TRAFFIC

      Я абсолютно не имею желания тащиться на какую-то заброшку, чтобы своими глазами увидеть кровопролитие, которое наверняка устроят парни. Но не знаю, как лучше поступить с Сенджу. Долго лежу на кровати в своей комнате и все не могу дождаться, когда же братья уедут. Но как только слышу гул моторов, резко сажусь. Мгновенно сердце подскакивает под горло. Меня охватывает страх уже за Шини и Манджиро. Как же они достали со своими этими ночными вылазками. Я боюсь потерять их, но знаю, никакие уговоры и мольбы не остановят этих безумцев, ведь Шиничиро — тот, с кого это все началось, а Майки теперь — главарь банды. Когда я наконец решаюсь позвонить Сенджу, чтобы проверить, где она, то, к своему несказанному удивлению, застаю ее дома. Мы говорим по видеосвязи, и первое, что выдает мне подруга — это злобное: — Так и думала, что тебе нельзя довериться. Зачем ты сдала меня Такеоми? Слава богу, Шиничиро все же рассказал ему. Пусть лучше Акаши бесится и обижается на меня, чем пострадает. Я готовлюсь проглотить обиду, но у меня всегда паршиво получалось промолчать. Поэтому когда Сенджу прибавляет: — Ты ужасная подруга, в курсе? — Я раздраженно отвечаю: — Плевать. Зато твоя голова все еще на плечах. Ты можешь хотя бы на секунду представить, что с тобой будет от одного удара какого-нибудь Ханмы? Неважно, владеешь ты тхэквондо или каратэ, один фиг тебя с легкостью покалечат, потому что ты мелкая и совсем не ровня этим двухметровым шпалам. Уж извини за прямоту. Можешь злиться на меня сколько угодно, я считаю, что мой поступок правильный. — Ладно, — ехидно произносит Сенджу, и я невольно задерживаю дыхание в ожидании ее слов, — тогда можешь обидеться и на меня. — Что ты сделала? — тихо спрашиваю я. — Хах! Да ничего такого. Просто один настойчивый парень очень хочет твоего внимания. Мы тут поболтали около часа назад и теперь у него есть козырь в рукаве. Хорошего вечера, «подруга»! — завершает разговор Акаши и дает отбой, а я, ничего не понимая, быстро пишу ей: «Ты о Хайтани?! Что ты ему сказала, Сенджу?». От паники у меня дрожат руки. Я бросаю телефон на кровать и, кусая губы, начинаю расхаживать по комнате. Акаши не отвечает. Я по несколько раз проверяю телефон. Сообщение так и висит непрочитанным, но вскоре гаджет пиликает сразу два раза подряд, и я истерично открываю пришедшие сообщения. Первое от Сенджу: «Наслаждайся, подружка». Второе с незнакомого номера. «И снова здравствуй. Мне тут шепнули, что ты влюблена в меня. Приятно слышать. А так серьезно отбивалась. Давай встретимся, поболтаем немного». У меня пульсирует в висках. Я крепко зажмуриваю глаза и, чтобы не задохнуться в помещении, открываю окно шире, сажусь на низенький подоконник и прижимаю ладонь к щеке. Все лицо пылает. Я в ужасе. Затем снова таращусь на сообщение, перечитываю его раз пять, и как только приходит еще одно, едва не подпрыгиваю от неожиданности. «Ну так что, Кими-чан, поговорим?». Я недолго думаю, сразу набираю этот номер, потому что мои нервишки шалят, а еще, когда мне страшно, я всегда несусь напролом — лоб в лоб со своим страхом. Вот и сейчас, несмотря на то, что мое сердце пробивает ребра, я жду ответа, и через пару секунд слышу чертовски знакомый голос. Конечно, я сразу догадалась, кто это, но все же не хотела верить… — Приятно, что ты такая решительная, — смеется Ран. — Мой ответ на твое признание — «я подумаю». Если будешь хорошо себя вести, может, даже официально представлю тебя своей девушкой. Я