Эльфы на Диком Западе: Убить Большого Билла

Глава 7 Накануне. Шон Мерфи по прозвищу Борода въехал в Парадайз-Спрингс поздним вечером. Закат уже догорел, от дня остался только густо-синий вечерний свет. Шон подъехал к конюшне у салуна, спешился и заглянул внутрь — проверить, не стоят ли там чужие лошади. Чужие обычно означали, что в салуне есть кто-то из Билловых людей. А их он видеть не хотел. И вообще терпеть их не мог — но был вынужден, и мог лишь сторониться, избегать их и мест, где они собирались. А то однажды начнется ссора, Шон кого-нибудь пристрелит, потом бандиты приедут к нему толпой — и пропадет Шон, как дурак, один и напрасно, разве что кого-то из мерзавцев с собой на тот свет возьмет. Да потом ещё могут отыграться на горожанах… Но в конюшне незнакомых лошадей не было. И мерина Энди не было тоже. Шон дал мальчишке-конюху мелкую монетку за постой и еду для Толстонога и прошел в главный зал, рассчитывая, что сегодня наконец-то можно будет спокойно посидеть, не видя ни одной бандитской рожи и не испытывая соблазн пристрелить кого-либо на месте. Но вот чего он не ждал — что салун окажется полон. В зале было душно и отчаянно накурено, Финниган за стойкой стоял раскрасневшийся и потный. А вокруг сидели все свои. Оружейник Такер, булочник Пит, почтмейстер Дэнс, Миллер и даже торговец Берт — все они были тут, и перед ними стояли стаканы, и от всех разило виски, и лица у них были похоронные совершенно. Парада городского общества, да еще в таком виде, Шон совершенно не ожидал. Такое могло произойти только в одном случае: были новости, и такие, что их требовалось безотлагательно утопить в спиртном. — Убили кого-то из наших? — спросил Шон осторожно, боясь услышать ответ. Потому что знал, кто из жителей покупает пороха больше, чем надо. Такеру иногда тоже надо было выговориться. — Пока нет, — не поднимая головы, отозвался Пит. — Но боюсь, недолго ждать осталось. — Седая Донна, Нэн и ее дочка сошли с ума, — сказал Финнеган. — Сегодня с утра отправились воевать с Биллом вместе с семерыми чужаками. — Поехали воевать с Биллом?.. — Ты выпей. Мы все тут… тоже… Финнеган налил Шону самогона из открытой бутылки, и пока тот медленно цедил напиток, пересказал вполголоса события последних суток. Временами прерываясь, чтобы подлить ещё кому-нибудь. Про семерых высоченных парней, которые вчера на закате с запада приехали. Как один дал по морде Энди — у Шона аж тепло на сердце стало — и как они оставили изрядно денег у Такера, покупая ружья. Как ночью у них пытались увести лошадей и ушли со сломанными руками — тут Шон и вовсе рассмеялся — а утром припёрся Марко их вербовать и угрожать и был послан — тут Пол красочно описал, куда и как. И как у него самого от этих парней мурашки по спине бегали. И как с утра шериф с какими-то мутными парнями припёрся их выставлять из города, а они возьми да объяви Биллу натурально войну, хотя у них даже огнестрел не у всех, и новых ружей в руках не держали, Такер подтвердил… — …Сам видишь, что теперь творится со всеми, — Пол выдохнул, тоже с изрядным запахом самогона: не только от духоты и работы он так раскраснелся. — Берт еще тогда их хорошо осадил, мальчишку того приезжего прервал, который на войну взялся звать. Потому что нечего всяким соплякам без семьи, без дома людей баламутить, им легко, сегодня здесь, завтра там… А Донна вышла прямо там и сказала при всех, что, мол, если нужны стрелки, она с ними, и Нэн с Ханной, и никто ей тут командовать не будет… и они уехали, и один из этих напоследок еще заявил, что забирает лучших людей города… И правда лучших. Не уберегли мы Донну… — Ты знал? — спросил Шон, отставив — с некоторым усилием — недопитый