Шёпот прошлых лет: рубиновые сердца

«Дело возмездия — это страшное дело. Разум, не ведающий жалости из-за боли, гнева и ярости, не способен мыслить здраво. Голос здравого смысла напрочь заглушается чёрной жаждой. И в этом деле очень трудно не потребовать больше, чем действительно необходимо». - Аврелиан Даль’Солярис. Великий магистр Святого ордена.

Эндерал. 7222 год от «Звездопада», первый день месяца «Отправления», сандас[1]. Умиротворяющее пение ветра заставляло забыть о кошмарах, об ужасах, которые терзали больной рассудок когтями воспоминаний, стыда, гнева и жалости. Он был рад не видеть лиц, тех, кого забрала его рука, предсмертные крики и хрипы умирающих не сводили с ума душу. Таинственная фигура величаво стояла у носа небольшого судна и взирала вдаль, где уже виднелись образы портового города, укутанного в пески, укрытого за золотистыми барханами и дюнами, и накрытого массивной скалой. - Что это за хер рыбий? – спросил матрос у своего напарника, вытягивая полотно сети. – Ни свет, ни заря, а он выперся на палубу. - Да пустынный страж его знает, - буркнул мужик в промокшей рубахе, спрятанной в обрезанные по колено штаны. – Заплатил хорошо, чтоб его не трогали. Молчит, скотина, но поговаривают, что он служил самой Золотой королеве! - Ты посмотри на его одежду, - отвернулся парень, схватив рыбину, ретиво выскользнувшую из пут, - он же ассасин. Точно тебе говорю. Не успеешь оглянуться, а он тебе брюхо вспорет, как бабкину сумку! Статный образ мужчины обволакивался небесным золотом восходящего солнца, укутывался в нём, словно бы в царственной накидке. С другой стороны, на фоне пылающего жёлто-багряного диска он подобен угольку, чёрной точке, чья ничтожность подчёркивается внушительными размерами «царя неба». - Ты посмотри, какие шмотки, - прошептал матрос, - такие просто так не заработаешь. Я говорю тебе, не одну душонку он загубил на службе коронованной суке. Торс странного человека покрывала белоснежная накидка, смахивающая на плащ с аккуратным округлым капюшоном, в котором утопал образ лица. Через грудь проходили кожаные ремни портупеи, а на животе перетянут тёмно-синий шарф, обшитый золотом, утянутый широким ремнём. На поясе угрожающе покачивался длинный ятаган, убранный в ножны, украшенные растительным орнаментом. Высокие сапоги до колен скрывали слегка мешковатые белые штаны, выполненные из мягкой ткани. Запястья сжимали чёрные толстые наручи, несущие странные отметки на неведомом языке. - А цацки, - показал мужик, вытаскивая рыбу за рыбой, - да мне, чтобы купить это, нужно обокрасть боцмана. Жизни не хватит, чтобы заработать. - Тише. Не то услышит и нас загубит. Длинные пальцы украшены парой колец, изумительной утончённой работы. Казалось, что они плетённые, выполненные из золота и украшенные каменьями, которые просто так не раздобудешь. Царский сапфир красил левую руку, а чистый как слеза младенца бриллиант правую. А груди же слегка покачивался медальон в виде трёхлистника, слегка отдающий образами острого клинка с широкой гардой и сверкающий благородным и пленяющим серебром. Матросы дёрнулись, когда неподвижная фигура шевельнулась. Мужчина слегка запрокинул голову, подставив сухое и темноватое лицо на милость свежего ветра. Кожей он чувствовал ласку лёгкого бриза, смахивающую на ласку девушки. Широкие карие глаза уставились в ультрамариновое небо и узрели чистейшее полотно, твердь, охваченную в рассветное пожарище к востоку. Лик возвещал усталость, в глазах мерцали огоньки убийственной апатии, которую не мог передать ни один язык, словно бы вся печаль мира водворилась в душе человека. На палубу вышел второй мужчина. Он простучал по палубе каблуками высоких грубых сапог из чёрной мятой кожи. Его тело скрывали пёстрые одежды неаркской аристократии – бело-зелёный камзол поверх рубахи белого цвета, а на груди пришит шеврон с странным геральдическим знаком. Грудь украшал благородный зверь – выполненный в золоте лев, чьим фоном стал нефритово-изумрудный покров. Статный мужчина быстро сблизился с путешественником на носу, простучав каблуком по палубе. Камзол затрепетал и зашелестел, поддаваясь порывам лёгкого ветра. - Я услышал тебя, когда ты ещё проскрипел дверью, - бархатная речь кирийца лилась подобно шороху сухого песка, походила на шёпот пустыни. – Ты слишком громко ходишь, мой друг. Первый вопрос оказался пронизан осторожностью, переплетённой с природной твёрдостью голоса: - Рэм, ты ещё думаешь о ней? О том, что случилось в Эли-Рейм? - Нет тех слов, ни на кирийском, ни на инальском, ни на килейском, ни на одном из языков этого подлунного мира, чтобы выразить скорбь. - Хорошо, поведаешь о… - Давай не будем об этом, - холодный голос проникся неестественной пугающей дрожью, - это слишком тяжёлая история. - Как ты, Абрахам? – спросил мужчина, чей один весь вид навеивал образ гордого рыцаря. Он осторожно положил белую крепкую руку на плечо. – Не беспокойся, Святой орден позаботится о том, чтобы