***
Сильный ветер, чужая ветровка на плечах. Вдыхая табак, исходящий уже от меня самого, я прячусь за большим яблочным деревом, поглядывая на одинокий дом позади. Холодный ночной воздух кажется лучшим союзником, чем «семья», ожидающая моего появления. Я всё не решаясь зайти внутрь. Нужно было остаться у Лизы на ночёвку, всё равно здесь до меня никому нет дела… А если есть, то эти разборки ни к чему хорошему точно не приведут. У синеволосой же дома царит уют и тепло, там никто не станет замахиваться на меня или истерить по малейшему поводу. С Лизой в принципе было весело. Та, обработав все мои раны, успела рассказать мне о своих увлечениях. Её огромный гардероб — самое значимое для неё из всех. Там дохерища всего, у меня тогда чуть челюсть не выпала. А её любимые игры… Специфично, но мне понравилось. Я, блять, впервые за долгое время смог расслабиться, просто выпив чай в женской компании. Она накормила меня, не дав мне и намёка на то, что она делает это из жалости. Благодаря этой вечерней посиделке, я смог прочувствовать, хоть и слабую, атмосферу дружбы, которой мне так не хватало в последний месяц. Даже когда мы прощались, девушка настояла на том, чтобы я взял у неё что-то тёплое. Именно поэтому из-под ветровки сейчас выглядывает бело-розовая джерси. Я искренне улыбаюсь, вспоминая моменты, которые произошли минут тридцать назад, будто им уже лет пять. После всего этого, мне слегка не верится, что Лиза — живой человек. Она добра, обладает хорошим чувством юмора, что очень редко мной бывает подмечено в людях, а главное, у неё тоже есть свои желания и цели. Не было б последнего пункта, то я бы отказался от мысли в то, что она существует на самом деле. Благо… Она настоящая. Зайдя своими размышлениями в тупик, я решаю, что делать на улице мне больше нечего. Да, судя по первому впечатлению, я буду похуже Лизы во многом, но я тоже существую и имею право на то, чтобы жить так, как я хочу. Сжав левый кулак, выхожу из-за дерева и, добежав до крыльца, перепрыгиваю через ступеньки. Нажимаю на ручку двери, затаив дыхание. Та с лёгкостью поддаётся, фальшиво зазывая меня внутрь, будто бы всё хорошо. Я проскальзываю сквозь узкое отверстие, стараясь не шуметь. Меня встречают холодные стены, множество картин, техники и строгости во всём, куда только не взглянешь. Это кладбище денег, а не жилой дом. Медленно закрываю дверь, нагибаюсь, снимаю ботинки, поднимаюсь и… Встречаюсь взглядом с матерью. — Почему так поздно? Ледяной тон врезается в душу, я застываю на месте, пряча правую ладонь в рукав ветровки. Им же накрываю и кровавые разводы на штанах, зажавшись в угол что есть сил. Мне давно не страшно, была б моя воля, я б встал прямо и гордо… Но так будет сложнее. — Я жду ответа! А вот и первое повышение голоса, всего чуть-чуть недостающие до полноценного ора. Мать только начала, но уже совсем скоро сорвётся. Она смотрит на меня так, словно в следующую же секунду в меня полетит что-то острое. Я молча вдупляю в её остервеневшее лицо, понимая, что извиняться, как всегда, я всё равно не собираюсь. — Почему ты пропустил мои звонки? — мать всё также отстранённо стоит возле одного из белых столбов, сложив руки на груди. — Я спрашиваю, схера ли ты не отвечал?! Её бесит моё молчание. Ещё больше раздражает моё враньё. Но то, что выводит её из себя окончательно — это моя правда. Психопатка ебучая. — Где рюкзак? Там, где я его забыл… Где-то на лестнице позади школы, возле разъёбанного в щепки телефона. — Ты в школу пошёл или просто так на улицу вышел? Я держу себя из последних сил, чтобы не съязвить. Пока я живу в этом доме и пользуюсь тем, что они мне удосуживаются оставить, у меня нет права на то, чтобы как-то перечить. Это просто не рационально. А поэтому — я лучший терпила из всевозможных. — Дай сюда свой телефон. А, вот, нет больше телефона! Её глаза округляются, пока мои, зацепившись за появившийся силуэт пустой квадратной пепельницы в её руках, брезгливо сужаются. Побегу — догонит, в доме, помимо входной двери, замков больше нигде нет. Останусь стоять на месте — бросит. И я остаюсь. Как обычно, безразлично втыкаю в дно её души, не произнеся ни звука. — В первый день, отребье! Я содержу тебя, покупаю тебе всё и вот вся благодарность? За пренебрежение моим главным желанием? Сука, если б я остался в России… Если б меня в ней оставили, то я б с горем пополам, но начал бы зарабатывать самостоятельно, у меня были бы мои друзья, я, блять, был бы полноценен там, где мне и место, я бы выпутался самостоятельно, если б ты, гнида ебучая, не потащила меня в чужую мне страну! Без лишних слов, лишь издав что-то наподобие крика от безысходности, мать кидает пепельницу прям мне под ноги, не достав до ступней пары миллиметров. Крепкий предмет не даёт и трещины, образовав царапину на полу, тот отскакивает от гладкой поверхности несколько раз и приземляется на один из комплектов обуви. — Как же ты меня утомил! Всё-таки я пусть и терпила, но точно не подлиза. Идти на уступки и раскаиваться в чём-то мне не дано. Я вроде как и играю по её правилам, но и своих создаю не меньше. Просто делаю это всё втихую, никогда не идя на контакт. Как там Даня говорил? А… Да! С террористами переговоров не ведут. Я вижу, как трясутся её руки, когда она подходит ко мне. Мать вглядывается в мой странный наряд, подмечая то, что у меня в гардеробе раньше не замечала. Блять, не надо было брать у Лизы одежду, сука, точно, нахуя я взял?! — Что это на тебе? — аккуратно проведя по воротнику ветровки, но благо не вдохнув аромат табака, исходящего от неё, мать сжимает зубы. — Тебе так чего-то не хватает, что ты в проститутки подался? Одного роста со мной, эта противная женщина замахивается на меня, но я остаюсь непоколебим. — Иди, с глаз моих. От удара её останавливает рингтон её же телефона, спасший мне лицо на сегодня. Я в спокойном темпе удаляюсь вглубь дома, не сняв и ветровки. Путь в ванную лежит через мою комнату — сжатое пространство без ярких цветов. Прохожу внутрь, нехотя оглядывая голое помещение. Серая кровать, одинокое зашторенное окно, рабочий стол, заваленный учебниками и прочей мутотенью, стул, который геймерским, мягко говоря, не назовёшь, тумба с моими личными вещами, два шкафа с одеждой, мой тайник под кроватью… И больше ничего. Это не моя комната, это тюрьма, в которую меня поместили без каких-либо законных оснований. Я снимаю ветровку, кидая ту на пол. Скинув с себя очки на тумбу, с Лизиной джерси справляюсь поаккуратнее — вывернув её на изнанку, кладу ту в стиральную машинку. Раздевшись целиком, безэмоционально разглядываю дырку в брюках и кровавое пятно на рубашке. Придётся