***
Визерис ждал своего брата Деймона в Большом зале, сидя на троне и обхватив одной рукой меч Чёрное пламя – клинок Эйгона Завоевателя, которым со времен Завоевания владел каждый король из рода Таргариенов. Валлирийский меч Тёмная Сестра, которым владел его брат Деймон, был известен не так широко. Его взгляд был мрачным и суровым, а лицо выражало ярость и обиду. Он знал, что Деймон был человеком вспыльчивым и дерзким, но никогда не думал, что тот посмеет сказать такое о его сыне, о Бейлоне, его наследнике. Наконец, Деймон явился в зал, одетый во всё чёрное, со своим мечом на поясе и вызывающей ухмылкой на лице. Он медленно поклонился перед троном, но его глаза были полны безразличия. Деймон без удивления обвёл глазами зал, приметив королевскую гвардию у стен. — Ну что, братец, – сказал он, — ты звал меня? Визерис с трудом сдержался, чтобы не вскочить с трона и не броситься на Деймона. — Да, – произнёс он с нажимом, — звал. Чтобы ты ответил за свои слова. Деймон пожал плечами. — За какие слова? – спросил он. – Я ничего не говорил такого, чего нельзя было бы сказать. Кровь в Визерисе кипела, гнев охватил от этих слов. Глаза его сузились ещё больше. Да как он смеет! — Ты будешь обращаться ко мне "Ваша светлость", или я прикажу отрезать тебе язык! Деймон и бровью не повёл, лишь поджал губы. Ничего в нём не выдало его страха перед этой угрозой. — Наследник на один день, ты это сказал? Визерис старался подметить каждую эмоцию и жест его младшего брата, который бы показал, что тот хотя бы испытывает раскаяние и сожаление. Но не нашёл ничего из этого. Деймон стоял статуей перед ним, лишь глаза его сверкали при свете пламени, которое кидали на него факелы на стенах. — Ты это сказал?! – снова повторил Визерис, вставая. Королевская стража была готова исполнить любой приказ. — Ты сказал, что Бейлон – наследник на день, – прорычал Визерис. — Ты посмел оскорбить моего сына, мою кровь! Деймон, глядя на Визериса снизу верх, ответил ровным тоном: — Да, я сказал это. Даже хорошо, что его брат этого не отрицал. Визерис не знал, что бы сделал с ним в противном случае. — Моя семья испытала огромную потерю. Но вместо того, чтобы быть рядом со мной, Рейнирой и Вэйнис, ты решил отпраздновать своё возвышение со своими шлюхами и прихвостнями! У тебя нет союзников при дворе, кроме меня! Я всегда только защищал тебя! И всё же всё, что я дал тебе, ты швырнул мне в лицо! Деймон сделал шаг вперёд, прорычав: — Ты вечно пытаешься отослать меня. В Долину, в Городскую стражу, куда угодно, подальше от себя. Десять лет ты уже на троне, и ни разу не предложил мне пост десницы! — Зачем мне это делать? – усмехнулся Визерис с недоумением. Он и не задумывался никогда об этом, потому что не мог представить Деймона на этой должности. — Затем, что я твой брат. А кровь дракона густа, – напомнил ему Деймон холодным и твёрдым голосом. — Тогда почему ты так ранишь меня? – спросил Визерис почти с мольбой. — Отто Хайтауэр верный и умелый десница. Не вижу повода заменить его тобой. — Я всегда говорил только правду. Я вижу Отто Хайтауэра насквозь, – говорил Деймон с каменным лицом. — Что он верный десница? — Мерзавец, – выплюнул Деймон с презрением. На его устах крутились слова и по хуже, но он сдержался. — Второй сын, который не унаследует ничего, если не урвёт сам. — Как ты? – изогнул светлую бровь Визерис. — Отто Хайтауэр более благородный человек, чем ты когда-либо мог быть. — Он не защищает тебя! Я бы защитил! — От чего? — От самого себя! Ты слаб, Визерис. И пиявки в твоем совете это знают, вот и присосались к тебе. — Возможно, они были правы и пришло время мне выбрать нового наследника. Я