это было твоё последнее задание. После этого, ты получишь столько денег, что сможешь до конца денег не думать о том, чтобы работать. - Знаешь, когда ты появился на пороге моей лачуги, я подумал, ты хочешь увидеть старого друга, - горестно вздохнул Абрахам, поправив капюшон. – Сам Лионэль Даль’Златоброд приехал в Киру, чтобы позвать меня в гости. А ты оказался эмиссаром Великого магистра, который, - он осторожно осмотрелся, будто бы каждая тень могла иметь уши и глаза, - стремительно гробит страну в своём безумии и идиотизме. - Потом обязательно погостим, выпьем и наедимся в моём замке. Ради тебя я подам лучший эль, и зажарим самого откормленного порося, - Лионэль убрал длинный светлый волос, обрамлявший мужественное лицо, украшенное небольшой бородой, грубый басовитый голос сделался серьёзнее. – Как ты себя чувствуешь, после всего? - Есть что-то успокаивающее в безбрежной пустоте океана, словно нет прошлого… и нет будущего. Тут я осознал горькую истину, - на тонких губах проскочила оскомина боли. – Меня наняли, чтобы я опять служить делу кинжала и тени. Очевидно, это единственная работа для которой я гожусь. Судьба точно издевается надо мной. - Я думал, ты сопьёшься, после той ночи, после Эли-Рейм и фестиваля возле… Золотая королева была в ярости. Ничего, главное, что ты покинул ряды ассасинов и теперь стал вольным. И в конце концов, - вкрадчиво заговорил мужчина обратив на друга крепкий лик, - ты принял заказ, ты согласился стать тем, кто подарит для земель эндеральских мир и покой. В конце концов, если кто-то и покончит с той выскочкой, то это ты. - Хм, потому это, мой друг, единственная работа, для которой я гожусь, - тяжко вымолвил парень. – Мир становится похожим на сущее безумие, каждый пытается воткнуть нож в горло другому, кто неудобен. - Ты о чём говоришь? - Слишком много стало различных гильдий и фракций, чьим ремеслом стало тихое лишение жизни. Убийцы, эти «окаменелые» на Мили. Потом прислужники Золотой королевы. Особые воины из среды серафимов. Неримские культы из Остиана, практикующие одиночные нападения, - сын пустыней Киры взглянул на исцарапанную грубую ладонь, посмотрел на своё золотое кольцо, за которым тянется колючая история, обвивающая терном сердце… тяжёлая миссия… цель, которая не заслуживала гибели… безупречное исполнение… мотивы ревности, смешанные с лозунгом государственной безопасности… клевета и ложь. - Ты прав, Рэм, - сложил руки на груди солнцебережец, - я более предпочитаю хорошую драку, честный бой и кодекс чести. И я говорил Великому магистру, что нужно с Подгородом бороться прямо. Но он отверг мои предложения и более послушал свою Тручессу, а так же Совет. А это политиканы хреновы, прости меня Мальфас, они не пойдут в честную. - Конечно, - фыркнул Абрахам, - ты же граф златобродский, названный рыцарь Солнечного берега. Как если не иначе ты можешь бороться? – вопрос повис в морском воздухе. Корабль, обладающий приглаженными мягкими формами, утончённой конструкцией, на всех парусах нёсся в порт Дюнного. Кирийский массивный дау с тремя мачтами, под острыми золотистыми парусами быстро приближался к порту, вливался в поток суден. Широкие размашистые галеры вкупе с аккуратными фрегатами медленно подбирались к вервям Дюнного, создавая интересные затейливые рисунки из посудин на воде. Торговые флотилии из Киры, Арка и Аразеала стремились сюда на всех парусах, под разноцветными флагами, чтобы купить интересности и богатства эндеральского востока и продать свои сокровища. Абрахам смотрел на всё это и понимал, что во всей красоте и торжественности нет и песчинки того, что он видел и чем восхищался на родине. Несметное количество кораблей всех видов и размеров неописуемым роем осаждали исполинские порты восточных «жемчужин купечества». Там можно было найти товары со всего Вина – от кабаэтского коньяка, до зубов скараггских чопп, от аразеальской чёрной руды до самых диковинных вещиц из Мьяр Араната. Люди, аэтерна и звёздники со всех концов земли встречались за самыми изысканными увлечениями, там рождались, ковались и рушились великие торговые империи, золото текло рекой, а ухо услаждали рассказы и слухи о героях и подлецах, о великих чародеях, купцах и воителях из любой точки мира. Под неусыпным оком Золотой королевы три побережных града стали великими столпами могущества и силы Кирийского царства. Протянувшись на весь континент, оно вобрало в себя чудные земли – древние пустыни и руины, видевшее ещё времена до Светорождёненых, завораживающие дух сказочные города, высоченные монументальные горы, прорезающие небесный склон, а так же несметные сокровища. В Кире своё место находили и убеждённые ригористы, и вольнодумцы. На опаснейших тварей этого мира охотились бесстрашные герои во имя славы и золота. И это была родная земля Абрахама. Картины бесконечных морей из песков, застывшие волны изумительных бархан и дюн теплом отражались в душе. Сердце скорбело, что его оторвали от маленьких