Only forward, Tommy!

Юркие лучики солнца бодро проникали в комнату через незашторенное окно, не давая сомкнуть глаз сонным студентам. Витающий в воздухе сон слишком неуловим, но желаем, но всё равно приходится собираться на пары. Почему они постоянно начинаются так рано! Эта невыносимая толкучка в душе с самого утра сильно задерживает и времени сходить в кафетерий нет. Это очень тяготит. – Где ты был вчера вечером? – Галли и не думает даже смотреть в сторону Ньюта, расправляя наглаженные подола длинного пальто. Хэмилтон понятия не имеет, есть ли смысл так выряжаться на несколько пар в университет. Его гардероб состоит сплошь из чёрных вещей (настоящая находка увидеть цветную вещь!), и в целом, бесчисленное множество рубашек, что находятся там, не мнутся. Да и есть смысл прямо-таки беспокоиться о внешнем виде, зная, что ты выглядишь всё-равно потрясающе. – Ты о чём? – Когда я вернулся в комнату, тебя не было, а ты ушёл раньше. Где ты был? – он поправляет выбившуюся прядь, элегантно принюхиваясь к намазанному духами запястью. Ньют не отвечает, предпочитая проигнорировать вопрос Галли. Он знает, что его сосед любопытен, пусть этого не видно внешне, и он по-любому выпытает ответ. Льюис просто ненавидит, когда его не замечают! – Он тебе симпатичен? – Хэмилтон смотрит на Галли, который всё также не обращается к нему, не понимая о ком идёт речь. – Тот милашка, который с Минхо в команде, – он поясняет, чувствуя на себе заинтересованный взгляд. – Томас? – имя срывается недошепотом, в сознании вырисовывается первокурсник с усыпанным родинками миловидным лицом. И откуда Галли смог узнать, что Ньют был вчера с Томасом? Льюис утвердительно кивнул словам Хэмилтона, подтверждая догадку о загадочном "милашке". – Кто его знает. *** Университет наполнен шумной толпой студентов, сновавших туда сюда, грубо толкаясь. У Томаса сегодня две пары, одну из которых он смог удачно просидеть и даже не слишком устать. Их занятие по истории литературы было скучным, тихий убаюкивающий голос преподавательницы не давал возможности полностью сосредоточиться, а воздух, пропитавшийся сонными душкáми, вовсе закрывал глаза. И сейчас ненавистное Томасом ораторское искусство. Он мог бы прогулять его, но прекрасно зная, как отзывается на таких халтурщиков мистер Бредли, не рискует (быть заваленным кучей докладов и проектов по-просту нет времени). – Ты готов, Том? – Тереза ехидно улыбается, пока они под руки идут по коридору. Бен тоже смотрит на него, ожидая видимо какой-то реакции. Они вновь что-то затеяли? – И к чему же? – К встрече с любимым мистером Бредли, – стерва! Давит прямо на больное. А Томасу ведь даже страшно идти на его пары. – У него чёткая позиция насчёт тебя. – Господи, заткнись, – Томас стонет, подавляя чувство раздражения от шуток Терезы и Бена про отношение мистера Бредли к нему, которые вовсе не смешные (по мнению Томаса, разумеется). – Ой, да ладно тебе. Может всё будет не так плохо, – Смит толкает Томаса куда рано. *** С кратким объяснением сути задания, все студенты поочередно отправились по кабинетам: сегодняшняя пара требовала от них проявления ораторских навыков в различных ситуациях. И этой ситуацией было задание пройтись по кабинетам и рассказать о предстоящей выставке, которая планировалась в соседнем от университета здании. Оставалось всего пятнадцать минут до конца занятия, и Томас с некоторой надеждой мечтал, что его очередь выступить уже не наступит. Однако, его надежды разбились о реальность, когда Бен завершил свое выступление в предыдущем кабинете, оставляя Томасу последнее слово. Сопровождаемые мешком нервозности, группа студентов медленно продвигалась к последнему кабинету. Перед входом Томасу отдали стопку буклетов, и по приглашению мистера Бредли, что договаривался с другими преподавателями о паре минут внимания, с бешено стучащим сердцем, он зашёл. Томас, в целом, не испытывал страха перед публичными выступлениями, однако, перед столь множеством внимательных глаз он почувствовал себя неожиданно неподготовленным. Но собрав всю волю в кулак он начал рассказывать о выставке, в процессе раздавая буклеты. Студенты этой пары проявляли уважение, и Миллер поистине ощутил, что его слова могут быть достойны внимания. В других кабинетах было шумно, люди вели себя слишком бесцеремонно, словно находились в настоящем зверинце (хотя Томас не смел употребить такое сравнение, считая его оскорбительным по отношению к животным), мешая элементарно раздать буклеты. Но теперь, находясь в окружении понимающих второкурсников, Миллер чувствовал себя спокойно и мог наконец-то расслабиться. Томас уже