назову его. Визерис снова присел на трон, положив одну руку на подлокотник, и почти не заметил, как лезвия вонзились в его плоть. "Небольшая рана, которая не смертельна", – так подумал он мимолётно, ведь все его думы сейчас были о другом. — Наследник я, – произнёс Деймон уверенно. Визерис покачал головой, не поражаясь его самонадеянности. — Ты немедленно вернёшься на Рунный камень, к жене. Без каких-либо возражений! По приказу твоего короля. Деймон шагнул вперёд, намереваясь подойти, но стражники, стоящие перед Железным Троном, преградили ему дорогу. Оба брата замерли, глядя друг на друга с ненавистью и яростью. Казалось, что они вот-вот сцепятся и начнут сражение, которое могло бы стоить им обоим жизни, но в этот момент двери зала распахнулись и вошла Вэйнис.***
Меня разбудила моя служанка Айрис. Её лицо было бледным и тревожным. — Принцесса, король вызвал принца Деймона в Большой зал. Я слышала, что разговор предстоит тяжёлый. Ваш отец в ярости! – проговорила она торопливо. Я знала, что Деймон был вспыльчивым и дерзким человеком, но я не могла представить, что он мог сказать или сделать такое, что вызвало бы гнев отца. — Из-за чего? – спросила я. Айрис сглотнула и опустила глаза. — Все говорят, что принц Деймон назвал умершего принца Бейлона... Наследником на день. Я почувствовала, как кровь отливает от моего лица. Бейлон за короткое время своей жизни стал любимым сыном отца, и он был полон решимости сделать его своим наследником, если бы тот выжил. Если Деймон действительно сказал такое, то он в большой беде. Быстро встав с постели, приказала Айрис помочь мне одеться. Я хотела пойти в Большой зал и попытаться уладить ситуацию, если ещё это было возможно. Деймон снаружи казался жестоким и способным говорить ужасные слова, но в глубине души он тоже скорбел о смерти племянника. Просто так он выражал свою скорбь – напиваясь в борделе. Помня, как он утешал меня и Рейниру в день похорон, я могла с уверенностью сказать, что дядя любит свою семью, любит нас. "— Визерис, и не только он, кличат меня чуть ли не вторым Мейгором Жестоким. Знаешь, в чём бы была между нами разница? Я люблю свою семью и ради неё готов пойти на уступки, быть мягким и милосердным. — Я знаю, дядя. Поэтому так и сказала. Если бы нужно было, я сидела у вас на коленях каждый раз, чтобы помешать вам отдавать дурные приказы" И если понадобится, я встану на колени перед отцом, чтобы спасти его. Мы с Айрис поспешили в Большой зал. Я чувствовала, как моё сердце бешено колотится в груди. Я боялась, что опоздаю и не смогу ничего сделать, чтобы помочь Деймону. У дверей служанка остановилась и кивнула мне, пробормотав слова удачи. Когда я вошла в зал, Деймон и мой отец одновременно обратили на меня свои взгляды. Деймон стоял перед троном, его лицо было мрачным и вызывающим. Отец сидел, сжимая в руке меч. Его взгляд был суровым и непреклонным. Я подошла, пока не остановилась рядом с дядей. — Отец, – поприветствовала я его, склонив голову. — Вэйнис, – произнёс Визерис и немного подался вперёд, намекая, что хочет слышать объяснения моему неожиданному визиту. Не для молчания я пришла, и не для того, чтобы испугаться в такой момент. — Отец, пожалуйста, не делай ничего опрометчивого. Дядя Деймон не хотел тебя обидеть. Отец перевёл взгляд с меня на брата и скривился. — В этот раз он зашёл слишком далеко. Он оскорбил моего сына, твоего брата. — Дядя не имел этого в виду, – сказала я в его оправдание. — Он просто скорбит. — Скорбит? – переспросил отец с гневом. — Он скорбит, напиваясь в борделе и оскорбляя моего сына?! Что это за скорбь, по твоему?! Я вскинула подбородок. — Он не знает, как выразить свою