уютных бежевых домов, белоснежных храмов с нефритовыми, синими и золотыми куполами, и величественных царственных дворцов Аль-Рашима. Узкие прохладные улочки вместе с шумными колоссальными базарами, задымлённые утончённые храмы Салдрина и роскошные оплоты знатных особ – всё это стало частью Рэма, без которой его накрывает тоска. Что бы хоть как-то отвлечься от мыслей, он чуть поворачивается к другу, губы роняют осторожный вопрос: - Цель… до тех пор, пока я не встретился с вашим Великим магистром, расскажи мне об Арнагасте ла Авелетте? Лионэль покачал головой, почесал шевелюру и погладил бороду, тяжело вздохнув. В насыщенных зелёных глазах промелькнуло что-то от сожаления, уста донесли «чугунную» речь: - Когда-то он был Арнагаст Даль’Авелетте, один из полублагородных родов[2]. Парень был не промах, смог охмурить дочурку аристократа, а также свершить такой подвиг, что ему позволили привиться к крови знатных. После свадьбы, он основал свой род, ему отсыпали деньжат и ввели в эндеральскую политику. Он и его семейство жило тем, что имело несколько торговых лавок, место в порту, два корабля и фермочку. - Слишком славная история, - бесстрастно принёс Рэм. – Чтобы закончится хорошо. - Ты прав. В нём взыграла дурная натура, дикарство и варварство, из которого он вышел, - высокомерно заявил Даль’Златоброд. – В один прекрасный момент, Арнагаст со своей дружиной напал на караван под Арком. Этот дурень услышал, что там могут быть чёрные жемчужины, за которые можно скупить Речное. Да ещё этот дебил не перепроверил информацию, ибо изначально их должен был везти Иона, местный купец. Но договор поставки перехватил Даль’Лоран и снабдил свой эскорт. Если бы грабанули и убили обычного торгоша, то Арнагаст ещё бы мог откупиться, но тут, - Лионэль усмехнулся, - не тот уровень. Налётчиков покрошили в капусту, парочку допросили, и быстренько созвали Трибунал, который лишил всех аристократических привилегий Авелетте и расторг его брак. - И он стал врагом для Святого ордена и всего знатного рассадника? - Да. Собрав всю свою дружину, он смылся в Подгород, - граф помял кулаки. – Кто-то говорит, что он отстаивает права угнетённых, кто-то, что он борется за вольности и лучшую жизнь Подгорода. Но я скажу тебе так – он обычная шельма, которая торгуется со Святым орденом, чтобы вернуть себе утраченное благородство! - Каковы его цели в Подгороде? Он же не сидит и не ждёт, что лучшая жизнь ему перепадёт в руки просто так? - В чём и соль. Он перерезал пару «ручейков», по которым поставляется руда, терроризирует производства и нападает на шахтёров, работающих на благо Арка. Ах, и самое главное, - снисходительно покачал головой солнцебережец, - он практически сбил работу парочки борделей и таверн, доход от которых идёт в карманы жрецов Мальфаса и парочки знатных семей, - феодал на мгновение умолк, смотря на соседнюю галеру под знаменем белоснежного льва н6а багряном фоне. – Он даже пару раз отправлял письма на поверх и божился, клялся задницей Тира, что если он всё это прекратит, если ему вернут то, что по праву его. - Есть ещё что-нибудь? – бездушно спросил Абрахам. - И поговаривают, у него есть две знакомых, - угрюмо затянул Лионэль, - Килана Согдиана и Инес Динея. - А его подруги? - Про них ничего не известно… может быть его любовницы, с которыми он спит одновременно или по очереди. Может просто фанатки. Тьфу, - харкнул в море граф, - да что с этой черни взять, беспутные, вот и всё. Поверь, они не оставят никакого следа в этом всём. Как только шлёпнешь его, всё утихнет. - Ты уверен? – вкрадчиво вопросил Рэм, взглянув на друга… в этом взгляде, казалось застыл немой вопрос, упрёк и намёк, он знал, что спрашивал и понимал, что всё так просто завершиться не может. – Ты действительно так думаешь? - Остерегаться нужно разве что шлюх, которые могут наградить тебя сифилисом, и сектантов из «Стражей Завета». - А что ещё за «Стражи Завета»? - Опасное религиозное движение. Они появились совершенно недавно, и заразили Подгород подобно чуме. Проклятые фанатики, они тоже стали занозой в заднице. - И о чём же они проповедуют? Я так понимаю, они не особо жалуют Семерых? - Да Тель’Имальтхаати его знает. Мальфас, храни нас, но они действительно еретики, которые отвергают божественность Культа Семи. Пару их братьев даже нападали на жрецов Мальфаса. - Что ж, могу сказать точно – Святой орден не справляется с положением. Аристократия не доведёт ваш континент до добра, рано или поздно народ может дать знать недовольство, - мерно и тихо произнёс Рэм, - ты нанимаешь кирийского убийцу, чтобы ликвидировать опального псевдоаристократа. Ибо если в Подгород спустится команда ликвидации, её быстро перебьют. - Не забывай прописную истину, - Лионэль расправил плечи, став походить на могучего лорда. – Никто не хочет пачкать свои руки. Пусть лучше чернь думает, что его убили не из-за того, что он якобы защищает чьи-то интересы. Да и негоже знати, благородной