Метод-2. Одиночное плавание

Закрытая психиатрическая лечебница Бергича хранила свои тайны. Одна из этих тайн пыталась вырваться на свободу. - Бергич, я в порядке. Хватит проводить на мне опыты! – рычал Родион. - Ты недавно был в коме. У тебя серьезная кровопотеря. В конце концов – ты физически не восстановился, не говоря уже о психическом состоянии. – терпеливо возражал Вадим Михайлович. - Дай мне хотя бы чертов телефон! - Не дам. Не сейчас. Ты же понимаешь, что она примчится сюда, и я уже не удержу тебя. Родион, я совершил невозможное, вытащив тебя с того света. Чудом добился ремиссии твоей болезни. Ты не можешь сейчас все похерить. – злился Бергич. Он имел на это полное право, и Родион, в целом, был с ним согласен, но восстановившийся организм требовал привычных нагрузок. Есения так и не смогла найти сердце. Оно было расположено правее. Декстрокардия – довольно редкая аномалия. Хотя, от Меглина можно было ожидать чего угодно. Бергичу чудом удалось вытащить Родиона с того света. Из-за сильной кровопотери он впал в кому. Резкий выход из коматозного состояния спровоцировал приступ агрессии, при котором он чуть не задушил санитара, менявшего раствор в капельнице. Бергичу пришлось медикаментозно продлевать состояние комы как можно дольше. Он намеренно вводил седативные препараты, пытаясь разгрузить поврежденный организм. Так Вадим Михайлович выиграл время для борьбы с разрушающей болезнью. Специально для Меглина он даже разработал (не без помощи коллег) курс реабилитации для восстановления мышечного тонуса. Сумел достать специальные тренажеры (это уже спецслужбы удружили). Да, некоторые люди знали о том, что у Меглина есть все шансы выкарабкаться. И Бергичу всевозможными способами содействовали, понимая, что потеря ТАКОГО проекта может здорово подпортить жизни и карьеры. Случайным свидетелем приступа агрессии была Софья Зиновьевна, после чего она регулярно навещала Родиона, сменяя измученных санитаров. Еще был Андрей Сергеевич Стеклов, который, не сумев найти подходящих слов, просто молча разбил о стену телефон, и покинул стены клиники. Бергич его прекрасно понимал. Дочь Стеклова – Есения, таила в себе не меньше загадок, чем Меглин, и Андрей это знал. Он, как любой нормальный отец, хотел для дочери другого будущего, и не мог смириться с ее выбором. А Есеня выбрала Родиона... Меглин курил, выпуская дым в форточку, бросая раздраженные взгляды на запертые двери палаты. Бергич сказал, что продержит его еще не меньше недели, это еще в том случае, если результаты анализов его удовлетворят. Психиатр держал Родиона в полной изоляции, выматывая на тренажерах. А ему нужно было сделать один телефонный звонок. Только он не знал, что сказать. Находясь в подвешенном состоянии, его мозг непонятным образом работал, и он умудрился наладить контакт с Есенией. Что такого в этой девчонке, как она могла так привязать его к себе, что даже небытие отступило, сдавшись? Любовь – это всего лишь слово, и каждый его понимает по-своему. Каким же словом объяснить чувство, когда видишь ее спящей на твоей кровати, завернутой в твой плащ, плачущей о тебе… Что за фантазии в ее голове, как она может видеть то, что он скрывал долгие годы от себя самого? Его человеческую составляющую… С каждым разом действие лекарств, вводимых Бергичем, ослабевало. Если раньше он мог быть видимым для Есении, в последний раз он смог только дать ей подсказку, и то, лишь потому, что она сама была на него настроена. Родиону совсем не нравилось то, какой становилась Есения. Он видел, что осталось совсем немного до того шага, за которым только разрушение. Видел и ничего не мог сделать. Как и сейчас. Время сейчас играло против него… и Есении. Уже погасли окна лечебницы, кроме одного единственного – Вадим Михайлович разгребал долгожданные результаты анализов, неожиданно порадовавших его, когда треск гравия под колесами подъехавшего внедорожника нарушил тишину ночи. Бергич посмотрел в окно, - Так… - уставшим голосом произнес психиатр. Выглянул в коридор, - Пропусти, - махнул дежурному двухметровому санитару. Андрей Сергеевич исподлобья посмотрел на Бергича, - Ну и что ты мне теперь делать прикажешь? - Домой ехать и ложиться спать. Мы сами разберемся. – протирая очки ответил врач. - Ага. Сами. Доразбирались. Доигрались! – бесновался Стеклов. - Это