halcyon days/безмятежные дни

      Они должны были встретиться с Господином Ичиро в Эдгар Аллане.       И Нилу, и Кевину пришлось мысленно готовиться к возвращению туда, и им потребовался долгий час, чтобы обнимать друг друга, шепча старые обещания, а Эндрю стоял у них за спиной. Но в конце концов, они были готовы. Место встречи было всего лишь формальностью. Оно больше не имело власти над Нилом или Кевином и никогда больше не будет иметь.       Они взяли Порше Нила и Кевина. Ичиро не видел необходимости посылать за ними машину; по телефону он ясно дал понять, что, поскольку они сами просят о встрече, они должны сами позаботиться о своём транспорте. Это было справедливо. И так было безопаснее, решил Нил. Как будто они контролировали ситуацию.       Тот факт, что Ичиро вообще согласился на встречу, был хорошим знаком. То, что у Нила и Кевина хватило наглости позвонить ему, попросить о его присутствии — это могло быть опасным с первой минуты. Но Нил чувствовал странную уверенность. Одна вещь, которую он усвоил за эти годы, заключалась в том, что Ичиро не был его братом. Он всё ещё был Мориямой, но действовал иначе, чем Рико. Он определённо не был добрым и не умел прощать. Он не был хорошим человеком. Но он вкладывал мысли в свои действия. Рико всегда действовал импульсивно, позволяя своему гневу и жажде мести затуманивать его разум. Ичиро принимал решения спокойно, обосновывая каждое из них. Из этого следовало, что у него была причина согласиться встретиться с Нилом и Кевином. Нилу было интересно, что это за причина. У него не было никаких проблем с Мориямами в течение многих лет. Они тихо платили свои взносы, и их в основном оставляли в покое. Ичиро, должно быть, решил, что сможет что-то извлечь из этой встречи, но Нил не знал, что именно.       Пока они ехали в Эдгар Аллан, Кевин крепко держал Нила за руку, и они сидели в тишине, готовясь увидеть Ичиро. На каждом светофоре Кевин протягивал руку и проводил пальцами по своей татуировке в виде шахматной фигуры королевы. Эндрю сидел сзади и курил в заднее окно. Нилу не нравилась тишина, поэтому он повернулся к Эндрю.       — Тебе придётся бросить курить, когда я забеременею, — сказал он. Нил бросил курить много лет назад; он больше никогда не брал в руки сигарету, но он сидел с Эндрю всякий раз, когда Эндрю хотел компании.       — Я так и сделаю, — сказал Эндрю, делая ещё одну затяжку. — Ты ещё не беременен. — Нил ухмыльнулся и повернулся обратно к переднему сиденью.       У Кевина всё ещё была складка между бровями, он волновался. Нил сжал его руку.       — Чего он хочет? — Бормочет он, не отрывая глаз от дороги. — Он должен чего-то хотеть от нас.       — Детка, успокойся. Всё будет хорошо, — сказал Нил. Он поцеловал костяшки пальцев Кевина. — Мы сможем выжить, что бы это не было. Мы проходили через гораздо худшее.       Кевин вздохнул и кивнул, снова крепче сжимая руку Нила. Они не отпускали друг друга, пока не добрались до Эдгара Аллана.       Кампус был таким же чёрным и внушительным, каким был всегда, и на мгновение, когда они свернули на парковку Замка Эвермор, у Нила перехватило дыхание. Он закрыл глаза и подавил приступ паники. Он не ожидал этого, но должен был знать, что это произойдёт.       — Он тебя не контролирует, — раздался голос Эндрю с заднего сиденья, сильный и непоколебимый. — Ты ему не принадлежишь. Помни это.       Нил вздохнул. Он открыл глаза. Рядом с ним Кевин уставился на стадион затравленным взглядом. Поскольку после смерти Рико Вороны были расформированы, а затем восстановлены как команда, стадион был переоборудован обратно в студенческое общежитие. Гнездо исчезло. Сборная США больше не играла в Эверморе; вместо этого их домашний корт находился в Колорадо, где Нил и Кевин снимали сезонную квартиру. Комнаты Замка Эвермор были убраны, и все призраки были изгнаны. Там больше не было ничего, что могло бы причинить им вред.       — Кев, — сказал Нил. — Ты со мной?       Когда Кевин снова посмотрел на Нила, его взгляд был немного жёстче. Он кивнул. — Я с тобой.       — Тогда пошли. — Нил вышел из машины.       