завершил свою не особо то и подготовленную речь, проходясь меж рядов и раздавая бумажки. С кафедры голоса преподавателей гудели еле слышным фоном, студенты шептались между собой, стараясь не мешать друг другу. В такой обстановке порядка и взаимного уважения Томас ощущал удовлетворение, хотелось остаться в аудитории подольше. С последним буклетом в руках, Миллер решил поднять глаза и взглянуть на кого-то из второкурсников. Да и вознесутся все эти чертовы сюжетные перевороты! И вот он снова перед ним! Снова Ньют! Из динамиков гремит звонок, под который студенты поднимаются со своим мест и начинают медленно расходиться. Группа Томаса, с разрешением мистера Бредли, тоже потихоньку уходили. Тереза и Бен стояли у входа, ожидая Миллера. И он уже был готов спуститься к ним, но его руку неожиданно перехватывают. – У тебя ведь была последняя пара? – Ньют аккуратно гладит косточку запястья. Его монотонность и обыденность сегодня на высшем уровне, такого Хэмилтона он ещё не видел. Сколько ещё сторон ему предстоит узнать? – Да, последняя. – Мы можем пойти и пообедать вместе? – Ньют оглядывает почти опустевшую аудиторию, понижает голос, отчего его тембр становится более хриплым. Томас поворачивается в сторону, где стояли Тереза и Бен, рукой показывая, что они могут идти без него (Миллер на всё сто процентов может быть уверен, что двое всё поймут. Они знакомы всего ничего, но их тесная связь закрепилась будто бы многими годами). – Хорошо, – Томас мягко убирает руку Хэмилтона, давая понять, что не уйдет. Глупая улыбка расползается по лицу, и слава Господу Миллер во время отворачивается от Ньюта. *** – Сегодня в меню итальянская кухня, – Ньют преспокойно ходил вдоль фуршета, выбирая блюда. Томас не спорит, всё выглядело очень аппетитно, но ощущение множества глаз на нём заставляло нервничать. Он почувствовал дежавю. Возможно Хэмилтона не волновало гробовое молчание в кафетерии, сегодня он вообще дружелюбный и чувствительный: Томаса ещё никто не приглашал обедать, и первым, кто это сделал оказался Ньют. – Попробуй это, – Хэмилтон кладёт на поднос Томаса тарелку замысловатого блюда: рис с овощами, морепродукты и что-то ещё, что он не разобрал, дымилось в тарелке. Миллер взглянул на Ньюта, не понимая, что он ему предложил. – Ризотто. Будь уверен, это вкусно. Они ещё немного походили по фуршетам, Томас старался брать тоже самое, что и Ньют, но в этом даже не было необходимости: он сам всё накладывал, даже не спрашивая, и Миллер не решился что-то сказать. Может быть это даже будет вкусно. Подходя к кассе, Томас ощупал карманы брюк, но не нашёл билета. Пошарив в карманах рюкзака, в которых тоже ничего не оказалось, он развернутся. – Я забыл билет, подожди меня, – его вновь останавливает чья-то рука, и Миллеру показалось, что этот жест он видел всё чаще. – Не надо, – Ньют аккуратно прошёлся по руке, возвращая Томаса на место. Он расплатился за них, и они пошли к свободному столику кафетерия: студенты, до сих пор молчавшие, зашептались. Вся эта обстановка смущала, сценку по-любому видели. – Не стоило, – Томас садится на против Ньюта, складывая рюкзак на соседнее место. – Я бы сбегал за билетом и расплатился. – Ничего. Я пригласил, и в том, что я оплатил нет ничего такого – банальная этика, – его рот растянулся в ухмылке, он накрутил на вилку спагетти, отправив в рот. – Я бы всё равно сюда пришёл, – Миллер кладет в рот дымящуюся пасту и в блаженстве закатил глаза: это произведение искусства! Настолько вкусного блюда он не пробывал никогда. Хэмилтон глядел на довольного Томаса, ожидая именно такой реакции: несомненно, эта еда должна была привести его в восторг. – Вы сегодня будете тренироваться? – вкрадчиво спросил Ньют. Костяшки пальцев тихо постукивали по столу, и этого жеста Томас не заметил. – Не знаю, всё зависит от Минхо, – с набитым ртом сказал Томас. Внезапно, телефон, сложенный Ньютом, затрещал, и тот незамедлительно ответил на звонок. – Извини, Томми, мне нужно бежать, – Хэмилтон начал впопыхах собираться. На его лице читалось беспокойство, да и вообще внешний вид мгновенно изменился. Перед Томасом положили студенческий билет и аккуратно погладили по голове. – Ещё раз прости. Купи себе что-нибудь. Ньют удалился, оставив Миллера в полном шоке. Он мог ему простить его внезапный уход, но то, что его уже второй раз так оставляют совсем не устраивает. Ещё этот билет: компенсация что-ли? И этот жест! Томас заметил привычку Хэмилтона трогать волосы, и не важно чьи. В кафетерии вновь возобновились разговоры, всё вернулось в своё изначальное русло, и надувшийся Томас отправил очередную вилку в рот. Томми?