Мяу
Сеня обернулась. Это тоненькое, короткое «мяу»… ни от одной другой кошки такого не слышала! Рядом с ней сидела Китти. Чистенькая, пушистая. Рассветные лучи играли в её белой шубке. — Китти! — Сеня подхватила малышку на руки и закружилась с ней по всей крыше. — Я так рада, что ты жива! — мозг словно заблокировал воспоминания о том, как она собственноручно рыла могилу и клала в неё тело. — Теперь всё точно будет хорошо! Теперь у неё появилась хотя бы одна причина жить… Голову и сердце словно укололи мелкой иголкой.***
Кир стоял в самом конце шеренги учеников, выстроившейся на стадионе. Линейка была в самом разгаре: директор бубнил что-то о том, как школа рада принять первоклашек, и что он желает выпускникам успеха. ЕГЭ это то ещё испытание. Но Кирилл даже завидовал тем, для кого оно было главной на данный момент проблемой. Ещё он очень некомфортно чувствовал себя без униформы. На нём была официальная белая рубашка, чёрные брюки. «Глазастый» свитер пришлось оставить в портфеле вместе со всем обмундированием: копьём, абордажным крюком, гранатами и пистолетом, а так же аптечкой и глазными каплями, на случай, если подвернётся гражданский. Кирилл нервно теребил край рубашки. А вдруг плесень нападёт прямо сейчас? Спокойно… до конца мероприятия всего десять минут. В школе можно будет переодеться. Хорошо, что вместо охранника на посту лишь старенькая вахтёрша. Хоть дробаш приноси! И хоть Киру это было на руку, такая безалаберность не могла не бесить. Наконец, после «трогательной» песни о любимой школе, всех погнали в классы. Кирилл решил сесть за самую заднюю парту, у окна. Включил телефон. Посмотрел, не засёк ли дрон активной плесени. Пока всё было спокойно. — Привет! — на соседний стул опустился юноша. Намного ниже Кирилла. Одетый в бежевый кардиган, чёрную водолазку и светлые джинсы. Крупные кудри у него были золотисто-персиковые, как облака при закате, а глаза — зелёные, наполненные спокойствием и добротой. Улыбка — мягкой, подстать им. Нос — коротким, подбородок — круглым, кожа — здорово-румяной. — Ты новенький, да? — Угу. — промычал Кирилл, осматривая его. — Меня Серафим зовут, а тебя? «А меня — апостол Павел.» — хотел было съязвить Кир, но осёкся: нужно подружиться с как можно большим количеством людей. От них любая помощь будет ценна. — Я — Кирилл. Кирилл Агратин. — Приятно познакомиться. — улыбнулся Серафим, пододвигаясь к нему на стуле. — Ты к нам откуда? Сказать, что из Москвы? Нет, подозрительно. Что Москвичу делать в такой деревне? — Я из Краснокаменского. — так назывался один из посёлков близ Ржавогорска. — А что у тебя за кофта такая странная? — Кофта как кофта. — качнул головой Кир. — Купил, когда был в Москве. — Здорово. Я тоже был в Москве. Красивый город… В кабинете появилась классная руководительница. Она начала рассказывать что-то о том, насколько важен этот год для всех учащихся. Серафим не стал продолжать диалог, пока говорил старший. «Э, какой правильный. Ничего, на перемене попытаюсь узнать побольше о школе, городе и всех, кто в нём живёт.»***
На большой перемене школьники гурьбой бросились к буфету. Кирилл с Серафимом стояли в центре очереди. Относительно неплохое место. До начала урока ещё можно закупиться «провизией». Кир никак не мог отделаться от досадных воспоминаний о прошлой школе: там в буфете было намного больше вкусностей, а ещё ученикам предлагался шведский стол. А от запаха блюд здесь тошнило. — Нравится новая школа? — поинтересовался Серафим. — она у нас самая лучшая в городе. В параллельном классе учится сын мэра. Сын мэра? Это было бы ценное знакомство. — Да, хорошая школа… — не считая пары трещин в стенах, ржавые дверные петли, зелёную плесень на потолке и санузел, от одного описания которого к горлу подступает тошнота. Конец очереди зашевелился. Кто-то с шумом проталкивался вперёд. — О нет… Это Саша Бабуев. — Серафим отошёл в сторону, уступая место огромному, грузному одиннадцатикласснику. У него были глубоко посаженные