Обесцененный

      Радов по-разному относился к своим подчиненным. Кому-то он симпатизировал в рамках своего скверного характера, к кому-то кроме равнодушия ничего не испытывал, а кто-то ему откровенно не нравился, но в целом являлся хорошим сотрудником, так почему бы и нет? Все они в той или иной мере были профессионалами в своем деле, и когда-то он лично их отбирал в команду – тут скорее субъективное отношение: кто-то поближе, кто-то подальше. А кто-то как Альтов, который вообще не вписывался ни в какие рамки и правила.       Денис знал о них многое, даже о мелких житейских проблемах, хотя никогда не проявлял интереса или какого-то душевного участия – большего, чем требовали его обязанности. Иван был отцом троих детей погодок, поэтому всегда крутился как белка в колесе: подработки на стороне, участие в проектах и конкурсах, лишь бы еще немного подзаработать, чтобы прокормить большую семью. Костя вообще самоучка без высшего образования, но даровитый и исполнительный, у него всегда все быстрее и четче, чем у других, а еще у него ипотека в новом районе и девушка с непростым характером. Володя казался обычным и звезд с неба не хватал, любил поесть сладкого и вредного, оттого лишние килограммы, безуспешные попытки записаться в спортзал и частые походы к врачу, но дедлайны не срывал, поэтому до сих пор держался. А еще была Света, которая только выпустилась из института и рвалась в бой, чтобы наработать опыт и показать себя с лучшей стороны. Ну и куда же без Евгения, который грезил, что Радов куда-нибудь переведется, а лучше уволится, и освободит ему теплое местечко, он мнил себя его замом, хотя никто не назначал, и был несколько наглым и острым на язык, но генерировал нестандартные идеи, за что, в общем-то, и ценился.       И вот теперь еще Альтов: нездешний, непонятный, непримиримый, незнающий о личных границах и несгибаемый в достижении одному ему известной цели. В начале Радов думал, что цель Алексея предельно ясна: прорваться в совместный с китайцами проект, но в последнее время ему стало отчего-то казаться, что цель здесь – это он сам.       Прокрутив чат с так и не прочитанными сообщениями, Денис почувствовал внутри себя неприятно жалящее беспокойство: либо Алексею стало хуже, либо выпил лекарств и спит, либо обиженно игнорирует телефон, вернее своего начальника…       - Что, Радов, успел сжить со свету новенького? – подкинула дровишек в и без того разгорающийся костер нетерпения Машка, поймавшая его за углом в курилке.       - Конечно, – с самым серьезным видом ответил он, – разве основная моя задача в компании не гробить наступающее на пятки поколение умников? Как видишь, успешно справляюсь, может даже премию в конце года дадут.       - Так ты за свою старую задницу трясешься? – потянула Машка. – А я-то думала…       - Не думай, Машенька, тебе не идет. Вон уже и морщины на лбу появились от потуги.       - Ну, ты и засранец, Денис!       - Я тоже тебя люблю, с самого детства, – расплылся он в гаденькой улыбочке, под стать собеседнице.       - Ладно, ты выиграл, – сдавалась Машка, окутывая их удушливым дымом от айкоса. – А если серьезно, куда Альтов ушел посреди рабочего дня?       - Отправил его на больничный, чтобы не заражал коллег.       - Да, погодка премерзкая, самое оно подхватить вирус или, не дай Бог, «корону», – согласилась она, тут же шмыгнув носом на легком морозце. – Так что, будешь десант к нему засылать? Витаминчики там и прочее? Он же здесь один, лишним не будет.       - Вот уж спасибо, без тебя бы не разобрались. Он в отделе без году неделя, и, собственно, еще на испытательном сроке. Так что вряд ли остальные ребята одобрят слив внутреннего фонда на страждущего товарища.       Торговый центр в разрезе вековой истории города построили не так давно, буквально лет десять назад. Когда-то это был заброшенный, поросший травой пустырь, руками горожан превращенный в свалку, хотя и в довольно неплохом районе. А потом как грибы после дождя, вокруг возведенного центра, начали расти «свечки» – и теперь на бывшем пустыре ютился целый жилой массив. Радов жил всего за пару кварталов от него, тоже в новом районе, где еще на этапе строительства взял студию: для такого одиночки как он, самый оптимальный вариант. Поэтому Денис с легкостью нашел нужный ему адрес и пристроился на парковке у единственного подъезда, внимательно наблюдая за перемещением курьера службы доставки на экране телефона.       