правила поведения

— Венти, — начинает господин Чжун Ли после нескольких тихих минут поездки, — я уверен, что ты знаешь, насколько ужасно твое поведение в школе.       Венти молчит, уставившись в окно машины. Теребит косичку, будто нервничает или будто не слышит вовсе. Чжун Ли ведет машину осторожно, и слышен только шепот колес и повороты руля. А еще то, как руки учителя шелестят и водят по его гладкому кругу. — Выпускной класс — не самое лучшее время, чтобы портить отношения с учителями. Я вижу, что ты весьма способный ученик…       Венти, кажется, и вправду не слушает. Он даже и не вспоминает о том, как бросался бумажками, как пускал смешки по классу и писал похабные записки, которые Чжун Ли, не прочтя, засунул себе в карман. Ах нет — о записках Венти прекрасно помнит. Помнит и старается не смотреть на карманы брюк учителя. — …и сможешь без труда сдать экзамены, однако же…       Поворот руля. Венти глядит на грубость руки, что со свойственной господину Чжун Ли вежливостью переключает передачи. Так мягко, что хочется даже заснуть от монотонности и спокойствия поездки, однако руки (рука (рука без колец (рука без кольца на безымянном пальце))) не дают отвлечься. — …и, естественно, я полностью понимаю твою страсть к музыке… ха-ха, конечно, я ведь сам таким был…       Чжун Ли не может видеть, но Венти смотрит на него внимательно через отражение в окне. Что весьма сложно, потому что через него слишком хорошо видны дома и другие неважности, так что Венти пытается сосредоточиться сильнее, чем когда-либо пытался на его уроках. — …но это определенно не повод пытаться ударить одноклассника флейтой по голове, и уж точно, — тут его голос катится вниз, — не повод играть «В пещере горного короля» каждый раз, когда учитель пытается объяснить всему классу домашнюю работу, — пытается казаться сердитым, но больше получается нечто вроде «не понимаю, как ты мог до этого додуматься», и Венти улавливает его хмурящиеся брови и беглый, растерянный взгляд.       Венти смотрит в зеркало заднего вида. Он больше не видит очертаний школы. — …хотя это, конечно, замечательное произведение… очень рад, что ты им заинтересовался…       Так сосредоточен на дороге. Так спокоен и умерен в своих словах, будто Венти к нему поговорить подошел на перемене. — Я верну тебе флейту на следующей неделе… я очень надеюсь, что ты усвоишь урок… до тех пор она побудет у меня.       Венти что-то строчит в своем телефоне, но быстро, чтобы господин Чжун Ли не подумал, что Венти не слушает. Венти же, конечно, слушает, но только про флейту. В остальном он предпочитает наслаждаться низким, почти мурчащим тембром. — Господин Чжун Ли… — Да? — он бросает на ученика быстрый взгляд, потому что, естественно, не хочет отвлекаться от дороги. Венти это немного смешит, потому что… — Могу ли я забрать те записки, которые вы конфисковали?       Чжун Ли хмурится, пытаясь вспомнить. — Ах, эти. Неужели там написано что-то важное? — Очень важное, господин Чжун Ли. — Хорошо. Я поищу, когда подъедем к твоему дому.       Венти вновь смотрит в окно. До дома еще далековато. — Вы ведь их не читали, господин Чжун Ли? — Не думаю, что во мне еще остался интерес читать чужие записки, Венти. Можешь не волноваться.       Венти думает. И очень усердно. Ни на одном уроке математики он так не думал. — Но… но я думаю, что эти записки вам будет интересно почитать, господин Чжун Ли.       Тот усмехается тихо. — А я — нет. Поверь, школьных сплетен я уже успел наслушаться.       Венти хмурится. Потом оборачивается на учителя и с юношеским едва ли не восторгом лезет в карман брюк. Чжун Ли дергается всем телом и напрягается — Венти чувствует — цепляется за руль и снижает скорость от испуга… опять же, он очень, очень осторожен на дорогах. Одна из причин, почему мама позволяет ему подвозить Венти до дома. — Венти, — предупреждающий рык, — сейчас же сядь на место. Ты хочешь, чтобы мы разбились?       Господин Чжун Ли никогда не кричит. Поэтому Венти продолжает копаться в карманах его, как назло, достаточно узких брюк, пытаясь найти злосчастные записки. Но здесь только Чжун Ли думает, что назло, и что злосчастные. — Нашел! — улыбается Венти и плюхается обратно на свое место. Его придавливает ремнем безопасности, и он тут же раскрывает смятые полоски перед собой и улыбается в предвкушении будто, да так, что Чжун Ли все поглядывает на него, не расслабляясь. — Ты ведь понимаешь, что мне придется поговорить с твоей мамой об этом? Такое поведение не позволительно, когда я за рулем, — конечно, он не кричит. Он хмурится и пялится на дорогу, будто бы там что-то интересное. Будто бы они не на почти пустой дороге. Венти пропускает все мимо ушей. — «У господина Чжун Ли невероятно сексуальный голос», — говорит он громко, будто мирный шум колес и бубнеж учителя способны заглушить его, будто он может позволить господину Чжун Ли пропустить хоть слово. Сам господин Чжун Ли же выглядит так, будто бы мог подавиться чаем, если бы в его руках была кружка чая, а не коробка передач. Но Венти все равно улавливает тихий, удивленный вздох и подпрыгнувшие брови. — Венти… — «…особенно когда он кого-то отчитывает. После каждого урока приходится в туалете дрочить». — …я действительно считаю, что было бы лучше, если я этого не слышал. — «А еще его задница! Как в его годы можно было сохранить такую задницу? Он точно ходит в своих узких брюках не просто так. Не может же он не видеть, как его ягодицам тесно в них?»       