глаза, плоский, широкий нос и по-неандертальски низкий лоб. — Кирилл, лучше пропусти его. — Нет. Ему, как и всем другим придётся ждать своей очереди. — Агратин смотрел на школьного задиру снизу вверх, но не теряя достоинства. — Я чёт не понял… — загудел Бабуев, сведя широкие брови к переносице. — Ну-ка вали отсюда, педик. Ты откуда вообще такой заявился? Из педикостана? — сам пошутил, сам хрюкнул со смеху. Кирилл действительно выглядел слегка вызывающе для этого города. Тёмно-зелёные волосы волнами доставали до подбородка. Ногти он красил красным, а так же подводил глаза. Агратину нравилось быть ухоженным, а в провинциях ухоженных парней почему-то сразу приравнивают к геям. — Саша, пожалуйста, не злись на него… — попытался вмешаться Серафим, но сильный толчок в грудь сбил его с ног. Очередь испуганно загудела. — Свали, святоша! — громила снова повернулся к Кириллу, но не увидел его на месте. Кир обогнул хулигана сзади и схватил того за руки, заломил их за спину. Туша упала на пол, завыв от боли. Агратин поставил ногу ему на спину, крепко держа за запястья. — Ещё раз к кому-то пристанешь, вырву сустав. Понятно? — наклонился и проговорил поверженному на ухо. — Понятно, понятно! Только уйди уже! — разжав хватку и отойдя, Кирилл всё ещё держался в стойке, на случай, если Бабуев захочет ответить. Но тот лишь бросился на выход из столовой, что-то хныча под нос. — Не ушибся? — Кир обратился к Серафиму. Тот отрицательно покачал головой. — Сильно ты его… — Да, на дзюдо ходил. — И всё же я считаю, что конфликт нужно было решать словами. — Не знал, что обезьяны умеют говорить. — Серафим был явно огорчён таким ответом. Ну и наивный. Столько лет учился вместе с этим чучелом под одной крышей, а всё ищет мирные пути… — Слушай, не хочешь прогуляться после уроков? Хочу посмотреть город. — Давай. Будет интересно.***
— А куда ты собираешься поступать? — спросил Серафим, похрустывая чипсами. В магазине не было и десятой тех вкусов, что Кир каждый день видел в Москве. — А я… Заграницу хочу поступить. — проговорил Кирилл, оживившись от этого вопроса. Весь диалог до этого он отвечал односложно, потому что витал в облаках. Выдумывать какую-то убедительную ложь было лень. Они стояли на крыше девятиэтажки, с которой открывался хороший обзор на город. Серафим знал каждый дом, каждую улицу как свои пять пальцев. И, естественно, помнил, где открыты крыши. Оттуда была видна и их школа, и дом Кира с Ромой, небольшой парк с зелёными деревьями. Лучи полуденного солнца отражались в золотых куполах главной церкви города. По сравнению с московскими храмами — мелкой и невзрачной. Но как же необычно сияли эти купола! Словно несколько спустившихся на Землю небольших солнц. — Вау, круто! А куда именно? — удивился Серафим. — В Норвегию. — разговоры о переезде почему-то внушали Киру уверенность, что всё получится. — Вуз ещё выбираю. — ему, скорее всего, позволят учиться, параллельно работая на местных Истребителей. — Ясно, это здорово. А я после школы — в Барнаульскую Сименарию. — На попа, что-ли? — усмехнулся Кир, и тут же понял по выражению лица Фима, что тот не шутил. — На священника, да. У меня дядя священник, я с ним живу. Родители у меня погибли, когда я маленький был. Авария. — Кирилл скорчил сочувствующую рожу, хотя ему было всё равно, что там случилось с Серафимовыми родителями. Он относился к любой религии с неприязнью. Адекватных «верунов» он встречал редко. Остальные вечно пытались навязать свои взгляды. Почему-то вспомнился отец. Как он целовал крест перед сражением. Помогло ему это? Нет. Где был их бог, когда отца ослепили, а затем пронзили насквозь? — О, Сеня, привет! — Серафим внезапно повернулся ко входу на крышу. Из-за двери вышла его одноклассница. Было в её внешности что-то странное: волосы растрёпаны, вместо нормальной одежды — розовая пижама. Серьёзный, холодный взгляд был направлен парню прямо в глаза. — А чего тебя на линейке не было? Познакомься, вот, это