Невидимые дети

— Это мои детки, — как-то по-кошачьи проворчал Лич, окружив тело Евы толстым слоем плесени, выставив два отростка вперёд, как бы отгораживая Кирилла и Серафима от угрозы. Угроза же насмешливо сощурилась и склонила голову набок. — Ты, деточка, их не тронешь. — Ну, давай тогда поровну. Тебе светленького, а я этого… Ах, какой милый. — вызывающе качнула бёдрами. Её груди отталкивающе колыхнулись. Это существо старалось выдавить из себя как можно больше женственности, что выглядело до тошноты неестественно. А бедные голосовые связки жертвы уже начали хрипеть от такого писка. — Мне, наверное, стоит удавиться, раз такое чудище считает меня милым. — усмехнулся Кирилл, вращая в руках копьё. — Чудище?! Да как ты смеешь?! — уязвлённо взвизгнула плесень. Бесовской хвостик распрямился подобно стреле. — Я, что б ты знал, сделала из этого бедного гадкого утёнка женщину. Чего бедняжка так отчаянно хотел. «Вот ты себя и выдала. С потрохами.» — Кирилл мысленно захохотал. Обычно бывает невероятно сложно понять, какой внутренний конфликт, какое переживание привлекли плесень к заражённому. Истребители западных стран годами обучаются психологии, чтобы понять это по малейшим деталям в поведении. В случае Сени ничего понятно не было. Спасло только знание Серафима о её ситуации. Но сейчас монстр сам подсказал, как действовать. — Лич! — команда была услышана и плесень сделал атакующий выпад. Ева зажмурилась и задержала дыхание. Боже, лишь бы всё закончилось быстро! Снова мерзко засверлило в груди от понимания, что не она контролирует своё тело. А если враг окажется сильнее?! Они же в битве впервые! Лишь бы Кирилл пришёл на помощь! Ленты чёрной субстанции столкнулись в воздухе. От удара Ева и Лич едва устояли на ногах. Соперница держалась более чем достойно. Она распахнула крылья и поднялась в воздух, чтобы атаковать сверху. Лич успел вонзить лезвие из заострившейся плесени в один из жутких распахнутых глаз. Существо завизжало от боли, но спикировало вниз, прижав Еву к земле всем своим весом. Две чёрные фигуры сцепились в драке и забарахтались в сугробе, разбрасывая повсюду тёмные ошмётки и… Капли крови. Ева поняла, что кожу на её щеке сильно расцарапали. Плесень была неуязвима к чему угодно, кроме двух вещей: кристаллам и такой же плесени. И если кристаллы никак не могли навредить заражённому, то атакующая чёрная субстанция была способна разорвать его на куски. — Лич! Меня ранили! Надо уходить! — грудь и голову наполнила паника. Хотелось подняться на ноги и бежать. Куда угодно, лишь бы не находиться больше в этом проклятом лесу, с этим проклятым монстром! Может, было бы куда безопаснее попасть в руки к ФСБПУ и быть их подопытным кроликом, чем принимать условия Кирилла и так рисковать?! Ева задёргалась, и от того, что двое одновременно пытались двигать телом по-разному, все мышцы свело мучительной судорогой. Лёгкие перестали расправляться и сжиматься, казалось, что корпус перекрутили, подобно верёвке… А враждебная плесень и не думала униматься: она терзала защиту Лича, оголяя тело носительницы. «Дело дрянь!» — Лич сопротивлялся изо всех сил, метил врагу в глаза, но они то и дело перемещались по всей голове. — «Я могу двигать лишь своей плесенью, но тело меня не слушается! Ева мне не доверяет. Не позволяет взять на себя весь контроль. Если сейчас же не скину с себя эту сволочь, нам конец… Где этот чёртов охотник?!» — Стой! — плесень как по команде замерла и перевела взгляд на источник звука. Серафим шёл прямо к ним. Было страшно. Ноги подкашивались в коленях, а подбородок трясся, но Фим не останавливался. Он действовал точно по плану, который они с Кириллом обсуждали, пока Лич отвлекал чудовище. «Если я правильно понял, носитель — транс-девушка. На этой её особенности паразитирует тварь.» — прокручивал он слова Агратина в голове. — «Попробуй поддержать её.» Серафим набрал воздуха в лёгкие и начал говорить, приветливо улыбаясь: — Выслушай меня, пожалуйста… Лич воспользовался моментом. Он вцепился в навалившееся на него тело столькими мотками плесени, сколько только смог выработать, не лишив Еву «брони». Теперь у твари не было иного варианта, кроме как слушать. Пошевелиться не выходило. — Парень, я