единственный выход. Ты знаешь, чем все может обернуться. – спокойный голос Вадима Михайловича резко контрастировал с воинственным настроем Андрея. - Знаю. Я знаю… - выдохнул он, как-то обмякнув, потеряв всю злобу, - Я любил ее, я все что мог… - Да. Ты сделал все, что мог, даже больше. Поезжай. Все будет хорошо. - Есень, я всегда буду на твоей стороне. Поступай, как считаешь нужным. – Стеклов обнял дочь, кивнул Бергичу и, ссутулившись, вышел из кабинета. Внедорожник, мигнув фарами, растворился в ночи. - Пошли… - Вадим Михайлович распахнул дверь. - Куда? – обессиленно спросила Есеня. Ей было уже безразлично. Она была согласна стать частью клиники, если это поможет вернуть ее галлюцинации. - Сейчас узнаешь. – сказал Бергич, предусмотрительно убирая в карман шприц с успокоительным. У дверей палаты в конце длинного коридора Вадим Михайлович остановился, - Подожди минутку, - открыл дверь и вошел внутрь. Есения сползла по стене, три дня без сна, нервы на пределе, еще и Бергич со своими загадками! Родион не спал. Очередная сигарета скрашивала тревожные размышления. Шаги по коридору, голос Бергича. Меглин напрягся. Раздался щелчок ключа в замочной скважине, в палату, слабо освещенную ночником, вошел Вадим Михайлович. - Не мне одному не спится, - заметил Родион, - Случилось что? - Случилось. – обеспокоенный тон врача еще больше его насторожил. - Говори давай, или я угадать должен? - Андрей привез Есению. Решай сам – или я ее сейчас сюда впущу, или положу под капельницу с седативами. - Все так плохо? -Она в шаге от срыва. Я не уверен, что это лучший выход, если не получится, то… - Бергич показал шприц. - Я понял. Давай, попробуем. – Меглин затушил сигарету, разогнав рукой облачко дыма. Вадим Михайлович выглянул в коридор, - Есень, заходи. Стеклова с трудом поднялась и вошла в палату. За ее спиной щелкнул замком Бергич, держащий наготове шприц. В глубине палаты, возле окна стоял Меглин. Живой. Слова застыли где-то в горле, мешая дышать. Она вообще забыла, как это делается. - Привет... Господи, такой родной голос, такой настоящий; не отдается эхом, а мягко царапает слух хрипловатыми нотками. Есения медленно оседала на пол... Когда Бергич впустил Есеню в палату, Родион дар речи потерял. Его стажер-отличница, золотая папина девочка превратилась в измученную копию себя. Растрёпанные волосы, красные от недосыпа и, возможно, перепоя (хотя, почему - возможно, запах коньяка, по которому скучал Меглин, был вполне различим), глаза, казались нереально огромными на бледном, похудевшем лице. Сердце ощутимо заныло. Ну вот что можно было сказать? Тут разве помогут слова? Вот он и ляпнул, - Привет... Есения медленно оседала на пол, но Родион успел ее подхватить. Он никогда ещё такой боли не испытывал. Боли и счастья. Он даже не надеялся, что ещё раз обнять ее сможет. Он думал разорвать эту ненормальную связь, чтоб дать ей жить обычной жизнью. А Андрей проследит за этим. Он все решил буквально за несколько минут до того, как снова, спустя месяцы полусуществования, обнял ее. Теперь, держа ее в своих руках, он не намерен был хоть на мгновение отпускать эту абсолютно невероятную девушку, которая перевернула с ног на голову его жизнь. - Меглин, я тебя ненавижу! - кричала, рыдая Есения, пытаясь наносить удары. - Все ты врешь. Я тебе нравлюсь. - усмехнулся, глядя на Бергича, Родион, перехватывая при этом руки Есени. - Может ..? - показал шприц Вадим Михайлович. - Не надо, - покачал головой Меглин, - Оставь. Бергич вышел из палаты, задержался у дверей, прислушиваясь. - Почему ты мне не позвонил? Почему Бергич молчал? Ты знаешь, через что я прошла? - пыталась вырваться Есеня. Но Родион уложил ее на кровать, продолжая сжимать, как в тисках. - Тише, тише. Всё будет хорошо. - успокаивал он Есению. В конце концов она затихла, свернувшись в его руках. Бергич, услышав долгожданную тишину, вздохнул и направился обратно в кабинет, хоть на пару часов попытаться вздремнуть. Почувствовав, что Есеня наконец-то уснула, Родион ослабил объятия. Завтра ему придется выдержать самую главную схватку в своей жизни. Только непонятно - кто должен одержать победу? Он лег поудобней, по-прежнему обнимая Есению. Она что-то пробормотала, сминая в кулачке футболку на его груди. Меглин усмехнулся, поцеловав ее в висок. Хватит с него тайн!