Кирилл… Что? — Сеня… Исчезла? Как будто её с головы до ног обернули в мантию-невидимку… — Фим, беги! — он краем глаза заметил, как Кирилл выхватил из-под свитера серебрянную трубку. Нажал на кнопку, и она стала… Копьём?! Копьём с красным наконечником. Агратин побежал туда, где только что стояла Сеня. Серафим кожей ощутил колебания воздуха. Словно что-то невидимое с огромной скоростью полетело ему в лицо. Если бы Кирилл не взмахнул копьём, Серафима бы сильно ударило. Это «что-то» с характерным шлепком упало на крышу. Представилось щупальце лавкрафтовского чудища. — Лови! — в воздухе блестнуло что-то маленькое. Серафим подпрыгнул и схватил это в кулак. Разжал его. На ладони лежал маленький тюбик с надписью «Глазные капли». «Очень странно. У этого препарата нет названия.» — а ещё более странным было то, что Кирилл боролся с воздухом. Он стоял задрав ногу, и целился куда-то в пустоту. А может, под его подошвой всё-таки было что-то? Что-то невидимое… Серафим поднёс флакон к глазу и нажал на него. Из носика выдавилась капля. Проделал это ещё раз. Глаза защипало, и всё вокруг расплылось, но когда картинка прояснилась, парень замер от ужаса: на крыше лежало нечто чёрное, усеянное крутящимися красными глазами разных размеров. В центре головы был всего лишь один, но невероятно огромный глаз. — Беги! — Кирилл вытащил из-под свитера какой-то шарик. Зубами выдернул из него колечко и швырнул чудовищу в лицо. После хлопка вокруг них поднялся красный дым. Серафим ударил себя по щеке, чтобы выйти из оцепенения. Нужно было убираться отсюда? Только как?! Битва разворачивалась прямо между ним и входом. «Нужно бежать к другой двери…» — но как только Фим сделал неуверенный шаг в сторону, существо, которое, как он понял, совсем недавно было Сеней, издало дьявольский, давящий на уши писк. Рука чёрного силуэта трансформировалась в щупальце, оно за миг вытянулось до нескольких метров и, достигнув парня, ударило его в живот. Всё перед глазами Серафима накренилось. Сначала он увидел бесконечно-голубое небо, а потом весь город у себя над головой. Он ударился спиной о ржавое ограждение, с ужасом понял, что перелетел через него и сейчас падает с крыши на землю. Из-за воротника вывалился золотой крест. В солнечных лучах он мелькнул как пламя свечки. Всё словно замедлилось. В голове поплыли слова всех известных ему молитв, но их заглушал вопрос: «Неужели… Это конец?» Неужели он не поступит в семинарию, не займёт место дяди, не найдёт себе жену и не заведёт детей? А почему так? Он даже не знает, что на него напало… Вдруг перед Серафимом возникло лицо Кирилла. Настолько близко, что он мог различить все морщины на напряжённом лбу, узоры в кроваво-красных глазах… Падение остановилось. Одной рукой Кирилл прижимал парня к себе, а другой за что-то держался. Фим разобрал рукоять, схожую с пистолетом, и трос. «Абордажный крюк?» — Не дёргайся. — на виске Кира пульсировала вена. — Он и так с трудом держится. Сейчас мы спокойно опустимся на землю. — нажал на один из курков, и трос стал медленно разматываться. Наконец Серафим почувствовал под ногами твердь, но устоять на них не смог, и грохнулся коленями прямо на асфальт. — Что это было?! — возопил Серафим, крепко схватившись за кудри. — Господи помилуй! — начал судорожно креститься. Рука дрожала, из-за чего очертания креста сбивались, и он думал, что в произошедшем виноват дьявол. — Господи помилуй! — Да успокойся ты. — Кирилл легонько пихнул Серафима коленом. Он давно не пересекался с гражданскими во время атаки и отвык от такой реакции, хотя она была совершенно естественной. — Это была плесень. Хитрая, сволочь… — пока он ловил будущего попа, тварь успела удрать. — Живая плесень, ворующая зрение. И моя задача — эту дрянь изничтожить. — Какая ещё плесень? — Серафима колотил озноб. Он попытался встать, но ноги не держали, и поэтому парень повис на кирилловом плече. — Какое зрение? Агратин закатил глаза. — Существует такая плесень… Она чувствует негативные