Пророчества и проклятия. Становление

      Понятие нормы оказалось очень относительным. За время до встречи с другими людьми, выигранное в препирательствах с Дамблдором, Гарри смог только подавить желание убивать все, что движется. Дом Блэков, использовал его некромагию для подпитки, что косвенно подтвердила Вальбурга. Из-за этого факта лучшим решением Гарри показалось открыть дом Ордену с условием, что он останется в нем на это лето. Дамблдор попытался надавить и отправить его к Дурслям. Но Гарри пригрозил, что вообще не выйдет из дома до Хогвартса, так что в итоге директор согласился. Только на это лето, и только пока они не найдут новый удобный штаб. Ведь, по его словам сюда в любой момент могла заявиться Белатрисса.       Гарри знал, что это не так. Как действующий лорд он аннулировал все разрешения на посещение данные до него. Но ставить Дамблдора об этом в известность он не собирался никогда. Человек, косвенно виновный в смерти Сириуса, не получит от него такой информации. Да, пока он слаб и не может отомстить, но и помогать директору больше, чем это нужно для убийства Волдеморта, Гарри никогда не будет.       Теперь у него есть сила, о которой не знает Волдеморт. И никто другой тоже, но это и к лучшему. В отличие от силы любви, которую пропагандировал Дамблдор, некромагия мало была похожа на силу, которая подобала избранному. Зато точно была более эффективна в противостоянии, нужно было только научиться ее использовать. Это было еще сложнее, чем он думал сразу после возвращения домой.       Прибывшие члены ордена и друзья сразу же окружили Гарри ненужным ему вниманием. Все хотели рассказать ему, как он неправ, что не слушает директора, что они заботятся о нем, а смерть Сириуса — не повод отталкивать от себя близких людей. Он удержался от убийства только с помощью чуда, редких прогулок по Лондону и небольшого количества успокоительных зелий, так же пострадал дуэльный зал, облюбованный Гарри для пряток от гостей его дома, совмещенных с тренировками. Когда настало время отправляться в Хогвартс, он испытал огромное облегчение: от нотаций Гермионы последние несколько дней скрываться становилось все сложнее. В школе будет гораздо проще не пересекаться со всеми, если ему того захочется, не считая уроков, но там ему хотя бы не смогут читать нравоучительные лекции.       Начало шестого курса выдалось напряженным. Снейп на посту преподавателя защиты, Малфой с его непонятным заданием, учебник Принца-полукровки, который Гермиона умоляла отдать. Гарри был уверен, что эта книга не может сделать его темнее, чем есть на самом деле, но подруге он так сказать не мог, так что приходилось выкручиваться, сам он был уверен, что книга раньше принадлежала одному из бастардов рода Принц.       Он видел упоминания этого рода, когда шерстил библиотеку своего дома, их имена стояли за большинством открытий в сфере зельеварения Британии прошлых веков. Так что улучшенные рецепты были достаточно закономерны, если хозяин учебника унаследовал родовые способности. Гермиона на его попытку объяснить это только фыркала, в ее понимании родовая магия была преувеличением, знаком того, что род не желает делиться своими знаниями. Гарри на своем опыте знал, что это не так, сила рода может быть даром или проклятием, но никакие книги и объяснения не заставят Гермиону стать некромагом, как и его возможное нежелание изучать подобную магию не убережет его от последствий.       Блистать на зельеварении было не сложно, как и завоевать этим расположение нового преподавателя. А у Снейпа было гораздо меньше возможностей придраться к нему на ЗОТИ, в котором Гарри всегда разбирался хорошо. Учебную часть этого года можно было бы даже назвать приятной, если бы не добавившиеся в нее уроки от директора.       Погружение в прошлое Волдеморта наполняло Гарри яростью и болью. Он понимал, почему Реддл озлобился. Поттер был в похожей ситуации и знал, насколько это тяжело. Но у него был кто-то: друзья, пусть и не самые близкие, Сириус, Никлаус, поэтому сам он мог балансировать на грани. У Реддла же не было никого.       