Венти читает четко и сосредоточенно, будто стих, будто поэму, громко, с выражением, и ему очень хочется засмеяться от того, насколько красным и забавным становится лицо господина Чжун Ли. — «На его уроках я не думаю ни о чем, кроме как о его…» — Достаточно! — переставляет руки на руле нервно. — Это абсолютно, совершенно неприемлемо. Даже не столько писать, сколько намеренно читать подобное вслух перед взрослым человеком, тем более своим учителям… Венти, знакомо ли тебе понятие о субординации, которую ты никогда не соблюдаешь? Уверен, что знакомо, потому что мы неоднократно говорили об этом, однако ты, горе школы, упорно продолжаешь игнорировать все, что я говорю… — И что же? Вы ничего не скажите о записках? — Мне все равно, что обо мне пишут. Я делаю свою работу, а сокровенные мысли учеников меня не интересуют… Уверен ли ты, что было правильным так просто сообщать мне то, что должно было остаться в тайне? Я был о тебе другого мнения, Венти. — Было правильным, потому что это мои сокровенные мысли. Никакие чужие записки я вслух никогда не читал, господин Чжун Ли. — Венти почти чувствует волны напряжения, которые Чжун Ли излучает всем своим видом. В какой-то момент ему даже кажется, что они могут — о боже — превысить скорость, но этого не происходит. — Тогда, боюсь, — после некоторой паузы начинает господин Чжун Ли, — мне все-таки придется упомянуть это в нашем разговоре с твоей замечательной мамой. Не думаю, что она обрадуется моему очередному визиту… А также, в качестве крайней меры, я буду вынужден сообщить об этом директору. Не волнуйся, я все понимаю. Тебе ничего не сделают. Скорее всего, переведут в другой класс, у которого я не веду уроки, и на этом все. — Господин Чжун Ли упорно не смотрел на него. — Но я не хочу переходить в другой класс, — дуется Венти и упорно смотрит на господина Чжун Ли. — Боюсь, не в моих силах что-то предпринять по этому поводу. Я уверен, ты знал, на что шел, когда решил завести со мной такой разговор. — О, господин Чжун Ли, вы не можете быть так жестоки! Это несправедливо. Это просто не-че-стно!       Чжун Ли хмыкает. — Не мог ли ты в самом деле думать, что у твоего… интереса мог быть другой исход? — Может быть и мог, в самом деле! Может быть, я рассчитывал на что-нибудь поинтереснее. — Боюсь даже спрашивать, на что именно ты рассчитывал… в любом случае, позволь мне довести тебя до дома. Я не могу отпустить тебя разгуливать по улицам одному, пока ты под моей ответственностью.       Венти отстегивает ремень безопасности. Вместе со глухим стуком, с каким ремень бьется о спинку кресла, Венти также слышит щелчок запертых дверей. — Поверь, мой отказ вовсе не стоит ничего из того, что ты себе надумал сделать.       Венти возмущенно краснеет. — Вы подумали, что я собираюсь выпрыгнуть из машины?!       Чжун Ли откашливается. Он замедляется перед светофором, останавливает машину и смотрит наконец на Венти нормально, глаза в глаза — и Венти мало что может в них разглядеть, разве что все то же раздражающее его напряжение и некоторое огорчение. Венти от этого огорчения хочется избавиться сейчас же, пусть он и понятия не имеет, как. — Я много чего подумал. Потому и говорю, что это точно того не стоит. — Ох, вот как! Отдайте мне флейту и выпустите. Выпустите же меня! — Как я уже сказал, я отвезу тебя до дома, как и было обговорено. Я не буду сообщать о произошедшем твоей матери в этот раз, но она имеет право знать. — То есть вы меня не выпустите? Совсем-совсем не выпустите? Вы просто отвратительно жестоки, господин Чжун Ли. — Мне жаль, — отвечает тот, и Венти злится. Он поглядывает незаметно на красные циферки светофора. Четыре… три… — Тогда скажите мне, господин Чжун Ли… раз уж ты так о многом успели подумать, успели ли вы подумать еще и об этом? — и Венти садится ближе к краю кресла, ближе к коробке передач, и почти налегает на нее в попытках дотянуться, а когда дотягивается — кладет теплую руку прямо на учительский пах. И чувствует, как дернулось что-то под пальцами. Чжун Ли тут же трогается с места, резко и быстро, едва только нога последнего пешехода сошла с дороги, и его руки хватаются за руль судорожно, и изо рта выходит негромкий — негромкий, но Венти слышит (Венти ничего, ничего кроме него не слышит) — вздох, а Венти руку все не убирает и убирать не собирается. — Кажется, я уже упоминал, что тебе стоит научиться некоторой… сдержанности. Господин Барбатос, немедленно сядьте ровно и пристегните ремень. Это не идет ни в какие рамки.       Но Венти смотрел на его лицо снизу вверх, смотрел на губы внимательно, на то, как господин челюсти стискивает — прямо чувствовал, видел — и движется мизинцем ниже, причем так медленно и мучительно, что ему самому удивительно от себя становится. Но то, как у учителя кадык дергается — во много интересней. А еще бугорок у того в штанах набухает внушительно, и Венти переводит взгляд вниз.       Он уж было пытается обхватить его пальцами, но господин Чжун Ли хватает его резко за запястье и уводит ладонь назад. Его предплечье так напряжено, а рука так пряма, словно он испугался страшно. Венти лишь хмыкает… — Я сказал. Прекрати.       …и скользит мокрым языком по пальцам. Чжун ли тут же его запястье отпускает, словно он какой-нибудь ядовитый паук, и едва чертыхается одними губами. Ан-нет, не одними губами — Венти слышит сердитый шепот и вновь тянется к паху липким медом.       Чжун Ли в руль вцепился побелевшими пальцами и ничего более не сказал. Только и видно было, как дергается его лицо и… кое-что еще.       Венти находит на ощупь ширинку и дергает за ползунок — тот без второй руки едва поддается, но он придерживает ткань снизу длинными безымянным и мизинцем (давит посильнее, поддразнивающе, намеренно), расстегивает пуговицу и молнию, и когда он через трусы сжимает между пальцами отвердевший член, то машина вдруг снижает скорость, и сзади слышится возмущенный гудок. У господина Чжун Ли подрагивают губы и стучат пальцы по рулю.       Через мгновенье они заворачивают и останавливаются, и Венти едва не ударяется лбом о переднюю панель. Щелчок. — Вон, — звучит так, словно он готов или расплакаться, или закричать и вышвырнуть Венти из машины. Он не шевелится и смотрит вперед, на стену дома. Дома Венти. — Вы же не собираетесь разговаривать с моей мамой, когда у вас так сильно стоит, не так ли?       Тишина. Нечто затаившееся готовится вырваться наружу. Венти терпеливо ждет с рукой на чужом пахе, Чжун Ли — тяжело дышит, стиснув зубы. — Не буду. Уходи. — Но, господин Чжун Ли… — Ты не понимаешь, чего хочешь. Сейчас же. Вон. — Как наивно! Почему то мне ясно кажется, что больше всего на свете я сейчас хочу ваш член. А вам? Не хочется? — тычет пальцем в бугорок, и Чжун Ли вдруг рычит и отбрасывает его руку. — Довольно.       Венти съеживается. — Ох. Ну, хорошо, — и тянется к ручке двери. Конечно, тянется очень лениво: сначала пересаживает ближе к двери, поправляет штаны и рукава, теребит косичку в последний раз, касается ручки и… слышит щелчок. Его грудь тут же наполняется волнением.       Он поворачивается, и Чжун Ли, конечно, на него не смотрит. Со стояком в штанах и расстегнутой ширинкой он невозмутимо давит на педаль и крутит руль. Они выезжают со двора и… едут дальше. — Так что же? Вы передумали? — Умолкни.       И Венти умолк. Он поглядел в окно — на проносящиеся мимо дома, знаки, деревья. Затем развернулся, улегся на панель и уставился на господина Чжун Ли. В этом вопросе Венти был весьма, весьма любопытен. В основном — по поводу господина Чжун Ли. Венти интересно, как он себя поведет. Что он чувствует? Он зол или просто слишком возбуждён? Собирается ли он бросить Венти где-нибудь по пути или же правда сделает то, о чем Венти его просит совсем не тонко? Будет ли он груб иль нежен? Венти все равно, Венти все понравится, он уверен — это ведь господин Чжун Ли, а не абы кто, а он всегда мягок и осторожен, даже когда пытается таким не казаться. Интересно, а как он отреагирует, если…       Венти слегка привстает и припускает штаны — чуть-чуть, чтобы едва-едва видны были бедра, и сует руку в трусы. Под тканью у него, очевидно, уже твердое подростковое либидо. Он слегка теребит рукой под яичками и издает тихий стон, тихий-тихий, однако, кажется, этот стон Чжун Ли будоражит. Он дергается и оглядывается страшно, будто Венти тут пистолет у его виска держит; оглядывается еще разок, потом упрется взглядом куда-то, что Венти думается, будто в этой замечательной машине как раз есть какое-нибудь зеркальце, да в самом неожиданном и идеальном месте. Представляя, что Чжун Ли через это зеркало его прекрасно видно, Венти ноги раздвигает пошире, насколько брюки позволяют, и вытаскивает свой мокренький член из трусов. За это невинное движение он заслуживает еще один быстрый взгляд. Венти вдруг замечает, как на чужом лице блестит дорожка пота.       Он аккуратно обводит пальцем головку и кусает губу от невесомости касания. Пальчиком ведет до основания, трет слегка, опускается ниже и прикрывает глаза. Выдыхает через рот и чувствует, как краснеет, как жарко в машине становится. Он скользит спиной ниже по креслу, чтобы достать пальцами до дырочки, скрытой трусами — это хорошо, это даже интереснее, потому что все по лицу видно и по жаждущему члену.       Он стонет, когда толкается пальцем вовнутрь, и наблюдает внимательно за лицом господина — такое наблюдение приносит даже больше удовольствия, чем дрочка в его машине. А лицо его мучительно красиво, пусть и кажется, словно сейчас лопнет. — Господин Чжун Ли… — Венти стонет громче и чувствует, как намокают трусы и как легко становится двигаться внутри. Конечно, глубоко он зайти не может, и это гложет, мучает, потому что он хочет еще, еще, еще… одних пальцев ему недостаточно. С тех самых пор, как господин Чжун Ли в их школе появился.       Кажется, они все-таки превысили скорость. Да, точно превысили — Венти едва ли не видит, как у господина Чжун Ли моральные принципы горят от нарушения правил, и, точно — еще и от дрочащего в его машине подростка.       Венти так сосредоточен на том, чтобы не кончить от одного вида лица учителя, что совсем не замечает, когда они успели приехать. Замечает только тогда, когда машина резко паркуется и затихает вместе со звоном ключей.       