понимаю, ты запутался… «Что этот идиот только что сказал?!» — Кирилл едва не хлопнул себя по лицу. Ну конечно… Серафим же долбаный святоша, он топит за «традиционные ценности»! Для него квиры — нездоровые люди… — Всё будет нормально. Тебе следует сходить к психологу. Мы поможем тебе его найти… Не надо мучить себя, ты не станешь другим полом… — Да как ты смеешь?! — два крыла выросли из спины заражённой, и она взмыла в воздух с такой силой, что оторвала куски чёрного вещества от тела Евы. Ева лежала без сознания. Напряжение было слишком сильно. Вся нижняя часть её лица была залита кровью из носа. Лич приподнял обессиленное тело девушки, смог усадить его, оперев о дерево. «Хреново. Очень хреново. Наше тело совсем ослабло. Лишь бы я смог довести его до… До куда, чёрт возьми?! До дома мы пешком не дойдём, нужно безопасное место, чтобы перевести дух. Желательно, с кучей мяса под боком. Ещё и этот холод… А мой слой плесени слишком тонок, чтобы достаточно её согреть». Чёрные ленты извиваясь, огибая стволы и ветки, вздымая снег блестящими частичками, протянулись к Серафиму и, прежде чем Кирилл успел перерубить их, обвили его ноги. Тело парня безвольно повисло в воздухе вниз головой, и существо с огромной скоростью взлетело, ударяя его о деревья. Фим стал барахтаться в воздухе, бить по нему руками, пытаясь хоть за что-то уцепиться, но лишь натыкался на твёрдые верхушки елей. От ужаса он кричал, пытался читать молитву вслух, но из его горла доносились лишь бессвязные гласные. — Я тебе бошку оторву! А затем и твоим дружкам! — рычал монстр, растеряв притворную кокетливость. Полоска качнулась в воздухе, в очередной раз столкнув Серафима со стволом. На этот раз — головой. И перед его глазами расплылась тьма. «Оно его так убьёт!» — Кирилл пристально наблюдал за кружащимися в пыльном ночном небе фигурами, пытаясь придумать дальнейший план действий. Он никогда не сталкивался с летающими тварями. Идея пришла после того, как сверху посыпались ветки. — Лич, — утопая во взъерошенных сугробах, Агратин добрался до ослабевшего тела девушки. — Лич, ты меня слышишь?! — Да. — ответил тот тихим голосом Евы. — Ну и что прикажешь мне делать?! Оно летает. А мы едва на ногах стоим. — попытался стереть кровь с лица, но лишь сильнее её размазал, испачкав рукав. — Обмотай меня плесенью и подними вверх. Я отрежу твари крылья, и ты поймаешь нас сеткой из этой гадости. — Не уверен, что меня хватит на такой финт… Но попробовать можно. — он кивнул и, не предупредив Кирилла, обвил тонкую чёрную полосу вокруг его талии, а затем дёрнул вверх. Парень подавился хлынувшим в лёгкие морозным воздухом. Он не ожидал, что Лич сделает это настолько быстро, и не успел подготовиться. Иглы елей расцарапали лицо, застряли в волосах, едва не повредили глаза. Два тела стремительно приблизились к нему, и Кир взмахнул копьём. Смог отсечь лишь одно крыло. Небо стало отдаляться. Под громкий крик чудовища Кир зажмурился, надеясь, что столкнётся не с твердью земли, а с упругой сеткой. Бинго. Растянутые между деревьев нити схватили всех троих и медленно сползли вниз. Чудовище было связано и сжато настолько сильно, насколько у Лича хватало выносливости. Тонкие полоски плесени до боли впивались в тело носителя, и от них не спасал даже защитный слой. Существо билось и ворочалось, пытаясь подняться. Смятое крыло было переломано в нескольких местах и растекалось на вязкую субстанцию. Хирургически-точным движением копья Кирилл срезал черноту с лица девушки. Обнажились впалые щеки, круглый нос, пухлые губы. Кожа была бледной, но даже ночь не скрывала огромное тёмное пятно под глазом и кровоподтёки в уголках рта. — Не позволяй закрыть нос. — скомандовал Кирилл Личу и принялся искать шприц и ампулу с лекарством. Плесень же сплёл вокруг носа колечко, не позволяющее паразиту окутать эту область. Монстр вновь зашипел, понимая, что ему настаёт конец. Отчаянно забил в воздухе хвостом. Кир с трудом поднёс шприц к ноздре заражённой. Всплеск адреналина ослабевал, и состояние, в котором он мог действовать предельно аккуратно, сменилось дрожью рук и головокружением. Его сильно встряхнуло. Не каждый день тебя подбрасывают на десять метров вверх! Но игла всё же попала в цель.