готова наорать на него — настолько силен мой гнев. А уж от обиды на Акаши сдавливает грудь. Мне неприятно, что она поступила так низко. — Мы с тобой закончили, — грубо отрезаю я и сбрасываю вызов. — Сволочь… — бубню, спрятав лицо в ладонях, а мобильник уже валяется у ног. — Такая сволочь… Устроили тут цирк. Противно до тошноты… Я продолжаю раздраженно шипеть, даже когда, схватив телефон, иду к шкафу. Шиплю, переодеваясь в джинсовые шорты и топ. Все еще шиплю, быстро покидая комнату. Дома не усидеть. Хочу поехать к Сенджу. Мечтаю сцепиться с ней и расставить все точки над «и». Меня просто убивает сама мысль о ее поступке. — Гадина, — цежу я, погасив свет на кухне, и в этом же состоянии вылетаю на крыльцо. — Вот и встречалась бы с Хайтани сама. Достойны друг друга. Такие подлые… Даже не осознаю этого, но иду стремительным шагом по нашей тихой улочке в сторону шумного района, чтобы оттуда поехать к Сенджу. Но вдруг звонит мой телефон, и я на ходу вынимаю его из кармана. Встаю на месте и, запрокинув голову, тяжело выдыхаю в небо. Только после этого отвечаю, продолжая путь. Здесь, вообще-то, немного страшно. Холодный свет фонарей прибавляет этим закоулкам пугающего эффекта, и я озираюсь по сторонам. — Чего тебе еще? — произношу слегка нервно, а впереди уже маячит та лестница, по которой сегодня улепетывал Окамото. — Где ты, Кими? — почему-то спрашивает Хайтани. На фоне шумит город. — Куда-то идешь? — Это каким-то образом касается тебя? Напомни, ты мне кто? — Кими, ты раздражаешь. Сбавь обороты, потому что если мне это надоест, ты будешь реветь. А сейчас еще раз: назови место, где ты идешь. — Обойдешься, Хайтани. Уже во второй раз я сбрасываю вызов и, поднявшись вверх по лестнице, вырываюсь на шумную улицу — из тьмы на свет. Даже дышать становится легче из-за того, что здесь много народу. Обычно я не люблю эту шумиху, но не сегодня. Сегодня мне нужно слиться с толпой. — Простите, — извиняюсь я, когда нечаянно толкаю какого-то парня. По дороге разъезжают машины и мотоциклы. Я спешу в сторону станции. Вся эта какофония дает мне шанс отвлечься от мрачных мыслей, и тогда я сбавляю шаг, пересекаю улицу и уже готова спуститься вниз. Как внезапно кто-то хватает меня за руку. Чуть ли не снеся с ног девушку, которая идет с парнем, я снова выпаливаю свои извинения, потом дергаюсь, чтобы освободиться, но Хайтани, который тащит меня сквозь толпу, не то что не реагирует — да он вообще словно плевать на меня хотел. Я вижу лишь его спину, облаченную в плащ с нашивками и тугие косы. Он без перчаток. Его рука намертво вцепилась в мое запястье, и отпускать меня Хайтани, кажется, не думает. Так мы идем до тех пор, пока не оказываемся за углом одного из зданий. И тут же весь мир как будто остается за спиной, а здесь — мрак, один фонарь, мусорные урны и мотоцикл. Судя по тому, что Хайтани успел переодеться, уехал он куда раньше моих братьев. Наконец я могу освободиться от хватки этого чокнутого, что и делаю, и сразу отхожу на пару шагов назад. — Тебе больше заняться нечем? — спрашиваю, осторожно оглядываясь, и, думаю, Ран понимает, что я хочу убежать. Наверное, поэтому он встает у стены, прямо передо мной, и прислоняется к ней плечом. Ему даже не придется и шагу сделать, чтобы схватить меня снова. Вот я и не рискую. Стою на месте. — Разве тебя не ждет Манджиро? — Я говорил ранее, что не привязан к Тосве. Тем более мой брат сейчас там же, где Майки, — спокойно говорит Ран, а после сразу же прибавляет