***
Вздремнул то я на славу, а вот прихожу в себя только на перемене перед последним уроком. Ну, не считая того вынужденного момента трезвости ума, когда меня опять подкараулила медсестра. Пришлось притвориться адекватным хоть на каплю, чтобы та без лишних «заботливых криков» поменяла мне перевязки. Зато теперь я, чувствуя себя как абсолютно новый человек, рассиживаюсь в классе с кайфом. Все мышцы тела расслаблены, шея не напряжена, голова не болит. Потрясающе… Однако, хватая взгляды Лизы из ряда «приготовься, скоро начнётся», мне приходится постепенно оживать. Точно, последний урок, сейчас же… Начнётся. Стоит мне только выпрямиться, как Влад со своей «бригадой» входят в класс. Игра в дурака запущена. Я оборачиваюсь и в ту же секунду обращаю свой восторженный взгляд к Лизе, сидящей на парту ближе чем обычно. Сначала вглядываюсь в её тёмные глаза, потом в аккуратно накрашенные брови, скулы, весь макияж в целом, затем играю с ней в гляделки, а после считаю волосы на чужой голове. Понимаю, что девять тысяч там точно есть, когда одноклассники начинают смеяться и снимать нас на камеру. Я чуть не вздрагиваю тогда, когда начинаю чувствовать на себе и взгляд Влада. Тот смотрит ровно и безэмоционально, однако в воздухе повисает такое сильное напряжение, что эта непрямая угроза мне уже в очко лезет. Его руки кажутся сверх холодными. Интересно, о чём он думает? В каком направлении идут его мысли и чем они обернутся для меня? Он действительно ревнует синеволосую, или я ему просто неприятен? Сука, слишком… Слишком уж маняще. Вскоре Калюка перескакивает взглядом на Лизу и… Молчит. Всё ещё молчит, а я улыбаюсь. Насмешливо, глупо, но чувствуя то, как тяжело ему сдерживаться. Краем глаза я вижу его сжатые в тонкую линию губы, с которых так ничего и не слетает. Кажется, что с его лба уже стекает капля пота… Синеволосая была права, я действительно сильный рычаг для него… И от этого только веселее! Когда толпа вокруг меня рассасывается и остаётся лишь один индивид, загораживающий мне всё на свете, у меня появляются подозрения насчёт того, стоит ли продолжать выступление. Этот чувак, машущий мне рукой перед лицом, явно заразился от меня странноватым чувством юмора, ведь мешает мне уже которую минуту. А Лизу никто не трогает! Неважно, что им просто Калюка этого не позволит… Когда передо мной вновь выстраивается толпа, но уже перекрывает мне обзор намеренно, я понимаю, что не вижу и сантиметра от силуэта Лизы. Смысла больше нет. Резко отвернувшись, чувствую, как синеволосая делает это одновременно со мной. Одноклассники налетают на меня с бессмысленными вопросами, все смеются и тычут мне в лицо камерами своих телефонов, но получают лишь тишину в ответ. Вот бы мне за молчание платили! Хотя нет, не надо. Это тут я не так разговорчив, вот с друзьями меня не заткнуть вообще! Ох, ё, точно, друзья! Вытащив свой телефон, я прочитываю отзывы друзей о сложившейся со мной ситуации и… Не могу сдержать себя от того, чтобы не начать обожать каждое их слово, что бы то не значило. Просто друзья… Они и через тысячи километров друзья. А я по ним пиздец как скучаю. Не хочу лишний раз вспоминать то, как мы «прощались». Тогда мать просто заперла меня дома, сказав, что все мои «хуесосы» больше со мной не увидятся. Потом был долгий перелёт в Америку, попытки восстановить связь, переход на иностранных операторов, первое сообщение и невероятная злость. Обидно было, обидно есть сейчас, обидно будет всегда. Так что лучше списать всё на «похуй» и терпеть, пока не сбегу. А ещё лучшим решением будет вернуться к делу. Прикол прошёл успешно. Кажется, он был самым безобидным из тех, которые я мог бы организовать, но и ладно. Мне ж было весело? Было. А значит и весь оставшийся месяц пройдёт невероятно интересно. Встав из-за парты, я молча выхожу из класса. Написав Лизе, что я пойду домой, уже приближаюсь к шкафчикам. Та не отвечает мне несколько минут, видать поддаётся расспросам со стороны Калюки, пока я успеваю надеть свою куртку и выйти за пределы школы. На улице достаточно морозно. Густые облака медленно плывут по небу, создавая ощущение огромного купола над Землёй. Ветер поддувает из всех четырёх направлений, заставляя съеживаться всё больше. Дойдя до дома, встречаю стоящего возле яблони отчима. Тот ссорится с доставщиком, бросая грозные взгляды на всё вокруг. Аккуратно обступив эти разбирательства, пробегаюсь до крыльца. Перепрыгнув несчастные ступеньки, на которые никто кроме матери по ощущениям не наступает, я открываю дверь. Внутри прохладный воздух, ледяной пол, отсутствие света и угнетающая атмосфера. Всё как обычно. Зато я сам сияю от счастья, напоминая себе раскалённую лампу, помещённую в тёмное, безжизненное помещение. Я свечусь изо всех сил. Несмотря ни на что, я продолжаю радоваться всему тому, что имею и желаю получить в будущем. Хуй вашей мрачности, гниды, я не перестану веселиться. Дойдя до комнаты, я раскладываю все вещи по местам и с улыбкой отправляюсь на кухню. Отчим, еле сумевший проигнорировать моё хорошее настроение по дороге в свой кабинет, недовольно сжимает зубы. В чём проблема, офицер? Бля, забавно. Сказал бы я ему это в лицо, провёл бы взаперти… Вечность, наверное. Благо мысли читать тот не умеет, а поэтому наконец съёбывает с глаз моих. Перекусив оставшейся порцией сырных макарон и выпив весь чайник разом, я загружаю посудомоечную машину и телепортируюсь к себе в комнату. Хотел бы я с кайфом позависать у телевизора за поеданием ещё одной тарелки, но ко мне точно возникнут вопросы, будь я долго рассиживаться где-то вне своей тюремной камеры. Была б в ней помимо ванной и кухня, я душой клянусь, не выходил бы оттуда. Наплевал бы на серость помещения, позвал бы друзей, обложил бы себя сластями и жил бы припеваючи… Вот только ни кухни, ни друзей, ни вкусняшек, ни замка на двери нет. А значит я просто буду скипать время в заряжающемся телефоне, поглощая столько контент, сколько голую стену напротив. Благо хоть вся моя компания в сети. Шутя с ними о каких-то сущих пустяках в данный момент, ничто не сможет меня расстроить… С