выбросить. Перепрятав содержимое носков вглубь матраса и, взяв сменное бельё, вновь плетусь в ванную и, загрузив стирку, наконец, смываю с себя всю грязь прошедшего дня. Однако не совсем понимаю, почему не получаю от этого должного облегчения. Пусть даже эта мраморная ванная напоминает гроб, но в нём мне всё равно достаточно умиротворённо лежится. Ладно, я знаю, что дело далеко не в этом. Я давно перестал загружаться мыслями о матери, поняв, что это в корне бесполезное занятие. Но меня всегда преследует один и тот же вопрос в голове… Зачем я ей? Она до сих пор парится со мной, пытается опекать и воспитывать, даже в другую страну за собой притащила. Её настроение всегда переменчиво, ей то нет разницы где я, то она из-под земли меня достанет. Иногда, ну, после инцидентов с алкоголем, та может даже не делать мне замечания, как это происходит всегда. Может у неё всё-таки есть чувство вины и раскаяния? Да не, бред. Отсутствие таких качеств — это у нас семейное. Я откидываю голову, сползая макушкой вниз по гладкой поверхности. Задержав дыхание, полностью погружаюсь под воду. Случайно задеваю несколько кнопок, отвечающих за напор воды, и ненароком устраиваю себе джакузи. Под водой звук распространяется иначе. Я слышу свои мысли чётче, чем крик матери за дверью. Защёлки здесь, как и в другой ванной, нет, та может спокойно ворваться внутрь и утопить меня при желании, однако строит из себя обиженную на мир истеричку. Воет, орёт, что-то обиженно приговаривает… Всё как всегда. Это то, к чему я привык и то, от чего так мечтаю сбежать. Но лучше не думать об этом долго. Я уверен в том, что всё когда-то точно закончится. Просто нужно сделать так, чтобы это «когда-то» наступило как можно быстрее. — Всё пройдёт, — вынырнув из-под воды, проговариваю я. Голос за дверью уже давно стих, видать мать пошла наверх. Можно спокойно выходить. С чистой головой и телом я, наконец, покидаю ванную. Напялив на себя широкую футболку, с долей неприязни разглядываю промокшие бинты, натягивая трусы. Благо, хоть раны мать не заметила. Скрывать что-то от неё подобно игре с собственной аккуратностью. Будешь соблюдать все условия пряток, действуя как расчётливый маньячелла — переживешь всё мирно, напоровшись лишь на окончательный конфликт. Тогда в нём спокойно можно будет использовать любимое «Ничего не знаю, ничего не видел, ничего не скажу» и жить себе дальше. Но вот если проебёшься в деталях, то последствия будут преследовать тебя ещё очень долго. Жаль, что она так не парится о тех шрамах, которые оставляет мне сама. Или, может, для неё они невидимы? Скорее всего. Кровать твёрдая, сон на такой приходит не быстро, однако, поймав нужную мысль, можно проспать хоть неделю. Стараясь унять боль, вновь возникшую в районе ладони, я задумываюсь о чём-то тягучем. Вскоре всё улетучивается.***
— Встал, — раздавшийся крепкий мужской голос моментально отрезвляет. Распахнув глаза, я наблюдаю за безразличным лицом «отца», который покидает мою комнату… Вернее, за хладнокровной харей моего надзирателя, подслушавшего вчерашний разговор. С чего б такие выводы? Бля, если он этого б не делал, то почему припёрся будить меня? Он знает, что у меня нет телефона, вот и всё. Я медленно вылезаю из-под одеяла, а дальше принимаюсь действовать как робот. Носки, по одному ключу и по три рубля в каждом. Проверка железного ящика под кроватью на наличие следов взлома. Поход в ванную, утренние процедуры, мгновенный взгляд на себя в зеркало при отсутствии чёткого отражения там. Усталость, желание побыстрее сбежать хотя бы из этого дома. Порванные штаны, скомканные с запачканной рубашкой в один клубок… Их стоит выбросить. Открыв шкаф, вновь вспоминаю о том, какое же я разочарование, ведь даже из такой хорошей одежды умудряюсь формировать невероятно фриковые образы. Мать такого точно не ожидала, когда заботилась о том, чтобы я не позорил её хотя бы своим внешним видом. Благо, потом всё это сошло на «Тогда хотя бы не создавай мне лишних проблем», но не суть. Нарываться я как не перестал, так переставать и не собираюсь, просто мать об этом всём не знает. Молчание — золото. Решив не запариваться над собой сегодня, беру в руки две первых попавшихся вешалки. На одной — длинный клетчатый свитшот с широкими рукавами, на другой — синие джинсы. Не шарю, сочетаются ли они между собой или нет. Мне в принципе поебать. Но, что можно подметить, так это то, что на ботана в этой одежде я точно не смахиваю… Что весьма прискорбно. Ладно, внешний вид — не главное, всё ещё можно вывезти своим поведением. Напялив на себя всё, что и собирался, я, наконец, надеваю очки. Так, сегодня нужно будет купить телефон, лекарства и починить часы. Похуй, что там надумал себе этот фрик. В этот класс никто не ходит, и что-то оттуда забрать в принципе невозможно, там просто нихера и нет! Эти «предостережения» — ебучий бред, непонятно на что нацеленный. Может, Антон просто сам там любитель позависать, а я ему «мешать» буду? Ну, тогда я ещё подумаю над тем, сразу ли послать его куда подальше или предложить себя подкупить. Перед тем, как присесть на корточки перед кроватью, дотрагиваюсь до своей ляжки, подмечая то, как за ночь успела утихнуть боль. Она, безусловно, всё ещё даёт о себе знать, но гораздо меньше. А вот правая рука, которой я подцепляю ключ от железного ящика из носка, утихомириваться и не собирается. Болит, как тварь последняя! Провернув ключ вправо, я приоткрываю крышку своего тайника. Куча документов, налички и фотографий с друзьями… Мать знает об этом всём, но это — единственная вещь, с которой она пока что ничего не делает. Та прекрасно догадывается о том, что я хочу сбежать, но по каким-то причинам ничего не предпринимает. Я не параноик, но рационалист, а поэтому могу догадаться, что всё это до поры, до времени. В один момент та обязательно выкинет какую-то хуйню, которая сорвёт мне всё, что я успел себе напланировать. А поэтому мне стоит действовать так, чтобы уничтожить все её зарождающиеся планы в самом начале. Метод хранения важных вещей в этом ящике под кроватью — моя главная слабость. В Питере я умело скрывал существование своих заначек, я прятал их по квартирам друзей с их разрешения. Здесь же дела обстоят сложнее… Таких близких людей в этой стране у меня нет. Закапывать что-то на заднем дворе или спать с кучей свёрнутой налички и прочих ценных бумаг в обнимку — не сильно безопасно. Переместить всё на свой банковский счёт — не прокатит, про любой из них моя чокнутая мамаша узнает в мгновение ока, заблокировав те раз и навсегда. Остаётся ждать удобного момента сближения с тем человеком, который не станет