Чжун Ли сидит на месте еще пару секунд, сжимая руль — да так, что аж поскрипывает — потом выдыхает громко, почти картинно — ей богу, будто кто-то умер: с придыханием, сдерживающим что-то, что могло вместо этого вздоха вырваться. — Выходи, — грубо, но Венти прощает. Юноша еще мгновенье наблюдает за тем, как Чжун Ли в спешке застегивает ширинку и выходит из машины, захлопывая дверь небрежно громко, и идет за ним, смирившись с тем, что им обоим не удастся скрыть стояк от случайных прохожих. На самом деле, это уже не так все и важно.       Потребовалось некоторое усилие, чтобы догнать мужчину — Венти тут же был схвачен за запястье, и шаг стал еще быстрее. «Как он нервничает, — думает Венти с любопытством, — никогда не видел его таким».       Одежда неприятно натирала член всю дорогу до лифта. Венти едва держался, чтобы хотя бы не накрыть его рукой, но было бы довольно неловко в этот момент кого-нибудь встретить, не так ли? Что можно вообще подумать, глядя на них, обоих со вставшими членами, стремящимися куда-то нетерпеливым ходом? Действительно. Поэтому он не стал делать хуже, еще более обращая внимание на свой пах.       Зато в лифте — в лифте не было никого. В лифте были камеры, но камеры ведь не записывают звук, верно? — Вы действительно собираетесь трахнуть меня, господин Чжун Ли? — спрашивает Венти невинно. Рука Чжун Ли все еще сжимает его запястье, а теперь еще крепче. Но потом он будто осознает силу, с которой сжимает тонкую ручку, и расслабляется. Насколько может. — Разве это не то, чего ты так усердно добивался у меня в машине?       Венти хихикает. Как-то нервно. — Знаете, а ведь мы могли бы и прямо в машине…. — он предпочитает не смотреть на взгляд, который чувствует на себе. Вместо этого в голове проносится столько всего, что он хотел бы сейчас сказать, — Какой у вас размер? Как думаете, вы поместитесь в меня? А в мой рот? Вам бы понравилось, если бы я вам отсосал, господин Чжун Ли? Я так часто думал о вас, господин Чжун Ли, вы не можете даже представить…       Открываются двери. Чжун Ли ведет его через, кажется, бесконечные коридоры — Венти идет за ним слепым котенком. Венти думает, что пошел бы сейчас за ним куда угодно — если бы господин Чжун сказал ему прыгнуть с крыши, Венти бы прыгнул с крыши, раз тогда он получил бы то, чего так жаждал.       Звон ключей. Ключи… точно, точно — они пришли, и Чжун Ли пытается справиться с дверью. Венти бы посмеялся с его дрожащих рук, если бы его пах не ныл так сильно, почти больно, а колени не угрожали подкоситься. Он так хотел, чтобы к нему прикоснулись — господь, как же он хотел.       И стоило только двери распахнуться…       …Венти почувствовал, как его затягивает в это пространство, словно в воронку. Его тут же окутывает запах свежести, — что это? освежитель с лимоном? — запах чистящих средств и ясности ума. Он вдыхает полной грудью, наслаждаясь, и приходит в себя только с громким закрытием двери. И скрежетом замка. — Вау, — говорит он, когда господин Чжун ли быстро скидывает с себя обувь (Венти об обуви не думает, вообще ни о чем не думает, кроме одного, и Чжун Ли ему позволяет — даже не намекает о пыли, которой юноша пятнает полы), — а вы действительно чертовски одиноки.       Господин Чжун Ли на это отвечает взглядом и, ах — впивается в бледную шею и красит ее румянцем. Венти охает тут же, хватается за чужие плечи, спотыкается о собственные ноги и упирается в стену — а Чжун Ли, господин Чжун Ли целует его в губы, смазанно и мокро, трется щекой о щеку и дышит тяжело, а еще давит коленом в пах. Венти пытается сделать что-нибудь в ответ, но может только вздыхать и рот открывать беспомощно. А еще зарываться в волосы, сжимать их в руках требовательно и целовать лучше, глубже — так, чтоб голову вскружить.       Венти не замечает между поцелуями и языками, как его ведут аккуратно к двери — только стоит ему столкнуться с ней спиной, Чжун Ли свободной рукой, даже не смотря, дергает за ручку, и они вдвоем вваливаются в спальню. Венти думал, что готов был упасть тут же, как дверь за ним распахнулась, но господин Чжун Ли удерживает его за талию почти на весу, потому что ноги Венти точно не держат, а потом Венти чувствует, как падает, но уже на мягкую постель. Кажется, у него кружится голова. Матрас слегка пружинится под его падением.       Когда ничего не происходит, хотя прошло уже неприлично долгое время, юноша опирается на локти и смотрит на учителя. Тот, не отрывая от него взгляда — едва ли не хищного, прищуренного такого, с неприкрытым интересом — расстегивает пуговицы своей черной и неприлично облегающей его рельефы жилетке. Венти чувствует, как замирает, засмотревшись на ловкие, уже осмелевшие движения этих восхитительных пальцев с идеально ровными короткими ногтями (всегда, Венти всегда смотрит на эти пальцы — и каждый раз они одинаково идеальны). Каждая пуговица выскальзывает из петли, словно давно об этом мечтала, и Венти не может, не может поверить, а еще сильнее — не может дождаться, когда эти пальцы… — Господин Чжун Ли, пообещайте, что не будете так строги со мной, — вполголоса говорит он и видит, как палец с пуговицы последней все-таки соскальзывает. — Не думаю, что своим поведением ты заслуживаешь хоть капли милости, — кажется, это первое, что господин Чжун Ли произнес с тех пор, как Венти старался не кончить прямо в его машине, и при этом он даже не