количеством чёрного юмора, льющегося из диалогов с ребятами и их мемных фоток из Санкт-Петербурга, я так и думал. Блять, ровно до того момента, как мне в ебло не прилетело несколько миллионов восклицательных знаков в личных сообщениях с Лизой, а потом раздался внезапный звонок от неё же. — Да? — перехватив телефон левой рукой и подняв трубку, протягиваю я. — Ты где сейчас? — Дома, а что? — Фух. Я останавливаю свой взгляд на одной точке в полу, пытаясь угадать причину чужого беспокойства. — Ты меня с кем-то перепутала? — задумчиво спрашиваю я, закручивая первым пальцем отваливающийся бинт на правой ладони. Она молчит невероятно долгие двадцать секунд, прежде чем начать говорить вновь. — Нет, просто тут, тут… И там. С приветом по планетам. Благо, из-за комка воздуха, перекрывшего мне горло в нужный момент, вслух я этого не говорю, ведь по другую сторону раздаётся всхлип. Бля. Увлекшись аморальными приколами со своими друзьями, я не сразу въезжаю в детали чужого настроения. Моя глупая шутка была бы сейчас точно не к месту. Хорошо, что всё обошлось, однако не будет лишним ещё и прийти в себя. Вдох, выдох, вдох. Нельзя насмехаться над чувствами добрых людей, даже если у меня прекрасное настроение. Сосредоточившись на тревожной отдышке со стороны Лизы, быстро перестраиваюсь на серьёзный лад. Ту явно что-то беспокоит, а если я, пусть и косвенно, но пообещал сам себе, что буду помогать такой волшебной личности как она, то стоит спросить, что произошло. И, собственно, помочь, в случае чего. — Что такое? — Нет, забей, всё в норме, — строгим тоном отвечает она. — Точно? — переспрашиваю я, однако натыкаюсь лишь на будоражащее нервы молчание. — Я знаю, что мы ещё мало знакомы, но ты можешь довериться мне, ну, если там что. Поняв, что Лиза не собирается бросать трубку, я встаю с места. Взглянув в окно и не найдя там ни какой-либо зацепки, ни чего-то, на чём можно остановить взгляд, я попросту теряюсь. Долбя пустыми глазами задний двор, что выглядит слишком уныло, пытаюсь не выпасть из реальности. Под собственное дыхание и таинственные вздохи Лизы я и не замечаю, как проходит время. — Это связано с родителями? — выдаю первое, что приходит на ум, лишь бы не молчать. Я очень люблю это делать, но не с теми людьми, кто мне дорог или важен. Молчание никогда ни к чему хорошему не приводит, знаю не понаслышке. Злоупотребляя им, не успеешь и оглянуться, как всё пойдёт не по плану. Конечно, это работает во всех случаях, кроме отношений с матерью. Здесь лучше просто не существовать, не то, что не говорить. Возможно поэтому моей первой догадкой и стала связь с родителями. У Лизы такое слишком маловероятно, я видел, с какой любовью она смотрела на их фотографии, когда мы сидели у неё дома… Помню, как та случайно позвонила своей маме, показывая мне игру на телефоне. Синеволосая не стала сбрасывать, не отключила телефон и не бросила его в стену, она начала мило беседовать с ней, спрашивая, как у них с папой дела. Так вот, конечно, всё возможно, но я думаю, что причина Лизиного беспокойства не таится во взаимодействиях со столь уж ей близкими людьми. Стоп, а к чему был вопрос о том, где я? Блять, ебать я долго думаю. Это со мной связано! А если со мной, то тогда речь со ста процентной вероятностью идёт о Владе и его компании. — Это Влад что-то выкинул? — вопрошаю я, попадая прямо в цель, пусть и не с первой попытки. Понимаю я это по тому, как Лиза перестаёт молчать. — Я не знаю как сказать, — шмыгнув носом, апатично отзывается она. — Желательно вслух, — приулыбнувшись, своей шуткой пытаюсь выбить из синеволосой переживания. — Ага, из моего молчания… Ты мало что поймёшь, — запинаясь, ворочает языком девушка. Не знаю, что нужно ещё сказать. Но пусть я и не вдупляю, как правильно поддерживать других людей, зато, прочувствовав весь спектр эмоций за неё, я просто… Жду, пока та перестанет всхлипывать. Звучит весьма жалко, но что поделать? Испепелив взглядом одинокий фонарь, стоящий далеко за пределами заднего двора, перехожу на провода. Кажется, под моим равнодушно-тревожным напором те начинают искриться. Когда никто на меня не смотрит, я не могу контролировать своё выражение лица… Это непосильная задача. — Влад, блять, — девушка вроде как уже сосредотачивается на своей мысли, но быстро теряет нить. — Он употребляет. — Знаю, — облегчённо выдыхаю я. Ну, это не такая уж и катастрофа. Подумаешь, шныряется где-то. На конченного нарика он не смахивает, может вещества вообще смягчают его характер? — Что? — удивлённо восклицает Лиза. — Я засёк его за покупкой ещё в школьном туалете в свой первый день. А что в этом такого? Разве не каждый второй здесь юзает? Влад ж других кислотой не пичкает? — замолчав на пару секунд, я продолжаю. — Наверное. — Блять, Вова, нет, это другое! — уже пиздец как возмущённо прикрикивает девушка. Я невольно сжимаюсь, когда громкий голос врезается по уху. Видать для неё эта тема сверх неприятна. Только вот дело в том, что мне то на подобное похуй. Кто-то курит? Круто, мне то что? Кто-то пьёт? Я тоже б с радостью, и что с того? Кто-то употребляет? О как, значит деньги лишние имеются, но мне то чё с того? Это их жизнь, не моя. Главное чтоб это были не мои друзья, и чтоб те люди под состоянием аффекта не захуярили никого. На остальное точно похуй. — Так что ты подразумеваешь под «другим»? — Влад не просто покупает и употребляет, он скупает и продаёт, — сжав зубы, наконец вскрывает карты Лиза. — И не в малых количествах. — Ого, — протягиваю я и, не зная что ответить, выдаю нелепицу, — Но он же белый. — Я серьёзно, блять, я невероятно как серьёзна! Сорвавшись на яростный крик на последних трёх словах, Лиза вновь всхлипывает. Ладно, возможно я борщанул. — Я не хочу, чтобы он влип, я не понимаю почему он всё это делает, я… Понял, здесь дело в другом. Она переживает. Переживает за человека, которым сильно дорожит. Не знаю какого это, но, судя по всему услышанному, такой процесс не особо приятен. Одно дело — переживать за себя. Ты несешь ответственность только за свои действия, самостоятельно выруливаешь