стакан. Потом все же схватил, допил и грохнул кверху дном на прилавок, чтоб больше ни-ни. — Чего знал? — Что Донна делает? — Не знаю, про что ты. — Такер! — крикнул Шон через весь зал. — Это же у тебя Донна порох и патроны покупала с каждой продажи коровы? Ты знал, зачем? — Да зачем угодно, — пьяным голосом отозвался Такер. — Ее личное… дело… — Конечно, ее личное дело, — хмуро согласился Шон. — И у Ханны тоже. — Чего Ханна? Почему Ханна? — обозлился Финниган внезапно. — Что за чертовы секреты? На хрена разводить секреты в нашей богом забытой дыре? Ничего из них хорошего! На них обернулись несколько человек. Лица были красные, глаза мутные, и друг на друга они не смотрели. Ох, не хотелось им друг на друга сейчас смотреть… — То, что Ханна с сентября совсем не улыбается, — сказал медленно Шон. — И на занятия заплаканная приходила. И в салун не ходит, ни играть, ни вообще. Я не знал, что у нее там, молчал. А теперь думаю — обидели ее Билловы люди. — Что? — мутно спросил сидевший почти у самой стойки Берт. — То, что у всего причины есть. Это не я развожу тайны. Это вы рядом живёте, а ничего не видите. Кто были эти чужаки? — Совсем не здешние, — сказал Пол задумчиво. — Не бандиты… Убийцы. Молодые совсем. А глаза у них, как у убийц. Шон встал. — Держи, Пол, за выпивку и сделай мне сэндвичей в дорогу, что ли. А то с вашими новостями пожрать не успеваешь. Финнеган спрятал монетку, а потом внимательно посмотрел на Шона. — Подожди, Борода. Ты куда собрался? Шон окинул взглядом салун, посмотрел на пьяного вусмерть и совершенно бесполезного сейчас Такера, на раскрасневшегося Берта, недвижно смотрящего в свой стакан, и решительно ответил: — Как это — куда. Вот туда и собрался — за ними. — Ты рехнулся? — тихо и напряженно спросил Финниган. — Где ты их искать будешь? В темноте? — Знаю пару мест для ночевки, которые Донна знает тоже, — ответил Шон. — И полная луна дорогу покажет. Ты мне пожрать сделаешь или нет? — Получишь ты сэндвичи, посиди немного, — раздраженно бросил Финниган и ушел на кухню. Шон сел и попытался собраться с мыслями, но тут Берт вцепился в услышанное со всей силой пьяного, цепляющегося за опору. — Ты что такое сказал, Борода… — бормотал он, мотая головой. — Про Ханну-то… — Что слышал, то я и сказал, — Шон отвернулся, не желая ввязываться в пьяные споры. — Ханна, может, и не получала образование, — бормотал Берт, силясь одолеть самогонную одурь, — но она наша… Наша учительница… Какая есть наша… Нельзя же… Шон отвернулся. Сам он нередко бывал в таком состоянии, и сейчас ему очень хотелось хорошенько оглушить себя виски после таких новостей, но в дорогу ему хотелось больше. Найти, поговорить. Увидеть мальчишек-чужаков, которые, пока он болтался по лесам, пришли, сцепились с бандой по щенячьей храбрости и сманили с собой Донну. А кому, как не ему, было знать, что за планы вынашивает Донна, для чего она копит порох, если он не первый год уже на нее засматривался, ещё на замужнюю, ещё на счастливую? Он, одинокий ирландец, здесь мало кому нужен был, и Донне он нужен не был, он знает, он проверял… Но до какого отчаяния надо было дойти, чтобы пойти с заезжим отрядом драться с бандитами и, скорее всего, погибнуть там… А он сидит в салуне с виски, разумный весь и осторожный. Вот советовал ей быть осторожной… Вот и сидит. А Донна, значит, там, в пустошах, с чужаками, идет мстить. И Ханна тоже с ней, идет объяснять, что с ней так нельзя, и Нэн идёт с дочкой. Доверились чужакам больше, чем им, столько лет живущим рядом… Никак нельзя было ее отпускать туда одну. Он хватал стакан, вертел в руках, нетерпеливо и зло отталкивал прочь и снова хватал, пока Финниган за стеной возился с