Тот тоже был потомком Певереллов, сильным магом, хоть и не лордом магии, и ему нужен был его якорь. Но у него не было возможности узнать об этом в юности, возможно и то, что он до сих пор не знает, так как некому было об этом рассказать — Смерть приходит только во время принятия рода. Сейчас же он зашел в своем пути так далеко, что его уже не спасти. Единственная помощь для него — смерть.       Весь год Гарри чувствовал как Дамблдор медленно умирает. Возможность смерти директора его не беспокоила по нескольким причинам. Во-первых, он не видел, как Дамблдор хоть сколько-то реально помогал в борьбе против Волдеморта, кроме его громких речей. А, во-вторых, он чувствовал желание отомстить за Сириуса, за вечно опасных учителей защиты, за свое детство в конце концов. Он обнаружил это желание в себе еще в конце прошлого года, а с отсутствием контроля над собственными эмоциями из-за неожиданно проявившегося наследия, отказать себе в этом желании стало попросту невозможно.       Гарри знал и что убивает директора: проклятие некроза плоти. Ему понадобилось время и книги из библиотеки Блэков, чтобы сопоставить собственные наблюдения с ощущениями и погрузиться в детали. Проклятие подпитывалось от каждого мгновения рядом с Гарри, наполняя того чувством мстительного удовольствия. Он знал, что при прямой подпитке от некромага избавиться от этого заклятия абсолютно невозможно и продолжал наблюдать за тщетными попытками Снейпа улучшить ситуацию с затаенным триумфом.       Самого же Гарри мучили сны, в которых он видел некромагов прошлого. Вместе с ними чувствовал безумное веселье при поднятие орды зомби, холодную ярость при убийствах и ледяное спокойствие, дарованное ритуалами. С каждым новым видением он все больше узнавал о своей силе, но была у этого и обратная сторона. Отголоски темных чувств оставались с Гарри, его преследовали желания, ранее почти несвойственные ему. Ударить, отомстить, убить. Список людей, которые этого заслуживают стал его навязчивой идеей и пополнялся с каждой новостью о зверствах, которую приносили газеты и члены ордена.       Самым сложным для новоявленного некромага было не выдать себя. Каждое мгновение своей жизни он чувствовал внутри себя пульсацию тьмы. Каждое движение, которое он совершал, наполнялось силой, которую приходилось сдерживать. Но его магия дополняла чувства могильным холодом, придерживая горячность, давая лишнюю секунду подумать. Эта секунда не дала ему добить Малфоя, раненного сектусемпрой. Она же помогала пережить уроки директора.       Друзья были его отдушиной. Пусть их дружба действительно разваливалась с каждым годом, а теперь и вовсе Рон и Гермиона больше обращали внимание друг на друга, чем на него, но это было единственное подобие семьи, которое у него осталось. И Гарри старательно цеплялся за него, чтобы не потерять рассудок.       В попытке согреться он завел короткий роман с Терри Буттом с Когтеврана, секс был хорош, но ему не хватало чувств. После расставания с ним, он сошелся с так горячо влюбленной в него Джинни. Она была теплая, как солнышко, яркая и сильная. Она нравилась Гарри, их роман был очень милым и целомудренным, как и сама девушка. Но спустя время он понял, что никогда не полюбит ее так, как она любит его. Расставался с ней гриффиндорец почти без сожалений, дав ей надежду на восстановление отношений. Но он знал, что они больше никогда не будут вместе.       Смерть Дамблдора наполнила его мрачным триумфом. Сквозь призму сражений прошлого, снившихся ему весь год, Гарри казалось почти невозможным предательство Снейпа. Наверняка это было очередным планом Дамблдора по усилению доверия к зельевару — все равно директору было не избежать смерти, так что использовать ее в своих интересом было только верным решением. Смотря на перепуганного Малфоя, Гарри признавал, что возможно в этом была замешана еще и жалость — вряд ли директор хотел, чтобы его ученик стал убийцей. Погоня и обвинения были с его стороны всего лишь частью ожидаемой роли и ничем иным, хотя, судя по реакции окружающих, были восприняты как что-то настоящее.