крови, осквернять себя нечестивыми связями с убийцами и ассасинами. - Я поверю тебе. Ведь так сказал первый и последний граф Эндерала, - в ледяной речи промелькнула тень иронии. – Первый и последний…. Корабль медленно подходил к порту, опередив большинство других суден. Абрахам увидел колоссальную пещеру, взгляд бегал всюду, пытаясь разглядеть объёмы и размеры природного покрывала, что каменной сумбурной бугрящейся дланью простёрлось над водной гладью. Дюнное – не обычное поселение, это хоть и второй порт всея Эндерала, хоть и столица пустынной части континента, и центр целой Провинции, но спрятана она глубоко в скале. Ибо только так можно защитить десятки тысяч человек от беспощадных пустынных бурь, кровожадных тварей песков и палящего солнца. Абрахам внимательно смотрел, как судно со скрипом и треском заходит под покров горной породы, как матросы спешат убрать паруса и народ неспешно вываливается на палубу. Массивные колонны удерживали своды пещеры, держа её подобно мускулистым дланям великанов. Каменные колоссы облеплены пристройками из досок, бывшими рыболовными хижинами. В сторону выхода простёрлись деревянные верфи, подобно протянутым рукам, так и ждущими принять в свои объятия рой кораблей. «Что-что, а порт в пещере вижу впервые», - подумал ассасин, потерев ладони и смотря, как отпускают якорь. – «Интересно, какие у них тут ещё особенности? Быть может я увижу и корабли звёздников?». Вскоре судно подошло к пристани и за борт полетел большой трап. Массивная и огромная доска глухо ударилась о верфь и народ быстро поспешил к ней. В разных одеждах, самого различного происхождения и вида – просто разношёрстный ручеёк спешил сойти с судна и рассосаться средь узких улочек, разбежаться по рынкам, кальянным или отдохнуть в прохладных дукханах[3] с кувшином вина. Аристократ западного Эндерала, и гость из далёкой и сказочной Киры спустились последними, чтобы их разговор особо не слышали. Темень, факельно-ламповое освещение и торгово-портовый говор вкупе с криками и галдежом создавали атмосферу потаённости. - Что теперь? – тихо проронил Абрахам. – Пора бы и обговорить всё с нанимателями. - Мы должны найти эмиссара Великого магистра, со всеми инструкциями, задатком и всем необходимым для миссии. - Проклятье, - холодно фыркнул Рэм, ещё сильнее опустив капюшон, - а его сиятельство не мог бы с нами встретиться лично? Что бы лично изложить все обстоятельства… задания? – «задание», - повторил про себя кириец, чувствуя, что в этом есть что-то издевательское, усмешка над всей его жизнью. - Тише, и помни, что ты говоришь о Великом магистре, - удивительно-прохладно сказал Лионэль, без пафоса и фанатизма, свойственного выскочкам из Арка или хранителям. – Он – посредник между Мальфасом и людьми, пророк, если хочешь знать. И если ты оскорбишь его сиятельство, то тебя могут оштрафовать или осудить, как еретика. - Это я знаю, но скажи, почему бы ему не обговорить всё с глазу на глаз? – его речь течёт как шорох песка. – Это слишком деликатное и осторожное дело, мне необходимо знать все обстоятельства. В конце концов я суну голову прямо в улей. Солнцебережец покачал головой и закатил глаза. - Ты прекрасно помнишь, что Вольдемар Даль’Молле, наш Великий магистр, предпочитает сидеть в укреплённом Храме солнца и не подастся оттуда без лишней надобности. А укреплённые посты хранителей и стражников, снятых с улиц ради собственной безопасности, не подпустят никого. - Да, наслышан о его исключительном страхе, паранойе и сумасбродности, - речь Абрахама запестрила эмоциями. – Прям ходячее показное благочестие и мастер лжи. Он выпускает из тюрем убийц, насильников и опасных преступников, только им стоит поклясться в верности и записаться в «роты смерти», которыми он терроризирует непокорное население. Я слышал, что он отправлял в тюрьму десятки человек только за намёк критики и сказанную правду о жестокости его политики. В Кире даже есть история о том, как ваш самый «благородный» и «беспристрастный» суд отправил на пороховые рудники художницу Асколь дэ Алексисс на семь лет только потому, что она рассказала, как маги Ордена сожгли хутор перепутав его с бандитским логовом. - Не вспоминай об этом, - отмахнулся Лионэль, - нам ли рассуждать о политике Великого магистра? Рэм осторожно осмотрелся, прежде чем губы открыли острую критику: - Когда-нибудь, политика вашего Великого магистра доведёт страну до открытого мятежа или невыносимой нищеты в Подгороде. Он загонит страну в безумие и фанатизм окончательно. - Пойдём уже. Дюнное сих лет это блистательное поселение, это оплот торговли, могущества и власти Святого ордена. Тут и там, на зданиях и флагштоках Абрахам приметил шуршащее багряное полотнище с золотым оком, окаймлённым змеёй и пронзённым мечом. Рядом с ним же мирно весели и штандарты, выкрашенные в цвета тусклой пшеницы, а на них красовался тёмно-алый круг с урной и двумя ручками, стилизованными под пустынях лис. - А это чьи флаги? - спросил