расспрашивать о причине и содержимом ящика, и тем более, не попытается его вскрыть. До тех пор я буду по сто раз на день проверять свою железную крепость, надеясь на то, что мать не решится с ней покончить. Я загребаю из ящика несколько документов и тысяч девяноста рублей… Если курс доллара не поменялся. Беру с запасом, чтоб уж точно хватило. Эти деньги пойдут на новый телефон, точно такой же, как и старый. Оставшиеся пожитки, состоящие из денег, которые я копил всю свою жизнь, я потрачу уже на побег. Правда, мне нужно… Больше. Если б я остался в России, то этого бы мне, безусловно, хватило, однако из-за переезда в другую страну требование к нужной сумме увеличилось чуть ли не вдвое. А еще одна трата в виде покупки нового телефона — дело, что очевидно, не из дешёвых. Остатка мне не хватит… Значит, нужно продолжить думать над тем, как заработать. Говоря об экономии… Не считая того инцидента с телефоном, что со мной происходит впервые, и так из кожи вылажу, чтобы не потратить лишнего: не курю, не покупаю шмотки, не хожу развлекаться. Те мелочи, которые мать называет карманными деньгами, я вообще никогда не тратил. За выпивку мне обычно скидывались мои друзья, питался я тем, что мне соизволили оставить, а вредные привычки вроде наркоты и курения — слишком уж дорогостоящие занятия. Я подцепляю из шкафа маленькую чёрную сумку, перекидывая ту себе через плечо. Засунув в этот тканевый прямоугольник деньги, документы и зарядку от телефона, который планирую купить, я перемещаю туда и карту памяти, чудом оставшуюся в живых после вчерашнего инцидента. Учебники? Домашнее задание? В рот ебал, выкручусь. Ещё раз оглядываю себя в зеркало, понимая, что про ботанский образ точно можно позабыть. Тогда буду просто фриком… Это ничем не хуже. Да, я лишусь возможных приколов, которые мог бы выкинуть, но за нормального меня никто так и не примет: я в любой одежде буду вести себя странно. Проверив, всё ли остальное на месте, я забираю Лизину джерси из стирки. Та мятая, зато чистая и сухая, отдаёт молочно-ягодным ароматом. Случайно вдохнув его, я на секунду выгружаюсь из реальности, однако, быстро придя в себя, засовываю этот свитшот в заранее подготовленный мной бумажный пакет. Теперь я выгляжу так, будто иду на чей-то праздник, а не в школу, от чего ещё забавнее. Но вот не знаю, будет ли матери после произошедшего так же похуй на мой внешний вид как и вчера, от чего становится не по себе. Не хочу лишнего внимания, не хочу проблем. Накинув чужую ветровку себе на плечи, я перебрасываю сумку через неё так, чтобы та находилась поверх всей одежды. Выглядываю в окно, замечая появившийся за ночь иней на траве. Пусть проверить прогноз погоды из-за отсутствия телефона я не могу, но, по ощущениям, начались заморозки. Взяв порванные, запачканные вещи, свёрнутые в клубок, я аккуратно высовываюсь из-за двери. Не заметив силуэтов тех, с кем видеться не желаю, я быстро выскакиваю наружу. Пробежавшись до выхода, в мгновение ока влетаю в свои кроссовки и застёгиваю ветровку до конца. Открыв замки, наконец сбегаю из своей тюрьмы… Пусть мне и придётся вернуться в неё сегодня же. Забежав за яблоню, выкидываю в мусорный бак соседей свои испорченные вещи. Так, фух, от одного груза избавился. Осталось купить телефон и лекарства, вновь обработать и перебинтовать руку и дотащить своё тело до школы. В достаточно быстром темпе я дохожу до сервиса, который приметил ещё вчера по дороге к Лизе. Открыв дверь, встречаюсь с лицом иностранного специалиста. Район, в который мы переехали, считается одним из тех, в котором преобладает русское население, однако, взглянув в глаза мужчине, я сразу понимаю, что информативной беседы у нас не получится. По крайней мере потому, что по-английски я, блять, не говорю. Поприветствовав меня, тот видимо хочет спросить, нужно ли мне что-то подсказать, но когда я отвечаю ему лишь одним протяжным кивком, тот замолкает. Подхожу к стеллажам, начиная разглядывать модели. Блять, всё очень дорого. Того, что я взял с собой, мне еле хватает на такой же телефон, который у меня был. И если тот купила мне мать, чтобы выебнуться перед родственниками своего нового мужа тем, какая она «заботливая», то теперь, чтобы не нарваться на конфликт, мне придётся купить эту дорогущую хуйню самостоятельно. Ту же модель, того же цвета… Я указываю продавцу на телефон, и тот, воспользовавшись ключом, достаёт такой же из шкафчика снизу. Увидев мою перебинтованную руку, он брякает что-то непонятное, и я, вытащив документы и деньги из сумки на плече, молюсь, чтобы в этой стране можно было совершать крупные денежные сделки несовершеннолетним. Мужчина, записав все нужные ему данные в компьютер, достаёт бумаги, опять что-то приговаривает, но, столкнувшись с моим безэмоциональным лицом и тихим «Ну давай уже», просто передает мне ручку. Подписываю всё, где стоят галочки, пока тот проверяет мою наличку на подлинность. Быстро всунув мне в пакет коробку с телефоном, продавец отдаёт мне сдачу, всем своим видом показывая, что мне стоило бы побыстрее смыться. Так я и поступаю, схватив свои вещи и вылетев из сервиса, как ужаленный. По тому, как много деталей договора мы пропустили, и как меня бесчестно обсчитали на долларов так двести, я понимаю, что опыт, который я только что получил, был слегка незаконным. Либо же несовершеннолетним здесь и вправду можно покупать себе что-угодно, а меня просто наебали на крупную сумму, как лоха последнего. Потеря велика и значима, но смысла оспаривать что-то нет. Языка я не знаю, законов тоже. Нихуя я вообще не знаю, просто крутиться умею. Новый телефон у меня? У меня. Плюс имеется? Имеется. Смирюсь ли я с убытками из-за своей невнимательности и незнания? Наверное. Ну вот и славно. Пересчитываю то, что у меня осталось, вновь навеивая себе мысль о том, что откуда-то нужно брать деньги. Если б они падали с неба, мне жилось бы проще. Рассмеявшись с забавной картинки падающих на меня пятитысячных купюр, я, наконец, начинаю движение. Положив пакеты на асфальт, убираю в сумку наличку и документы и… Замираю на месте, поймав свой же обессиленный взгляд в круглом панорамном зеркале на углу дороги. С уст срывается обречённый вздох. Вместо своего лица на этом сферическом уличном отражателе я нахожу размытое выражение, поверх которого всплывают огромные буквы «ЗАЕБАЛСЯ». Туман окутывает просторы ещё со вчерашнего вечера. Холод медленно отступает, но и тепло не спешит просачиваться сквозь густые облака на небе. Асфальт, невысокие жилые дома, зелень на деревьях, отдающая синевой. Сука, не время сдаваться. Никогда не сдавался и сейчас не собираюсь! Да, обстоятельства