все последствия и держишь всё в своих руках… Другое дело — переживать за того, кто творит что вздумается и слушать тебя не собирается. Худшее при таком раскладе — безумно дорожить этим человеком. — Прости, прости, прости, — начинает извиняться синеволосая. — Я не могу обсудить это со своими подругами, поэтому выливаю всё на тебя. — Ничего страшного, наоборот, спасибо тебе за это. Благодаря её разговорам со мной, я узнаю всё больше и больше как и о ней, так и обо всём вокруг. А для меня это невероятно важно… Потому что становится всё интереснее. — Ты правда сильно любишь его, — не узнав свой тон, проговариваю я, но спешу добавить. — Как друга, как близкого человека. Что я, пусть до конца и не понимаю, но представить могу. Я также дорожу своими друзьями. Их проблемы — мои проблемы, их жизнь — то, что меня беспокоит. Я б тоже был против того, чтобы, к примеру, Денис, употреблял что-то… Найдя нить взаимопонимания с Лизой, но пустив мысли по другому кругу, я слегка настораживаюсь. Всё из-за того, что пробую поменять себя с ними местами. Я никогда не рассказывал кому-то о своих болячках. Все лишь догадываются и замечают что-то только по случайности. Даже мои друзья… Те невероятно волнуются обо мне сейчас, что я порицаю. И сам не знаю почему. Проще не давать кому-то знания о том, что происходит со мной? Всё же когда-то образумится. Зачем давать другим повод для переживаний? У них и самих этого достаточно. Я всегда помогу всем, но не дам, чтобы кто-то помогал… Мне. Так же, как это наверное делает и Влад. Хотя, нужна ли ему вообще помощь? На первый взгляд и не скажешь… Но и по мне никто и не скажет. Ну прекрасно, я понял и Лизу, и этого латентного пидораса. А кого из них больше, лучше не думать. — И это прекрасно, — разбавляю свои мысли словами, чтобы не сойти с ума под вечер пятницы. — Это пиздец как сложно. Почему-то мне становится стыдно. Речь совсем не обо мне, но… Я представляю Лизины чувства, приписывая их своим друзьям. И всё равно ничего не могу с собой поделать. Всё образумится, всё пройдёт, я со всем справлюсь, значит справится и Влад. Тогда и Лиза, и моя компания перестанет о чём-то беспокоиться и всё будет хорошо. Просто нужно промолчать о себе и переждать. Не знаю, придерживается ли такой тактики Влад, но надеюсь что у него там тоже всё наладится. Не для него самого, не для того, чтобы у него всё было в порядке, а для Лизы. Она слишком хорошая, ей нельзя так волноваться. — Всё будет нормально, — повторяю я ей несколько раз. — Просто закрой на это глаза. И перетерпи. Как это делаю я, как правильно. Чем больше заморачиваешься, тем меньше смеёшься. Так и помрёшь быстрее! — Я не могу, — хватая воздух, выдавливает из себя она. — Давай, Лиз, Влад не похож на того, с кем может случиться беда. Звучит не сильно убедительно, но обычно ж первое впечатление о человеке — самое правдивое? Говоря иными словами: я просто не ебу, как ещё поддержать человека, которого так мало знаю, поэтому хватаюсь за всё, что лежит на поверхности. — Лучше ляг сейчас спать, не нагружай себя под ночь. — Да, ты прав, я… — Отдохни, пожалуйста. — Постараюсь. Она ещё раз вздыхает и, судя по звукам, вытирая слёзы, шепчет что-то под конец, а после сбрасывает трубку. Было ли это обычное прощание или «Я сейчас убью себя нахуй», я так и не понял. Оставшись наедине с гробовой тишиной, я испепеляю провода за окном ещё несколько минут. Поняв, что устраивать пожар слишком дорогое развлечение, решаю отлипнуть от них. Поворачиваюсь к ванной. Думаю, а нахуя мне вообще голова. Морда на ней уродливая, внутри та вечно болит, а сейчас и вовсе мучает меня как никогда прежде. Я устал жаловаться самому себе на всемирные проблемы. Вот бы вырваться из этого всего хотя бы на денёчек… Забыть про существование невзгод и оставить в своей жизни только чистейшее веселье… Было бы ахуенно. Я бы смеялся без остановки, шутил бы о том, о чём подумать кто-то боится, отрывался бы на себе возле своих друзей и видел бы их счастливые лица. В собственной фантазии всё всегда звучит круто, однако, вернувшись в реальность и не уловив ни нотки того самого желанного веселья от мраморной ванной, в которой я в данный момент варюсь похлеще любого рака, я недовольно кривлю губы. Сука, опять завис. Нет, я реально устал выпадать из жизни. В любой момент, блять, да просто задумавшись над чем-то, я на автомате совершаю какие-либо действия, а после нахожу себя там, куда не помню как пришёл. Отвратительное чувство, я будто пьяный, но будто скорее с ума схожу. Отставив все ужасные мысли, я вылезаю из ванной. Быстро напялив на себя сменную одежду, сонно направляюсь к кровати. Завалившись на неё, потираю глаза. Завтра не нужно идти в школу, что весьма печально. Если я останусь дома, то придётся выслушивать бесконечный поток претензий со всех сторон. Серьезно, кажись даже холодильник затаил на меня глухую обиду… Значит придётся шароёбится по округе, надеясь, что роковой день для моего железного друга под кроватью не состоится. Этот ебучий ящик… Хуже боли в заднице после беспрерывного сидения на одном месте на протяжении десяти часов. Но делать нечего. Остаётся ждать удобного человека и подходящего момента. Ждать, терпеть, блять, как всегда. Прикрыв глаза, я аккуратно переворачиваюсь на бок. Раны всё ещё болят. Не знаю, как я до сих пор не запачкал всю кровать кровью, ведь по ощущениям, с меня слезает кожа. Усугубляет положение чертовски твёрдая постель, что замедляет мой процесс погружения в сон. Ловить нужные мысли и засыпать под них конечно классно, но было бы ещё лучше, если б я мог не тяготить себя раздумьями каждый ебучий день. Очистить голову и забыться хотя бы на несколько часов кажется чем-то нереальным. Клянусь, баскетбольный мяч был бы помягче этой подушки.***