Рэм. - Торговые кланы Дюнного не так давно получили себе часть прав, среди которых оказалась и личная геральдика, - остановившись, чтобы пропустить носильщиков товара, ответил мужчина. - То есть ещё одна частичка эндеральского государства стала чуть свободнее? – в холодной речи проскользнуло возмущение. – И что же им позволили делать? - Ничего такого, чтобы угрожало Святому ордену, - Лионэль по ходу отдал лёгкий поклон, когда рядом пришёл высокий мужчина в белоснежном хитоне и тюрбане. «Жрец Культа Светорождённых», - определил Абрахам, смотря на амулет в виде семи спиц в кольце, сверкающий золотом на груди. – «Эндеральский канон, порохопустынная ветвь». - Самое главное – они вырвали себе право на принятие местных законов и регулирование торговли, а также и урвали право на своё ополчение, а также часть налогов уходит в казну Дюнного на решение вопросов местного значения. - Интересно, а культ тут тоже имеет свои особенности? Рэм всё понял, когда ему указали на одну лишь деталь: - А вон там, - крепкая рука указала на высокую статую, гордо взгромоздившуюся на деревянный помост, выставленный в море; это два метра из мрамора, слепленного в статного бородатого мужчину, закованного в доспехи восточного типа, в руке же на левой вытянутой руке зажата цепь, а в правой лунный ятаган. – Это Ашур-Мальфашат, Мальфас, по-нашему, только на манер дюннийской ветви нашего великого культа. - Что ж, надеюсь это не слишком всколыхнёт народ. - В стране есть несколько Провинций, которые имеют расширенные права. Это Солнечный берег в лице моего графства, это и Морозные горы. Так что ничего страшного. - Прекрасно. Порты Дюнного встретили их пёстрым разнообразием звуков, образов, запахов и причуд. Под скалой кипела самая настоящая жизнь на сотни тысяч золотых. Абрахам приметил, как среди крытых рынков кипит торговля – покупатели и продавцы в просторных мешковатых одеждах сошлись в жарких купеческих баталиях, пытаясь урвать выгоду. Мастера монеты в пёстрых разноцветных нарядах под покровами ткани стояли за прилавками и предлагали самое разное – пряные специи, изделия из металлов, посуду, картины, кальяны, табак, вина и продукты. Глаз бегал по бутылкам разных сортов, яблокам, апельсинам, бананам, задерживался на прекрасной рабы скульптурах и полотнах. Ступая по деревянному настилу Рэм видел шумные торговые «многоэтажки», базары и рынки на парапетах, перекладинах площадках, которые поросли над морем подобно лесу. Дальше, там, где образовывалась твёрдая земля – порода и камень, начиналась узкая гряда бежевых домиков. - Давай три мэдяка! – слышится поблизости. – Я говорю тебе, лучшая специя из Нэрима! Ты другую, лучше, нэ найдёшь! - А я говорю, это не стоит и двух! - Да что ты говоришь. Больно ты в специях разбираешься. Но укуси тебя гнойный жук, пусть будет два медяка! Абрахам приметил и стражей порядка – высокие рослые войны, вооружённые начищенными до блеска длинными копьями, короткими загнутыми мечами и защищены круглыми овальными щитами. Их форма — это лёгкие зеркальные нагрудники, бежевые тканевые рубахи с шароварами под низкий заострённый сапог, голову же прикрывают тёмные шлемы, обвязанные тканью. Среди них попадались и солдаты, облачённые в западную амуницию – кольчуги, под которыми фуфайки, а поверху светло-красные сюрко с изображением льва в позе атаки. Их оружием стали треугольные щиты и палаши. Ассасин приметил, что воители в местных одеяниях чаще общаются с купцами, более расслаблены, радостны и открыты. В то же время их «красные» товарищи ходят напряжённые, нелюдимые и словно бы как не свои. Странно, но чувствовалось какое-то напряжение, отчуждённость, которая быть не должно. Воины Святого ордена тут стоят непомерное количество лет и давным-давно должны были сложиться тёплые отношения, да и среди носителей белого льва он частенько замечает смуглых и тёмных людей. Местные тоже записываются в войска. - Хм, два подразделения стражи, - холодно отметил кириец, - а гарнизон не лопнет? Средств хватит? - Дюнное может себе позволить разместить и полк из Арка, и своих ополченцев. Торговый город ещё не то может, а на официальные войска к тому же приходит содержание из Арка. - Интересно, - зашептал Абрахам. – Каково будет это место через тысячу лет? В году этак восемь тысяч сотом? - Оно будет прекрасным, - уверено и сильно утвердил Даль’Златоброд. – Таким же могущественным и богатым. Дюнное ничто не сможет поколебать. Двое быстро миновали торговые леса и купеческие «высотки», выйдя к чреде бежевых построек. Их вид, простота и украшения кольнули Абрахама воспоминаниями о небогатых предместьях Аль-Рашима, которые были мгновенно подавлены. - И куда же нам идти? - Связному предоставили комнату в «Зелёном облаке». Он не стал останавливаться в апартаментах «Дворца торговцев», - Лиоэнель показал левой рукой в сторону, где у скалы громоздились башенки и балкон, с колоннами и парой красивых озеленённых террас, выдолбленные прямо из камня. А