выглядит так, словно готов задохнуться. Венти чувствует сильное жжение по всему телу от этого низкого голоса. — Ох… что ж, тогда… тогда вы хотите чтоб я разделся сам? — Да, — Венти потянулся за спину, к шнуркам корсета, — нет-нет-нет, это оставь. Сними сначала штаны, — говорит господин Чжун Ли невозмутимо, расстегивая свою рубашку, и Венти глаза удивленно распахивает и тянется к ширинке, уже неуверенно. Брюки, выглаженные идеально, быстро с него слетают и падают где-то у кровати, потому что Венти уж никак не хотел пропустить то, как с господина Чжун Ли сползает рубашка, как плавно обнажает гладкую кожу, рельефные плечи, розовые соски и крепкий живот. — И откуда у вас только такие мышцы, господин Чжун Ли, — ляпает, уже даже не думая — просто потому что сдержаться не может, — все никак вообразить не могу.       Чжун Ли только хмыкает на это, словно довольный, и оказывается перед ним полностью обнаженным. У Венти пах скрывают трусы и длинная рубашка (края рубашки его щекочут приятно), у господина Чжун ли — ничего, даже остатки стыда, ничего не скрывает его невероятно красивый, длинный, гладкий… в общем, Венти чувствовал только, как у него слюна во рту собралась, а кровь — в паху. Слюну он громко сглотнуть и увидел, как у Чжун Ли дернулся кадык.       Матрас прогнулся под тяжестью еще одного тела. Венти замер, когда Чжун Ли навис над ним: оглядел взглядом, опустил голову и вдохнул запах волос. — Это твой первый раз, не так ли? — ласкает Чжун Ли его своим голосом хриплым. — Конечно, первый. Я кроме как о вас ни о ком не думал, господин Чжун Ли, — Венти пытался скрыть дрожь в голосе, но дрожь в руках скрыть не удавалось. — Хороший мальчик. Наверное, пришло время вознаградить тебя за такую преданность, не думаешь? — Да, да! Пожалуйста, господин Чжун Ли, я… — Чжун Ли целует его губы легонько, а затем отстраняется и усаживается у спинки кровати — спинка мягкая и высокая, да и сама кровать такая большая и удобная… Чжун Ли хлопает себе по бедрам приглашающе. Венти вспыхивает красным и, возможно, истинным восторгом.       Он садится неловко, опасно близко к члену господина Чжун ли — чувствует, как спиной упирается в него, как его член касается корсета, как он мог бы почувствовать тепло его яичек у своей дырочки — но ткань трусов, пусть белых, кружевных, тонких и невероятно сексуальных (если посмотреть сбоку, то можно было бы легко разглядеть его член, натягивающий ткань), мешал, мешал и так томил. — Ты взял их у матери, я прав? — Венти смущается. — Давайте не будем сейчас говорить о моей матери, — и Чжун Ли не говорит: он тянет Венти за живот и прижимает к себе. Его руки скользят от плеча до воротника — он быстро и умело расстегивает несколько пуговиц и щекочет грудь; идет дальше, греет живот и — сжимает в кулаке горку в паху. Венти тут же закидывает голову и ахает, не знает куда руки деть и лишь сжимает простыни до белых ладоней. Чжун Ли гладит бугорок через трусы двумя пальцами, движется кругами, массирует, дразнит, и Венти закидывает голову ему на плечо и стонет. — Вы же не думаете… не думаете, что мое подростковое либидо сможет долго так продержаться?       Чжун Ли другой рукой сжимает его талию, поглаживает, затем — хватает за грудь и сжимает, и Венти вскрикивает легонько от неожиданности. Рука пробирается через расстегнутые пуговицы к голой коже, к соскам — пальцы кружат вокруг розовой бусинки, щипают легонько, совсем-совсем, Венти даже не больно. Его член изнывает сладко: пальцы господина Чжун щекочут его маленькие яички, дразнят, иногда касаясь голой кожи — Венти чувствует, каким мокрым становится. Ему хочется только, чтобы эти пальцы хоть разочек провели по всей длине, чтобы сорвали с него наконец трусы и сжали член в этой горячей ладони. И Чжун Ли, кажется, рад исполнить его желание — он оттягивает резинку ткани — головку обдает прохладой — но потом вдруг отпускает, так, чтобы она легонько ударилась о ствол. Венти стонет громко и выгибает спину. Он даже не замечает, как Чжун Ли кусает его в плечо — он так, так хочет кончить, что почти плачет. Да, действительно плачет — ведь не может это слюна течь по щекам. — Пожалуйста, господин Чжун Ли, господин Чжун Ли… — всхлипывает он, потому что у него стоит еще после дрочки в машине, и, в самом деле, разве это не издевательство? Венти пытается коснуться себя рукой, но не успевает — получает по ней звонкий шлепок и вздрагивает от неожиданности и оттого, что ничего не видит, потому что все еще сладко жмурится, закинув голову на крепкое плечо. — Тсс, — шепчет Чжун Ли ему на ухо. Его обдает жаром. — Плохой мальчик. Разве я позволял тебе такое?       Венти молчит и тяжело дышит. — Венти, скажи: я позволял? — повторяет учитель. — Нет, господин Чжун Ли. Вы… вы не позволяли. — Что я не позволял тебе, Венти? — Вы не позволяли мне трогать себя. — Верно. Молодец. Однако я не думаю, что ты до конца это усвоил. Ты нетерпеливый мальчик и так хочешь кончить, не правда ли? — Да, да… очень хочу, господин Чжун Ли… — Тогда тебе придется чуть-чуть постараться. Хорошо? — Да, что угодно! что угодно… пожалуйста, пожалуйста…       Чжун Ли еще раз проводит рукой по его члену, как бы напоследок, без особой страсти, невзначай, заставляя его вздрогнуть и заныть, и аккуратно перекладывает юношу на кровать, а сам — сам встает и берет с какого-то стула (или из шкафа? Венти не видел, он едва дышал и смотрел только на лицо учителя, тоже покрасневшее и развратное, но такое жестокое!) пояс от халата. У Венти от этого пояса дрожь бежит по рукам — а потом эти руки связали у него за спиной (Венти чувствовал дыхание в затылок, чувствовал жар, давящий сзади, а еще чувствовал ту силу, с которой затянулся пояс; Венти вновь подумал об этих прекрасных мышцах господина).       