Если утро не начинается с тягучего осознания где я и кто я, то скорее всего я либо мёртв, либо очень счастлив. Надеюсь сегодня второй случай, ведь просыпаюсь я на удивление бодрым и выспавшимся, без лишних закорючек в мозгах. Благодарность за такое бомбезное настроение два дня подряд я могу официально вручить своим друзьям и недавним событиям… Испытательному сроку от Влада, если быть точнее. В честь такого мероприятия в моей голове сейчас крутится целая груда идей, одна похлеще другой. Подняв своё тело с кровати, я сразу принимаюсь за сборы. Новые бинты, повторный осмотр ящика, ключи, пара совсем мелких купюр на всякий пожарный, очки, сообщение Дане, тихие шаги до кухни, завтрак, состоящий из нескольких огурцов, соли и кетчупа, и вот я уже стою на крыльце в огромной чёрной куртке и таких же тёмных широких джинсах. Повезло, что сегодня мать решила пропустить утренний перекур. Яркое солнце рассыпается по лицу, врезаясь своими лучами в мои очки. Прохладный ветер обдувает со всех сторон, спрятанные в карманы руки начинают потеть. Поздняя осень не подкралась незаметно, она ударила прямо в морду, заявив о своём присутствии. Пусть я и думал, что в США погода — не главный враг человечества, как у нас в России, однако та не перестаёт удивлять. Пару дней назад было так тепло… Теперь же на пустынных улицах рассеивается туман, окутывая все деревья вокруг в одно большое облако. И, не совру, это даже красиво. Вскинув брови в приятном удивлении, я спрыгиваю с крыльца. Приземлившись на левую ногу, слышу звон от удара монет друг об друга в носке. Шаги даются мне с подозрительной лёгкостью, а голова наполняется светлыми мыслями. Чувство, будто всё начинает налаживаться, что весьма странно и спонтанно. Испытывать непонятные эмоции при виде своего отражения в зеркале я так и не перестал, но веселья с каждым днём всё больше и больше. Раны всё-таки стягиваются, искренняя улыбка на лице появляется сама по себе. Вдруг и вовсе заживу полноценно… Даже в таких условиях? Улыбнувшись хрупкому льду в углублении перед тротуаром, я продолжаю идти. Разглядывая молчаливые улицы утреннего города, всё не могу перестать улыбаться. Ни потраченные на новый телефон деньги, ни странные предостережения фрика, ни тревожный разговор с Лизой вчера не становятся гостями в моей голове сегодня. Пустое и спонтанное, но от чего-то яркое чувство эйфории затмевает все переживания, выставляя мне перед глазами лишь спокойный жилой район, в котором с какого-то хера так уютно. Мирно выглядящие дома смотрят на меня, пока я с неким подозрением оглядываю их. Странно, может я сплю? Потерев пальцем через бинт порез на правой руке, я счастливо высовываю обе руки перед собой. Настроение лучше некуда, я реален и счастлив! И, сука, это идеально! Я знаю причину своей радости, предвкушаю то, что меня ждёт… Всё только интерснейшее. И чтобы, блять, опять не опуститься к этим мерзким мыслям, преследовавшим меня, к примеру, позавчера, нужно срочно начать разрабатывать план по поддержанию своего прекраснейшего настроя. Как говорил «не ебу кто»… Всё гениальное просто, и всё простое гениально. А значит нужно начать с самого лёгкого. Мне был выдан месяц на то, чтобы стать самым послушным парнем на свете… Если перевернуть всё под свои желания, то получится, что эти безумные тридцать или тридцать один дней мне были подарены для того, чтобы я натворил несусветной херни. А в таких делах я мастер. Впихнув в каждую неделю по одному невероятно забавному пранку, и, оставляя мелкие пакости по пути, всё должно пройти как по маслу. План таков: страдать хернёй как можно больше, чтобы потом заполучить всё внимание Калюки. Звучит просто и надёжно, значит это то, что нужно! Осталось только придумать те самые приколы… Дошагав до лавочки возле маленького парка, я с важным видом усаживаюсь на неё. Размяв кисть правой руки, слегка приоткрываю бинты, замечая, что заживление идёт полным ходом. Там конечно не бегают маленькие доктора, сшивая мне порез, но тот хорошо затягивается и самостоятельно, я это чувствую. Засунув руки обратно по карманам, наклоняюсь вперёд. Ухмылка, не слезавшая с лица всё это время, становится ещё шире. Возможно я смахиваю на маньяка-извращенца, засев тут с утра пораньше в поисках жертвы, но в разуме проскакивают слишком уж безумные затеи. С таким в голове нельзя оставаться в адеквате. Я накапливаю их все, отбираю самые выдающиеся и с гордостью перекладываю каждую идею на отдельную полочку. Прорабатываю их до мельчайших деталей, рассматриваю каждую подробность, возводясь до предела. Все идет проще некуда, но они настолько забавны и интригующи, что у меня уже сводит всё изнутри. Истинная красота скрывается в простате, как говорится… Ну или как подсказывает мне мой гениальнейший ум, перемещающий ударение с одной буквы на другую уже в десятый раз. Вспрыгнув со скамейки, чуть ли не пускаюсь в пляс. Я сидел здесь до тех пор, пока не начало темнеть. Безусловно я менял положения, но задница всё равно засекла. Жаль её, но находиться в грёзах слишком увлекательно. И всё-таки… Я знал, что теряю счёт времени, мечтая о свершении своих забав, прекрасно осознавал то, что такие процессы, с учётом моей особенности выпадать из реальности, для меня весьма опасны… И всё равно увлёкся. Уже поздновато. Благо оделся я в кое-то веке тепло. Если б не это, мой обледеневший труп под ярким светом фонарей нашли бы на той же скамейке. Вытащив из кармана телефон, проверяю своё местоположение. Спланировав дорогу до дома в голове, убираю его обратно. Не хотелось бы отморозить пальцы. Продолжив идти, задумываюсь над тем, что было бы неплохо оповестить Лизу обо всём мною придуманном. Я мог бы поведать ей обо всём прямо сейчас… И поведал бы, если б не вспомнил о вчерашнем разговоре. С того момента от неё ни слуху, ни духу. Возможно сейчас ей больше нужно умиротворение и тишина, чем мои сумасшедшие планы… Ну и похуй, мне и своей компании вполне достаточно. Расскажу ей всё тогда, когда та ответит мне на «Привет, ты как?». Ну или чуть позже. Тут уже смотря на её настроение. Не суть. Главное, что после услышанного та обязательно повеселеет! Оглядываясь по сторонам, я понимаю, что я хер знает куда забрёл. Вываливаться из реальности — полная пизда. Вокруг абсолютно незнакомые мне дома, кучки людей по разным сторонам дороги и напрягающая тишина. Больше уже не так уютно. Взглянув в телефон, замечаю совершенно