с таким видом, словно его где-то обманули: — Так мелкая Акаши сказала правду или нет? Несколько секунд я молчу, но мысли о том, что мне надо как-то покончить с этим всем, так и точат мою голову. Однако я ощущаю странный подъем от того, что этот парень интересуется мной. Ведь он сам намеревался избегать встреч со мной, и вот он снова здесь. И тогда неожиданно меня посещает еще одна шокирующая мысль, от которой я краснею и взволнованно восклицаю, тыча в грудь Рана пальцем: — Боже! Да ты нарочно приезжаешь к нам! Точно-точно! Ты никогда раньше не крутился у нашего дома так часто! Почему ты это делаешь? Хайтани смотрит на меня, затаившись, как тигр. Я буквально чувствую, как меняется его настроение. Нет, он не перестает улыбаться, ведь это его постоянная маска, однако что-то вокруг нас, в воздухе, словно искрит, электризуется, и по всему моему телу пробегает мелкая дрожь. Я невольно обхватываю плечи руками, и Хайтани, наверняка расценив это как мою слабость перед ним, встает ближе. Не отступаю, но отворачиваюсь в сторону. Теперь я всем телом ощущаю тепло, что исходит от него, и несмотря на это, меня все равно слегка трясет. Я всегда чересчур сильно волнуюсь рядом с этим парнем. — Да. Частично ты права. — Это вгоняет меня в еще больший шок. Молчу как воды в рот набрав, ведь была настроена на сопротивление, даже на ссору, а тут вдруг капитуляция. Странно и подозрительно. Любопытство как всегда берет верх над моим разумом, и я поворачиваюсь к Хайтани. Его глаза блестят. Это хорошо видно даже в полумраке узкого переулка. — Ты меня заинтриговала. Но мои частые приезды к Майки не связаны только с тобой, Кимико. Голос Рана как мед. Так и обволакивает меня, подчиняя своей воле. Держусь из последних сил, чтобы не сорваться с места и не унести ноги, поскольку инстинкт кричит сделать именно это. — Тогда… почему ты… — мямлю я, ослабев от его тембра. Ужасное состояние, но невыносимо приятное. Так и хочется дать слабину. — Почему ты противоречишь себе? — Потому что мне так хочется, Кими. Люблю противоречия. Днем у меня было поганое настроение, а сейчас хорошее. Я сказал бы даже, слишком хорошее. Чувствую, это манипулирование. Все во мне вопит о том, как Ран сейчас хитрит, дурманит мой разум, поэтому прикладываю усилие и говорю твердым тоном: — Мы взрослые люди, Ран-кун, вот поэтому должны отвечать за свои поступки и слова. Ты пытаешься водить меня за нос. Я это вижу. То поощряешь, то отталкиваешь. То целуешься с Акиямой, то налетаешь на меня. Думаешь, я буду стоять в сторонке и ждать твоего внимания? Ошибаешься. Пусть ты и классный, но точно не мой тип. Так что прекрати. Хайтани прислоняется головой к стене и смотрит на меня с задумчивой улыбкой. Это такая мягкая улыбка, соблазнительная, что мое сердце пропускает удар. От волнения даже слегка мутит. Я сглатываю и отвожу глаза, как вдруг дергаюсь. Но Ран не дает мне отшатнуться от его прикосновения — ловит за плечи и смешливо бормочет: — Тише, тише. Я не укушу. Все нормально. — Я сверлю его напряженным взглядом, когда он встает так, чтобы зажать меня у стены. У него это получается. Он не давит на меня, но упирается руками в стену и не перестает улыбаться. — Куда ты так торопилась? Скажи мне. — Я не отвечаю. Знаю, что голос будет звучать как жалкий писк. — Кими, — сладко тянет Хайтани, начиная перебирать мои волосы, рассыпавшиеся по плечам. — Куда ты шла? К тому парню? Тут я растерянно моргаю, даже понятия не имея, о ком он, но Хайтани