Чжун Ли связывает его руки, отходит немного и любуется. — Пожалуйста…       Господин Чжун Ли толкает Венти в плечи — тот безвольно падает на спину. Чжун Ли садится рядом, напротив: кладет большие руки под бедра, щекочет под ягодицами и ведет дальше. Гладит под коленями, заставляет выпрямить ноги. Венти изнывает, ему хочется извиваться змеей, но он послушный, послушный мальчик, так что ноги выпрямляет и только нетерпеливо мотает головой, пытаясь посмотреть на учителя.       Как же Венти долго мечтал увидеть его таким: увидеть, как из мягкого мужчины он превращается в его мучителя, как его нежный смех затихает в низкий шепот. Как из взгляда исчезает добрая улыбка, как в его глазах плескается похоть, как эти глаза темнеют, глядя на Венти, как они щурятся и глядят на его обнаженное тело невозмутимо жаждуще. Ох, господь.       Чжун Ли обхватывает его икры и возвращается к бедрам. Хватается аккуратно пальцами за резинку трусов и тянет их вниз — тянет так, что они задевают член, и Венти дергается, стараясь случайно не ударить Чжун Ли коленом в лицо. Кружева щекочут кожу, медленно скользя по ногам. Чжун Ли поднимает их, подвешенных за палец, смотрит оценивающе, затем смотрит на Венти — на его аккуратный и дрожащий, мокрый член, такой милый и голодный. Он бросает трусы куда-то на пол и гладит чужие красные коленки. Венти щекотно и так хорошо, и все, чего ему сейчас хочется — это наконец коснуться своего члена. — Молодец. Ты такой красивый, ты знаешь это? — Да… да, знаю. Потому что вы так на меня иногда смотрите, что по-другому и не подумать…       Чжун Ли мягко смеется, едва ли не снисходительно. — Сложно не смотреть на плохих мальчиков, — Чжун Ли садится ему на бедра и нависает над смущенным лицом. Венти одновременно хочется его спрятать и показать во всей красе. Пальцы тянутся к его косичке — снимают резинку и скребутся между запутанными прядями, разливая их по простыне, — которые так вызывающе себя ведут. Ты хоть представляешь, как неприлично на юношах смотрятся подобные корсеты, господин Барбатос? — Конечно, конечно представляю… я надеваю его специально для вас, — резинка слетает со второй косички, и Чжун Ли берет его за щеки и целует в губы. Венти отвечает охотно, будто бы в первый раз, хотя поцелуи — это не все, чего ему хочется. Темно-русые волосы щекочут лицо. Венти обхватывает ногами чужую поясницу. — Пожалуйста, господин Чжун Ли… — Да? — шепчет и кусает мочку уха.       Венти только хнычет и извивается, пытаясь вызвать хоть какое-нибудь трение. — Хорошо, хорошо, — смеется Чжун Ли хрипло и отстраняется. Он садится спиной к стене и замирает, глядя на беспомощного юношу перед собой. Обхватывает ладонью свой член и начинает двигаться мягко. Венти видит, глотает голодным взглядом то, как учитель большим пальцем давит на головку, обводит ее по кругу. Движется вниз, по всей своей невероятной длине. Он плюет себе на руку и возвращается — теперь рука скользит еще легче, быстрее, и Венти видит четко, словно прикованный к его лицу и паху — Чжун Ли закатывает глаза, прикрывает их от удовольствия, краснеет щеками и грудью и, точно, совершенно точно постанывает, да так четко, как Венти в своих мыслях не представлял. — Это несправедливо, господин… это просто нечестно! — Ах, Венти… — Чжун Ли смотрит на него, пускающего слюну на простыню, потому что тот ни говорить, не дышать не способен более, тяжело дышащего и извернувшегося так, чтобы видно учителя было, словно в кинотеатре. Мужчина стонет от этого вида и от быстрой руки на своем члене, — мне невероятно любопытно, сможешь ли ты кончить от одного моего вида.       Венти хнычет, сгибает ноги в колени и пытается коснуться до члена хоть чем-нибудь, господь, хоть бы чуть-чуть, только бы разок провести рукой и…       Его останавливают, схватив за колени. Чжун Ли тянет его за плечи, заставляет сесть и посмотреть на себя. — Только погляди, что ты со мной делаешь… — он опускает его голову к своему паху и аккуратно гладит по волосам. — Посмотри: это все ты и твоя настырность… Ты хочешь кончить? Тогда, как я уже говорил, тебе придется немного постараться.       Он давит на затылок, и Венти открывает рот — тут же опаляет жаром головку члена мужчины, заставляя его дернуться от возбуждения. Касается головки всем языком, берет глубже, так, чтобы она уперлась ему в щеку. Слюна стекает по подбородку, и никто совершенно точно не будет ничего с этим делать.       Венти облизывает ствол, выдыхает на него теплом — пытается протолкнуть его дальше, но давится и откашливается. Член выскакивает у него изо рта и качается вверх-вниз незаметно. — Ну-ну, — доносится сверху мягкое, — я не прошу многого. Давай попробуем еще раз, — и Венти пробует. Пробует на вкус своего учителя, лижет ему яички и трется щекой о длину, высунув язык неприлично. Ему нравится, какие при этом звуки издает Чжун Ли — такие громкие и непривычные, и Венти хочется еще, еще и еще. Мужчина держит его за волосы, сжимает их иногда, когда Венти невзначай касается его зубами, и тянет, когда пытается взять член в рот поглубже.       