, Невиллет не плакал, по крайней мере не буквально. Но душа древнего драконьего владыки взвыла протяжным ревом невыносимой боли и тоски, словно раненный зверь кличет о помощи сородичей, но никто не приходит на его зов. Сердце заныло, словно физически ощущая весь эмоциональный фон: словно нежные связки резко разрывало, доставляя нестерпимую адскую боль, которую невозможно терпеть.       А Навия терпела.       Неудивительно, что она вчера прибыла в таком состоянии. Но даже прочувствовав ее боль утраты на себе, Невиллет не мог понять, откуда в столь хрупкой с виду девушке столько силы, откуда в ней такой крепкий стержень. Она поистине сильная личность, даже не смотря на ее строгость к себе самой. Невиллет знал: даже самый крепкий камень имеет свойство давать трещину с течением времени. А потому, вчера он сделал все правильно. Однако ему не искупить той ошибки, о которой знал лишь он: нужно было хотя бы кратко изложить Навии суть проблемы. Теперь никакие воды не смоют этот грех.       «Во всем виноват лишь я.»