скорбь, но будь уверен, что дядя страдает не меньше, чем мы! Мне было противно от того, что отец так плохо знает своего собственного брата, что первым делом поспешил обвинить его, нежели просто поговорить. За столько лет он разве не смог понять его и узнать? Даже Деймон знал Визериса лучше, чем кто-либо другой. — Вэйнис, – казалось, услышала я тихий шёпот Деймона, который с каким-то намерением потянулся ко мне, но вдруг замер, когда увидел, как я быстро опустилась на колени перед отцом. Колени столкнулись с холодной поверхностью каменного пола, однако я не вздрогнула и никак не показала, какой дискомфорт испытываю. Я не видела взгляд Деймона, смотря снизу вверх на отца, однако чувствовала, как он прожигает меня. Дядя растерян или удивлён? У меня была единственная просьба, или же скорее мольба: — Отец, прошу тебя, смилуйся. Визерис некоторое время молчал, задумчиво глядя на меня. Его лицо было непроницаемым, и я не могла понять, о чём он думал. Затем он вздохнул и сказал: — Хорошо, Вэйнис. Ради тебя я не буду наказывать его. Но он должен вернуться на Рунный камень и больше не появляться при дворе в ближайшее время! Я облегчённо вздохнула. Это не идеальное решение, но лучше, чем ничего. Пока ближайшее время... а там отец, возможно, смягчится. — Спасибо, отец, – с благодарностью сказала я и, начав подниматься, пошатнулась. Если бы не Деймон, стремительно поддержавший меня, я бы упала обратно. Он крепко держал меня за руку, и я почувствовала, как от него исходит тепло. Я посмотрела на него. — Спасибо, – прошептала я. Он ничего не сказал, но его глаза говорили сами за себя. Он был благодарен мне за то, что я заступилась за него перед отцом. Визерис нахмурился, наблюдая за нами. Убедившись, что со мной всё в порядке, дядя отпустил меня. — Ваша милость, – произнёс Деймон с едва сдерживаемыми гневными эмоциями и, развернувшись, направился к выходу. Когда дядя покинул зал, отец устало откинулся на спинку трона и поднес руку ко лбу. — Пекло, – еле слышно прошептал Визерис и взглянул на меня. — Зачем ты вмешалась? Я подняла голову и посмотрела ему в глаза. — Я не могла допустить, чтобы ты наказал его, – сказала я. — Он твой брат. — Он оскорбил моего сына и заслужил наказание, – Визерис был непреклонен. — Он был зол и сказал то, о чём потом пожалел. — Деймон должен научиться держать свой язык за зубами! — Он научится, – уверенно ответила я. Визерис вздохнул. — Ты слишком добра к нему. Он не заслуживает твоей доброты. — Заслуживает. Он мой дядя. И я... люблю его, – признаваясь, я запнулась. Конечно я имела ввиду только любовь, как к члену семьи. Но почему же сердце сжалось от страха, стоило мне лишь представить, как отец мог поступить с Деймоном, если бы я не вмешалась? Визерис ничего не сказал. Он просто смотрел на меня, и я видела, как в его глазах отражалась боль. — Я знаю, что ты злишься на него, – мягко говорила я. — Но, пожалуйста, не позволяй своему гневу взять верх над тобой. Он твой брат. И он нуждается в тебе. Визерис закрыл глаза и потёр переносицу. — Ты очень похожа на свою мать. Она тоже была добра и милосердна. Вот только Боги этого не оценили. Я рад, что ты у меня есть. Я люблю вас обеих, тебя и Рейниру. Прости меня за то, что раньше так мало это говорил. Должно быть, забрав у меня Эймму, Боги взамен даровали тебе исцеление. Ты изменилась, стала другой. — Да, – согласилась я. — Я изменилась. — В лучшую сторону, – довольно сказал он. — Ты стала сильнее и мудрее. Мы смотрели друг на друга несколько минут, не говоря ни слова. Потом Визерис встал с трона и подошёл ко мне. Он неожиданно обнял меня, и я, сперва растерялась, но затем обняла его в