Над Рубежом

Хорошо, когда над головою птицы, а не пули. Свистят, не умолкая, нависнув над верандой. Хорошо, когда песок или пурга, не раздражают слизистую глаза. Хорошо, когда день сменяет вечер томный, когда на улице жара, а солнце на Востоке.

Олег потушил бычок от сигареты, оставляя его в пепельнице. Потянувшись, прохрустел позвонками, выдавив из себя ленивое мычание. Расслабив плечи, опустил руки и потупил взгляд, зависая на одной точке. Как давно он не отдыхал… Разумовский невольно залюбовался рельефом мышц, перекратившимися под кожей. В свою очередь Волков отметил на себе внимательный взгляд Сережи. Рыжий, словно лис, сощурил глазки, делая очередной глоток игристого белого вина. Пил он красиво, пафосно, намеренно удерживал бокал за тонкую ножку. Почти вертел его в руках, будто бы строил хитросплетенный план. Олег же наслаждался легкой прохладой, которая сменила собой летний зной. Родным в этом моменте было все: начиная с того, как протягивал Разумовский бокал Олегу, заканчивая благодарной улыбкой на лице с тонким шрамом на щеке. Волков, взяв в свои руки бокал, чмокнул Сережу в нос. Рыжий же в ответ дразняще, почти провоцирующе, укусил его за подбородок, явно желая, чтобы Олег обратил на него свое внимание. Как Волков невозмутимо выпил свое вино, а после навис над своим…и с самым строгим лицом, почти как много лет назад – начал щекотать Разумовского. Это всегда заставляло парня почти пищать на ультрачастотах от смеха и распирающих коликов в районе живота. Ему никогда не удавалось вывернуться из цепких рук, однако в этот раз у Сережи был козырь, который он использовал почти сразу же. Он знал, что если сможет обхватить Олега за талию, что если сможет притянуть поближе и впиться в губы, то непременно остановит его. Заставит Волкова переключить свое внимание на чуть влажные виски и часто вздымающуюся грудную клетку. Ему нужна лишь секундная слабость, чтобы оказаться сверху и пристроиться на торсе Олега. Чтобы потянуться к губам, а руки пустить по телу так, словно в первый раз. Один взгляд, одно движение — дурманит, взгляд не отвести от точечной фигуры и острых черт лица. Ничто не существовало кроме прикосновений, таких правильных, таких теплых. Ничто не имеет значения, кроме чувств, посвященных друг другу.