вход преграждают массивные врата, околоченные золотом и украшенные удивительной символикой – мифические животные оплетены неописуемой красоты растениями. - Хорошо, надеюсь, всё пройдёт гладко, - хладно просипел Рэм, ускорив шаг. Дукхан «Облако» пребывал в статичном спокойствии. Скрипнув деревянной дверью и минув за порог, Абрахам утонул в синеватом кальянном дыме, который обволок помещения от края до края, утопил в густом смоге. Под ногами множество кровов и подушек на которых раскинулись дюннийцы, потягивающие сладковатый дым. Внутри находилось всего пара столов и стульев, за которыми слишком спокойно выпивает пара рабочих. Шипение и бурление вкупе с приглушёнными беседами и таинственной обстановкой, нагоняемой парой ламп, создавали неповторимую атмосферу, сквозь которую прорезался слабый голос: - Милостивые мессиры, прошу вас сюда. Повернувшись, они увидели у входа небольшой круглый столик на три стула. За одним из них уже сидел плотный сложенный мужик, чье длинные волосы покрыла благородная седина, а лицо поцеловала старость. В красном сюртуке, штопанных штанах и мощных сапогах он всё же казался полным жизни и сил. - Иоганн Деблуа, - представился мужчина, погладив широкую седую бороду, - уполномоченный представитель Совета хранителей. - Здравствуйте, - тихо произнёс кириец, присаживаясь. – Абрахам Рэм, ассасин третей ступени. Меня пригласил друг, чтобы решить общую проблему. Выразимся так. - Мессир, - приклонил голову старик, - не думал увидеть здесь кого-то из знатного рода. Простите, я не думал, что придёт кто-то из безупречных и поэтому уже имел смелость заказать пиво, вместо вина. - Оставь показушные флёр и ненужный этикет напудренным носикам из Арка, - грубо произнёс Лионэль, почесав бороду. – Истинное благородство далеко не в том, чтобы хлестать вино, показушно молиться и играть в то, чья кровь ценнее в глазах Мальфаса. Иоганн лишь кивнул в ответ. В этот момент принесли три кружки пива, вместе с колбасой и душистым хлебом. - Сразу видно простого и нормального человека, - отпил граф и закусил куском мяса, - иначе бы сейчас потягивали вино и заедали финиками с виноградом, - Лионэль утёрся и потребовал. – Излагай дело. - Да, мессир, - взгляд голубых очей сошёлся с пристальным взором карих глаз, в которых прослеживалось преддверие холодной бездны. – Абрахам, Великий магистр призвал вас для того, чтобы вы устранили человека, который может стать угрозой национальной безопасности всего Эндерала. - Что мне нужно знать о Подгороде? Я не хочу сунуться в это безумие без информации. - Это самый настоящий клоповник, кишащий улей. Бордели, притоны, контрабанда, группировки разбойников. - Так, там есть националистические группы? Я не хочу, чтобы меня прирезали только за одну кирийскую внешность. - Нет, всё в этом плане нормально. Нищета всех объединила и будь ты кирийцем или килийцем, дать хоть скаррагом, всем глубоко плевать, - Деблуа оторвал кусок хлеба и запил, в то время Абрахам чуть-чуть коснулся губами ароматного светлого пива. – Подгород контролирует целой рой банд, среди которых выделяются две самые крупные и конкурирующие. - А народ? Кого поддерживает народ? - Никого, - покачал головой мужчина, - большинство жителей живут в глубокой нищете, они пытаются выжить изо всех сил. Колоссальное количество народу пытается заработать лишнюю монету в шахтах, каменоломнях, грибных фермах, алхимических палисадниках, смоловарне, кирпичных заводах, производстве дешёвого алкоголя и прочих скудных производствах. Те, кто посмелее, записываются в маленькие дружины преступных иерархов. Многие молодые девушки продают тело в борделях. - Есть те банды или группировки, которые желали бы смерти нашей цели? - Нет, он хорошо сплёлся с остальными бандами. Но наши осведомители пустят слух, что его прикончили сектанты «Завета». - Сектанты? - Полоумные фанатики, еретики, провозгласившие странную и сумбурную веру. Они и ведут себя радикально, - мужчина опасливо осмотрелся по сторонам, - пара жрецов Мальфаса, которые спустились в Подгорода в борд… тьфу, раздать милостыню, да… раздать милостыню. Так вот, на них напали сектанты из «Стражей Завета», избили и едва ли не убили. До… места милостыни, они не дошли, - мужчина ещё раз хлебнул пива и за богатырский глоток осушил пол пинты. – Да, что касается остальной информации, - Иоганн протянул кипу шуршащих пергаментов, - тут карты, география, данные об экономике и анализ вооружения вероятных противников. Составлены нашими осведомителями. - Что ж, это хорошо, - ещё один небольшой глоток сделал Рэм. - Да, вот задаток, - Иоганн опустил руку в карман и через секунду о стол со звоном ударился полный кошель. – Сотня золотом. - А сколько медью? - Десять тысяч примерно. За эти деньги ты сможешь прикупить амуницию, экипировку, - осведомитель взглянул на белую накидку ассасина, на портупею и клинок на поясе. – Но тебе я смотрю она особо не нужна. Только изодрать одежду, чтобы ты был похож на