***
То, что они назвали подвалом, было скорее помещением для коммуникаций: это был узкий длинный тоннель, в котором проходили трубы и какие-то толстые провода. Темнота встретила Лича и Еву зловещим шипением: из глубины тоннеля на них вышел плесень. Вернее, плесени. Внимательно разглядев, как половинки головы носителя болтаются, не в состоянии удержаться на шее, девушка почувствовала прилив тошноты, на что Лич оперативно закрыл ей глаза. — Что тебе здесь нужно? — хором заклокотали монстры, выставив перед собой огромное чёрное лезвие. — Ты снова хочешь атаковать? — Вовсе нет. — покачал головой Лич. — Простите уж, друзья, что так грубо на вас налетел… — почти ласково мурлыкал плесень, расслабленно потягиваясь и почёсывая ушки. — Хотел забрать у вас тех людишек… А потом подумал-подумал, и решил: давайте объединимся? Втроём нам никакие охотники не страшны. А скоро их здесь будет много, я ведь прикончил их дружков. — Хочешь стать единым организмом? — этот вопрос застал Еву врасплох: что имеется ввиду? Монстр хочет соединить её тело с плотью другого носителя? Она представила, как её глаза встают в его опустевшие глазницы. Как в её живот вливается его желудочный сок, и как она отдаёт ему свои зубы. Как их сердца сливаются в одно, как перемешиваются кишки, и каким уродливым выходит «гибрид»: с восемью конечностями и двумя головами… — Именно так. Но я не собираюсь сливаться с телом, которое не может самостоятельно существовать. Заштопайте его. Это очень выгодная сделка, ведь у меня много глаз! И если мы сольёмся, вы увидите их память. А я увижу память ваших. — но Лич блефовал. Он поглотил не так много человеческого зрения, чтобы быть для них лакомым кусочком. Однако план сработал. — Так и впрямь будет удобнее. — булькнул один из паразитов. Какой — не было ясно. Они звучали одинаково мерзко. — Меня бесит, что мы работаем вместе, но я не вижу вспоминаний тех, у кого ты забираешь глаза! — Я твоих глаз тоже не чувствую! — со злобой ответил «сожитель». — Хоть ты и полный придурок, я не прочь слиться. Но нам придётся соединить наши мороки…***
Максим не мог объяснить своё состояние. Но одно он знал точно: он — самый счастливый человек на этом свете. Он учился в Лондоне, в одном из самых престижных вузов мира. Завёл много друзей. Наконец поведал миру о злодеяниях его отца и мог жить с чистой совестью. Ему были открыты все дороги. Но одновременно он был и дома. Ему совсем недавно исполнилось пять. Они с мамой были вместе. Каждый день играли и гуляли. Мама пела ему колыбельные. Деревья снова казались сказочными гигантами, небо — неизведанным морем чудес. Мороженное — как никогда вкусным, а мамина молочная лапша — незабываемой. А потом произошло что-то странное. Он вырос и поступил в лондонский вуз. А мама поехала вместе с ним. Почему-то они жили в одном общежитии. На ужин в столовой подавали суп из молока и сладких макарон. На ночь мама пела о мировой экономике. Но это было невероятно прекрасно. Максим хотел, чтобы это никогда не кончалось. Но морок всегда кончается после победы над паразитом…***
План чуть не сорвали внезапно появившиеся полицейские: их вызвали жители, обеспокоенные шумом в огороженной зоне. Благо, Вета уладила всё благодаря удостоверению и паре убедительных слов. Охотники стояли с четырёх сторон вокруг люка под землю. Кирилл и Вета должны были атаковать синхронно, в то время, как Рома и Сеня держали на готове шприцы с сывороткой. Монстр был очень силён, и требовалось как можно скорее изгнать паразита. Под их ногами раздался гул. Первым на свет явился Лич: он вырвался вверх, отшвырнув квадратный люк куда-то далеко. Чёрная волна последовала за ним, и Вета с радостью отметила, что голова носителя теперь была целой. Воздух рассёк свист лезвий, от которого Сеня невольно захотела зажать уши, но тут же, спохватившись: её руки были заняты. Она выполняла важную миссию: защищала мирных граждан от угрозы, которая однажды, напала на неё. Лишила родителей. Сеня вкладывала все усилия в тренировки. Её хрупкое и неподвижное тело едва выдерживало колоссальные нагрузки: бег, упражнения с оружием, тренировки на ловкость. И ведь она была лишь отделом исследования. А через что проходили охотники, она не могла представить. Стоило Сене моргнуть, как чёрные массивные фигуры разлетелись в стороны, открыв ей лицо юноши. У него были волнистые тёмно-красные волосы, острый небольшой нос и очень бледная кожа. Насколько же слаженно и быстро работали Кирилл и Вета: им хватило одного движения, чтобы лишить паразита защиты! Но восхищаться было некогда: девушка даже не