Охранники ждали их прямо у входа. Мужчины не поприветствовали их; один из них просто кивнул головой в сторону лифтов и сказал: — Господин Ичиро ожидает вас в Восточной башне.       Нил проглотил комок в горле. Он не был там с тех пор, как умер Рико.       Позади него Эндрю провёл рукой по его спине, и мужество Нила вернулось к нему.       Кевин стоял рядом с ним, выпрямившись, с высоко поднятой головой. Пока охранники стояли спиной к нему, Нил протянул руку и ещё раз сжал руку Кевина.       Они молча поднялись на лифте в Восточную башню. Охранники жестом показали Нилу, Кевину и Эндрю выйти первыми. Эндрю сделал первый шаг, позволив Нилу и Кевину следовать за ними. Но они двигались по прямой, когда вошли в комнату, стоя вместе перед Ичиро.       Ичиро стоял у окна, глядя на некогда великий корт Воронов — теперь он используется как обычный тренажёрный зал для студентов, которые жили здесь. Прежде чем обернуться, Нил воспользовался этими последними секундами, чтобы сновать стать Веснински.       — Натаниэль, — сказал Ичиро. — Кевин.       Ичиро, возможно, был ужасным человеком, но единственное, чего он никогда не делал, так это не называл Нила его мёртвым именем. В детстве, когда он впервые осознал, что он транс, Нил попросил называть его Натаниэлем, и его отец избил его за это. Его мать лишь иногда вспоминала об этом, и ей надоело, когда Нил попросил называть его по его местоимениям. У неё это получалось лучше, когда они бежали — Нил знал, что это только потому, что это помогало ему замаскироваться — и она ничего не сказала, когда Нил решил использовать в основном мужские имена для своих личностей. Когда Нил постригся и оделся в мужскую одежду, Мэри сказала: "Возможно, это полезно, что ты хочешь быть мальчиком". Но её тон был насмешливым.       В детстве Нил выбрал имя Натаниэль только потому, что хотел чего-то другого, кроме имени, данного ему при рождении, которое выбрал его отец, и в то время он чувствовал себя немного мелочным по этому поводу — оно было достаточно близко к Натану, имени его отца, та что он знал, что это действительно выведет его из себя. Но когда он стал Нилом Джостеном, это казалось правильным. Более постоянным, чем Натаниэль когда-либо чувствовал.       Однако в присутствии Мориямы возвращение в Натаниэля было необходимо. И, по крайней мере, Ичиро был согласен с этим, с горечью подумал Нил.       Когда Ичиро повернулся к ним лицом, выражение его лица было пустым и непроницаемым. Он оценивающе оглядел их троих, прежде чем обойти диван и встать ближе к ним.       — Вам повезло, что я выкроил это время из своего рабочего дня, чтобы встретиться с вам, — сказал он. Нил и Кевин кивнули.       — Благодарю вас, Господин, — сказал Кевин. — Мы благодарны. — Его голос не дрогнул, и Нил был так горд.       Ичиро долго переводил взгляд с одного на другого, словно пытаясь прочитать их мысли и понять причину, по которой они здесь. Наконец, он отступил назад. Он сел на диван и закинул одну ногу на другую.       — Говори, — сказал он.       — Господин, — осторожно начал Нил. — У нас есть... предложение. — Здесь им пришлось действовать осторожно; одно неверное слово могло привести к их смерти.       — У тебя, — медленно сказал Ичиро. — Есть предложение. Для меня. — Казалось, его это почти позабавило. — Что заставляет вас думать, что кто-то из вас в состоянии просить меня об одолжении?       — Мы знаем своё место, — осторожно сказал Кевин. — Мы не переступаем его и не подрываем ваш авторитет. Мы только просим вас выслушать то, что мы хотим сказать. У нас есть... своего рода предложение.       Одна бровь Ичиро дёрнулась, почти заинтересованно приподнявшись. Нил воспринял это как хороший знак.       — И каким может быть это предложение? — Спросил Ичиро.       Нил посмотрел на Кевина. Они оба глубоко вздохнули. Они не могли позволить проявиться страху или неуверенности — они должны были оставаться покорными Ичиро, но им не нужно было съёживаться.       — Мы решили пожениться, Господин, — сказал Кевин, беря Нила за руку. Нил не снял своего кольца, и когда Кевин произнёс слово "пожениться", взгляд Ичиро немедленно метнулся вниз, туда, где на руке Нила блестело золотое кладдахское кольцо.       