эмоции. Часто прорастает в регионах с низким уровнем жизни и рядом с местами каких-то крупных трагедий. Вот сгорел торговый центр, и она объявилась. Плесень выпускает споры. Они реагируют на комбинацию гормонов в организме, заражают наиболее несчастных людей и подчиняют их. А потом, используя тела Носителей, воруют у людей зрение. Серафим глядел на Кирилла, как на сумасшедшего. При этом сомневаясь, что он сам не поехал кукухой. — А почему я её сначала не видел? — А эта дрянь так отражает свет, что для людей с обычными глазами она невидима. Её видят только люди с особым строением глаз. Видящие, как я. Ну и те, кто использовал глазные капли. Чёрт, и зачем я тебе это рассказываю… Тебе, гражданскому, знать не положено. Потом будешь подписывать порядок о неразглашении. — Не чертыхайся. — нахмурился Серафим. — То есть… — он решил подвести итог. — На город напали какие-то чудовища, и ты должен их перебить? — Да. — А другие охотники кроме тебя есть? — Есть. Но сюда прислали только меня и моего брата. Но он «на пенсии». Получил серьёзное ранение в одном из сражений. Поэтому будет отвечать за то, чтобы никто лишний об этом не узнал. — Кирилл взглянул на Фима сквозь лезвие копья. — Ты мне лучше вот что скажи: ты знаешь, где живёт эта девка? Как её? Сеня. Они часто прячутся дома у носителей. — Да… — Серафим задумался, вспоминая дорогу. — Я однажды провожал её. Она тогда получила тройку, и я всю дорогу её утешал. Родители у неё строгие. — Ну, понятно, почему она заразилась. Подростки с ненормальными родоками — очень уязвимы. Показывай дорогу. — Хорошо. Кирилл предвидел, что по пути на него обрушится шквал вопросов. — Слушай, а если весь город в опасности, почему приехали только вы с братом? — Потому что мы живём в России. По международным правилам на каждые десять тысяч жителей должен приходиться один Истребитель. Но у нас ужасный недобор кадров. Очень многие уехали после развала Союза. Пришлось вводить выездные визы для Видящих. — об этом он всегда говорил с неприязнью. — Я здесь, считай, в качестве наказания. — И за что тебя наказали? Кирилл вздохнул. — Ну, раньше я был личным телохранителем одного депутата. Да, не удивляйся, здесь влиятельные люди могут нанять любого Истребителя. Начальство этому только радовалось, ведь и мне и им дохера платили. А продвинулся я так высоко, потому что мой отец был заслуженным Видящим. — от слова «был» защемило в груди. — Я жил в Москве. В хорошей квартире. — вспоминать былую жизнь тоже было больно. — Депутат ко мне как к сыну относился. Заграницу возил. — Кирилл от всего сердца был благодарен ему за это. Ведь тогда ему сделали загранпаспорт. Без заграна его план побега был бы обречён на провал с самого начала. — Но потом его дочка, стерва, захотела со мной потрахаться. — Серафим хотел было отчитать Агратина за такую грубую лексику, но тот не дал и слова вставить. — Я отказал. Ну она напиздела отцу, что я к ней лез. И вуаля, я в ссылке. — Ты пробовал с ними спорить? Нужно было доказать, что ты ничего плохого не сделал. Клевета это грех… — было бы здорово, скажи Серафим это ей! Да кому в этом мире не плевать, что две тысячи лет назад обозвали грехом?! — Конечно, блять, пробовал! Ты бы кому поверил больше, своей дочери или работнику? — Наверное, дочери. — Вот и я бы тоже. — Кириллу, как носителю рецессивного гена, отвечающего за строение глаза, а значит и за восприятие невидимых тварей, предстояло обязательно обзавестись потомством, чтобы поддерживать популяцию Видящих. По крайней мере, российским Истребителям это было обязательно, а о норвежских информацию он не нашёл. Это вводило его в бешенство: государство разводило их, как породистых собак! Высшие чины заставили его отца жениться на нелюбимой женщине. Кирилл с Ромой не были желанными для матери детьми. Как только младший появился на свет, она покинула семью, ведь долг Видящей был выполнен. Агратину не хотелось обрекать будущего сына или дочь на пожизненную службу Федеральной Службе