сам поясняет. — Тот сопляк. Он ведь твой одноклассник? Шиничиро назвал мне его фамилию. Шини, ты или болван, или потакаешь этому ненормальному. — Даже если я направлялась к нему, тебя это не должно волновать. — Но почему-то волнует, — говорит Ран, глядя мне в глаза, и я отчего-то с ужасом наблюдаю, как с его лица медленно сползает улыбка. Это выглядит пугающе. — Сам не пойму, что бы это значило. — Лжет и насмехается. Пусть даже кажется серьезным, но это точно игра. Мне делается не по себе. — Давай отвезу тебя домой. — Нет. У меня есть кое-какие дела. Как ни странно, мой голос не срывается. — Я не хочу… — Что? — не понимаю Хайтани, потому что он обрывает фразу и, словно опомнившись, отодвигается. — Отлично. Теперь я пойду. — Нет. Отвезу. — Все равно не дает мне уйти он, но при этом вытаскивает из кармана плаща мобильник, который вибрирует. Держа меня за локоть, Хайтани отвечает на звонок. Я сразу же быстро отворачиваюсь, потому что слышу женский голос. — В чем дело? — спрашивает Ран. Затем слушает, и я улавливаю обрывки фраз. Что-то происходит, если судить по визгливому тону Акиямы. Я почти уверена, что это она. — Я понял. А Риндо? Он цел? Хорошо. Скоро буду, а ты выметайся оттуда, Нана. Тебе там делать нечего… Нет, я сказал, уезжай оттуда. Сейчас же. — Ран сбрасывает вызов и смотрит на меня, наверняка собираясь что-то мне сказать, но я опережаю его. — Отвези меня туда. — Что? С чего вдруг? — напрягается он. — Я туда и собиралась поехать. Сенджу настроена участвовать в этом. — Ее заперли дома. Санзу ржал и рассказывал об этом нам. — Я слишком хорошо ее знаю. Поверь, она точно не усидит дома. Хайтани цокает, но кивает на место позади себя, а я, приглушив тягучее болезненное чувство в груди, ведь само имя Нана вызывает у меня приступ отвращения, быстро сажусь и обнимаю его. Мы выезжаем из переулка, грозясь попасться полиции, ведь шлемов не надели, но нам так плевать на это, что мы просто продолжаем свой путь.

***

      Разговор с Хайтани я успеваю переварить, пока мы едем, но и этого мне мало. Я слишком остро реагирую на него. Одно лишь присутствие Рана пускает по коже мурашки, заставляет волноваться, и чем лучше я это осознаю́, тем сильнее кипит мой гнев. Я не способна признать, что мне симпатичен этот парень. Он уверенно завоевывает мое внимание, вот только я не готова с этим смириться. Все еще понимаю, мне это вылезет боком. Я, правда, не хочу этого видеть. Однако все происходит на моих глазах. Трудно поверить в этот ужас. Ран буквально силой сталкивает меня с мотоцикла, влетая на свалку. Вокруг нас горы из металла. Ржавые поломанные автомобили навалены друг на друга. Мусор, блевотина, вонь мочи, прелой от жары. Окурки, бутылки и шприцы. И среди этого всего парни, слившиеся в какую-то безумную толпу. Все это выглядит так, словно змеи сплелись в один огромный клубок. Мелькает форма Тосвы. Вижу и куртки с безглавым ангелом. Ругань и глухие удары. Жуткие вещи творятся прямо на моих глазах. Я стою у выезда и не сразу замечаю девушку, которая сидит на крыше одной из помятых машин, курит и пялится на меня. Но когда я, мельком туда взглянув, перехватываю этот взгляд, та сразу встает и ловко спрыгивает вниз. Акияма грациозна, как кошка, и я в этот момент хорошо понимаю Хайтани. Красивая, стройная, уверенное стервозное выражение лица. Нана смотрит на меня с высокомерием. Очарование ее внешностью, которую я уже оценила раньше в клубе, а сейчас лишний раз убедилась, как эта девушка