***

Тёплая рука отца плавно прошлась по зелёным волосам Тони, собранным в длинную косу. Да, длинные они отросли. И это было не единственное изменение. Тоня чувствовала, как преображается её тело: растёт грудь, становится чувствительной кожа, оформляются бёдра… Шёл уже шестой месяц гормонотерапии, и это делало её невероятно счастливой! А главное, отец принял её особенность и поддержал. Они переехали в Барнаул. В больших городах меньше нетерпимости. Но и это был не предел: совсем скоро они переберутся в Литву. Там начнётся совсем новая жизнь… Тоня встретит новых друзей, может, даже парня… Да, она очень хотела ощутить всю романтику, всё буйство первых отношений. Новая квартира лучилась уютом. Её комната была украшена кучей плакатов с героями разных фильмов и мультиков, гирляндой. На кровати красовались бархатные подушки. Шкаф едва вмещал всё её платья и другую стильную одежду. Тоне нравилось учиться дистанционно. Всё же, было рискованно открываться учителям и одноклассникам: выглядела-то она женственно, но до смены документов было ещё далеко. Тоня и отец проводили много времени вместе. Смотрели что-то, или гуляли. Часто заходили в тир: стрельба была любимым хобби Тони. Когда они жили в посёлке, она палила из ружья по банкам. А теперь поражала все мишени. — Пойдём кушать? — предложил мужчина, кивнув в сторону кухни. Оттуда пахло тыквенным пирогом. Тоня обожала тыквы. — Конечно! — улыбнулась девушка, глядя в его смуглое, морщинистое доброе лицо. Царила идиллия. Даже голоса, называющие её парнем, были где-то далеко и совсем не мешали. Отец исчез вместе с мягким диваном, укрытым клетчатым пледом, с зелёными обоями и тёплым светом. Тоня оказалась в каком-то холодном месте, в мокром снегу. Вернулась боль во всём теле. Пропала плюшевая пижама, и на ней снова очутилось изодранное грязное платье. Как только глаза привыкли к темноте, она поняла, что лежит посреди ночного леса. — Ты как? — послышался чей-то равнодушный голос. Она перевела взгляд на парня. Он был одет в чёрную куртку, расшитую красными глазами. — Поднимайся давай. — Где я?! — Тоня попыталась понять, что происходит. Последнее воспоминание перенесло её на гаражный участок, к компании троих жестоких парней. Постойте… неужели всё то, что она только что видела, было сном?! Не было ни переезда, ни душевного разговора с отцом… Она была на дне самой глубокой и тёмной ямы. От отчаяния хотелось выть. Спокойно, Тоня… Сейчас ты выберешься из леса, дойдёшь до дома… а там есть дедушкино ружьё. Лишь бы не дрогнула рука. Было страшно остаться инвалидом. Она заскулила, до боли вцепившись в волосы. — Этого не может быть… Папа… Я хочу назад… Это был сон? — Морок. — брякнул над ухом женский голос. Она подняла голову и увидела красноволосую девушку, опирающуюся о дерево. Она едва не падала, но пыталась удержать на ногах светловолосого парня, висок которого сильно кровоточил, и который бубнил себе под нос молитву. — Что произошло?! Вы кто?! — первое предложение: подонки не оставили её в покое и затащили в лес. А она потеряла сознание, и ей приснился такой чудесный сон… Как жаль, что он не стал предсмертным. — Что вы со мной сделаете?! — Сперва отведём домой и приведём в порядок. Ты словно попала под табун лошадей. А потом ты отправишься в штаб ФСБПУ… Ай ладно, — махнул рукой парень с красными глазами, — Лень объяснять. Давайте скорее выбираться отсюда. Поднимайся. — небрежно взял за предплечье и дёрнул вверх. Тоня не смогла встать. Ноги подкосились. Казалось, что в них переломаны все кости. — Я н-не могу идти… — давясь слезами, пробормотала она. — Мне очень плохо… На меня напали… — она только что заметила, что из её носа струилась кровь. — Фантастика. — буркнул «глазастый». — Лич, дотащить её сможешь? — Ещё чего. Тело Евы на пределе. И на мне ещё этот висит. — тряхнул светловолосого, отчего тот заохал. — Супер. Бродить по колено в сугробе с балластом. Ладно. — недовольно ворча, он отвернулся от Тони и присел. — Залезай мне на спину. Понесу тебя, как-нибудь.