почувствовала, как подбежала к носителю, настолько быстро это произошло. Её руки дрожали, и поэтому игла вошла в ноздрю очень грубо и быстро, из носа хлынул поток крови. Но она смогла ввести сыворотку. Вслед за кровью вытек огромный чёрный сгусток. Она много раз слышала описание изгнания паразита на лекциях, но в живую видела в первый раз. Поэтому чуть не потеряла создание. От падения её удержал Рома. — Это… Чудо… — Вета не верила своим глазам. Ещё совсем недавно голова парня походила на раскрывшийся бутон из плоти, но сейчас была цела. Его лицо даже сохранило ровные, красивые черты. И он дышал. Однако, всё ещё было неизвестно, насколько пострадал мозг юноши… Когда он пришёл в себя, то жаловался на сильные головные боли, поэтому было решено отправить его в штаб ФСБПУ. Лишь учёные организации могли помочь ему: простые врачи ни за что бы не поверили в то, что он выжил, когда его мозг разорвали пополам, а потом вновь «склеили». В отчёте Вета написала, что плесень восстановил голову носителя сам, без помощи Лича. Его она раскрывать отказалась. Узнав, что ему предстоит всю жизнь работать на военных, Максим осознал, что терять ему больше ничего. Поступление заграницу так и останется его голубой мечтой. Это было сродни падению в гигантскую пропасть. Даже дом, который он так ненавидел, но который был для его местом спокойствия, больше не был его домом. Теперь таковым могли стать лишь палаты секретных лабораторий или казармы кадетов ФСБПУ. Максим мечтал вновь оказаться в мороке, но это было невозможно. И он решил рассказать людям правду. Вета помогла Максиму доложить в полицию и предоставить доказательства инкогнито. О поступках мэра Ржавогорска скоро узнает вся страна.***
— И что же теперь… Впятером на маленькой кухне было очень тесно. Рома и Кирилл сидели едва не прижав стулья друг к другу. Вете уступили кресло и место во главе стола. Ева устроилась на подоконнике, раздвинув горшки, цветы в которых завяли бы, не появившись в доме Тоня. А она разливала по кружкам и стаканам чай. Сеня слишком устала, и уехала в отель, где они остановились с генералом. — Я не могу раскрыть вас… — Вета боялась даже взглянуть на Еву. А Лич наоборот смотрел на неё, не отрываясь. Чёрные глаза были полны нежности, но девушка понимала, что не заслуживает её. Она сомневалась. Зайка… Нет, теперь Лич, сделал для неё так много… Благодаря нему она может видеть. Благодаря нему она стала уважаемым в ФСБПУ человеком. А могла бы остаться подопытным мясом. — Но… Если они узнают? — Вы ведь генерал? — они с Кириллом словно поменялись местами. Теперь напирал он. Это даже доставляло ему удовольствие: он наконец мог отыграться на начальстве за весь страх, что оно столько времени ему внушало! — Вашего влияния хватит, чтобы нас защитить. — Если речь идёт о Совете Старшин, то перед ними я бессильна. — упавшим голосом проговорила девушка. Угрозы раскрытия пока не было, но сам факт, что она скрывает нечто настолько важное от верхов, приводил её в дрожь. Она уже стала военной преступницей. Даже злость на то, что сделали с ней в детстве, не могла пересилить страх. — Тогда надо бежать. — если заручиться помощью такой важной шишки, как Елизавета Львовна, то план побега пройдёт, как по маслу. Кирилл решил подвести к этому. — В другую страну. Стать перебежчиками. От этих слов Вета выронила чашку, и она со звоном опрокинулась на стол. Горячий чай расплескался. Тоня тут же бросилась его вытирать — она очень хотела помочь уставшим охотникам. — Но… Как я могу оставить здесь… — Что? — строго нахмурился Кир, немного приподнялся и, нависнув над съёжившейся генералом, грозно зашептал. — У вас здесь нет ничего, кроме подачек организации. Вы только за погоны свои боитесь, ведь там у вас не будет сладкой жизни, власти вертеть подчинёнными… Но вы будете свободной, разве это того не стоит?! — Я тебе сейчас устрою… — Лич, взбешённый таким отношением к его милой Вете, был готов наброситься на парня. Но его опередили: — Кирилл, прекрати! — крикрул Рома и, схватив брата за рукав, грубо опустил его на стул. — Нельзя так с девушками! — Да хоть с бесполыми! За трусость все должны отвечать равно! — оскалился парень, подняв на Агратина старшего злые глаза. — Ладно! — Вета встала со стула, да так резко, что он упал. От грохота Тоня подпрыгнула. Генерал наконец подняла лицо и обвела всех присутствующих взглядом, смотря им точно в глаза. — Ты прав. Мы должны бежать. И скрыть Лича. Вам нельзя ехать в Москву, — Ева успела об этом упомянуть. От этого заявления она вздрогнула. Как это, нельзя?! Она же так долго шла к этому! Они шли. С