the pleasure, the privilege

Когда Гарри закрывает глаза, он видит обращенную в руины деревню. Вокруг него груды тел, возвышающиеся до самого неба. Он делает вдох и смрад горелой плоти оседает в легких. Тяжелый груз вины давит на плечи. Такое чувство, что он будет нести его вечно. С тихим вздохом Гарри открывает глаза и невидящим взглядом смотрит в потолок. Сегодня ему не уснуть. Не получится, даже если очень постараться. На этот раз Рон и Гермиона остаются с ним, не принимая никаких возражений. Они ждут, пока опустеет гостиная, сворачиваются калачиком на ближайшем к камину диване, греясь в тепле огня и друг друга. Наконец, они остаются одни, но, на всякий случай, накладывают антиподслушивающие чары. — Волдеморта опоили Амортенцией, — нарушает тишину Гарри. Он чувствует, как Рон и Гермиона напрягаются, приготовившись слушать предельно внимательно, но сами ничего не говорят. Они просто остаются рядом, предоставляя ему возможность высказаться. И Гарри им за это благодарен. — Это сделал Дамблдор, — тихим голосом продолжает он. — С помощью Снейпа. Они использовали приготовленное мной зелье. Произнести все это вслух труднее, чем он думал. Словно почувствовав, каких усилий ему это стоит, Гермиона опускает голову ему на макушку, а Рон крепче притягивает его за плечи к своей груди. Гарри слышит биение его сердца. Так спокойнее. — Это ужасно, — шепчет Гермиона, когда становится понятно, что Гарри пока больше не собирается ничего говорить. — И неправильно, — говорит Рон. По его голосу Гарри понимает, что Рон пытается сдержаться, чтобы не закричать изо всех сил от несправедливости, чудовищности сложившейся ситуации. — Они не должны были этого делать. До этого момента где-то в глубине души Гарри оставался невысказанный страх, но сейчас он полностью уходит. Гарри боялся, что друзья скажут ему, что ничего страшного не произошло, что он должен просто смириться. Он прижимается к Рону, обнимает Гермиону за плечи, на душе — спокойствие. Он должен был думать о них лучше. — На самом деле все еще хуже, — добавляет Гарри, когда снова находит в себе силы говорить. — Сны, в которых появляется Волдеморт, они… — Гарри прерывается и начинает заново: — Я вам не все рассказал. — Мы знаем, — говорит Гермиона, Гарри слышит в ее голосе улыбку. В груди вдруг становится тесно, он смаргивает наворачивающиеся слезы. Прежнее спокойствие сменяется чем-то новым, ярким и жгучим. — Ты не обязан рассказывать, — слышно, что Рону хочется узнать больше, но он не собирается настаивать. Любовь, думает Гарри, любовь настолько яркая, что может ослепить, настолько сильная, что может разрушить тысячу городов. Он так их любит. — Действие Амортенции не прошло, — говорит он. Гермиона резко выдыхает, — Во снах я вижу его. Говорю с ним, и он… Он хочет… — Значит, ты был прав, — перебивает Рон, и Гарри бескрайне ему благодарен за то, что не приходится произносить вслух отвратительные, нелицеприятные слова. — Это были подарки. — Да, — Гарри поднимает голову к потолку. Ему кажется, что он сейчас лопнет от переполняющих его эмоций, а, с другой стороны, будто вообще ничего не чувствует. Странное ощущение, но привыкнуть можно. — Значит, твои родственники, — говорит Гермиона. Ее вдруг осеняет догадка: — И Пожиратели смерти… Гарри сглатывает подступивший к горлу комок: — Да, — тихо соглашается он. — А что насчет деревни? — нехотя напоминает Рон. Гарри рвано выдыхает и с трудом проталкивает кислород в сжавшиеся легкие. — Раз его опоили Амортенцией, и он хочет, чтобы ты… Зачем ему убивать всех этих людей? У Гарри на это десятки ответов, и все они одинаково правдивы. Потому что он Волдеморт. Потому что именно это он и делает. Разрушает все, к чему прикасается, убивает людей, будто в их жизнях ни грана ценности. Но самый правдивый, самый точный ответ один: — Потому что я сказал «нет». — О, — полузадушенно шепчет Гермиона. — О, Гарри… Она разворачивается, утыкается лицом ему в грудь и крепко обнимает за талию двумя руками. Она дрожит — отчасти, из-за сдерживаемой ярости, отчасти из-за мучительной жалости. Рон молчит, но и его ощутимо потряхивает; рука друга, лежащая на колене Гарри, сжимается в кулак. — Ты не виноват, — уверенно, без капли сомнений, говорит он. Гарри же сомневается. — Рон прав, — будто почувствовав его нерешительность, соглашается Гермиона. — Ты не делал этого, Гарри. Это сделал Волдеморт. И Снейп с Дамблдором. Они виноваты. Не ты. Гарри тяжело вздыхает. Больно это слышать, но, пожалуй, ему это необходимо. — Спасибо, — сдавленным голосом говорит он. Хотя бы на время он позаимствует их уверенность и решимость, друзья не будут против. — Не сдавайся, — подбадривает его Гермиона. Рон сидит притихший, прислушиваясь к разговору. — О чем ты? — спрашивает Гарри. — Волдеморт делает это специально, чтобы тебя помучить, раз угодить тебе не получается, — Гермиона поднимает голову от его груди и смотрит со стальной решимостью. — Не дай ему одержать верх. Не сейчас, когда его победа означает, что ты отдашь ему… — она замолкает, будто не в силах закончить предложение. Гарри хорошо знакомо это чувство. — Я не сдамся, — заверяет он, отчаянно надеясь, что так оно и будет.