поменялись, отношения с матерью, если это можно назвать таким сильным словом, всё хуже, я в другой стране, с жесткой нехваткой денег и общения с друзьями, кто-то наложил на мир пасмурный фильтр, но я, блять, я… Есть я. А если я — это я, значит, мне суждено из всего выпутаться. Непонятно улыбнувшись самому себе, я поправляю очки, ловя более чёткое изображение реальности. Моё лицо в зеркале до сих пор размыто, но здесь уже проблема не в зрении. — Соберись, — шепчу я, поднимая пакеты с земли. Люди медленно начинают появляться на улицах. Они выгуливают собак, идут в школы и университеты, уезжают на своих машинах туда, где их ждёт их работа, но лучше всего они отказываются игнорировать мои раздражённые вздохи по пути к аптеке, оглядываясь на меня по раз десять за каждые их три шага. Ну, блять, а что поделать, если мне двигаться в тяжесть? Я бы посмотрел на них, если б им тоже вчера впился в ногу осколок. Скакали б те от счастья? Сильно в этом сомневаюсь. Под свои приколы в голове, дохожу до маленького белого здания. Войдя внутрь, безмолвно кладу на кассу всё, что взял с полок, и прошу женщину вытащить из шкафчиков то, что мне нужно, но находится под замком. Достав бинты и какой-то обезбол, рекламу которого я видел в сети несколько дней назад, та пробивает все мои покупки. Увидев отобразившуюся на электронном табло сумму, недовольно морщусь. Расстегнув сумку, передаю фармацевту несколько купюр, а после засовываю всё купленное в пакет с телефоном. Многозначительно кивнув аптекарше, я покидаю здание. Ну всё, дальше путь лежит прямо в… Школу. Медленно переставляя ноги, я дохожу до этого кирпичного здания, зацепившись взглядом за герб. Какой же бред — всё это. Внутри школы почти никого нет, видать я пришёл слишком рано. Сколько сейчас вообще по часам? Хер знает, надо бы побыстрее зарядить телефон. Я прохожу до ближайшей розетки возле шкафчиков, присаживаясь рядом. Достав провод, втыкаю зарядку в сеть и начинаю распаковывать телефон. Белая коробка, куча бумажек… Это дорогая модель, и я уверен, мать, узнав, что я разъебал прошлый мобильник, купила бы мне что-нибудь ещё дороже, но это бы стоило мне многого. Да, для меня лучше потратить дохерищу денег, но избежать рукоприкладства и бесконечных оров. Я подключаю телефон к зарядке, засунув в него прошлую карту памяти. Он грузит ужасно долго, но я не из тех, кто зависим от электроники, поэтому совершенно спокойно сижу на полу, ловя на себе странные взгляды окружающих. Сегодня они более выраженные, чем вчера. Иногда интересно размышлять о том, что вообще думают обо мне остальные. Наверное, ну, э, буквально всё во мне не вяжется друг с другом, делая меня таким человеком, с которым трудно взаимодействовать. Зато это забавно. Белый светящийся экран, наконец, пропадает, приглашая меня начать настройку телефона. Этим я и занимаюсь, подключившись к бесплатному школьному Wi-Fi. Просмотрев предложенное, я сразу отключаю все неугодные функции, однако сэкономить время у меня всё равно не выходит — обновление до последней версии оказывается обязательным этапом. После того, как я ввожу пароль, начинается очередная долгая загрузка, на которую моего терпения уже не хватает. Сука, я б вообще поспал ещё часок сейчас, а не всё это… Я облокачиваюсь спиной на стену, покачиваясь из стороны в сторону. Воздух прижимает мою голову к плечам, шея расслабляется, но глаза никак не могут закрыться. Держа телефон в руке, я случайно задеваю пакет с одеждой. И тут на меня сходит озарение: я до сих пор расхаживаю в чужой ветровке. В которой мне, собственно, ходить не особо можно. Расстегнув ветровку, я медленно стягиваю её с себя и, подняв пакет, закидываю ту внутрь него. Кто-то начинает перешёптываться, создавая вокруг меня лишний шум. Ёбан рот, блять, а это ж и к лучшему! Я легко привлекаю внимание к себе, обнаруживая окружающим свою связь с Лизой и… Владом. Так, рано или поздно, у Калюки возникнут ко мне серьёзные вопросы, которые я обдрочу на славу. Всё пройдёт просто легчайше! Наконец телефон, спустя десять моих попыток заснуть хотя бы на минут двадцать, приходит в себя. Яркий вспыхнувший экран ударяет по глазам и я моментально оживаю. Первым делом, завершив всю необходимую для меня настройку, я захожу в мессенджер, натыкаясь на кучу пропущенных от… Всей планеты нахуй. Перезванивать абсолютно всем я, конечно же, не собираюсь, но вот друзьям стоило бы маякнуть о том, что я жив. Вова: Я въебал, но не умер. Я рассылаю это короткое сообщение всем парням из своей компании, а после захожу в диалог с Лизой, которая так отчаянно пытается до меня дописаться. Вова: Я на первом этаже, сижу возле шкафчиков. Стоит мне только отложить телефон, как в здание влетает Лиза. На ней сияет одна из самых неоднозначных улыбок в моей жизни. Она, топая по полу своей огромной подошвой, подбегает ко мне, даже не став ожидать, пока я поздороваюсь: синеволосая сразу переходит к делу. — Блять, Вов, слухи разлетаются просто за секунды! Она суёт мне в лицо свой мобильник, показывая фотку, на которой я сижу на том же месте, как и сейчас, но ещё в ветровке. — А можно засудить оператора? — подшучиваю я, передавая ей пакет с одеждой. — Это так забавно, — хихикает она, разглядывая свою розовую джерси, поверх которой лежит скомканная ветровка. — Теперь нужно подождать, пока Влад это увидит. Хер знает почему, но именно эта фраза отсылает меня к тому факту, что мы знакомы буквально день. Это действительно уморительно: я нашёл общий язык с женщиной, да ещё и так быстро. — Влад придёт к уроку третьему, наверное, — вроде бы так же радостно объявляет Лиза, однако я подмечаю в последнем слове некую долю грусти. Она снимает свою куртку и, открыв шкафчик, перемещает туда и её, и свою сумку. Пакет с одеждой Лиза подкладывает вниз этого всего, задерживая взгляд на ветровке Влада. Уже через несколько секунд та непринуждённо поднимает голову, распрямляет складки на своей красной кофточке и подворачивает чёрные кожаные штаны. Сегодня на ней нет очков, волосы распущены, а макияж… Да хуй знает, норм, красивый, обычный… Или необычный? Я не ебу, как там комплименты делать, даже если озвучиваю их только в своей голове. Заметив, как я палю на неё, Лиза выгибает одну бровь, посмеивается и кивком головы намекает мне пойти за ней. В ответ я, скорчив безэмоциональное лицо, разом встаю с места. Забрав телефон с зарядки, перекладываю его в свою тканевую сумку, хватаю пакет с лекарствами и бумажками из коробки от него и, подождав, пока девушка закроет свой шкафчик, подхожу к ней. — Тебе б перевязку организовать, — начинает она совсем не с того, что я планировал с ней