Обесцененный

      Денис пристально посмотрел на себя в зеркало и сокрушенно покачал головой. Нет, ему не было стыдно за себя, просто он очень давно ни перед кем не раздевался, ни перед кем, кто его откровенно и недвусмысленно привлекал, и это несколько стесняло и заставляло чувствовать себя не в своей тарелке. И как только этому неуемному парню удается им так лихо крутить? Ведь он же уговорил его пойти в сауну, чтобы затем встретить новый год в бассейне под открытым небом. Вот уж правда, так Радов еще ни разу не отмечал праздники…       Он накинул на себя халат, который входил в сервис коттеджа, медленно выпустил из легких воздух, чтобы сердце не так оглушительно билось за ребрами, и, дернув дверь своей комнаты, вышел в коридор. Быстро спустился по лестнице на первый этаж, заглянул в пустую гостиную, где они еще полчаса назад сервировали журнальный столик принесенными из ресторана блюдами и закусками, привезенными с собой фруктами, вином и шампанским…Кинул взгляд на часы, которые показывали начало двенадцатого и, более не собираясь оттягивать неизбежное, направился в сауну.       Жарко стало еще на подходе, не из-за того, что температура в помещении зашкаливала, а оттого, что его самого потряхивало от неуместного напряжения. Резко рванув дверь, Денис попал в небольшую, из темного дерева сауну, где в блеклом голубоватом свете подсветки, что вилась под потолком, рассмотрел расслабленно сидящего на верхней полке Лунвея. В углу тем же голубым светом поблескивала вода бассейна, который начинался с железной узкой лестницы, затем продолжался низким проходом, через который нужно было проплыть, чтобы оказаться на улице…       - Давай смелее, баобей, я не кусаюсь, – насмешливо выдал Лунвей, запахивая на груди халат.       Вообще Радов не жаловал сауны и бани, слишком жарко и некомфортно, тяжело дышать и сердце готово выскочить из груди, но он послушно сел на нижнюю полку и устало прикрыл глаза. Молчание не напрягало, наоборот, отчего-то заставило расслабиться и отпустить на волю терзавшие голову мысли. Пусть будет, как будет, к чему гадать?       В какой-то момент он поймал себя на том, что куда-то уплывает, куда-то в вязкую непроглядную дрему, которой сейчас было совершенно не место, потому что рядом, можно было дотянуться рукой, сидел тот, кто перевернул его скучную жизнь с ног на голову, тот, кто еще совсем недавно казался просто рабочей проблемой, тот, кто неожиданно подарил, на самом-то деле, самый большой и драгоценный подарок, который Радов уже отчаялся получить от жизни, он подарил ему еще один шанс на любовь…       - Знаешь, баобей, что драконы рождаются раз в тысячу лет, потому что столько длится высиживание пятицветного драконьего яйца, а умирают только от несчастного случая или если их убивают. Самый большой дракон может достичь длины в тысячу ли, – едва слышно начал рассказывать Лунвей, спустившись на полку ниже, чтобы сесть рядом. – Главного китайского дракона зовут Лун Ван, а всего их больше ста разновидностей: они отличаются обликом, цветом, местами обитания, чинами и породами. Ин Лун – единственный дракон, имеющий крылья, от него зависит погода, ветер и дождь. А есть еще земляной дракон и драконы, живущие в подземельях, от них зависят землетрясения и извержения вулканов, а небесный дракон везет колесницу в облаках. Лун Ван всегда изображается желтым. Желтые, белые и красные драконы – те, которым больше тысячи лет, синие и черные помладше, им около восьмисот…       Денис почувствовал, как его взяли за ладонь, как чужие пальцы переплелись с его собственными, чуть подрагивающими от неожиданно накатившего волнения. Он не одернул руку и даже не открыл глаз, слишком сильно ложился этот хриплый голос на слух, заставляя желать большего. Много большего.       - Двенадцать скоро, баобей, – растормошил его Лунвей, потянув подняться на ноги, – я бегу за шампанским и бокалами, а ты давай ныряй.       Это было абсолютно странное и новое для него ощущение. На лицо падали холодные снежинки, но он все равно продолжал гореть и плавиться в теплой воде, которая поблескивала и искрилась голубыми искрами. Радов с головой окунулся, чтобы немного прийти в себя. Кажется, он неожиданно даже для себя самого готов был сдаться, и как же к месту пришлась эта короткая передышка, словно Лунвей понял без слов его состояние и дал еще немного времени, чтобы смириться и принять неизбежное.       - Денис! До курантов пять минут, – крикнул Альтов, подбегая в тапочках на босу ногу к бассейну со стороны улицы.       В руках у него была бутылка шампанского, бокалы и тарелка с фруктами, которые он тут же поставил на широкий бортик, отлично послуживший импровизированным столом. Из кармана халата достал телефон, включив на нем уже начавшуюся поздравительную речь президента. А затем, ни секунды не раздумывая, скинул халат и прыгнул в воду.       Дениса снова омыло водой и новой волной было утихшего возбуждения. Но он не попытался отвернуться и в очередной раз убежать от себя, он во все глаза рассматривал обнаженное тело: живое, гибкое и горячее. И в какой-то момент ему стало совершенно все равно на новый год, начавшийся бой курантов, на сыпавшийся с неба снег…       - Баобей, открой шампанское, – выдернул его из марева острого желания насмешливо поглядывающий сквозь смеженные мокрые ресницы Лунвей. – Я, безусловно, шикарен и привлекателен, но у нас тут вроде как праздник.       Слов у Радова отчего-то не нашлось, поэтому он, молча оттолкнувшись, подплыл к бортику, подхватил присыпанную снегом бутылку и, как только куранты завершили свой громогласный бой, бахнул пробкой, разбрызгивая вокруг шипящую пену.       - С Новым годом, баобей! – прокричал Лунвей, вторя раздавшемуся по лесу эху голосов других отдыхающих.       - С Новым годом! – ответил Денис, но его голос утонул в грохоте раздавшегося салюта, который раскрасил небо во все цвета радуги.       Над их головами в черном небе распускались огненные цветы красного, золотого, зеленого и белого цвета. На языке стало невыносимо сладко от выпитого шампанского, а от рук, которые обняли за плечи, оборвалось дыхание. Радов смотрел в глаза напротив, которые оказались так близко, что можно было в их отражении рассмотреть лихорадочный блеск собственных глаз, и это мгновение, когда вокруг выцвели все краски и стихли все звуки, кроме оглушающего стука двух сердец, хотелось запечатлеть в памяти навсегда, как и едва ощутимое касание губ, пока еще робкое и несмелое, но такое долгожданное.       - Кажется, свой самый лучший подарок я только что получил, – со смешком выдал Лунвей, когда их долгий поцелуй наконец-то закончился, и они отпрянули друг от друга, чтобы перевести дыхание.       - Кажется, я тоже, – ответил Денис, потому что утаивать правду с его стороны сейчас было бы слишком глупо. – Спасибо.       - За что, баобей?       - За то, что вытащил меня сюда. За то, что оказался таким несносным, наглым и неуемным. За то, что продолжал двигаться вперед, даже когда получал по носу. За то, что не сдался. В общем, спасибо тебе за тебя… – продолжал перечислять Радов, пока его снова не заставили замолчать.