новый маршрут. Сука, дорога до моей тюрьмы лежит прямо по этой странноватой улочке. Печально. Находиться здесь вправду некомфортно. Мне в принципе похуй на мнение окружающий о себе, вот только мне не похуй на то, что меня здесь кто-то может закошмарить. По крайней мере все вокруг выглядят так, словно вот-вот высунут из рюкзаков автоматы и начнут перестрелку. Не удивительно, что в одной из этих компаний я замечаю знакомое лицо. Фрик стоит весьма отстранённо, однако не выглядит столь немногословным, как обычно. В большом чёрном пальто и с растрёпанными волосами, тот ведёт весьма оживлённый диалог с несколькими парнями и девушками напротив себя. Те, облокотившись на старую красную машину, хихикают через каждое его слово, пока он не выхватывает у одной девушки из рук сумку и не пускается прочь. Ёбаный рот! Изумлённый, я чуть не наворачиваюсь об лежачий полицейский. Это что, нахуй, было? Не выкупающие прикола ребята стоят на месте несколько протяжных секунд, подумав, что это шутка. Либо же Антон внушил им, что это она и есть. Однако по его длинным ногам, передвигающимся с такой безумной скоростью, те всё-таки догадываются, что их наебали. Сорвавшись с места, вся компания начинает погоню. Я наблюдаю за ними ровно до тех пор, пока те не скрываются за углом чьего-то коттеджа. Не сумев погасить подогревшийся к происходящему интерес, прибавляю темп и сворачиваю туда же. Крепче сжав кулаки, замедляюсь и оглядываю плачущую девушку, возле которой собралась ещё парочка особ, пытающихся её успокоить. Она долго и протяжно стонет, злится, но всё безрезультатно: сумка не появляется в её руках. Парни, погнавшиеся за Антоном, возвращаются с ничем. А фрик, оказывается, вор! Я посмеиваюсь, не зная как правильно реагировать на подобное. «Мда, вот дела!» — единственное, что приходит в голову. «Абсолютно похуй» — то, что отпечатывается там сверху. Но произошедшее кажется смешным без особой на то причины. Получается, Антон не только открытый вор, но и шутник? Возможно именно сам метод его обмана, ну, того, как он надурил ребят, видится мне забавным. Ахуенная шутка, фрик! Поняв, что разглядывать там больше нечего, я ускоряюсь. Дорога домой проходит уже без лишних мыслей — я боюсь вновь отключиться от реальности и оказаться хер знает где. Но шёл я долго… Ноги пиздец устали. Накручивая размотавшиеся на правой ладони бинты обратно, нажимаю левой на ручку входной двери. Внутри тихо, что перестало быть подозрительным для меня ещё в лет десять. Эти затишья либо прокатывают так, что меня никто не замечает, либо я натыкаюсь на хладнокровно-разгневанное лицо в нескольких метрах от себя в самый неожиданный момент. И, это, сука, единственная вещь в мире, у которой никогда нельзя предугадать результат. Мать может быть разгневана на меня и может продолжить свои метания молний в меня вечером. А может быть спокойна, но под ночь на неё накатит порция неуверенности и беспомощности, с которой она побежит на меня. Всё, блять, возможно. Разувшись, я снимаю куртку и оглядываюсь по сторонам. Тихо. Никого нет. Видать сегодня тот вид развития событий, в котором всем на меня похуй. Вот и прелестно. Помыв руки, я наедаюсь с полна. Редко выпадают такие вечера, как-никак. Попав в свою камеру, сразу снимаю с себя одежду. За эту долгую прогулку я изрядно пропотел и устал. Но даже так сильно вымотавшись за день, я не могу позволить себе не проверить железного друга под кроватью. В иной раз повторяя себе, что от этого ящика буквально зависит вся моя жизнь, я осматриваю тот вдоль и поперёк. Всё чисто. Задвинув того обратно, кидаю вещи простираться и, полностью раздевшись, запрыгиваю в ванну. Избавляюсь от остатков бинтов прям там же. Горячая вода окутывает всё тело, распространяя приятные ощущения теплоты по нему. Каждая капля, попадающая на кожу, создаёт несколько волн под ней. Это состояние напоминает мне прогулки с друзьями: на душе легко, в голове лишь удовольствие, а на лице широкая улыбка. Пусть так и продолжается. Покинув ванную, я стягиваю с себя перевязки и развешиваю простиравшиеся вещи на батарею и решаю, что весь завтрашний день проведу за страданием хернёй. Пойду прогуляюсь опять… Не зайду так далеко от дома, конечно, но будет так же весело. Открыв окно на проветривание, расслабленно плюхаюсь в постель. Укрывшись одеялом и погасив свет, напоследок, совсем недолго беседую с каждым из друзей. Рассказав им всё и получив абсолютно разные реакции от каждого, отшучиваюсь парой приколов и со спокойной душой откладываю телефон. Сон приходит быстро.***
— Сама принеси себе всё, что тебе нужно! — раздаётся громкий мужской крик прямо под моей дверью. Истерик ебучий. Открываю глаза я не по своей воле. Второй выходной день встречает меня более нервно: родитель один и родитель два орут друг на друга что есть сил, не обращая ни на что внимание. Честно, поначалу я думал, что новый муж матери окажется менее остервеневшим, чем она сама. По крайней мере потому, что большинство времени тот молчал. Но вскоре я понял, что стоит ему начать говорить, так из него льётся только чистейшая агрессия. В этом и есть его загвоздка, он говорит лишь для того, чтобы поругаться. Они с матерью два сапога пара: он ей нужен для того, чтобы жить зажиточно и не отставать от своих богатеньких родственников, а она ему нужна, чтобы его принимала его семья. Все эти «семейные ужины» — сплошной спектакль омерзительных людей перед ещё более мерзкими существами. А меня на него мать тащит потому что я её «заслуга». Уже представляю себя через несколько дней… Разодетый в дорогие одёжки, отполированный до блеска и старающийся поддерживать улыбку перед чужими людьми из-за того, что не хочу получить по морде. Милота, да и только. Но и эта невзгода не сотрёт из разума счастливый фундамент на сегодняшний день. Семья хуйня? Значит буду как и прежде искать себе утех вне дома… С Владом это прекрасно получается. Потерев глаза, надеваю очки и, разблокировав телефон, проверяю сообщения. Увидев там небольшой параграф от Лизы, понимаю, что ей уже лучше. Лиза: Нормально, вроде. Спасибо, что поговорил