обсудить. — Можно, — кратко отвечаю я, суживая глаза по очереди. — Пойдём уж тогда. Нет, меня даже слегка пугает такая забота. Да, скорее всего это просто непривычно для меня и базово для всех остальных, но сука, да я и сам всё умею, я чё тебе, бля, недееспособный? — Ты идёшь? Лиза оглядывается на меня и, нахмурив брови, машет рукой в сторону туалетов. Ладно, возможно я и не недееспособен, возможно я просто долбаёб. Покосившись на какого-то чувака, мониторящего меня всё это время, я распахиваю глаза и, убедившись в том, что тот смущённо отвернулся, подбегаю к Лизе. Она вздыхает, но не столь разочарованно, как показательно. Я всем сердцем чувствую, ей пиздец как смешно. Однако меня слегка настораживает тот факт, что мы двигаемся в сторону туалетов. Может я конечно чего-то не знаю о Лизе и в штанах у неё огромный болт, но лично я в женский туалет заходить не собираюсь. Она, переполненная уверенности, уже подходит к мужскому туалету и… Проходит мимо. Я начинаю хмуриться тогда, когда Лиза подходит к женскому, но и тот она огибает стороной. Зато синеволосая не игнорирует маленькую подсобку в самом конце коридора. Здесь подозрительно мигает свет, а людей почти нет. Оглядевшись, Лиза хватает меня за воротник и затаскивает внутрь маленькой комнатушки. На вид она метра три на три… Вокруг лишь барахло, диван, пыль и маленькая лампа. Окно выходит на задний двор школы, я поглядываю на эти зеленющие деревья сквозь белые жалюзи, подумывая о том, как бы не навернуться. — Давай, — машет мне Лиза, предлагая сесть на старый диван. — И много у вас таких помещений, на которых всем похуй? — спрашиваю я, ставя пакет на пол. — На самом деле все думают, что они закрыты… Учителя в том числе, — посмеиваясь, отвечает девушка. — Так с хуя ли они тогда открыты? — Компашка Влада об этом заботится, — приуныв по какой-то причине, уже менее задорно проговаривает она. — И зачем? Мой последний вопрос остаётся без ответа. Либо я борщанул с их количеством, либо Лиза его просто не услышала, либо не хочет отвечать. Но теперь уже переспросить не получится: синеволосая слишком громко шуршит чем-то из моего пакета, приговаривая себе под нос названия препаратов. Внезапно, она вскакивает с места, вытащив оттуда пару купленных мной вещей. Ну не, меня это уже слегка смущает. — Я заебался вечно штаны снимать, — скулю я, схватившись за ширинку. — Ноге уже намного лучше, честно. Ноге и вправду лучше… Чем руке. А так, двигаться чертовски неприятно. — А по твоей походке и не скажешь, — Лиза вновь подходит ко мне, начиная подталкивать меня в сторону дряхлого дивана. — Если сопливое переваливание с одной ноги на другую можно назвать этим словом. — Ну, обижаешь, — упав задницей на книго-подушки, произношу я. Возможно из-за того, как боль стала привычна, я и вправду перестал её замечать. Ну да и похуй, так даже лучше. Сняв штаны, я самостоятельно снимаю бинты с ноги. Лиза протирает потемневшую рану, а я задумываюсь о том, могут ли у человека быть фетиши на помощь другим. Знаю, что есть люди, испытывающие сексуальное влечение к инвалидам, но есть ли такие, кто обкончаются просто заплатив за кого-то в магазине? Не знаю, присутствуют ли такие наклонности у Лизы, ведь иначе я вообще не ебу, почему она мне помогает. Это точно не пранк и не наёбка, пусть синеволосая и из рода социальных экспериментаторов. Она хорошая… Женщина. Да и добрая! Я в ахуе. Убедившись, что с ляжкой никаких манипуляций больше проводиться не будет, я натягиваю джинсы обратно. Лиза снимает повязки с правой руки и я недовольно морщусь, сдерживая желание завопить. Сука, проще было бы отрезать мне эту ебучую ладонь! Она жжёт, щиплет, режет и чешется, ей осталось только кредит на меня оформить, чтобы окончательно мне жизнь испортить! Стиснув зубы, я наблюдаю за тем, как Лиза крепко затягивает бинты. Она отрывает зубами ненужную часть, откидывая ту в валяющийся на полу хлам. Синеволосая уже смотрит на меня так, будто собирается отчитать за то, что я сам со своими ранами дома ничего не сделал, но вовремя звенит звонок. Я бросаю старые кровавые перевязки в груду мусора и отвожу свой взгляд от Лизы. Та быстро поднимается и, схватив пакет с одеждой, подходит к выходу. — Так как вчера мы ничего толком не обсудили, придётся сделать это сегодня. Желательно до того момента, как Влад придёт, — поправив свою кофту, девушка аккуратно нажимает на ручку деревянной двери. — Пока нас не часто должны видеть вместе, усёк? Да я так и планировал, собственно. — Интригуешь, — отзываюсь я, приподнявшись с дивана. — Интригую, — Лиза смеётся, достаёт свой телефон, придерживая пакет двумя пальцами. — И не только тебя! После вибрации внутри сумки, я понимаю, что та что-то мне отослала. Вытащив свой мобильник, натыкаюсь на наше расписание, на которое, ну, хуй забил. — Спасибо. Лиза выскакивает из комнаты, оставив маленькую щёлочку между дверью и проёмом. Подняв свои вещи с пола я ещё раз проверяю какой у нас следующий урок и убираю телефон обратно в сумку. Уже хочу выйти, как напарываюсь взглядом в одинокие настенные часы, лежащие на самой последней полке шкафа. Они совсем бесшумны… Возможно потому, что не ходят. Это прикол такой, раскладывать неработающие часы в каждом заброшенном помещении? Ой, бля, я ж… Планировал поебаться над теми часами на третьем этаже. С теми, что находятся в этой комнате уже я ничего не поделаю, я, блять, не мастер, то, что уже сдохло, не починю, могу лишь исправить то, что просто слегка повреждено. А так, с этой вознёй я совсем о всём забыл. Ну что ж, не сегодня, так завтра. Я выхожу из этой маленькой комнатушки, закрывая дверь позади. Поднимаюсь на третий этаж и захожу в класс, обнаруживая, что преподавателя ещё нет. Относительно спокойно прохожу до своего места, услышав лишь какую-то приветственную колкость со стороны Валеры. Положив свой пакет, я собираюсь сесть за парту, но, не успев и коснуться задницей стула, грохаюсь на пол. Сломанный, забавно… Было бы, если б не было так больно. Кайфово? Слегка. Правая рука схватилась за стол, чтобы удержать равновесие, благодаря ей я не стукнулся головой о парту сзади, но вот рана на ладони дала о себе знать. По ощущениям, я только что разорвал маленький слой кожи, успевший образоваться на месте разреза. Зараза, блять. Медленно встаю на ноги, отмахиваясь от помощи заботливых одноклассников, надрывающих животы от смеха. Я оглядываюсь на Лизу и Валеру, замечая на лице одной беспокойство, а на морде другого восторг. Ну, блять, поздравляю, шалость удалась! Но вдруг тот зачем-то встаёт с места, начиная движение в мою сторону. Если это ещё не конец представления и сейчас мне ко