ответ. — Пойдём, – Визерис взял меня под руку, — я хочу показать тебе кое-что. Мы шли по коридорам Красного замка, и я заметила, что он молчалив и слишком задумчив. Наконец, мы пришли в крипту, где стоял всего один постамент – с огромным черепом дракона. Это было большое и мрачное помещение, освещённое лишь несколькими факелами. Череп смотрел на нас, свет факелов отражался от темной драконьей кости цвета чугуна. Я смотрю в пасть черепа, наблюдая, как пламя факелов танцует на зубах, длинных как мечи. — Балерион, – произнёс Визерис с оттенком печали в голосе. — Самый большой и самый могущественный дракон, который когда-либо жил. В памяти возникают знания об этом драконе, которыми владела Вэйнис. Балерион был также известен под прозвищем Чёрный Ужас. Зубы Балериона были длинными как мечи, а пасть достаточно широкой, чтобы проглотить целого тура, а может, и мамонта. Балерион изрыгал пламя чёрное, как его чешуя, и говорили, что крылья его были так огромны, что тень их накрывала целые города, когда он пролетал над ними. Он единственный из драконов старой Валирии, кто дожил до Завоевания Вестероса. Своё имя Балерион получил в честь одного из богов Валирии. Самым первым его всадником был Эйгон I Таргариен. Его сёстры, Висенья и Рейнис, боялись даже подходить к Балериону. Эйгон был единственным человеком, которого дракон подпускал к себе. Во времена Завоевания Балерион был самым грозным оружием короля Эйгона. Верхом на Балерионе он сжёг Харренхолл с его хозяином, королём Железных островов Харреном Чёрным. Также вместе с Эйгоном его дракон участвовал в битве на Пламенном поле и присутствовал при капитуляции Торрхена Старка. Мечи, составляющие Железный трон, в процессе его ковки были раскалены добела дыханием Балериона. Во время Первой Дорнийской войны, Эйгон использовал Балериона, чтобы нести в Дорн пламя и кровь. Дорн к концу войны превратился в дымящуюся пустыню, терзаемую голодом и чумой. Дракон умер от старости во времена Джейхейриса I, когда ему было около двухсот лет. Последним всадником Чёрного Ужаса стал Визерис, мой отец. Моя кожа покрылась мурашками. По сравнению с ним, я слишком маленькая и ничтожная. Даже не верилось, что дракон такого размера действительно существовал. — Он был огромен, – прошептала я. — Да, – уголки губ Визериса приподнялись. — Он был длиной более двухсот футов, а его крылья были ещё больше. Мог летать с такой мощью, что создавал сильнейшие порывы ветра. Я представила себе, как Балерион летит по небу, и почувствовала, как во мне зарождается страх и одновременно восхищение. С таким драконом невозможно было проиграть ни одной битвы. — Он был последним из великих драконов. Как ты знаешь, Вхагар и Мераксес не сравнить с ним, но, тем не менее, они также опасны и свирепы. Есть ещё один дракон, который родился в то же время, что и они, на Драконьем Камне, он крупнее своих сестёр. Что же на счёт него, то многие пытались его оседлать и ничего не выходило. У него так и нет наездника, и имени. Слуги иногда приносят ему куски мяса и приводят живых овец, хотя тот способен найти себе пропитание и сам. Он живёт на Драконьей горе. Драконья гора возвышалась над замком Драконьего Камня, построенным перед её подножием, у которого также расположено множество малых деревень и гавань. Там находится до сих пор активный вулкан, из его горячего жерла поднимается бледно-серый дым. На Драконьей горе есть каменистые дорожки, а внутри неё шахты, дымные пещеры и тайные тропы. И где-то там, во мраке пещер, жил этот дракон... Мы стояли и смотрели на скелет Балериона в молчании, пока Визерис снова не заговорил: — Балерион последнее живое существо, что видело