Чжун Ли оттягивает Венти от себя за длинные для парня волосы и берет за подбородок. Поднимает так, чтобы смотреть в глаза, и чтобы Венти взгляда не отводил. — Хороший, очень хороший мальчик. Ты заслужил, не так ли? — улыбается и отстраняется. Вновь облокачивается об стену и вновь похлопывает по бедру. Достает со спинки кровати упаковку презервативов. — Так вы все-таки не настолько одиноки, господин Чжун Ли? — Это то, о чем ты хочешь сейчас поразмышлять? — он натягивает презерватив на головку и убирает руку. — Давай. Мы ведь не хотим забывать обо всем, что вам рассказывали на уроках полового воспитания. — Венти глядит растерянно на Чжун Ли. — Натяни его на мой член. Зубами.       Венти чувствует, как готов заплакать. Он даже пытается выбраться из оков пояса, но тот действительно затянут очень туго. — Не волнуйся, я помогу.       Венти ступает к нему неловко на дрожащих коленях. Наклоняется, стараясь не упасть; Чжун Ли поддерживает — кладет руку на спину и давит на поясницу, что на самом деле не помогает, ведь Венти дрожит только ощутимее. Он аккуратно захватывает зубами край презерватива и тянет вниз. Презерватив едва не соскальзывает с члена, но Чжун Ли держит его с другой стороны и короткими движениями раскручивает на всю длину, пока Венти беспомощно скребет по члену зубами. Но, кажется, мужчину это более чем устраивает, судя по тому, насколько громким и тяжелым становится его дыхание. — Молодец, — ах, Венти бы все сделал, чтобы видеть его лицом таким, — Хороший мальчик. Умница. — Пару раз проводит по своему члену и убирает руки. — Давай. Тебе он так нужен, я прав?       Венти сглатывает и кивает судорожно. Расставляет колени по сторонам от бедер учителя, оттопыривает задницу, смотрит ему в глаза в поисках одобрения — тот это одобрение дает, кивает и подбадривает угуканьем, низким и дразнящим. Чжун Ли помогает, направляя его попку на свой член. Раздвигает дырочку пальцами и входит аккуратно и медленно. Венти замирает, жмурит глаза и сжимает пальцы в кулаки у себя за спиной. Он чувствует пристальный взгляд на себе и смущается, однако прятаться уже некуда. Едва член Чжун Ли почти полностью оказался в нем, Венти легонько приподнимается и вновь опускается, пробуя. Он делает так еще и еще, и постанывает в такт движениям. Поднимается все выше, растягиваясь и насаживаясь, и Венти чувствует себя таким наполненным, ему так хорошо, так хорошо, что он в самом деле готов кончить прямо сейчас, прямо так, без рук, и он предвкушает, каким же сильным будет этот оргазм — такого без члена, а конкретнее, без члена господина Чжун Ли, он бы добиться не смог. Венти скачет на нем, как давно хотел — член внутри касается стенок, задевает все то чувствительное, что только в нем есть, и Венти уже чувствует, как наливается собственный член — еще чуть-чуть, совсем немного… У него закатываются глаза. — Нет-нет-нет, этого достаточно, — слышит он за пеленой удовольствия и чувствует, как пальцы вдруг сжимают основание его члена. Он стонет, пытаясь сделать еще несколько толчков, но Чжун Ли приподнимает его слегка и выскальзывает. Венти чувствует внутри жгучую пустоту, а еще жар, жар, жар — невыносимый и жестокий. — Господин Чжун Ли, пожалуйста, я так хочу, я очень, очень хочу… разве я не был хорошим мальчиком для вас? Пожалуйста, я обещаю — что угодно, пожалуйста-пожалуйста, — задыхается Венти, не в силах прикоснуться к себе.       Чжун Ли ничего не отвечает. Он смотрит на него оценивающе, затем щекочет талию — это едва ощутимо сквозь корсет и рубашку — оглаживает соски и кусает рядом приятно. Венти стонет — ему хочется, невообразимо сильно хочется зарыться господину Чжун Ли в волосы, но остается только беспомощно дергать руками за спиной. — Господин Чжун Ли…       Господин Чжун Ли переворачивает его на живот и задирает рубашку. Венти замирает в ожидании и предвкушении, не совсем понимая чужие планы, и — вскрикивает, когда звук шлепка оглушает комнату. Он дергается от неожиданности — жжение бежит по его коже: по ягодице и бедрам, пояснице. Потом он чувствует, как его попку сжимают чужие руки, сильно, так, что еще некоторое время на нем останутся призраком белые отпечатки. Руки раздвигают ягодицы и снова шлепают его. Венти вскрикивает и стонет от того, как трясется его член от этих шлепков.       Чжун Ли помогает ему встать на колени, затем хватает за волосы и прижимает голову к кровати. Венти думает о том, как выглядит со стороны — наверняка просто невероятно развратно с этой оттопыренной задницей, корсетом, полурасстёгнутой рубашкой и растрепанными волосами, а еще — красный, красный по всюду и блестящий от пота, не в силах делать ничего, кроме как стонать и хныкать и принимать в себя возбужденный член собственного (очень горячего) учителя. Разве это не звучит, как его недавняя мечта? Однако сейчас его единственная мечта — это как следует кончить.       