хороша, мигом рассеивается, когда Нана говорит: — Ты какого хуя приперлась сюда? Да еще и с моим парнем. Я хочу ей вмазать, вот честно. Даже не думала, что могу быть такой агрессивной. Тут же подстроившись под ее тон, отвечаю: — Тогда тебе нужно получше за ним присматривать, Акияма, ведь этот «твой» парень часто оказывается там же, где я. Хорошего вечера. Нет времени на болтовню с тобой, — отрезаю жестко и, отвернувшись, выискиваю глазами кого-то похожего на Акаши. И наконец вижу ее. Ужас мгновенно проходится по моему телу. Не хотелось верить, что она действительно примчится сюда, но вон она — размахивает ногами, снося парней из Вальхаллы. Дура. Какая же она дура. — Сенджу! — кричу я, срываясь с места, но тут же визжу от боли. — Не так быстро, сука, — смеется Акияма, вцепившись в мои волосы пятерней, и это такая дикая боль, что у меня едва мозги наружу не вываливаются. — Я тебя проучу, тварь. Будешь знать, как уводить чужих парней, — цедит сквозь зубы Нана, наматывая мои волосы на кулак, и когда я пытаюсь прикрыть лицо, внезапно из меня буквально выбивают дух. Я хватаю ртом воздух, но не могу вдохнуть, потому что удар пришелся в солнечное сплетение. Кажется, вот-вот упаду без сознания. Колени дрожат и подгибаются. Изо всех сил держусь на ногах, потому что понимаю, если упаду, она отпинает меня. Приходится отмахиваться. Хоть как-то. Хоть немного. Я причиняю себе еще бо́льшую боль, зато пару раз попадаю Акияме по ребрам. Она заводится. Знаю, это плохо, но меня саму всю колотит от ярости, и пусть слезы застилают глаза — реакция на боль — я в какой-то момент изо всех сил ударяю ногой по щиколотке этой стервы, и тогда она, взревев, наконец отпускает мои волосы. Падая на землю, Акияма тащит меня за собой, потому что успевает схватить за топ. Я, чтобы не оказаться раздетой на публике, поддаюсь, однако тонкая ткань беспощадно трещит. Теперь горловина порвана, превратившись в глубокое декольте. Я зверею. Наваливаюсь с каким-то бешеным ревом на нее и принимаюсь беспорядочно колотить. Разбиваю ей нос, попадаю по скулам, губам, бью по голове, и почти ничего не вижу от ярости. Только кричу и дерусь. И это происходит до той поры, пока меня вдруг не подхватывают подмышки. Я все еще по инерции рвусь продолжить, но кто-то уносит меня, обхватив сзади. Я выкручиваюсь и начинаю ржать, как поехавшая, потому что вижу рядом с Акиямой Манджиро. Однако когда он внезапно ставит ногу на горло Наны, я начинаю лягаться, и тот, кто меня несет, падает вместе со мной. — Блять… вот же неадекватная… Угомонись! — орет Ран, но я вырываюсь, вскакиваю на ноги и, продираясь сквозь толпу, быстро оказываюсь рядом с братом. — Манджи! — почему-то кричу. Наверное, потому, что он душит Нану, и его лицо ничего не выражает. Однако в следующий миг всю меня, от кончиков пальцев на ногах до самой макушки, прошивает ток. Я застываю, боясь шелохнуться. — Они-чан… — с трудом разлепляю губы. На меня смотрит некто другой. Не мой Манджиро. Не тот красивый брат, который всегда защитит меня. Это бледное чудовище с черными пустыми глазами и тенями, залегшими под ними. Кто этот человек? — Манджиро, — не теряю надежду достучаться до него, однако он по-прежнему душит Акияму, глядя мне в глаза, но словно сквозь пространство, и опять меня утаскивает Хайтани. Уже не вырываюсь, потому что Дракен подбегает к Манджиро. А тот, пока меня уводит Ран, все смотрит мне вслед, как демон, от которого, если попался на глаза, уже не скрыться. Точно