Борьбы с Плесенной Угрозой. Но если у него всё-таки появятся дети, он всегда будет на их стороне. Так что и депутата он с какой-то стороны мог понять. — А как сражаться с этой плесенью? — прервал его раздумья Фим. — Они практически неуязвимы. Обычным ножом, например, не порежешь. Но есть один способ их победить. С помощью кристаллов, вот как у меня на копье. Лезвия из них отлично шинкуют гадов, совершенно безвредно для носителя. Ну или можно взорвать гранату с пылью из этих камней… — Серафим понял, что это был за красноватый дым. — Или поджечь тварь лучом света, пропущенным через кристалл. Это метод боя. Есть ещё метод разговора, но им в России мало кто пользуется. Психология у нас не слишком развита. — Всё равно расскажи. — Смотри, когда плесень захватывает человека, она погружает его в состояние, которое мы называем «морок». Это очень приятный сон, от которого Носителю не хочется просыпаться. Но если достучаться до жертвы и уговорить выйти из морока, то контроль плесени над телом спадёт. — Понятно… — на самом деле Серафим не до конца осознавал происходящее. Он верил в бога и дьявола, но не ожидал, что влияние последнего на людей может быть настолько прямым! Может, это всё ему только снилось? Нет, слишком уж много деталей и подробностей. Точно не сон. — А как вы засекли, что плесень выросла у нас? — С помощью спутника. На нём установлена специальная камера с линзой из красного кристалла, она передала снимок с орбиты. — А вот ты говорил… — «да когда же ты уймёшься?!» — чуть не взвыл Кир. -…что у вас недостаток кадров. А почему тогда не набирать обычных людей в ряды Истребителей? Дать им всем капли, чтобы могли сражаться, и… — Смотри, как действуют капли: они буквально проращивают у тебя в глазу кристалл. Если использовать их слишком часто, можно лишиться зрения. Уже проводился такой эксперимент. Ты, наверное, почувствовал покалывание в глазах, когда закапал? — Нет. — когда Фим покачал головой, его кудряшки закачались, как золотые пружинки. — Мне совсем не было больно. — Да быть такого не может. — у Кирилла словно лампочка в голове зажглась. Аномалия. А если он сдаст Серафима ФСБПУ? Не восстановят ли его в должности? — Слушай, может это потому что мне делали операцию на глазах в детстве? Я же практически слепым родился. Мы всем городом собрали нужную сумму, и я поехал в Израиль на лечение. Я очень благодарен богу и жителям Ржавогорска за то, что могу хорошо видеть… О, мы пришли. — они остановились у ничем не выделяющейся пятиэтажки. — Четвёртый этаж, 32 квартира. Только, как ты без ключа войдёшь? — У меня есть отмычка. Я пошёл. А ты, Серафим, иди-ка домой. Дальше ты мне ничем помочь не можешь. Но сегодня-завтра к тебе придёт собака с милицией, подписывать бумажки о том, что ты ничего никому не расскажешь. — А милиция знает о вашей организации? — Серафиму не терпелось спросить, почему же Истребители сражаются с угрозой в тайне. — Высшие чины знают. Армейские тоже. А низким по званию просто дают приказы, обязуют нам содействовать, но подробностей не раскрывают. Военная тайна. Всё, иди. Кратко попрощавшись, одноклассники разошлись в разные стороны.***
Тихо скрипнула отмычка в скважине. Кирилл, стараясь создавать как можно меньше шума, открыл дверь в 32 квартиру. Стоял полумрак. Плесень любила тёмные помещения. Пахло чем-то сладковато-металическим. Кир прокрался на кухню, к источнику запаха. На полу лежали тела мужчины и женщины. Их головы были рвано отделены от шей и валялись в разных углах кухни. Их уже облепили мухи. Сквозь шторы пробивался золотой луч, делающий свежую кровь ещё ярче. Отец Сени пусто глядел парню прямо в глаза. На его лице застыла гримаса боли и ужаса. Вспомнилось клише из фильмов, когда нашедший тела персонаж закрывает им веки. Ага, сейчас. Не хватало оставить отпечатки на месте преступления. Плесени часто убивали сожителей Носителя, чтобы создать себе укромное гнёздышко. Кирилл тихо вернулся в коридор, чтобы продолжить поиски. Осмотрелся. Вот