***

Через несколько часов Гермиона оказывается втиснутой между Роном и спинкой дивана, Гарри сворачивается калачиком где-то в районе ног друзей. Гермиона задремала часа два назад, Рон следом за ней. Гарри не спится; он думает о сказанном им и сказанном ему. Такое чувство, будто его вспороли, раскроили и вытянули все неприглядные страхи-переживания наружу. Но в итоге все хорошо. Гарри зря боялся, что друзья станут злиться или испытывать отвращение. Точнее, они злятся и испытывают, но не по отношению к нему. И от этого так… приятно. Так хорошо. — О, ты не спишь, — раздается голос у него за спиной. От неожиданности Гарри так сильно дергается, что чуть не падает с дивана, Рон тут же просыпается, Гермиона возмущенно стонет, когда он случайно толкает ее плечом по голове. Гарри оборачивается — у подножия лестницы стоит Невилл. Гарри не сдерживается: смотрит на него раздраженно и даже немного сердито. — Извини, — смущенно улыбается Невилл, — думал, ты слышал, как я спускался. Гарри переглядывается с Роном, когда до него доходит смысл сказанных Невиллом слов. — Погоди, а почему ты решил, что я сплю? — Балдахин на твоей кровати задернут, — поясняет Невилл. — Я решил, что ты сегодня отсыпаешься и не ожидал увидеть тебя здесь. Сердце Гарри уходит в пятки. Прошлой ночью он точно оставил балдахин не задернутым. Он вскакивает с дивана, Рон за ним, в спешке едва не свалившись на пол. Проскочив мимо не на шутку встревоженного Невилла, Гарри на полной скорости взлетает вверх по лестнице. Он резко распахивает дверь, та с грохотом ударяется о стену, недовольно ворчат спящие соседи. Гарри не обращает на них внимания, Рон заставляет их замолчать своим отработанным убийственным взглядом, когда их догоняет Гермиона. Как и сказал Невилл, балдахин вокруг его кровати задернут. Не исключено, конечно, что кто-то зашторил его прошлой ночью, но, учитывая последние события, Гарри сомневается, что все так безобидно. Гарри протягивает дрожащую руку к пологу и отдергивает его в сторону. За его спиной чертыхается Рон, Гермиона, споткнувшись, замирает на месте. На его кровати лежит Дадли Дурсль. Он едва дышит, из обрубков запястий на простыни вяло сочится кровь.