нищего и к тебе не было особого внимания. - Скажите, чем вам так сильно не угодил Арнагасе ла Авелетте? Только ли этим неповиновением? - Он мало того, что обманул благородных, мало того, что напал на одного из самых наиправеднейших, так ещё соблазнил и обесчестил дочь одного из аристократов ещё до женитьбы. Это станет отличным уроком для всех, кто считает, что можно просто так поднимать пяту свою на знать. Террор и устрашение станут предупреждением для всех дерзких, и назиданием для непокорных. Да всякие черви из Подгорода дважды подумают, прежде чем спорить с праведниками Мальфаса, - Деблуа пристально взглянул на кирийца. – Надеюсь вас это не смутит? Вы готовы? - Да, - холодно проговорил Абрахам, - я возьмусь за дело. - Ну вот и славно, - он поднял бокал связной, - думаю, мы можем выпить за нашу сделку. Задаток сейчас, остальное потом. Деблуа допил пиво и разгорячившись хмельным чуть-чуть посмеялся. Он поднял плотную руку и указал на небольшое растение в горшке – это зелёный «столб», усеянный колючками. - Эх, помню, как в Эль-Рейме, что вблизи с Газ’А-Льгал в Кире, стояла пара таких. Как-то напившись со мной подрался, а я его задницей посадил прям на иглы. Название словно бы подцепило мужчину в белом, он аж продрог: - Как вы сказали? Эль-Рейм? - Да, - словно бы оправдываясь, произнёс Иоганн. – Кстати, как тамошний город поживает? Поговаривают, это всё ещё хорошее местечко. А что случилось? - Ничего, - голос Абрахама неестественно дрогнул, будто бы промелькнула вспышка концентрированного гнева, - сгорел он. Мятежники, религиозные фанатики, напали во время фестиваля в честь праздника Эккисвот[4]. - Как? О Семеро и святые, храните нас. «Воспоминания, они ж сука убивают не хуже стрелы, а солдат от них защититься не сумеет»[5], - запульсировала фраза в уме Рэма, сказанная знакомым армейским десятником из Нерима. Только вот Абрахам не был солдатом, он – воин кинжала и тени, прошедший тренировки под присмотром жестокого наставника – «старца горы», и переживший ужасы, которые не способен выразить ни один художник или писатель. Оттого воспоминания и были для него бритвой, с невообразимой болью режущей душу, лезвием, которое пробило сердце насквозь. Невольно ветер времён водворился в уме, наводнил больной рассудок картинами, которые ум пытался забыть. Абрахам волею случая там оказался, неведомой рукой его привело на праздник, который стал катастрофой. Под палящим солнцем Киры, которое гордо царило на бирюзовом небесном полотне, ясном и чистом, люди и аэтерна решили собраться на торжество, посвящённое одной из вех истории народа сего загадочного континента. Сотни участников, из которых колоссальное количество — это женщины и дети. Пред глазами образы весёлых, шумных и задорных парней и девушек, звуки ритмичной и громкой музыки уносят как можно дальше от реальности. Несколько аэтернийских групп менестрелей с радостью согласились выступить с номерами, песнями и плясками. Он тогда стоял в сторонке, ему казалось, что само присутствие — это ирония, шутка богов. Он – ассасин, не просто человек, из которого сделали оружие, а оружие с человеческой душой, на мирном фестивале, где и собрались все миролюбивые. Но всё же Абрахама уговорили прийти сюда… та, ради кого он оставил дело службы Золотой королеве. Рэм снова ощутил, как хрустит песок и мелкий под сапогами, как его небритое лицо обдувает раскалённый ветер. Слышал он и как шуршат полотна ткани над головой, как рядом раскинулись цветастые шатры. Он вспомнил, как был там, и как уверил свою подругу, что отправится передохнуть. Ассасин держался в сторонке, не находя себя нужным на этом празднике жизни, но всё же он пришёл, не желая обидеть её своим отказом на приглашение. Он решил испробовать все сорта вина, а также выкурить пару трубок лучшего табака, пока его знакомая веселится. Найдя небольшую палатку с «единомышленниками», он притаился там. Он и помнит образ той, ради кого пришёл. Вспомнил её довольно отчётливо, чтобы представить во всех деталях. Весьма выразительно. Это красивая молодая девушка, слишком светлая и высокая для кирийцев, но обворожительно красивая. Одновременно чёрный и светлый волос, обрамлявший округлое приятное лицо, широкие кофейные глаза, выделенные тушью и интересной формы губы. Кольца, татуировки и тёмная одежда только дополняли таинственный неповторимый образ. Именно её усилиями он покинул ряды наёмных убийц, остановил порочный круг ултьранасилия… как ему казалось. Её имя желчью и горечью обжигало горло, её имя горьким пеплом чувствовалось на языке, а сердце обливалось огнём. Но всё же память вернула брезжащий осколок рассудка обратно в палатку, где он тянулся за бокалом красного эрофинского, слушая истории о том, как пара торговцев в довольно опасной близости ходили к Скараггу. Ещё пару сортов вина и Абрахам размягчает настолько, чтобы начать рассказывать свои истории, но только его оборвут… - Абрахам, - потормошил мужчину друг, рассеяв вуаль