шкаф, на дверцу которого попали брызги крови, отклеивающиеся обои с пятнами, приоткрытая дверь в ванную… Темнота в ванной зашевелилась. Покачиваясь, оттуда вышла Сеня. Худая, бледная, с потрескавшимися губами, вокруг которых размазалась мутная кровь сырого мяса. Глаза впали в тёмные краторы. Они немного косили: очков не было, и паразит смотрел на Кира кучкой мелких глазок, открывшихся на шее. — Привет. — плесень неумело использовала голосовые связки Сени. Горло сипело. — Снова ты? Так хочешь поделиться своим зрением? — Хочу поделиться с тобой смачной пиздюлиной. — медленно завёл руку за спину и сжал пистолет. — Я же совсем немного посмотрю и отдам… — заканючило существо, пародируя человеческое дитя. Было известно, что после того, как паразит покидал тело Носителя, а делал он это это либо в результате работы Истребителя, либо самостоятельно, зрение возвращалось к жертвам. Но видеть они начинали значительно хуже. — Ну конечно. — как только он выхватил разложившееся копьё, Сеня открыла рот. Челюсть криво отъехала вбок и вниз. Было видно, как напряглись мышцы лица. Её шея вся напряглась, набухла, и из горла вырвались десятки чёрных рук, испещрённых моргающими глазами. Кирилл отпрыгнул вбок, но твёрдая ладонь смогла зацепить его плечо. Парня бросило спиной в окно: стекло с грохотом разлетелось на мелкие кусочки, и Кир выпал из квартиры. Он сгрупировался и смог смягчить падение, однако столкновение с землёй всё равно отдалось болью в оконечностях. Кожу на коленях и кистях он содрал. Местами осколки распороли ладони. Подумать о травмах не было времени: вслед за ним понеслись чёрные, извивающиеся конечности, и если бы Кирилл не сделал несколько кувырков вбок, они бы схватили его. Под ударом чудовища треснул асфальт. Рядом стоящая машина завизжала. Кирилл выхватил пистолет. Ему не хотелось создавать лишнего шума, но противник был силён: курок был нажат, пуля, вырезанная из цельного кристалла пробила чёрную субстанцию, заставив монстра завизжать. Сеня выпрыгнула из окна и, щупальцем вырвав из земли канализационный люк, нырнула в колодец. Оттуда донеслось отдаляющееся хлюпанье. «Ишь ты. Пугливая тварь попалась.» — Кириллу больше нравилось биться с теми, которые сами шли в атаку. За ними хотя бы не приходилось носиться по всему городу. Он поднялся на ноющие ноги и подошёл к люку. Оттуда отвратительно смердило, и Кир несколько раз кашлянул. «Я точно потребую надбавку к жалованию.» — он вынул из-под свитера висевший на широком поясе фонарь и, тяжело вздохнув, полез вниз Бетонные тоннели, покрытые выпуклым налётом, давили. Впереди был лишь круг темноты, и Кирилл шёл на него поколено в зловонной жидкости. К горлу подкатывала тошнота. Он бы всё отдал хотя бы за прищепку для носа. А лучше за противогаз. Впереди показалась развилка. «Блять!» — он заскрипел зубами, но тут же затих. Прислушался. Булькало справ… Темнота ударила его в грудь и опрокинула навзничь. На миг над лицом сомкнулись мутные волны. Кирилл скорее вынырнул и вскочил на ноги. Благодаря форме удар принял корпус, а не лицо. Истребители должны были носить одежду, расшитую глазами цвета их собственных. Монстры концентрировались на том, чтобы украсть зрение и скорее смыться. Такая форма их сбивала. Намокший свитер облепил тело Кира. Чёрт, теперь плесени видно, где он прячет какое оружие. Хорошо хоть фонарю, который он закрепил на лбу, ничего не будет от воды. Из тоннеля медленно шла чёрная фигура. На лице был всего лишь один, широко распахнутый глаз, а голову венчали… кошачьи уши? Он что, попал в аниме? — Всё никак не уймёшься. Оставь бедную девочку в покое! Она так намучилась из-за проклятых взрослых. — Не делай вид, что тебе есть дело до неё. Ты её просто используешь. — он пожалел о том, что заговорил. Вода стекала по лицу и попала на губы. За спиной Кирилла раздались булькающие шаги. Нет, показалось. Просто журчит вода. — Я убью тебя. Ты напросился. — Сеня!!! — нет, шаги были настоящими! — Кирилл обернулся через плечо. К ним бежал Серафим. Как же неправильно он смотрелся в этом месте: слишком светлый, чистый, пахнущий ладаном и вином. Кир запомнил этот церковный запах, когда держал его на крыше. — Сеня, стой! Давай поговорим!***