фильм ужасов, не меньше. Вот только это реальность. И я не понимаю, что с моим братом. К счастью, Дракен буквально приказывает Манджиро прекратить это. Нана кашляет и хрипит, но здесь стоит такой крик и гам, что я уже толком ее не слышу. Она жива, Манджиро не убил ее. Это хорошо. Я вижу, что многие парни из Вальхаллы садятся на мотоциклы и уезжают. Так же вижу, как Такеоми трясет Сенджу за грудки. У нее разбит нос. Меня колотит, как паралитика, и я, брошенная здесь, в сторонке, смотрю на всех вокруг, как сквозь стекло, и слышу, как сквозь вату. Звенит в ушах, начинает болеть голова и все лицо. Шиплю и принимаюсь ощупывать свое тело. Завтра мне точно конец — буду в гематомах, а что уж про волосы говорить. Не чувствую кожи головы. Тошнит. Поэтому я просто плюхаюсь на землю и жду невесть чего. Этот бой явно подходит к концу, потому что поначалу легкая волна ликования пробегает по оставшимся, а потом вся толпа в комбинезонах Тосвы мощным гулом скандирует имя Майки. И я, ошеломленная, растерянная, просто не в себе от этого всего, смотрю, как моего брата подкидывают вверх, а после несут к наваленным в кучу автомобилям. Там Манджиро взбирается на вершину, и вокруг повисает мертвая тишина. Только ветер свистит. Мне холодно. Я подтягиваю колени к груди, не сводя глаз с брата, который по пояс обнажен и перемазан кровью. И тогда он, подняв вверх кулак, внезапно орет: — Тосва одержала победу! От рева толпы моя голова пульсирует еще сильнее. Под задницей вибрирует земля, потому что парни принимаются топать в унисон, и вновь хором скандируют. Это нечто невообразимое. Страшно, просто до икоты страшно, но завораживает. Я осознаю в этот момент, насколько велика власть моего брата. Это Сано Манджиро. Майки. — Кимико, идем со мной, — зовет меня кто-то, но я встречаюсь взглядом с Сенджу, которая, виновато потупившись, покорно плетется за старшим братом. Тот явно хочет увезти ее отсюда. — Кимико? — Я наконец смотрю на того, кто ко мне обращается. Несколько секунд туплю, потом до меня доходит — это ведь Риндо. — Твое лицо в крови. Тебе голову разбили? — А? Нет… не уверена, — бормочу, одной рукой вцепляясь в ладонь парня, второй — ощупывая лоб. — Куда мы идем? — бубню в спину Риндо, спокойно идущему к выезду. — Тебе пора. Мой брат ждет. — Меня? Разве он не с этой… — договорить не успеваю. Только волосы и приглаживаю. А передо мной стоят Ран и Нана. Она кричит на него, ударяя по груди. Однако Хайтани-старший со скучающим видом глядит в сторону, курит и точно не собирается реагировать. Риндо подводит меня к ним. — Мне пора, — отрезаю я, обходя мотоцикл Рана, но тот сразу же бросает в мою сторону грубым тоном: — Никуда тебе не пора. Садись. Поедешь со мной. — Бегу и падаю, — отмахиваюсь я, бесцельно плетясь дальше, и от голоса Наны морщусь, потому что она визжит мне в спину: — Сука! Думаешь, я прощу тебя за это! Жди мести! Мразь! Ненавижу тебя! Он никогда не будет твоим! Ему не нравятся такие уродины, как ты! Тупая школьница! Ты нихрена не умеешь! А он любит опытных! — Акияма злобно смеется и захлебывается своим ядом, оскорбляя меня, но как только Хайтани заводит мотоцикл, она орет громче двигателя, и ее голос после попытки удушения такой хриплый и неприятный, что мне блевать охота: — Эй! Если свалишь от меня, я не дам вам спокойно жить! Так и знай, Хайтани! Майки чуть не убил меня своим чертовым «черным импульсом», и я никогда не спущу вам этого! Ран что-то говорит ей, однако, видимо, ей не