сэндвичами. А по залу ползло бормотание, он его старательно не слушал, а бормотание подрастало и становилось недобрым таким гудением. Финнеган вернулся с сэндвичами, упакованными в бумагу, и Шон уже был готов выходить и седлать едва отдохнувшего коня, как Берт привстал и крепко схватил его за локоть. — Стой!.. — Чего тебе? — Стой, говорю… выслушай меня! — Берт встал, покачиваясь. — Я… Я знаю, что я дерьмо. И ты это знаешь, потому что это правда… Но! — Берт качнулся, ухватился за стойку. — Но даже такому дерьму… можно дать шанс, верно? Один шанс, больше не прошу… Шанс стать человеком снова… — Берт… — начал было Финниган, но Шон жестом попросил его замолчать. — …Я пойду с тобой, — сказал Берт. — У нас больше шансов вместе… а если я там сдохну, то сдохну человеком! Слышите! В зале слушали. — Потому что так нельзя! — крикнул Берт. — Женщины с мальчишками на войне… защищают свою честь… а мы тут наливаемся виски, трусливое дерьмо! Кто еще не хочет быть дерьмом?.. — Заткнись, Берт, — громко сказал Пит. — Берем ружья и пошли. — То-то дело! — хлопнул ладонью по столу Такер. — Так, стой! — рявкнул Финнеган и силой усадил Берта на стул. — Никто никуда сегодня не идет! Во-первых, вы пьяны в задницу! Какие из вас бойцы, если вы нажрались, как рыбы в реке виски? Проспитесь сначала! А во-вторых, начинать надо с людей Билла в этом городе! Финнеган перевел дух. Теперь он выглядел неожиданно грозно, раскрасневшийся и злой. — Завтра на рассвете мы собираемся тут и идем задавать вопросы мэру и шерифу, — сказал он. — И соберите остальных, кто не пил. Пусть все придут. Берт кивнул. — А ты, Борода, пока не уезжай один, — попросил негромко Финнеган. — С Донной за ночь вряд ли что случится. А ты завтра будешь нужен. Спал Борода, что не слишком удивительно, плохо, ворочался всю ночь на соломенной постели в общей комнате, и спустился вниз, как только услышал голоса оттуда. Он сильно подозревал, что с утра люди проспятся и передумают, а он тут зря потерял время. С другой стороны, может, хоть Пол Финниган с ним поедет? Полу все это давно смертельно надоело, вдобавок он жил один и регулярно видел рожи Билловых людей — а то и разнимал их с посетителями, когда те совсем уж задирались. Однако, спустившись по скрипучей лестнице, он нашел и Пола, трезвого и злого, и Берта, разящего перегаром и ещё более злого, и Такера, и Пита. При оружии. На его глазах пришел тощий банкир Хью Грант, щупая свой револьвер, пошептался с Такером и о чем-то договорился, потому что оба сделались очень довольны. Бегали сонные мальчишки, которых мужчины куда-то отправляли. — Я, грешным делом, думал, вы проспитесь и осадите назад, — пробурчал в бороду Шон, садясь на последнюю ступеньку со стаканом воды. — Это чтоб, может, моя Бекки следующей плакать стала? — бухнул в ответ Пит. — Ну нет. Делать, так сейчас. Вот Алан пороху и пуль принесет, все как надо оформим, и за дело. — Что значит «оформим»? — Сделаем все по закону, — отозвался Берт из угла. Облил голову водой, выпил жадно этой же воды. — Мы не бандиты какие-нибудь. — Мэра и шерифа надо смещать, — перевел Финниган. — Сход соберём, проголосуем, всё по процедуре. — А не много ли чести? — Сделаем как положено, — повторил Пол упрямо. Тем временем, мужчины в зале раздвинули столы по углам, чтобы в зал уместилось побольше народа. Дверь сняли с петель и распахнули все окна, чтобы выветрился дух вчерашней попойки. Мокрый и взъерошенный Берт вернулся к стойке. Вчерашняя вспышка в нем вроде бы погасла, а вроде бы и осталась: он смотрел зло, но глаза его блестели, и двигался он бодро, будто помолодел. — А где Мордатый Энди? — спросил Берт у Хью, вытирая голову. — Я думал, он с тобой