Ингой. — Там тщательнее отслеживают заражённых. Вы очень рискуете. — Предлагаю поехать в Норвегию. Я уже давно планирую побег. — Рома снова заскрипел зубами. Ну что ещё брат от него скрывает?! Сдружился с плесенем, хочет сбежать… Как же так?! — Хотел меня бросить?! — процедил он, буравя Кирилла прищуренными глазами. — Спасибо, братишка. Мне очень приятно. — Да ты ничего, кроме лизания пяток своему святому начальству делать не можешь. У тебя мозги начисто промыты! Ты бы мне помешал! — а потом, выдержав паузу, в которую Рома тоже пытался найти слова для ответа, продолжил уже с меньшей яростью. Наоборот, теперь голос Кира звучал надломленно: — Ты думаешь мне не больно оставлять единственного родственника? Я бы хотел позвать тебя с собой. Но ты бы упёрся, как баран. Тебе их приказы дороже, чем я… — Потому что они нас выкормили, вырастили и обучили, Кирилл! — теперь и Рома был на грани слёз. — Без них мы были бы никем… — Почему ты так думаешь?! Были бы обычными людьми, работали бы на простой работе, завели бы нормальные семьи… Не в наградах и почестях счастье, Ром. Ты с нами? — он примирительно протянул брату ладонь. Тот долго смотрел то на неё, то в лицо Кириллу. Колебался. — Мой долг — защищать граждан этой страны. И кодекс ФСБПУ… Я давал присягу… Я… — он вцепился пальцами в пышные неуложенные волосы. — Я должен доложить о вас всех… Но вы так мне дороги… — И он посмотрел на Вету… Красивую, как весенний рассвет. И она смотрела на Рому так же. Впервые они встретились после консилиума, посвящённому операции Кирилла. Сначала обсуждали только это, потом стали говорить на темы работы. И поняли, что им невероятно интересно друг с другом. О чём бы они не общались: новые разработки штатских учёных, события в сражениях и на тренировках, новые приказы… Потом перешли к чему-то личному. Да, всё же у них было немного своего, не относящегося к организации. Совсем немного. Рома любил сериалы, а Вета увлекалась дорогими вещами и танцами. Казалось бы, ничего общего, но они были готовы слушать друг от друга о чём угодно! Были и прикосновения, как будто случайные, но каждое было незабываемым. Но им нельзя было становится парой. Рома являлся лишь подчинённым Веты. А её учили так, что среди подчинённых незаменимых нет, и к ним нельзя привязываться. И Агратин понимал, что не имеет испытывать к генералу чего-то кроме уважения и страха. Но, может, там, куда они сбегут, не будет этих рамок? — Рома… — то, как она произносит его имя, юноше нравилось куда больше чем стальное «Майор Агратин». Теперь Вета звучала, как связка маленьких колокольчиков. — Я должна отдать приказ, чтобы ты сбежал с нами? Пока я всё ещё твоё начальство. — Да. Так я не буду чувствовать себя предателем. И она приказала. Потом приказала пойти вместе с ней в спальню. Бережно снять её китель, рубашку. Поцеловать. А затем Рома понял, что хочет действовать самостоятельно. Он уложил девушку на мягкие простыни, стал касаться губами её грубой кожи на плечах, шее… Множество сражений сделали её такой. Они не смогли уничтожить нежность в её характере. Но это почти получилось у начальства ФСБПУ. Рома больше не хотел подпускать их к ней. Впервые в жизни он допустил мысль о том, что высшие чины правы не всегда.***
Тучи разошлись, освободив густое синее небо. Плыли тёплые весенние сумерки. Сладко пахло цветущими деревьями. Трое вяло бродили по дворам: решили, что лучше оставить Рому с Ветой наедине. Хотя Лич сперва рвался подглядывать, ведь Рома не внушал ему доверия. Но понял, что лучше поберечь психику Евы. Кирилл большими укусами ел шоколадное подтаявшее мороженное. Тоня плелась рядом, вися у него на руке, и медленно полизывая фисташковый рожок. Ева была не голодна. — Так, ты с нами? — наконец нарушил молчание Кир. — В Норвегии куда лучше, чем в Москве. — Я не знаю… — едва разборчиво пробормотала Ева. Они с Ингой так мечтали наконец туда переехать… Или… Это была мечта Инги? Верно. Инга рвалась покорить большой город, найти там много новых знакомств, заработать денег. А Ева не знала, а чему стремиться. Она лишь хотела быть рядом с сестрой. Но теперь сестры нет. А её мечта осталась, и Ева обязательно должна воплотить её в жизнь! Только вот… Инга даже не почувствует от этого радость. А Ева будет довольна лишь тем, что наконец нашла место получше, чем гниющий Ржавогорск. Так, какая тогда разница, куда она поедет — в столицу, или в другую страну? Им с Личем нельзя рисковать безопасностью ради желания, которое принадлежало мертвецу. А значит, теперь принадлежит прошлому. Ева должна стремиться в будущее. — Да. Мы с вами.