нравится это, потому что я слышу, как Акияма буквально сходит с ума, крича громко и премерзко. Даже Риндо не выдерживает и орет, чтобы она заткнулась. Кто-то зовет Нану — какой-то парень, и когда Хайтани-старший притормаживает рядом со мной, та снова хохочет и выкрикивает: — Смотри, Ран, не пожалей о своем выборе! Я тебя больше не подпущу к себе! Мне настолько не по себе, что я готова бежать отсюда сломя голову. И этот парень общается с такой, как она? Просто нечто. — Кимико, садись. — Поеду с кем-нибудь из братьев. — Иду дальше, стараясь не смотреть на Рана. — Уезжай. — Кими, — он рывком подтаскивает меня к себе, и я врезаюсь в его плечо. Мои губы дрожат. Хочу плакать. Терплю. Мне больно буквально везде. — Давай же, садись. Сил на сопротивление не остается. Я забираюсь на байк и, держась за талию парня с осторожностью, потому что не хочу обнимать его, чуть ли не вскрикиваю от того, как резко он срывается с места. Мы едем не очень долго и вовсе не в сторону Сибуи. Из-за большой скорости, я поначалу не вижу, где мы, и мне приходится сидеть, все равно прижавшись к Рану, а мои глаза плотно закрыты. А потом он притормаживает, глушит мотор, и, тихо прокатившись дальше, мы останавливаемся. Я не двигаюсь. Утыкаюсь лбом в спину парня и дышу через нос, но оттуда капает. Это меня и добивает. — Кими? — тихо и спокойно зовет Хайтани. Я мертвой хваткой держусь за него. Трясусь от беззвучных рыданий. — Кимико? — зовет он более напряженно, а потом, вздохнув, отдирает мои руки, осторожно слезает с мотоцикла и, пересев ко мне лицом, пытается за подбородок поднять мою голову. — Эй, ты что? — говорит Ран, мягко посмеиваясь. — Бля, это кровь? Это из носа? Киваю и начинаю тихо всхлипывать. Эмоции берут верх. Я буквально давлюсь слюнями и кровью, и неожиданно Хайтани придвигается ближе, чтобы сразу же обнять меня. Я в шоке. Плотину прорывает. Реву от страха и боли, вцепившись скрюченными пальцами в плащ на его груди. Хайтани гладит мои плечи, и мы сидим так, пока меня немного не отпускает. Теперь наваливается усталость. Я прижимаюсь к груди парня, слушая его ровное сердцебиение, и тереблю пуговицу плаща — кстати, перемазанного моей кровью и соплями. Но сейчас этот нюанс не волнует. Однако Ран, отодвинув меня, усмехается и говорит: — С тебя оплата химчистки, деточка. Испортила мою форму. — Мелочный, — нервно смеюсь я, понимая, какой уродиной выгляжу в глазах этого слишком красивого парня. — Идем, — тащит он меня за руку, слезая с мотоцикла снова, и я без лишних слов плетусь за ним к реке. — Чумазая, лохматая, страшно смотреть, — моет он мое лицо, приговаривая это, но когда прибавляет: — А дралась как бешеная. Сексуально. У меня даже затвердело в штанах, — я, хлюпая разбитым носом, свистяще хохочу. Связки отказывают. Говорить толком не могу. Хайтани угорает надо мной, отмывает от крови, а потом, усевшись рядом, тянет за собой. Падаем в траву. Так куда лучше. Мое пострадавшее тело расслабляется, веки тяжелеют, и я даже не могу толком отреагировать, когда Ран переплетает наши пальцы. Он тяжело вздыхает и расстегивает воротник плаща. Я силюсь понять, что с ним происходит, какие мысли бродят в его голове, но не могу. Слишком измотана случившимся. В черепной коробке, кажется, только желе, мозга там нет, потому что даже думать не могу. — Кими, — интимно бормочет Хайтани, поглаживая мои костяшки, затем привстает и нависает сверху, опираясь на локоть. Я вижу, как его темные глаза блуждают по моему лицу. Он