пред очами и вернув в реальность - ты в порядке? Он покачал головой. Не было не шумных рассказчиков, не десяти кувшинов с водой, ни музыки за пределами. Всё та же самая таверна, и мерное бурление кальянов звучало вместо музыки. - Всё хорошо, - словно ударенный мешком муки, молвил Рэм, - мне нужно проветриться. Быстро поднявшись и выйдя за порог, ассасин оказался в прохладной и сырой пещере. Тут он видел простую тихую и мирную жизнь. Именно жизнь – людям и аэтерна есть, что терять, большинство живут в сытости и достатке. Они не знают того безумия, того ужаса, который начинается за порогом «Врат отчаяния», - того, что отделяет Арк от Подгорода. Именно такая спокойная и тихая жизнь нравилась Абрахаму – здесь человек или аэтерна способен найти себя, жить в безмятежности, создать семью и растить детей. Душа не превращается в уголь, а смысл существования не низводится до простейшего выживания. Даль’Златоброд вышел за своим другом. Каждый шаг осторожен, выдаёт нисколько аристократа и рыцаря, сколько охотника, который пытается не спугнуть жертву. - А гора довольно внушительна, - сказал кириец, уловив чутким ухом шуршание кожи подошвы о камень. – Под ней поместился целый город. - Да, целый город, - он встал рядом с выходцем из Киры и оба лица обращены в сторону портов, кишащих народом. Смуглая ладонь разжалась и на ней сверкнуло внушительное кольцо. Фронтовая часть выполнена из червлёного золота, украшена затейливыми символами, и настолько большая, что способна перекрыть фалангу пальца. - Чьё это кольцо? - Её. Всё что осталось на память, - он осторожно убрал украшение в кисет на поясе, - ещё одно кольцо с которым связана тяжёлая история. - Ты не виноват, в том, что случилось. Храни тебя Мальфас, но ты так себя съешь, не нужно себя корить. Будь ты хоть самим «старцем горы» ты бы не обогнал «Бурю». Ты бы не смог, - Лионэль краем глаза заметил оскомину скорби на лице друга и постарался как можно скорее сменить тему. – Ты ведь согласился не только ради денег? - Знаешь, в чём проблема? Я уже собирался отказаться, но когда ты сказал, что речь идёт об ла Авелетте, передумал. Как оказалось, этот человек был одним из тех, кто участвовал в движении «Бури». Даже после того, как стал аристократом, он отсылал часть денег им на деятельность, как я узнал позже… после той ночи. - Месть? - Не знаю. Скорее хоть как-то перекрою боль, заглушу то, что не даёт жить спокойно. Совесть не даёт мне покоя мыслью, что я могу дать спокойно развлекаться уроду, который давал деньги отморозкам и ублюдкам. - Ну в таком случае, - покачал головой Даль’Златоброд, – Арнагасте ждёт смерть, которой ещё не видел Подгород. 1. Сандас – эндеральское название понедельника. 2. Полублагородные рода – низшая аристократия в Эндерале. Помимо трёх ступеней обычной знатности в Эндерале (наиправеднейшая аристократия, обычные аристократы и мелкие знатные) в Эндерале сложился класс тех, кто за великие деяния, за связь с знатными по чистой крови через браки с третьими дочерями в семье, за исключительное благочестие (которое можно купить огромной жертвой первосвященнику), смогли получить возможность участвовать в некоторых правах и делах «безупречных». Они не являются «безупречными» полностью, они лишены прав участвовать в работе высших органов власти аристократии, лишены прав занимать определённые должности и участвовать при разрешения вопросов веры, их члены не могут занимать высшие саны в Культе семерых. Из их состава формируется рядовой и сержантский состав Аркского полка. Полузнантные рода являются «поставщиком» для должностей низшего порядка на должностях государственной службы – от секретарей до местников мелких ведомств. 3. Дукхан – кириейское и юго-восточное эндеральское название для питейных и развлекательных заведений типа таверны, трактиров и постоялых домов. 4. Эккисвот – религиозно-культурный праздник, посвящённый Салдрину. Этот один из семи богов один из самых почитаемых в Кире, некоторые апологеты культа Семи канона Киры считают, что он даже сильнейший, либо истинный полубог и пророк истинного непознаваемого абстрактного бога. В этот день, согласно писаниям и преданиям, Салдрин собрал на месте будущего Аль-Рашима всех старейшин племён и жрецов Киры, чтобы дать им учение новое, к порядку ведущее. Считается, что именно в ночь он дал главные законы для народов Киры, и установил общественно-политический строй при котором каждые 10 лет переизбирается глава страны – Золотая королева. Научил главным медитациям, дал свод этико-религиозным норм и заповедовал жить свободного. Так же есть традиция, что если в память о предках, которые собрались в пустыне в палатках и лачугах, люди так же празднуют в палатках и лачугах, в пустынях разжигают костры, поют, медитируют и танцуют. А в также вспоминают о том, что заповедовал Салдрин. 5. «Воспоминания, они ж сука убивают не хуже стрелы, а солдат от них защититься не сумеет» - цитата из игры Ведьмак 2: убийцы королей».