увяжется, и придется позволить ему голосовать. — Видишь ли, охранник без оружия для меня совершенно бесполезен, — объяснил Хью. — Поэтому вчера я выставил его за дверь. Отдыхать и искать себе новую пушку взамен той, что он потерял. В зале расхохотались. — Энди, небось, возражал, — сказал Пит, отсмеявшись. — Энди не возражал, — ответил Хью. — У меня-то кольт остался. Вбежал один из мальчишек и начал что-то докладывать Финнигану, тараторя и глотая слова. — Эдит передаст? — переспросил Пол. — Отлично. А где Миллер и Старый Том? Но тут в салун ввалились сразу полдюжины мужчин, уже с оружием и в шляпах, и в зале слелалось громко и тесно. Мужчины столпились у стойки, и Финниган поставил на нее высокий кофейник со свежесваренным кофе. Глаза его блестели. «Останусь жив, поблагодарю этих мальчишек и Донну,» — подумал Борода. — «Какую кашу заварили!» — Все в сборе? — спросил Берт громко, когда пришли еще несколько групп поменьше, и в зале стало совсем негде сесть. — Никого больше не ждем, начинаем сейчас. Финниган снял с гвоздя шляпу. — Так. — сказал он, собираясь с мыслями. — Сегодня, четвертого ноября тысяча восемьсот пятьдесят… а, черт с ним! В общем, мы голосуем за прекращение полномочий нашего шерифа Рафа Уайлдера… — И мэра Джо Уайта! — сказал Берт громко и встал. Залез на стол, чтобы его лучше было видно и слышно. — За систематическое невыполнение своих обязанностей. Мы выбрали их, чтобы они поддерживали в городе закон и порядок! Во благо граждан! А они открыто спелись с преступниками из всем известной банды Билла Роджерса! Бандиты живут здесь не один год, крадут скот и убивают людей, ведут себя в городе так, словно это их собственность — а шериф с мэром делают вид, что все в порядке! Нет, не в порядке! Настолько не в порядке, что вчера самая уважаемая жительница нашего города, Донна Диксон, взяла оружие в руки и сама отправилась восстанавливать справедливость! Так быть не должно! — Не ты ли вчера выставлял из города залетных мальчишек? — проскрипел Старый Том. — А сегодня говоришь, как они. — Да! Вчера я их выставил! И ничерта я был неправ! — гулко отозвался Берт. Выпрямился и показался даже выше ростом. — Потому что испугался! Мести бандитов испугался, и за горожан! И за себя! А теперь понимаю — мальчишки были правы, потому Донна с ними и пошла! Может, они юны и неосторожны, но зато храбры и решительны. А нашу страну ведь создали храбрые и решительные люди, верно, Том?.. Итак, я призываю голосовать за немедленное прекращение полномочий Рафа и Джо. Мы берем закон и порядок в городе в свои руки. — Пишите записки и кладите в шляпу, — сказал Финниган. — Вот тетрадь. — Да ну тебя, — отозвался Пит. — Просто руки поднимем. — Слышишь, Пол? Потом результат запишешь. Финниган пожал плечами и нахлобучил шляпу на голову. — Нет, ты постой! — Старый Том вышел вперёд. — Джо нас прикрывал это время перед Биллом! И тебе все было нормально! Ты сам соглашался с этим, что главное, чтобы больше не было убийств и люди целы остались. Джо все так и делал, а теперь он тебе нехорош? Давайте прогоним его за то, что он с Биллом общался и уговаривал его не буйствовать? Старину Джо, который терпел и договаривался, чтобы наши жизни оберечь? — Вот и дотерпели! — воскликнул Берт. — До того дотерпели, что даже Ханна взяла в руки оружие — вместо нас! Хватит уже терпеть! — Какой ты смелый заделался, — буркнул Мэтт Землянка. — А вчера наоборот говорил, мол, нечего смуту устраивать, мол, сопляки явились, выметайтесь из нашего города. И Донну сумасшедшей называл. Берт покраснел и сжал кулаки. — Да, называл, — сказал он с вызовом. — Вчера так и думал, потому что. А сегодня думаю — дурень я был, что их