***

— З-значит, я теперь видящая… И меня отправят работать на организацию истребителей плесени… — Тоня опустошённо повторила слова Кирилла. Они сидели на кухне в её доме. На столе стояли три кружки горячего чая, а так же распахнутая аптечка. Серафима с перевязанной головой уложили спать. Его полёт, скорее всего, закончился сотрясением. Придётся рассказывать дяде о падении с лестницы. Кирилл переживал. Фим врать практически не умел. — Так и есть. — Кирилл растянулся на стуле. Он не отводил взгляда от Лича, который оприходовал холодильник и хищно пожирал всё имеющееся в нём мясо. Время от времени тело Евы выпускало чёрные ленты с глазами на концах. Тоня каждый раз вздрагивала, видя это. Чудовище пугало, несмотря на объяснение, что Лич безобидный. Что-то тихо стукнуло о стол. Ещё раз. И ещё. Это были Тонины слёзы. — Мне очень жаль, что я на вас напала… — проскулила она, обнимая себя за плечи. — Ты не виновата. — спокойно ответил Кир. — Ты тоже жертва. — Н-но если бы я не была такой, то я, наверное, и не заразилась бы… Мне, наверное, лучше умереть… Ответа не последовало. Кирилл разве что закатил глаза: как много раз он это слышал, как много раз спасал спасённых носителей от прыжка с крыши, или лезвия в руках… Он не находил слов поддержки: вот, что бесило. Бесило… в нём самом? Пришла в себя Ева. Это он понял по громкому крику и тому, что девушка подавилась курицей. «Спокойно, девочка моя!» — прокричал Лич в её голове. — «Всё закончилось! Мы победили эту бяку. Да, ну и мерзкой она была…» Тревога не ослабевала. Ева ментально была всё ещё в том лесу, под натиском чудовища… Хлынувшие воспоминания паразита о том, что она пропустила, ещё сильнее разгоняли трепещущее сердце. Только ласковый шёпот Лича успокаивал, согревал. Да… Теперь всё хорошо. Они в безопасности. Скоро поедут домой. В тепло. Под мягкий пледик… — Кирилл… — зацепившись за один кадр памяти, заговорила она сипло, ведь горло всё ещё было сковано спазмом. — Ты должен отправить Тоню в ФСБПУ… А как там относятся к таким, как она? — Хреново. — пожал плечами Агратин. — Дедовщина хуже чем в армии. — он вспомнил, как в их ряды попал один необычный мальчик. Стереотипный такой гей. С манерным голосом и жеманными повадками. Довели. Попытался повеситься в казарме. Но это Кир не озвучил. — Значит, ей туда нельзя. — Ева не любила спорить. Она не умела отстаивать своё мнение, боялась осуждения своих мыслей… Но сейчас не могла иначе. — Я что могу поделать? Таковы правила. Сиди тихо и радуйся, что я тебя им не сдал. — Какая же ты сволочь! — вырвалось у Евы. Теперь ссоры не выйдет избежать. И закончится всё предсказуемо: на неё повысят голос, она расплачется и даст на попятную. Но нельзя же оставаться в стороне! — А что ты предлагаешь мне сделать?! — прикрикнул Кир, сильно сведя пышные брови к переносице. Его рот уродливо искривился от раздражения. Он приподнялся, чтобы выглядеть более внушительно: ростом он не был обделён. — Будет подозрительно, если я вот такое долгое время не буду отсылать им новых видящих! Могут усомниться в моей работе и проверку прислать! А там и тебе хана, так что… — его прервали громкие, истеричные рыдания Тони. — Я никуда не поеду! Я не хочу больше жить! Сейчас достану ружьё, — а оно висело на стене, прямо над телевизором, — и всё прекратится… Меня всё возненавидят… Отец узнает обо