всему прочему и ногу, к примеру, оторвут, то я буду только рад: мне реально пиздец больно. — Бля, — многозначительно протягивает Валера, когда все замолкают. Я отслеживаю его взгляд на свою руку, закусив верхнюю губу. Ну да, идёт кровь, ну а что теперь, заплакать? Ныть в рандомном месте — не дрочить на садиста, поэтому мне не понравится. А значит делать такого я и не собираюсь. — Извини, это уже перебор был, — взяв с большой тумбы возле доски пару бумажных полотенец, Валерий протягивает их мне. Издав нервный смешок, я поднимаю глаза на Лизу, которая, улыбаясь, смотрит на меня взглядом «Я же говорила, что они адекватные». Через боль, пот и выступившие от смеха слёзы, я сжимаю пару твёрдых салфеток в руке. Те быстро промокают от крови, сворачиваясь в клубки. Неприятненько. Вскоре, она всё-таки останавливается и Валера, всё это время стоявший передо мной, опасливо поглядывает на мою ногу. Смотрит так, будто она сейчас взорвётся! — Чё глазеете? — резко выкрикивает он, заставив всех отвернуться. — Ты, это, бля, реально, прости, — почти шёпотом обращается ко мне парень. — Похуй, — вскинув брови, проговариваю я. Валера убирает остатки сломанной мебели в конец класса, а после возвращается на своё место. Я поглядываю на мокрые, пропитанные кровью бинты перед тем, как сесть на соседний стул. Тот не разваливается и я спокойно вздыхаю, всё ощущая этот жалостный взгляд себе в спину. Не знаю, от Лизы он или от Валеры, но ощущение такое, что они, взявшись за руки и соединив свои силы, усердно вдупляют мне в затылок. Не успеваю я и развернуться к ним, как в класс входит учитель вместе с фриком под руку. Антон, странно покосившись на меня, проходит на своё место, пока преподаватель, разочарованно вздохнув, начинает вести урок. Блять, я в жизни столько внимания от окружающих не получал как за один день, проведённый здесь. Попросив у одноклассницы сзади ручку и листочек для приличия, я от скуки записываю что-то с доски левой рукой. Поняв, что я быстрее шею себе сверну, чем смогу написать ей что-то разборчивое, решаю отложить это занятие. Остаток урока проходит быстро, задумавшись о своём, я и не замечаю, как пролетает время. Медленно встаю из-за парты, оглядывая класс. После произошедшего Валера пока не станет меня доставать. Взглянув на расписание и Лизу, куда-то пропавшую со своими подругами под руку, я быстро добегаю до следующего кабинета. Засев там, вновь достаю телефон. Проверив уведомления, прихожу к выводу, что друзья либо спят, либо сдохли, ведь пока никто мне так и не ответил. Скучно. Очень, блять, скучно. Просидев на жопе ровно ещё час, я начинаю думать, что сегодня просто такой день… Ужасно пасмурный и скудный, наполненный отвратительных раздумий и не сдавшихся мне мыслей. Так бы я дальше и считал, если б не появившийся на горизонте образ Антона, идущего прямо на меня. — За мной, — кротко роняет он. Я мигом поднимаюсь с места и переступив через боль в ноге, направляюсь за фриком. Мы выходим в школьный коридор, остановившись неподалёку от класса. Антон садится на подоконник, когда я встаю напротив. И не пытаясь меня заинтриговать, парень, неудивительно, во всём чёрном, сразу начинает говорить. — Слушай, ты же нормальный парень, — басом шепчет он. — Нахера ты лезешь в это? — Во что — «это»? — строя из себя дурака, отвечаю я. — Не связывайся с Владом. — Блять, да ты заебал загадками разговаривать, — всё ещё не понимая, с чего фрик вкладывает такую серьёзность в свои слова, я обречённо выдыхаю. Что с этим Владом такого серьёзного? Выглядит он сексуально, ничего особого не творит, колени всем подряд не ломает, только наркоту, как я помню, в мужском туалете скупает. Но… Ничего по-настоящему серьёзного, за что убить можно, он не делает. Так что, блять, не так? — Просто держись моих предостережений, — кидает Антон напоследок. Он отрешенно посматривает на окружающих, однако, зацепившись за меня взглядом, зачем-то подмигивает, а после улыбается во все зубы, отводя взгляд. Чё за хуйня? Блять, чувак, я не из этих… А, я из этих. — Ты, сука, так не делай, — нервозно посмеявшись, растерянно восклицаю я. Но фрик мне отвечать не собирается. Он встаёт с подоконника, возвышаясь надо мной на головы две. Улыбка исчезает с его лица, а у меня появляется ощущение, что меня только что морально отъебали. К Владу не лезь, в тот класс не ходи, ничего не оставляй и не бери, может я ещё и мать твою ебать не буду? Сука, гандон охуевший. Я негодующе вдупляю в спину Антону, пока тот заходит обратно в класс. Набираюсь дыхания, закусываю одну губу, и уже хочу прокричать что-то ему в спину, как вдруг на плечо ложится крепкая мужская рука. — Опаздываешь, мелкий, — объявляет голос над ухом, разочарованно вздохнув в конце. — Сам то, блять, — приговариваю я. Это Калюка. Такие выводы последовали из того, как сжалась рука на моём плече. Накрываю её своей правой ладонью, и лишь после этого та ослабляет хватку. Я, ну, слегка не в настроении сейчас, так что мне сейчас не до игр и милых прелюдий. — Что с тобой не так? — развернувшись и скинув с себя чужую руку, прямолинейно и абсолютно серьёзно, спрашиваю я. — Да, характер у тебя херовый, проблемы со сдержанностью и личными границами, но это ж не минусы… Так что не так? Мягко говоря, ахуев, Влад хмурится. Он поднимает и опускает веки несколько раз, подумывая о том, что возможно ему привиделась моя наглость. Но нет, титан ебучий, это реальность. — Если ты не отхватил вчера, то это не значит, что отхватывать не будешь вовсе, — придя в себя, шепчет мне Влад, пока я ловлю заинтересованные взгляды прохожих. — И твои раны тебя… Не спасут. Калюка проговаривает последние три слова с большими паузами. В меня всё глубже заседает ощущение, что он не гипер-тактильный, а просто латентный гей. Возможно это и так, ведь, с каким бы восторгом тот меня не зажимал, его взгляд рано или поздно сменится на отторжение и брезгливость. Я улыбаюсь, подхватив осознание того, что любое его действие и слово — плюс для меня. У меня есть на это всё очень интересная идея… И даже если я не успел обсудить её с Лизой до того, как придёт Влад, то я точно смогу переговорить с ней позже. Увидев учителя, Влад отпускает меня и спокойно скрывается за поворотом. Быстро вытащив телефон, я пишу синеволосой пару предложений для того, чтобы перестроить совместные планы. Вова: Найди у себя свободную перемену. Приходи в класс на третьем и напиши мне, как будешь там. Уже через несколько секунд мне приходит ответ. Лиза: Это будет проблематично, Влад ж уже пришёл… Я постараюсь выскочить перед последним.***