Древнюю Валирию в её расцвете, до Рока. Всё её величие и пороки, – он повернулся и внимательно посмотрел на меня, спросив: — Что ты видишь, глядя на драконов? Я увидела в его глазах терпеливое ожидание. — Я вижу силу, – ответила я, вернув взгляд на череп дракона, который вызывал ужас и трепет даже после смерти, — мощь и величие. Отец кивнул. — Да, – сказал он. — Драконы – это воплощение силы и величия. Но они также воплощение разрушения и смерти. Каждый Таргариен должен научиться контролировать эту силу и использовать её во благо, а не во зло. — Ещё... я вижу нас, – продолжила я, сложив руки за спиной. — Все говорят, что Таргариены ближе к Богам, чем к людям, но они говорят так из-за наших драконов. Без них мы такие же, как все. Я говорила только то, что действительно было у меня в мыслях. Глупо считать, что мы бы что-то представляли из себя, не имея драконов. Мы отличались от других лишь внешностью и традициями. Без драконов мой предок не смог бы завоевать Вестерос и объединить его. Такая сила, дарованная Богами, и вправду должна использоваться с умом, иначе её легко можно лишиться. Визерис удовлетворенно кивнул, соглашаясь со мной, и проговорил: — Мнение, что мы управляем драконами всего лишь иллюзия. Они – сила, с которой людям не стоит шутить, и именно она погубила Валирию. И если не думать об истории, она погубит и нас. Любой Таргариен должен понять это, чтобы стать королем... или королевой. Я вскинула брови в лёгком удивлении. — Что ты говоришь, отец?.. — Вы обе унаследовали всё лучшее от меня и матери, – он взял мою ладонь в свою, погладив её, — и я верю, что можно поменять устаревший порядок наследования власти. Как ты думаешь, Рейнира хорошая кандидатура после меня? Отец удивлял. Раньше он никогда не проявлял столько чувств к Вэйнис. Не обнимал, не брал за руку, не разговаривал вот так наедине, спрашивая совета. Но тогда и в теле его дочери не было меня. Он боялся смотреть на неё, я это знаю, потому что видел больного ребёнка. Легче всего не замечать и забыть об этом, сделав вид, что всё хорошо. — В таких вопросах я тебе не советчик, отец. Ты должен сам решить, как будет лучше для всех. Она женщина, а в Вестеросе никогда не было королевы. — Недовольные всегда будут, какой бы выбор я не сделал, – по его лицу пробежала тень. — Могу я высказать только лишь своё мнение? – спросила я. — Конечно, Вэйнис, – произнёс Визерис, заложив руки за спину. — Отец, то, что ты пытаешься что-то поменять – это неплохо. Но может вызвать волнения. Есть люди, которые не готовы к столь резким переменам. Я не говорю, что из Рейниры вышла бы плохая королева. Не стоит ли в таком случае подумать о том, чтобы обезопасить её права? Например, издать указ, что в течение определённого времени после назначения наследницей, она должна выйти замуж и родить ребёнка. — Разумно, – отец задумчиво потрогал подбородок. — Помимо Рейниры, у тебя есть ещё одна кандидатура, – стараюсь осторожно подбирать слова, чтобы не спровоцировать его гнев. — Дядя Деймон... он более подходящий вариант. Визерис нахмурился. — Он мужчина, он опытный воин. — Он также вспыльчив, жесток и амбициозен. Мой брат не годится для роли короля. Управление Семи Королевствами – это не одна лишь война, нужно уметь разбираться в политике. — Дядя изменился. Он стал более зрелым и ответственным. — Он не изменился, – не согласился Визерис. — Он такой же, каким был всегда. — Ты ошибаешься, отец. Он любит тебя, он любит Рейниру, он любит меня. Он не желает тебе зла. На твоём месте я бы выбрала брата, того, кому могу доверять безоговорочно. Просто подумай об этом, отец. — Хорошо, – сдался он. — Я подумаю над твоими словами.