останавливал! И полное дерьмо, что с ними не пошел! Удивленный Шон почесал в затылке, и тут Землянка выкрикнул: — Да ты просто по пьяни сдурел! …И покатилось. Три десятка мужчин сцепились словесно в тесной зале, ругаясь, перекрикивая друг друга. На Берта орали сразу несколько ковбоев из крайних домов, что вчера он был нормальный мужик, а сегодня совсем голову потерял. А Том кричал благим матом, что не даст старого друга Джо в обиду просто потому, что Берт решил тут попутно еще и мэрское кресло освободить, не для себя ли старается. Ну, началось, вздохнул Шон. Нет, вчерашний порыв зря не прошел, но сейчас возник риск, что все проругаются до самого вечера. Не лучше ли отправиться все же в дорогу сейчас, а они пусть как хотят? Пользуясь тем, что Пол был по уши занят, Шон прошел на кухню и сам занялся сэндвичами в дорогу, положив потом рассчитаться за них. Пол будет ругаться за самоуправство, но чего уж тут, пусть ругается. Уже с кухни он услышал, как Финниган громко грохнул чем-то тяжелым и железным, и крикуны кое-как утихомирились. — А ну заткнулись все!!! — проорал он. — Кому есть чего сказать, полезай на стол и говори! Две минуты! А то мы до заката не управимся! Когда Шон вышел со свертком еды, обстановка заметно изменилась. Берт, Хью Грант, Алан Такер, почтмейстер Дэнс, Пит Барнс и Миллер стояли стеной по одну сторону салуна, и вокруг них плотно собирались люди. Старый Том стоял с другой стороны, возле него, набычившись, встал торговец Риверс, а может уже и наоборот, Том возле Риверса; за ним возвышался Мэтт и еще несколько мужчин — но их было меньше, чем за Бертом и остальными. Шон, не раздумывая, прошел к своим. Может, ещё и управятся. — Голосуйте уже, мать вашу, прости Господи! — слегка хрипло велел Финниган. — Сначала поднимайте руки, кто за смещение мэра! И начал считать вслух, чтобы все вышло по-честному. Сосчитал, записал мелом на грифельной доске на стене, где записывались то долги, то ставки в карты. — А теперь — кто против! И снова взялся считать, вслух, старательно, как мальчишка в школе. Мысли про школу Шон отогнал. — Теперь шериф! Поднимайте руки, кто за смещение шерифа! На этот раз руки поднялись с двух сторон. Проголосовал даже Старый Том. — Что-то я не понимаю, — недоуменно спросил Шон вполголоса. — Только что же были против? — Это они смещать мэра — против. А против Билла пойти некоторые очень даже не против! — объяснил Грант, посмеиваясь. — Подождите… В центре залы обнаружился пастор Томпсон, и вид у него был потерянный. — Вы немного опоздали, пастор, — сказал Финниган, записывая на доске результат. Три голоса против отставки шерифа, увидел Шон. Всего три. И это было хорошо, еще вчера Шон бы в такое не поверил. — Но я готов учесть ваш голос. — Подождите, — повторил пастор, собираясь с мыслями. — Не торопитесь, подумайте еще. Мы не можем, не должны затевать такое опасное дело! Что если вы не вернетесь!.. Сколько ещё могил?.. — Минутку, Пол, — сказал Миллер и отвел пастора за локоть в сторону, что-то вполголоса втолковывая. Лицо у пастора на глазах стало меняться, делаясь из мягкого и растерянного — окаменелым и неожиданно жёстким. На губах появились трагические складки. — Голосуйте, пастор, — сказал Финниган, когда они закончили. — Согласен. Да… Согласен, — сказал Томпсон. Голос его звучал неуверенно. Финниган повернулся к остальным. — Решение принято, джентльмены. За смещение шерифа Рафа Уайлдера и мэра Джо Уайта проголосовало большинство, — произнес он торжественно. — Джо не трогать! — хрипло потребовал Том. — Никто его не тронет, — твердо сказал Финниган. — Мы не бандиты какие-нибудь. — Вот и отлично — подытожил Пит. — Теперь берем пушки и шляпы — и пошли.