Все оставшиеся уроки до момента икс прошли в напряженном ожидании. Друзья мне так и не ответили, Влад куда-то исчезал каждую перемену, Валера старался меня избегать, Антон игнорил, Лиза испарялась в пространствах коридора с какими-то девчонками под руку, а на одной перемене меня подкараулила та самая медсестра. Та отчитала меня за то, что я вчера к ней не зашёл, опять пропустила мимо ушей мои нелепые оправдания и приказала снять штаны. Но то, что мне через силу поменяли все повязки, это ещё пол счастья… Хуже всего то, что я, блять, заебался таскать этот пакет за собой! Он пиздец руки режет, а убрать его содержимое некуда: в сумке на плече больше нет места. Я даже думал вывалить все эти препараты-бинты-шняги прям в медпункте, но, увидев заёбанное лицо моей попечительницы, этой строгой женщины в халате, передумал исполнять свои фокусы. И вот теперь таскаю этот ебучий пакет с собой, забыв напрочь о существовании шкафчиков. Ай, ладно, похуй, осталась всего одна перемена, час отдыха под названием физика, а дальше домой. Потрясающий расклад событий. Лиза: Я на месте. Убрав телефон обратно, я поднимаюсь до третьего этажа. Не заметив знакомых лиц, максимально незаметно проскальзываю внутрь заброшенного класса. Обращаю взгляд на Лизу, рассматривающую с фонариком капли крови на парте. Увидев меня, та выключает его и отходит от места преступления. Места, в котором я искалечил сам себя… Места которое мне, сука, в страшных снах сниться будет. — Короче, план такой, — избавившись от лишних мыслей начинаю я и подхожу ближе к девушке. — Для начала нужно будет максимально распространить слухи о том, что мы с тобой общаемся. Лиза кивает, но, случайно посмотрев на стену со стрёмной картиной, резко меняется в лице. Она старается не показывать этого, однако я ощущаю как взгляд той на пару секунд пропускает чрез себя всевозможные эмоции. Повернувшись к тому месту, куда посмотрела Лиза, я замечаю, что часы исчезли. Блять, я ж их сам туда вешал! Чё за херня? Я уже подрываюсь к картине, как вдруг меня отдёргивает синеволосая. — Ну так, что дальше? Застыв на месте, оборачиваюсь обратно на неё. Ладно, у нас и так мало времени, не до этих часов щас. — Ну и вот, будем постепенно увеличивать время, которое проводим вместе на публике, а потом я спиздану, что мы встречаемся и ебись всё оно лесом! — доложив идею, над которой я так старательно фантазировал всё это время, я широко открываю глаза. В ответ синеволосая по-доброму смеётся, прищурив глаза. — Ну и отъебу Влада, — заявляю о своей последней цели. — Надеюсь после такого опыта тот придёт в себя, — перестав хихикать, Лиза вздыхает. — Давай я расскажу поподробнее, — заметив уныние на чужом лице, я возвращаюсь к основной теме разговора. — Начнём с малого… Одного нашего взаимодействия при Калюке в день будет достаточно. Так действуем недели полторы, потом начинаем показываться на публику всё больше. Дальше пойдёт то, как мы будем общаться при всех на постоянке. И закончится всё тем, что я буду давать прямые намёки на наши отношения, а ещё заявлю это Владу в лицо и… — Блять, Вов, не разгоняйся, — останавливает меня Лиза. Я поднимаю на неё свой радостный взгляд, давая понять, как много для меня значат мои забавы. День знакомства — не так много, но то, что ради смеха я готов на что угодно, Лиза уже успела прекрасно понять. Думаю благодаря этому, мои мотивы в её глазах кристально чисты — поржать, получить удовольствие и разукрасить свои будни в чужой стране. — Ну, как-то так, — улыбнувшись во всю харю, проговариваю я. — Ты сейчас пакет порвёшь. Я опускаю взгляд на левую руку, сжимающую пакет со всей дури. Короткие ногти впиваются в материал, оставляя растяжки. Видать я слегка перевозбудился… Зато эта пакетовая гнида мне руки больше не режет! — Твой план, — отвлекает меня Лиза. — Звучит… — Плохо, гениально, странно и безумно, знаю. Я не конченный, правда. Просто это такая отвратительная идея… Блять, она плоха настолько, что я, конечно же, решаю воплотить её в реальность. Но что не сделаешь ради забавы! — И мне он нравится! — восклицает девушка, протягивая мне ладонь. Решив лишний раз не беспокоить рану на правой руке, я подаю ей левую. Рукопожатие получается чересчур фриковым, но от того не менее крутым. Лишь прозвеневший звонок рушит эту идиллию. — Держи телефон при себе, — живо произношу я. — Буду писать тебе что, где и когда. — Без проблем, — бодро отвечает Лиза, отпуская мою ладонь. Я наблюдаю за тем, как та, воодушевившись нашей беседой, покидает класс первой. Решив сильно не опаздывать, я выхожу через минуту после неё. Дойдя до класса, замечаю, что половины людей в нём как ветром сдуло. Разве здесь такое не сильно карается? Видать даже в чужой стране всё русское работает по-русски. Заняв своё место, я не успеваю и моргнуть, как пролетает урок. Влад, Валера и Антон так и не появились. Лиза болтала с подружками, а я залипал на астрофизику. Нихуя не понял, но голова заболела. В конце концов сегодняшний день проходит достаточно гладко… Если не считать утра и той заварухи, которую я собираюсь сейчас организовать. Вова: Женщина, код белый, где сейчас Влад? Лиза: Внизу. Ждёт меня у шкафчиков. Вова: Дуй туда. Пожалуйста. Лиза: Поняла. Сообщив о своих замыслах синеволосой, я собираю свои вещи и мигом вылетаю из класса. Добравшись до первого этажа, выглядываю из-за лестницы. Влад, в той самой ветровке, как и сказала Лиза, стоит возле шкафчиков, перебирая какие-то бумажки в руках. Он разглядывает каждую по секунд семь, воодушевлённо засовывая их себе в карман. Что там может быть, если не чеки на крупную сумму денег? Ох, блять, если это они, то я очень надеюсь, что они ненароком выпадут у него из штанов. — Чё встрял? — девушка тыкает меня сзади в бок, заставляя мгновенно обернуться. — Подумываю о том, сколько в Америке можно отхватить за сталкерство. — Раз пять по ебалу как минимум, — издав кроткий смешок, отвечает Лиза. Мы, выглядывая из-за стены, вместе косимся на Влада, которого успели окутать другие ученики. Люди, спускающиеся с лестницы, странно на нас смотрят, но останавливать не собираются. — Так, смотри, щас идём туда, доходим до шкафчиков, ты берёшь свои вещи, я кидаю какую-то рандом фразу и ухожу. Поняла? — Мы будто самый нелепый план преступления обсуждаем, — синеволосая поправляет свою кофту и отводит взгляд от Калюки. — Всё, погнали. Мы вместе выходим из-за угла. Идём молча, но достаточно близко к друг другу. Оторвавшись от своих бумажек, Влад поднимает глаза на Лизу и лишь после того, как полностью рассматривает её радостное лицо, обращает внимание на меня. Пока синеволосая надевает свою куртку, я понимаю, что опять остался без верхней одежды. Бля, голова у