мне… Лучше уж я сама, чем он… — но тут же встрепенулась: неужели… Это её конец? Ева робко подошла к девушке и приобняла за плечи. Та вздрогнула от неожиданного касания, и ещё громче застонала. — С-спасибо… — Раз тебе не безопасно оставаться дома, попробуй поехать в шелтер для трансгендеров… Хотя тебе нет восемнадцати… Несовершеннолетнюю не примут. Я бы спрятала тебя у себя дома, но в коммуналке трудно будет скрыть пропавшего ребёнка… Когда тебе исполняется восемнадцать? — Через два месяца. — глухо отозвалась Тоня, утирая слёзы. Она ощутила смутный проблеск надежды. Умирать было страшно. После смерти она не будет чувствовать ничего, ничего не увидит и не услышит… А при жизни хотя бы сможет вспомнить тот прекрасный сон. Нет, морок. — Совсем немного. Так, к Серафиму не вариант. Ему не разрешит дядя. Остаёшься только ты, Агратин. — пытаясь держаться как можно твёрже, произнесла Ева и подняла на распалённого парня строгий взгляд. — Если ты не защитишь её, я уб-б-бью… — Сначала заикания вылечи, а потом убивай сколько хочешь. — зло выпалил истребитель и вернулся за стол. — Если ты будешь так разговаривать с ней… — по исказившемуся хрипом голосу стало понятно, что заговорил плесень. — Я тебя на куски порву. И плевать, сколько твоих дружков сбежится сюда. Всех покромсаю. Если Ева хочет защитить девчонку, то так оно и будет. Что это, чёрт возьми, такое?! Даже монстр на стороне Тони! Даже он проявляет сочувствие. Значит он… Человечнее Кирилла. Невозможно! Не может быть, чтобы Кирилл был хуже этой дряни! — Хорошо… — процедил он. — Пускай остаётся у меня. Но будешь работать и платить за квартиру. И помогать нам с зачисткой города. — Х-хорошо… — пролепетала Тоня одними губами. — Сп-спасибо… Всего три месяца. Совсем немного потерпеть, и она станет свободной. Переедет в шелтер. Тяжело будет найти работу без образования: школу придётся бросить. Но она найдёт. Будет сутками вкалывать на заводе, но заработает деньги на комиссию и операции. Переедет в Москву. Всё будет хорошо. Тот чудесный морок превратится в жизнь… Разве что отец не примет её. Как же она будет без папы? Несмотря на страх, она всё равно любит его… Может… Спустя много лет она «найдётся». Откроется отцу, когда будет в безопасности. И тогда они поговорят. И, может, он хоть немного изменит свои взгляды… Кирилл тоже рассуждал. О Серафиме. Его чудесная способность вывода детей из морока оказалась пшиком. В случае с Сеней — удачным стечением обстоятельств, ведь они были хорошо знакомы. Теперь святоша — балласт. Который так просто не отбросишь: будет хвостиком бегать за ними и спасать свой ненаглядный городишко. Второй балласт только что повесили ему на шею. Придётся выкручиваться перед братом, делить квартиру с едва знакомой девкой… Пусть и симпатичной. Чёрт, что за мысль?! А если ФСБПУ всё же что-то заподозрят? Придётся активнее искать заражённых, чтобы как можно скорее кого-то отправить. — Ладно… — устало потянулся Кир. — Скоро уже утро. Поехали обратно. Собирай вещи. — Хорошо… — повторила Тоня, робко подняв на парня измученный взгляд. Глаза её были опухшими, красными. Но их цвет был приятен: навевал воспоминания о тыквах, осенней листве. Пряном какао и закатном солнце. Да, красивые у Тони глаза. Рыжеватые. В противовес им был тяжёлый взгляд Кира. Лишённый человечных оттенков. Полный кровавого цвета.