— А скоро мы все вместе поедем в Москву! Я нашёл там новую работу! — отец гладил Сеню по волосам. — А из-за экзаменов не переживай: в случае чего поступишь на платное отделение. Деньги теперь есть. — Доченька, я испекла твой любимый рыбный пирог. Скорее идите кушать! — позвала с кухни мама. Всё было так странно. Родители никогда не вели себя настолько по-доброму. И внезапное появление денег в семье… Сеня старалась об этом не задумываться. Всё теперь хорошо. Мама и папа на её стороне! Даже разрешили оставить Китти. Кошечка свернулась маленьким комочком у неё на коленях. — Мама, папа, а что за шум за окном? — спросила девушка, жуя румяный пирог. — Кто-то про какое-то зрение говорил… — Не обращай внимание. Это так, дети дурачатся. — стены в их квартире были словно картонные и слышно всё было отлично. — В Москве мы выбрали тихий район. Там нас никто не побеспокоит. Нет, мама никогда так ярко не улыбалась. Она очень уставала на работе. И на готовку у неё почти никогда не было времени. Что же произошло…— Сеня! Послушай меня! Это всё сон! Ты должна проснуться!
Это… Голос Серафима. Сеня хорошо запомнила его. В тот день произошло ужасное: она получила тройку. Было страшно возвращаться домой. Фим увидел её плачущей и проводил до подъезда, помог подобрать слова, чтобы оправдаться перед родителями. И пускай это не сработала, Сеня первый раз в жизни почувствовала искреннюю заботу. — Не верь ему, Сеня. — продолжала улыбаться мама. — Он лжёт. Плохие люди хотят забрать тебя у нас и используют его. А откуда вообще донёсся этот голос? Из-за окна. Но был так близко, словно Серафим парил прямо за ним. — Какие плохие люди, мам? — с подозрением спросила она. Нет. Что-то точно было не так. Их квартира ещё никогда не была настолько чистой и светлой. Словно кто-то в настройках подкрутил яркость. И родители улыбались слишком широко. Не реалистично! А Китти? Как она могла тереться об её ногу, если Сеня собственноручно её похоронила?!— Сеня! Если ты не проснёшься, пострадают невинные люди! Пожалуйста… Я знаю, тебе снится что-то очень приятное, но ты должна вернуться в реальность!
— Не слушай его! — наперекор друг-другу заголдели родители. — Он лжёт! Сеня! Он лжёт! Не слушай этого лжеца!!! — как широко открывались их рты… Руки были раскинуты в объятьях. Очень настойчивых объятьях. — Нет! — закричала Сеня. — Это всё нереально! — ей стало очень страшно, когда она осознала это. И больно. Неужели… В реальности всё по-прежнему? Родители как и раньше будут бить и ругать её за любую ошибку? Но… В настоящем мире есть Серафим. Тёпленький лучик света. Такой искренний. Сеня поняла, что влюбилась. Её сердце зашлось бешеным темпом. Она хочет к нему. В реальность. И, чтобы выжить в этой реальности, больше не позволит взрослым над собой издеваться! — Фим, где ты?! Я иду! Внезапно стены квартиры растворились, уступив какому-то страшному подземелью, залитому водой. Сеня упала на колени, опустившись в вонючую жижу. Очень болело горло. Тонкая розовая ночнушка облепила её тело. Сквозь неё просвечивали торчащие рёбра и синяки на них. Перед Сеней стоял Серафим и какой-то незнакомый юноша с тёмными зелёными волосами. Последний выглядел чем-то сильно ошарашенным. — Что дальше? — спросил Фим, пытаясь поднять девушку на ноги. Силы покидали её, и она сползала вниз. Парень вышел из ступора. — Запрокинь её голову. — засунул руки под свитер и вытащил шприц с какой-то ампулой. В ней была красная жидкость. — Сеня, будет больно, но нужно терпеть. — Что вообще происходит? — запаниковала она. — Почему мы здесь?! Кто ты?! — Знаю, вопросов множество, но ты потерпи. — шприц наполнился препаратом. — Осталось избавиться от паразит в твоём мозгу. — Что?! — Не дёргайся. — игла оказалась в её ноздре