меня… Как там было, ну, с хуём в жопе. — До завтра, — зачем-то подмигнув Лизе, я перевожу взгляд на Влада. Моё закрытие одного глаза было больше похоже на судорогу, чем на подмигивание, ну и хуй с ним. Главное что Калюка в очи не долбится и это увидел. — Ты из тех, кто с первого раза не понимает? — начинает он, монотонно разжёвывая все слова. Я игнорирую его высказывание и, помахав рукой Лизе, уже хочу развернуться и пойти восвояси, как чужая рука хватает меня за боковую часть плеча. На удивление достаточно мягко, будто бы собираясь устроить дружескую беседу, а не набить морду. — Я могу общаться с кем хочу, — влезает между нами Лиза. — А я искренне надеялся, что не с таким отребьем, — отпустив мой рукав, Калюка аккуратно отодвигает синеволосую от меня. Не поведя и бровью, я поправляю свои очки, и уже через них смотрю на готового сорваться в любой момент Влада. Как же хочется что-то нелепое сбрендить, щас умру от желания! Блять, так, свои желания ж нужно исполнять вопреки всему! Сейчас и исполним… Я сочувственно поглядываю на Лизу, взглядом намекнув ей на то, о чём я сейчас хочу поведать Калюке. Та кивает, дав мне разрешение. И всё-таки, жаль её, беднягу: ей придётся всё ему объяснять. — Ветровка у тебя табаком пропахла, кстати. Безразлично вкинув этот факт, я пару секунд наслаждаюсь еле слышимым «Чего?», сорвавшимся с уст Калюки, а после исчезаю в толпе. Всего то мелкая шалость удалась, а чувство такое, будто я всей вселенной по губам хуём прошёлся. Вот бы бегать с раной на ноге было бы так же весело… Вырвавшись на безлюдную улицу, я наконец останавливаюсь. Солнце ярко светит в лицо, но совсем не греет. Вчерашний день в сравнении с сегодняшним — просто рай. Аккуратно переставляя правую ногу, по морозу ковыляю до своей тюряги. Лишь воспоминания об удивлённо-счастливом выражении Лизы и образе Владика отгоняют от меня чувство неизбежности. Они смешные, а вот дома нихера не забавно. Там скучно и неуютно… Благо хоть мать занята до вечера. Отчим работает из дома, но подходить ко мне тот точно не станет. Остаётся лишь мониторить стену часами и раздумывать о том, где и как мне достать деньги. Зайдя в свою комнату, понимаю, что сил особо нет. На завтра задали какой-то доклад? Похуй. Я просто быстро сбегаю поесть, приму душ и лягу спать. Поесть… Просто обожаю есть. Серьёзно, наверное это один из немногих процессов, доставляющих мне удовольствие. Прибухнуть, поесть, повеселиться, подрочить — мои четыре всадника апокалипсиса. И очень жаль, что ни один из них я не могу раскрыть в полной мере… Бухать не с кем, пить в одиночестве — самоубийство. Поесть нормально не получается из-за вечной спешки и нежелания привлечь к себе внимание. Повеселиться — одному ржать конечно клёво, но было бы ещё круче, будь я с друзьями. Подрочить… Без личного пространства трудновато. Не важно где я, мне приходится выжидать глубокой ночи, проверять по несколько раз родителей и наяривать в достаточно трудной позе… Намертво схватившись за ручку двери для того, чтобы если она вдруг опустится вниз, мигом подтянуть трусы и сделать вид, будто я проснулся и иду за водой. О дрочке в ванной или на своей кровати я могу лишь мечтать. Задумавшись о том, как пасмурно прозвучало всё перечисленное, я вдупляю в недоеденный кусок мяса. Аппетит пропал. Встав из-за стола, выкинув обрубок курицы и помыв посуду, я молниеносно ретируюсь с кухни. Оказавшись в своей тюремной камере, достаю из носков самое важное: ключи и памятные штуковины. Прячу все вещи из сумки и пакета в ящик, а после засовываю под матрас всё самое важное. Всё, осталось только принять душ и… Заснуть как можно быстрее. Второй день — лишь один из многих, которые мне предстоит пережить. Но, блять, всё будет отлично. Дотерплю, распланирую и сбегу в гордом одиночестве. Мать будет пытаться найти меня и оправдаться перед своими родственниками, я буду пытаться выжить самостоятельно, окружив себя компанией моих друзей. Она будет злиться, психовать и истерить, пока я буду радоваться, наслаждаться свободой и отдыхать так, как всегда бы и мечтал. Повторив эти несколько предложений в своей голове как какую-нибудь странную клятву, обнаруживаю себя стоящим в душе со сжатыми кулаками. Прихожу в себя окончательно только тогда, когда уже выхожу из ванной в лёгкой майке. Случайно бросив взгляд на зеркало, стараюсь не обращать внимание на тот факт, что сильно похудел. Вдруг теперь женщины будут видеть во мне кандидата в парни? Ох, ужас, такое нельзя допустить. Мысленно проржав со своей шутки, заваливаюсь на кровать и, выключив свет, кладу новый телефон с заранее установленным будильником на самое видное место. Мать обязательно зайдёт сюда, когда придёт с работы. Было бы весело улицезреть её ебало в тот момент, когда она увидит совершенно целый мобильник, у которого отсутствуют признаки подмены, но спать хочется больше. Закрыв глаза, я начинаю размышлять над планами по поводу Лизы на ближайшее будущее, как средь тишины раздаётся звук пришедшего уведомления. Блять, наверное это Денис или Даня! За этот странный день, полный назойливых мыслей, я уже успел по ним соскучиться! Скинув с себя одеяло, подбегаю к загоревшемуся экрану. Разблокировав его, радостно открываю мессенджер. Сука, да, это то, чего мне так не хватало всё это время! Простая беседа с другом однозначно решит все мои проблемы с этим надоедливым настроением сегодня, завтра я проснусь полным сил и целей, я… Нихуя не понимаю, заметив на экране «Нет, ну ты меня вынуждаешь» от незнакомого номера вместо «Ахуенно» от… Дани, к примеру. Не решив раздумывать ни секунды, сразу отправляю какой-то уродский смайлик, который настолько несмешной, что смешной. Сразу после того, как собеседник прочитывает эту нелепость, еле одолев желание поставить скобочку в конце, шлю уже сообщение, содержащее буквы. Вова: Что? Не получив ответа, я несколько протяжных секунд с непониманием смотрю в экран. Может это мать купила себе новый номер? Судя по подслушанным мной разговорам, она вроде планировала приобрести карту памяти для второго телефона. Что ж, тогда ни о чём волноваться не стоит. Поорёт и прекратит. А чтобы такого не случилось в принципе, я просто лягу спать. Без тревоги, без потраченных зря нервов. До того, чтобы кричать на спящего человека, она пока не дошла. Может разбудить, наорать, а потом, увидев моё сонное безразличное лицо, проклясть меня и пойти восвояси. Но ничто из этого не страшно. Отложив телефон туда же, где он и находился до всей этой несуразицы, я падаю на кровать. Перевернувшись на спину и укрывшись одеялом, с долью грусти закрываю глаза. Ни один друг мне так и не ответил.