Чжун Ли водит пальцем вокруг его дырочки, дразнит, заходит — на кончик пальца, совсем немного, и это невыносимо, вызывает отчаяние, от которого Венти хотел бы лезть на стенку. Но его голову все еще прижимают к матрасу и даже не дают взглянуть на то, что с ним делают. — Хочешь, чтобы я вошел? — Да, очень хочу… — И все? Больше совсем ничего? — Господин Чжун Ли, вы… ах! — вставляет в него палец и давит на стенку. — Да-да? Расскажи, чего ты хочешь. Как ты рассказывал в моей машине. И в лифте. И как представлял в своих снах. — Я хочу, чтобы вы вставили в меня свой член… — Венти замолкает, когда чувствует, что господин Чжун Ли, кажется, действительно слушает его. Чувствует давление, а затем головка восхитительно члена господина оказывается внутри. — Так? — Нет-нет, глубже, пожалуйста! — Чжун Ли двигается чуть-чуть вперед, но этого все еще недостаточно, недостаточно… Венти пытается сам насадиться сильнее и хнычет, когда получает еще один шлепок. — Тшш, — шепчет Чжун Ли, — плохой мальчик. Тебе нужно всего лишь попросить. Хорошо? — Да, да, господин Чжун Ли, войдите глубже, пожалуйста! — Так? Что-нибудь еще?       Венти сгорает от стыда. Он лишь рад, что не может видеть себя в этот момент, а от того, что может слышать — пытается закрыться. — Пожалуйста, трахните меня, господин Чжун Ли.       Господин Чжун ли хмыкает и начинает двигаться, но так медленно и коротко, что Венти вновь хочется сделать все самому. — Быстрее… — Что-что, господин Барбатос? — Пожалуйста, господин Чжун Ли, двигайтесь внутри меня быстрее… — Хм. Думаю, что ты заслужил. Ты так не считаешь?       Венти только стонет под быстрые толчки, заглушенный простыней. Воротник рубашки щекочет ему нос, простыня натирает щеку, пусть она и очень мягкая и приятная, и Венти чувствует себя так прекрасно, так хорошо, когда господин Чжун Ли трахает его вот так — без лишних слов, так быстро и сильно, так великолепно, и он думает, что больше у него никогда не будет ничего лучше этого, поэтому он старается, очень старается запомнить все как можно четче, пусть господин Чжун Ли и превратил все его мысли в кашу и оставил задыхаться в удовольствии. Венти вспоминает лицо Чжун ли, когда он коснулся его члена в машине. Когда господин Чжун Ли трогал себя, наблюдая за раскрасневшимся и скованным Венти. Когда господин Чжун Ли тяжело дышал и ласкал его своим баритоном… Венти счастлив уже от того, что ему удалось испытать это. — Тебе нравится? Когда я трахаю тебя вот так?       Но Венти не отвечает: Венти растекся стонущей лужицей, расплавился от удовольствия.       Чжун Ли приподнимает его за талию и прижимает к груди — Венти как никогда сейчас чувствует, насколько корсет мешает дышать, и вообще — лучше бы он его так туго не затягивал, но кто же знал, каков может быть его учитель, такой невинный и добродушный, в постели с едва ли совершеннолетним юношей?       Рука мужчины движется выше, к его шее, хватает за подбородок, приподнимает голову Венти — тот едва ли в своей слюне не захлебывается — и сует пальцы ему в рот. Другой рукой тянется к мальчишескому паху. — А так? — он замедляется и толкается вдруг с силой, полностью. Так, что яйца бьются о ягодицы, и шлепок такой звонкий расходится по всей комнате. Венти стонет с пальцами во рту и изгибает спину — от этого Чжун Ли еще глубже входит, так идеально так хорошо, и — еще, еще, еще. — Тебе хорошо, Венти? Я вижу, ты просто в восторге. Такой громкий и мокрый…       Рука Чжун Ли касается его члена, и он вновь входит в него глубоко и сильно, проводит вверх-вниз быстро по этому влажному и скользящему члену, и Венти замирает, трясущийся, и его сперма изливается на живот. Чжун Ли тоже замирает, а затем медленно выходит из юноши, кончая в презерватив, который, чуть погодя, прячет на недосягаемой спинке кровати. Он аккуратно укладывает Венти на бок и дает отдышаться.       Несколько долгих минут они просто молчат, и слышны лишь такие вздохи, какие бывают после долгой пробежки, или, в случае Венти, двухчасового марафона. — Ты в порядке? — спрашивает господин Чжун Ли, и Венти едва может его слышать. — Не знаю. Развяжите меня.       Мужчина, все еще голый и потный, садится у кровати и развязывает ему руки бережно. Венти тут же притягивает ладони к себе, садится и трет запястья, прикрываясь смятой простыней, хотя, казалось бы, какой в этом смысл.       Чжун Ли ходит по комнате и собирает их одежду. — Нет-нет-нет, помогите мне раздеться, — говорит Венти и поворачивается спиной, обняв свои колени. Мужчина подходит сзади и осторожно развязывает бабочку из нитей, расслабляет натяжение и стягивает корсет через голову. Потом тянется к тем пуговицам на рубашке, что еще не расстегнуты, но Венти берет его за руку. — Я сам. Дайте мне что-нибудь надеть.       Венти складывает рубашку в аккуратный комок и надевает чужую футболку. Большую и свежую. А еще чужие шорты. Чжун Ли неловко откашливается. — Твоя мама… — Она думает, что я на ночевке. Не о чем беспокоится. — И когда ты только успел? — Перед тем, как захотел поискать записки у вас в карманах, — подмигивает ему Венти и ухмыляется. — Наглец. — Чур в ванну я первый, — вскакивает юноша и убегает из спальни. — А где она, господин Чжун Ли?       Господин Чжун Ли посмеивается и ничего не отвечает. Утром он замажет ему тоналкой укусы на шее и отправит домой. И ничего не расскажет его матери. Да, так будет лучше. — Господин Чжун Ли, подвезете меня до дома?