со мной позавчера и прости, что игнорила. Не хочу больше затрагивать эту тему, но твои слова меня заставили расчувствоваться. Если ты не подумал обо мне ничего лишнего и не обижаешься на то, как я тебя бесчестно динамила весь день, то, мы можем встретиться сегодня? Вова: Можем. Я, да чтоб обижаться? Бля, нехуй мне делать, чтоли? Я прекрасно всё понял, мне не на что злиться. Лиза: Тогда, через час у моего дома, ты сможешь? Вова: Буду. Возможно только что она постеснялась спросить, где я живу, что меня улыбнуло. Дело в том, что прочитала сообщение Лиза мгновенно, а вот отвечала минуту с лишним. Когда та приказывала мне снять штаны, до сих пор не будучи уверенной в том, что я пидор, а не маньяк-изврат, стеснения не было! Хотя перед этим она сказала, что доверяет мне… Ладно, сейчас я догадываюсь, в чём причина такой аккуратности. Она скорее всего чувствует вину за то, что рассказывает мне про себя, тем самым меня якобы загружая. И чтобы доказать ей обратное, я приду на встречу с самой широкой улыбкой, когда-либо ей виданной. Лениво потянувшись на кровати, пытаюсь заглушить крики родителей в своей голове. Они мечутся по дому как оголтелые, видать куда-то собираясь. Надеюсь, они свалят на весь день, чтобы, придя обратно с прогулки, я смог со спокойной душой лечь спать перед днём первого прикола. Заглянув в шкаф, напяливаю белую футболку, поверх которой надеваю яркую желто-красно-синюю толстовку. Она скорее смешная и удобная, чем стильная, но кому, какая, нахуй, разница? Пройдясь тягучим взглядом по остальной части гардероба, решаю надеть те же джинсы, в которых был вчера. Но вот незадача: они ещё не до конца высохли после стирки. Но вот облегчение: мне поебать. В любом случае, мокрой осталась лишь их нижняя часть, не попавшая на батарею. Заболеть от такого пустяка невозможно, а болею я и так редко. Натянув одну штанину за другой, замечаю, что без бинтов нога чешется намного меньше. Она вызывает больше неприятных ощущений от соприкосновения ничем более не защищённой раны с тканью, зато не кошмарит меня как придурка последнего с этой чесоткой. Переместив все свои ценности в носки, иду к ванной. Умывшись, всеми силами стараюсь нечаянно не посмотреть в зеркало. Почистив зубы и успешно пройдя данное испытание, я уже покидаю это помещение, как с кухни раздаётся крик. — Они там, где ты их оставил! — чуть ли не срывая голос, орёт мать. Я стою рядом с окном, бросая безразличный взгляд на дверь в мою тюремную камеру. Уловить атмосферу всех этих разборок можно даже через щель. Противный тон матери режет уши, пока злорадствующий голос отчима отдаётся в голове эхом. Я поджимаю губы слишком разочарованно для того, кто к подобному привык, поэтому в следующую же секунду отворачиваюсь в другую сторону. Чтоб вас всех… Не было в моей жизни. Подобные пустяки стали слишком надоедать. Если в Питере я мог съебаться от всего этого быстро и незаметно, потому что каждый из моей компании всегда откроет передо мной дверь, то в чужой стране у меня из друзей только я сам. Ну, или, говоря корректнее… Здесь у меня нет людей, которые догадываются о моём семейном положении и готовы смириться с моим импульсивным визитом к ним без всяких вопросов. Так, блять, нельзя думать об этих недоразумениях сейчас. Настрой слишком хороший для того, чтобы загружать себя подобной бессмыслицей. Уже через полчаса мне нужно быть у дома Лизы, а значит, пора стартовать. Услышав сильный хлопок, меня передёргивает. Это закрылась входная дверь. Блять, тогда, что я стою на месте? Это ж великолепная новость! Подобрав старые бинты, мну их в руке пару секунд. Метнувшись к двери, я нажимаю на ручку и высовываюсь за пределы комнаты. Оглядевшись, задерживаю дыхание, пытаясь понять, остался ли кто-то в доме или нет. Не услышав ни единого постороннего звука кроме шума от двигателя машины снаружи, покидаю свою тюремную камеру. Я даже подпрыгиваю разок по дороге на кухню и… После стараюсь ходить осторожнее, ведь приземляюсь на правую ногу. Выкинув ошмётки лекарств, своей кожи и перевязок, замечаю в мусорном ведре то, чего никак не ожидал увидеть… Овощи, которыми так удобно подкрепляться, покоятся на самом дне пакета. Цокнув, подхожу к холодильнику и, заглянув в того, понимаю, что ничего съедобного в нём не осталось. То, чем я планировал позавтракать сегодня, уже во всю переваривается в желудке одного из моих мучителей. Гниды ссаные, нихера мне не оставили. Проглотив своё недовольство, я закрываю дверцу холодильника. Ну и ладно, не в первый раз такое происходит. Жаль конечно, что подобное как на зло сваливается на меня именно тогда, когда у меня хорошее настроение, ну и хер с ним. Его в принципе редко что может испортить. Дошагав до прихожей, я тянусь за курткой с вешалки. Случайный взгляд, павший не туда, на мгновение выбивает пол из-под ног… Да что ж такое то, блять! Я впервые вижу свою правую руку после того инцидента с стеклом. Меняй я сам бинты, или перематывая мне её кто-то другой, мои глаза ещё ни разу не встречались с этой красной полосой. Та, в ширину чуть ли не с полтора сантиметра ровно проходит от второго пальца до противоположной стороны запястья. Огромный по моим самоощущениям порез вырисовывается в большой шрам на всю ладонь. Его вид заставляет непроизвольно сжаться. Ахереть, блять, не сдохнуть бы. Ладно, это тоже не то, что подпортит мне день. А вот жизнь? Да, в ней эта деталь будет весьма проблематична и доставит кучу новых хлопот. Придётся скрывать, прятать и быть ещё более сдержанным чем обычно, но кто я, блять, такой, чтобы с этим всем не справиться? Аккуратность, молчаливость и расчётливость всё зарешают. Стянув со своего лица это проклятое уныние, я наконец обуваюсь и надеваю куртку. Застегнувшись, хватаю ключи от дома. Не услышав грохота или каких-либо признаков присутствия родителей снаружи, выхожу на улицу. Закрыв дверь, заинтересованно разглядываю окружающий мир. С каждым днём становится всё холоднее. Эту мысль приносит мне морозный воздух, вдыхать который уж больно хорошо. Приятная свежесть подкрепляет все мои мотивы на сегодняшний день изнутри, окончательно прогоняя из головы все нежеланные раздумья. Я дохожу до дома Лизы достаточно быстро, словно сам ветер подталкивает меня в спину. Остановившись неподалёку от уютного на вид домика, замечаю силуэт девушки за окном в кухне. Та носится туда-сюда, видимо, пытаясь что-то найти. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, замораживаю свой взгляд на подледеневшей траве под ногами. Позади раздаётся хлопок, потом ещё один. Ключи быстро проворачиваются в замочной скважине и девушка вмиг подбегает ко мне со спины. — Доброе утро, — обернувшись говорю я. — Привет, — поднимая свои огромные очки с кончика носа ближе к переносице, отвечает Лиза. Её распущенные синие волосы выглядят растрёпано, хаотично падая на девственно чистую, пушистую белую куртку. Синяки под глазами профессионально скрыты с помощью макияжа. Бежевые тени под глазами, паучьи реснички и аккуратные стрелки в уголках. Если не всматриваться и не скажешь, что девушка проплакала две ночи подряд. — Красиво выглядишь, — улыбнувшись, протягиваю я. — Спасибо, — виновато отведя взгляд, проговаривает девушка. Улыбнувшись во все зубы, я нагибаюсь, чтобы перенаправить взгляд чужих глаз на себя. Мы с ней практически одного роста, поэтому, легко попав в её линию взора, я заражаю Лизу своим хорошим настроем на сегодняшний день. Опередив своим «Пойдём» её так и не сорвавшееся с уст «Прости», начинаю движение в сторону школы. Чувствую всей своей сущностью, как на лице девушки появляется маленький, но достаточно чёткий намёк на искреннюю улыбку. — Я могу, — начинает синеволосая. — Можешь, — не дослушав чужую мысль до конца, перебиваю её я. Не знаю, на что я соглашаюсь, но Лизе, как и она мне, я доверяю. — Развернись, — командует девушка. — И нагнись? — выполнив приказ, подшучиваю я, как вдруг так резко и весьма крепко меня сжимает. Пусть такое уже и было, но мне всё равно непривычно. Женщина… Обнимает… Меня… Видать ей нравится закреплять важные для неё разговоры особенными моментами тактильности. Что ж, у каждого свои причуды, а такую даже и странной не назовёшь. Специфично, но вполне миленько. Я осторожно приобнимаю Лизу за плечи в ответ, пока она переламывает мне рёбра. Не посчитал бы себя тактильным человеком даже сейчас. Обычно это все остальные ко мне лезут, а я спокойно выдерживаю подобные обжимания. Нет, не выдерживаю, я отношусь к этому абсолютно спокойно, просто первый на контакт не иду. — Спасибо, — отпустив меня, девушка с уверенностью смотрит в мои глаза. — Да, не за что, — засунув руки обратно по карманам, я начинаю шагать в том же направлении, как до этого. — Ты уже снял перевязки? — догнав меня с правой стороны, вопрошает Лиза. — Да, а то кожа задыхается, — склонив голову к ней, смеюсь. — Как бы туда всякая херотень не попала. — Они уже затягиваются. Быстро показав Лизе рану на ладони, чтобы доказать ей, что всё в порядке, я довольно ухмыляюсь. Смерив меня неоднозначным взглядом, та слегка выдвигается вперёд. Я чувствую как синеволосая веселеет на глазах и сам этому радуюсь. — Что ещё нового расскажешь? — совершает роковую ошибку она. — Ну, ёпта, ты сама напросилась! Мы смеёмся в унисон перед тем, как начинается мой словесный понос. Я меняю тон по пять раз на каждое предложение, киваю головой во все стороны, подпрыгиваю на месте, пока рассказываю всё мной придуманное. Поначалу избегав упоминание имени моего объекта для пранков, ну, не решаясь выбить из Лизы только появившийся настрой, вскоре я забываю об этом и, увидев внимательно насмешливое лицо девушки при первом моём «Влад», решаю больше не подбирать слова. Мои планы грандиозны, но до пизды просты. Вижу, что Лизе это нравится, ведь уже спустя две моих идеи и пять маленьких приколов, та убирает из себя всю засевшую грусть до конца. Она остро отшучивается в ответ, подмечает то, как ей даже будет жаль Калюку в некоторых моментах, но быстро переключается на «Может хоть это заставит его задуматься» и продолжает оживлённый диалог. Девушка не уступает мне по количеству чёрного юмора, стабильно присутствующему в каждой третьей колкости, от чего мне становится совсем весело. Я уже чувствую как меня несёт, когда чуть не врезаюсь в фонарь, засмотревшись на забавное выражение лица Лизы. Обогнув железное препятствие, натыкаюсь на мысль о том, что с синеволосой также клёво проводить время, как с друзьями из Питера. Резко замолчав, я искренне улыбаюсь. Обратив на это внимание, Лиза лишь подталкивает меня в бок. Солнце медленно опускается к горизонту, оставляя наш район без единой капли тепла. Россыпь звезд, появившаяся на небе, подсказывает мне, что пора заканчивать со своими безумными планами. — Я поняла, я поняла, — посмеиваясь, кидает финальную фразу Лиза, подводя наш диалог к завершению. Мы идём возле узкой дороги, разглядывая уже не столь зелёные деревья по округе. Старые здания по бокам вселяют невероятное чувство спокойствия, и если б я верил в реинкарнацию, то давно уже б предположил, что в прошлой жизни обитал именно в одном из них. Пытаясь поднять взгляд к небу, натыкаюсь на жжение в глазах. Кажись, я перенапрягся. Бросив взгляд на Лизу и переняв всё спокойствие, исходящее от неё, я выдыхаю. В расслабленном состоянии, абсолютно молча, мы переводим дух. Сердце размеренно бьётся в груди, пока я ощущаю его присутствие в каждой из частей тела. Заглатывая прохладный воздух огромными кусками, мне мерещится, будто я пропускаю внутрь лёгких что-то по типу желе. Серьёзность, предвкушение, мягкая улыбка, уже продуманный до мелочей план, каждый угол которого отполирован и облизан по несколько раз… Всё это перемешивается и выливается в приятное удовлетворение, порции которого я жадно впитываю в себя. От напряжённости у меня сводит скулы, а в то же время в животе перекручивается эндорфин и вся нервная система нижней части тела пускается в пляс. Из-за такого бурного диалога, разгорячившейся я даже с лёгкостью вспоминаю сложные слова из учебника по биологии. Помню, как учительница старательно вбивала мне его содержание в голову, по-моему она была единственной, кому не