и вонзилась в слизистую носа. Голова наполнилась сильной болью. Сеня закричала. Серафим присел на колени и охватил её всем телом. — Потерпи, пожалуйста! — она дёргала головой, а руками намертво вцепилась в кофту юноши. — Кирилл, что происходит? — Я ввёл ей препарат, в составе которого есть кристалл. Через кровеносную систему он попадёт в мозг и прогонит тварь. В мозгу действительно что-то происходило. Будто в него вонзились десятки игл. Но потом всё резко прекратилось. Из носа Сени потекла пульсирующая струя крови вперемешку с чем-то чёрным. Что произошло дальше, она с трудом понимала. Мальчики взяли её под руки и потащили по тоннелю. Из-за течения воды и слабости было очень тяжело идти. Без их помощи она бы не смогла вылезти из люка. Вокруг столпился народ. Подбежали люди в форме. Кирилл достал что-то из-под свитера и показал им. Они сразу же отстали. Голова Сени стала тяжёлой, и она провалилась в сон. На этот раз полностью чёрный, пустой.***
Стемнело поздно. Как всегда в отголосках лета. — Что теперь будет с Сеней? — спросил Серафим. Он уже зашёл домой и переоделся. Намокшие штаны и кардиган стирке не подлежали. — Её отправят в штаб ФСБПУ. Я говорил, что бывшие заражённые становятся Видящими. Монстры меняют строение их глаз, чтобы видеть подобных им существ. И хоть у детей есть риск стать Носителями вновь, их всё равно тренируют для боя. — Против её желания? — воскликнул Фим, нагоняя Кира. Они бесцельно бродили по улицам Ржавогорска, обдумывая произошедшее. — Да. У неё нет выбора. И потом, её родители погибли. Куда ей теперь идти? В приют, других родственников у неё нет. Хотя ФСБПУ хуже любого детдома. Там как в армии, только ещё строже. — Как она отреагировала, когда узнала о… — Серафим был рад, что не увидел, как изуродовали тела. Но он был готов молиться за погибших. — Ты понял. — Кричала ужасно. Говорила, что хочет обратно в тот сон. — было ли Киру жаль Сеню? Он повидал много реакций на смерть близких. Жалость давно сменилась на равнодушие. — Хорошо, что мой брат — судмедэксперт. Скажет, что головы отрезали циркулярной пилой. Удобно. Повесят на выдуманного маньяка. — А как же люди, у которых отняли зрение? — Оно к ним уже вернулось, только стало хуже. Что они? Будут бегать по врачам. Никто ничего не заподозрит. — А что ты показал тем полицейским сегодня? — Удостак истребителя. Видят его — сразу перестают задавать вопросы. — Кирилл, скажи мне… Почему ваша организация работает в тайне? Если мы распространим информацию об угрозе, сможем обезопасить горожан. — Не будь наивным. Такая буча поднимается, если все узнают, что государство: использует несовершеннолетних для борьбы с плесенью… — Кирилл стал Истребителем в двенадцать. Опять же из-за нехватки кадров. -… Заставляет бывших жертв работать на себя… В западных странах от этого отходят, но в прошлом все так делали. А ещё организация ставила на людях эксперименты. Американцы и наши особенно отличились в этом. Сколько Видящих и Носителей погибли в лабараториях… Жуть. Тебе лучше не знать подробностей. И Серафим замолчал. Ему нужно было время, чтобы всё обдумать. И как жить, зная, что скрыто от глаз простых граждан? И как самому скрывать это? Кирилл думал о другом. Его поразило то, что Фим смог использовать «метод разговора», и успешно! Он, Истребитель с большим опытом, так не умел. А ещё аномалия с глазами парня… Сдать его государству? Нет. Хватит. Кириллу было тошно от сотрудничества с ними. Они лишили его свободы. Заставили пройти через настоящий кошмар… Он обязательно сбежит. Научится у Фима использовать «метод разговора» и станет самым полезным сотрудником в Норвегии. Там редко применяется «силовой метод». — А, Кир, ещё кое что… — задумчиво протянул юноша. — Твои глаза… Они красные, как и у монстров. Это совпадение, или…? — В вот это тебе знать не обязательно! — взорвался Кир. Ишь, глазастый тут выискался! — Это слишком личное. — Как скажешь. Извини. Оставшуюся часть прогулки они провели в тишине.