так близко. Я начинаю цепенеть от приятных ощущений, от смеси чувств и эмоций, что охватывают меня. Смотрю на него впервые искренне, не прикидываясь раздраженной или недовольной. Я смотрю честно и прямо. Ран медленно растягивает губы в улыбке. У меня перехватывает дыхание. — Кими, — вновь повторяет он и, наклонившись, целует меня. Я не могу это контролировать — свое тело. Оно поддается ему. Даже когда его ладонь ложится на мое горло, потом перемещается на ключицу и наконец сжимает грудь, оттягивая порванную горловину топа ниже, я все равно не могу оттолкнуть Рана. Мои руки будто сами поднимаются и ложатся на его плечи. Он мужественный. Я чувствую эту исходящую от него уверенность и силу. Такой молодой, но уже такой мужественный. Это туманит мое сознание. Губы Рана солоноватые от крови — или это мой вкус после драки? — и они теплые, влажные. Настойчивый язык касается моего языка. Ладонь жестко мнет грудь, а большой палец так и проходится по твердому соску, надавливая на него через тонкую ткань бюстгальтера. Меня снова лихорадит. Только на этот раз вовсе не от страха. Я чувствую тугое возбуждение между ног. Поцелуи Хайтани всегда такие, что у меня немеют кончики пальцев, а бедра так и сжимаются. Он целует с силой, мгновенно подчиняя своей собственной жажде, и это его вожделение, как наркотик — оно поглощает и меня. В этот миг хочу отдать ему все. И когда мы, прижавшись друг к другу, лежим в траве, я понимаю лишь краешком сознания, как опытен Ран, и как наивна я… — Кимико, — немного отодвинувшись, снова говорит Хайтани, но его губы все еще слишком близко, — будь моей. — И повторяет, потому что я в прострации. — Слышишь меня? Будь моей, Кими. Я хочу этого. Сводит живот. Понимаю, о чем он говорит. Однако именно это отрезвляет меня. Да, без сомнений, я хочу этого тоже, но, уверена, наши желания в какой-то момент разойдутся. Вероятнее всего, после того как я соглашусь на предложение. Но чтобы не накручивать себя раньше времени, я шепчу — все равно говорить громко сложновато: — Ты ведь о моей девственности, да? — Хайтани замирает. — Это какое-то достижение для тебя? — Теперь мой тон жестче, и я уже хриплю громче. — А потом я буду, как она? Ран молчит и смотрит на меня тяжелым взглядом. Я отталкиваю его и, присев, берусь за голову. Все кружится. — Пожалуйста, отвези меня домой. Я ужасно устала. — Ты никогда не будешь, как Акияма, — однако цедит Хайтани. Я перевожу на него взгляд. Глаза щиплет после пролитых слез. — Только если сама захочешь такой стать. — Разве ты не сделаешь меня подобной ей? Поиграешь и бросишь. А я буду любить тебя. Наверняка ведь буду, потому что для тебя это очередной… секс, а для меня все не так. Не хочу больше смотреть на него. Впервые боюсь осуждения или насмешек. Но Ран вновь молчит и не смеется. Он встает и тянет меня за собой. Садится на мотоцикл, ждет, когда устроюсь я, и мы едем в Сибую. А там, на нашей тихой улице, просто расстаемся, не взглянув друг на друга. Неподалеку воет собака соседей, пробирая этим воем до костей. В эту ночь нечто надламывается. Кажется, это что-то вроде симпатии, состоящей из колкостей, притяжения. И теперь это превращается в кое-что серьезное. Я обидела Рана. Обиделась сама. Но ни о чем не жалею, потому что если он хочет чего-то большего, чем просто невинность юной девушки, сделает все, чтобы доказать это. Впрочем… Не хочу… Пусть не доказывает. Пусть оставит меня в покое, ведь если не оставит, я уже не смогу его прогнать.