было на меня похуй. И видать не зря… Что-то я ж да выучил и запомнил! — Ты просто мазохист? Ну, без предпочтений? — призадумавшись, бормочет Лиза. — Я гей. Мы всё так же продолжаем идти обратно к её дому, но уже значительно медленней, чем прежде. Я молчу, опустив взгляд. Не знаю почему, но резко захотелось сказать ей правду. Это ж не покажется ей проблемой и переживать девушка не станет, так что, почему бы и нет? Забеспокоилась бы синеволосая об этом только в том случае, если б знала ситуацию в моей семье. А быть в курсе этого она, как и никто другой, не может… Я не позволю. Загорадив Лизу собой от света фонарей, я выжидаю её ответа на собственное заявление. Всё с той же улыбкой, та наконец начинает говорить. — Это тяжело? — Нет, ни капли! — на серьёзных щах утверждаю я. На самом деле, чего нет ни капли, так это ничего простого. Всю свою жизнь мне приходится проживать опасаясь всего, думать наперёд лишний раз и, ебучий в рот, упаси, не забывать удалять историю поиска после дрочки. И это лишь так… Говоря в общем и целом. Углубляясь в детали, я до сих пор дивлюсь тому, как моя голова держится на плечах. От количества забот меня спасают только приколы, помогающие мне чувствовать себя собой. — Правда? — удивлённо выдавливает из себя синеволосая. — А что здесь такого? Нравится парень, дрочу на него, не нравится, не дрочу. Женщины в принципе не привлекают, на них внимание не обращаю. Семья у меня к этому совершенно спокойно относится. Вру и не краснею. Узнав бы кто-то, с каким презрением мои родственнички относятся к всему, что связано с «нетрадиционностью», они бы застрелились, не обязательно будучи при этом пидорасом. — Бля, это пиздец круто! — воодушевляется Лиза. — Мои родители так же поддерживающе относятся ко всему. Они знают, что я гетеро, но тоже приняли бы меня любой. Синеволосая искренне улыбается, пока я из последних сил стараюсь не испортить нам обоим настроение свои намёком на правду в виде потухшего взгляда. Я счастлив за неё, а о себе предпочту не думать. — Теперь у меня есть друг педик, — сжав от смеха губы, без злости подшучивает она. Я на несколько секунд замираю, не так с её шутки, как со слова «друг». Это… Приятно слышать. Не важно, сколько прошло с нашей первой встречи, та крепкая связь, повисшая железным канатом в воздухе, подсказывает мне, что это знакомство было верным решением в моей жинзни. Перепрыгнув через моментную неуверенность, я озаряю Лизу максимально красочным оскалом. Мы уже стоим возле её дома, испепеляя друг-друга счастливыми ёблами. Не знаю, на сколько искренен мой радостный взгляд, но то, как смотрит на меня синеволосая, мне определённо по душе. — Спасибо, что побыл со мной сегодня. — Не за что. Достав ключи из кармана, Лиза машет мне рукой и, попрощавшись, я провожаю её затуманенным взглядом до двери. Когда девушка исчезает в тёплом свете, поворачиваюсь к тёмной улице позади. Пройдя шагов двадцать и убедившись в том, что я больше не нахожусь в её поле зрения, останавливаюсь на месте. Пустой взгляд рассекает пустынную дорогу пополам, я пошатываюсь, поднимая голову к небу. Облака медленно плывут за ушедшим солнцем, слабый ветер ерошит волосы на затылке. Честность и прямолинейность — не всегда залог успеха. Я не пользуюсь ими всегда, я избегаю и понимаю, что буду жалеть о последствиях. И этот случай не стал исключением. Я ощущаю себя трусом, поджавшим хвост, зато благодарю себя за то, что вынес нужную мысль: Лиза не тот человек, что будет молчать. Ей станет интересно и она сразу обо всём спросит. Она — не мои друзья из Питера, с которыми я знаком целую вечность. Синеволосая не будет догадываться, она будет подозревать и допрашивать в случае чего. Лиза не та, кому я смогу вручить ящик. Толкнув самого себя в спину, чуть не падаю на придорожный знак. Нет, сука, нельзя переживать. Я ещё найду, ещё всё сделаю и из всего выпутаюсь. Натянув на лицо ту же улыбку, с которой я провожал Лизу, распугиваю всех уличных котов. Те, завидев меня, разбегаются по дворам жилых домов, перепрыгивая через заборы и калитки. Всё будет отлично. Дойдя до своей тюрьмы, на автомате выполняю всю рутину. Напряженное выражение лица наверное делает меня похожим на психа, но посмотреть в зеркало и расслабиться я, как обычно, не решаюсь. Втыкаю в пустой холодильник уже минут сорок, кажется, из-за моего пристального взгляда там уже начинает материализоваться еда. Сила мысли настолько мощна, что растапливает лёд в морозилке. Фантазия разыгрывается на полную, когда я замечаю свои побледневшие руки, покрывающиеся белой корочкой. Закрыв холодильник, я ещё пару минут долблюсь глазами в дверцы. Нихуя там нет и не появится. С радостью приготовил бы себе что-то сам, да нет ничего, из чего можно хоть что-нибудь состряпать. Провожаемый с кухни мёртвой тишиной, дохожу до своей комнаты. Ванную я уже принял, все вещи спрятал, ящик проверил, а от друзей сообщений нет. Значит продолжать день бессмысленно. Поблагодарив всё на свете за то, что родителей нет дома, в непонятном себе состоянии ложусь спать. Голова, соприкоснувшись с твёрдой подушкой, начинает болеть ещё сильнее. Перенапряжённый мозг изводит сознание, мысли путаются, а реальность смешивается со сном. Из-за слишком перемешанных картинок в голове я не могу закрыть глаза. Всё более и более бредовые сцены проскакивают в разум: реальные люди, локации недавно показанных мне Лизой игр, деревья, небо, тысяча зеркал, бестолковые разговоры, крики, одним словом — путаница, в которой ничего невозможно понять, но которая не желает покидать мою голову. Я бесконечно ворочусь в кровати, наблюдая за плывущим потолком. Стены сужаются, мне то жарко, то холодно. Психанув, я выпрыгиваю из постели. На мобильнике высвечивается уведомление об обновлении, а цифры сверху безутешно показывают третий час ночи. Я ложусь на пол полу-голый, и тот кажется мне более мягким, чем кровать рядом. Из миллиарда мыслей я вытягиваю ту, что приятнее всего: завтрашний день и планы на него. Последнее, что я вижу перед тем, как провалиться в сон — это рассвет и злостное выражение лица Влада.