Он не стал наводить смуту в отделе и задвигать речь о помощи больному коллеге. Денис решил, что Альтов – это его тяжкая ноша, а значит, ему ее и нести. Оттого и сделал заказ сам: от лекарств до фруктов, в общем, все, что полагалось в таких случаях. Правда, от этого беспокойство, совершенно ему ненужное, в душе не улеглось – пришлось самому ехать, чтобы удостовериться, что пациент скорее жив, чем мертв.       Когда курьер в ярко-желтой, бьющей по глазам, куртке просочился в подъезд с удачно подошедшими жильцами, Радов закурил. Беспокойство поднималось вверх, от грудины куда-то в горло, и он не сводил взгляда с двери, про себя отсчитывая резиновые минуты.       Вот казалось бы, еще несколько лет назад он договорился сам с собой и пришел к решению провести остаток жизни в полном одиночестве, не испытывая никаких эмоций и уж тем более не позволяя себе проникаться глубокими чувствами к кому бы то ни было. Потому что так спокойнее, так ничего не болит. Да, не с кем поговорить, не с кем поделиться сокровенным, не говоря уже о том, что не с кем разделить тепло. Но зато теперь он принадлежал только самому себе, не отрывая от себя куски кровоточащей плоти в никому не нужный дар. По-своему эгоистично, но, сколько можно терять себя в других? Его давно уже ничего не трогало и не волновало, он варился сам в себе, лишь краем сознания касаясь чужих забот и проблем. В этом мире прекрасные светлые чувства давно обесценены, они ничего не стоят, так же как и сами люди – пустые, необремененные ничем, кроме погони за куском пожирнее. Так что этот тезис «человеку нужен человек» давно перестал быть актуальным.       На телефоне всплыло оповещение, что заказ доставлен, и Денис поднял голову, чтоб увидеть бодро выходящего из подъезда курьера. Наконец-то внутренние тиски ослабли, и он смог свободно выдохнуть, впуская из себя клубы сладковатого дыма. Откуда взялась в нем эта острая необходимость озаботиться, в общем-то, незнакомым ему человеком, коллегой, больше того – подчиненным? Ладно, Радов бы понял, если бы пацан совсем зеленым был, но этот-то лоб уже взрослый, почти тридцать без малого. Оно ему надо? Или проснулся до этого крепко спавший отцовский инстинкт? Или это просто незатейливое любопытство без подоплеки к собеседнику, у которого схожий круг интересов? Или…       С последним «или» Денис отшвырнул от себя телефон и завел мотор. Ехать было всего ничего, несколько светофоров, поворотов и кольцо, которое вело прямо к дому, а там, на подземную парковку и на лифте до своего этажа. Этот Альтов со своей простудой и без того сломал все его четко выстроенные планы на вечер, пришлось перенести занятие по китайскому с преподавателем и не факт, что теперь он сможет сосредоточиться и понять тему урока. А все потому, что не нужно было влезать не в свое дело и строить из себя сердобольного начальника. Уже ближе к ночи, лежа в постели, напичканный новыми знаниями по самую макушку,       Денис бездумно пролистывал ленту новостей. По-хорошему надо бы было ложиться спать, но слишком много всего произошло за день, и сон как назло не шел, только тупая усталость давила своей тяжестью на тело, словно невидимая плита, которую опустили сверху. И мысли хороводили, гоняя по кругу одно и то же, как заведенные. Тот человек в нем, что жил за толстой стеной, говорил, что Радов поступил верно, по-людски, но тот другой, что остался с внешней стороны, корил за ненужное участие в жизни ничего не значащего для него…       «Спасибо, Денис Петрович» – всплыло сообщение из чата, и Радов с удивление посмотрел на время.       «Не понимаю, о чем ты» – тут же набрал он, пытаясь отделаться от благодарности за проявленную слабость.       «Есть такой старинный китайский обычай: кто спас жизнь человеку, тот будет за него в ответе до конца своих дней. Доброй ночи»