Они ждали реакции, зная, что безопаснее всего позволить Ичиро заговорить снова, прежде чем они скажут о желании завести ребёнка. Наконец, после того, что казалось вечностью, Ичиро сказал: — Я не понимаю, какое отношение это имеет ко мне.       — Это не так, Господин, — сказал Нил, сжимая руку Кевина. — Настоящая причина, по которой мы попросили о встрече с вами, заключается в том, что мы также решили, что хотели бы стать родителями.       При этих словах Ичиро приподнял бровь.       — Родителями, — повторяет он ледяным голосом. — Как интересно.       — Я бы хотел сам выносить ребёнка, — медленно сказал Нил. — Поступая так, я бы не выходил на корт как минимум год.       — Именно поэтому Эндрю согласился заплатить за Ни— Натаниэля, пока тот не сможет играть, — сказал Кевин. — До тех пор, пока вы находите это приемлемым решением, Господин.       Снова воцарилась тишина, пока Ичиро смотрел на них троих с холодным и расчётливым выражением лица. Он постукивал пальцами по набалдашнику своей трости, глядя на Кевина, Эндрю и Нила так, словно физически мог просверлить дыры в их телах своим взглядом. Нил затаил дыхание. Он не знал, согласится ли Ичиро на это. Возможно, они сумасшедшие, раз так поступают. Но они должны были попытаться. Их будущее того стоило. Их нерождённый ребёнок того стоил.       Три минуты было тихо, а затем:       — Миньярд будет платить мне на десять процентов больше ежегодного взноса, который я собираю с тебя, Натаниэль, — сказал Ичиро, вставая с дивана. — За неудобства, связанные с тем, что ты стоил мне нападающего. Вратари зарабатывают меньше.       — Да, Господин, — сказал Нил, его колени почти дрожали от облегчения. Рядом с ним молчаливо присутствовал Эндрю, и он кивнул в знак согласия, когда Ичиро повернулся к нему. Его лицо было таким же непроницаемым, как всегда, и Нил знал, что ему плевать на дополнительные деньги.       — С момента зачатия я даю тебе ровно год, прежде чем ты должен будешь вернуться на корт, — сказал Ичиро. — Если ты не вернёшься раньше отведённого времени, проявив все свои силы и умения, ты будешь наказан. — Он повернулся к Кевину. — Тебе не будет предоставлено такого отпуска. Ты рожаешь этого ребёнка на свой страх и риск, за счёт собственного времени и энергии. Если я увижу от тебя что-то, что не соответствует твоим максимальным показателям, ты так же будешь наказан.       Кевин кивнул. Он выглядел бледным, но продолжал стоять во весь рост.       Ичиро снова повернулся к Нилу. И теперь Нил увидел что-то в его глазах. Что-то похожее на победу.       — Прежде чем я дам тебе разрешение сделать что-либо из этого, есть одна вещь, которую ты должен сделать для меня, Натаниэль.       Вот и подвох, которого ожидал Нил. Он знал, что у Ичиро, должно быть, бала причина согласиться на встречу.       — Конечно, Господин, — покорно сказал Нил, склоняя голову. Ему было всё равно, что это было. Он сделает это. Ради себя, ради Кевина, ради Эндрю, ради их ребёнка.       — Ты полетишь в Берлин. Тебя там встретит твой дядя. Вы вдвоём займётесь незаконченными делами, которые у меня есть в городе. Ты позаботишься об этом, и когда это будет сделано, ты сможешь вернуться домой. С этого момента ты волен поступать, как пожелаешь, пока не возобновится сезон экси.       Нил напрягся, но кивнул. — Да, Господин Ичиро.       — Тогда у нас есть соглашение. — Они не пожали друг другу руки. Ичиро просто кивнул и повернулся к ним спиной, показывая, что они свободны.       Они втроём двинулись вслед за охранником к выходу из комнаты. Но прежде чем они успели уйти, Ичиро сказал: — Ещё кое-что.       Хватка Кевина на руке Нила стала такой крепкой, что хрустнули кости. Эндрю держал их обоих одной рукой — твёрдый, тёплый вес заземлял их.       — Если ребёнок станет полезным в будущем, я ожидаю, что он даст клятву империи Морияма.       Всё тело Нила похолодело. Кевин издал прерывистый сдавленный звук. Руки Эндрю напряглись. Ичиро не отреагировал.       — Ты свободен, — сказал он. — Натаниэль, данные о твоём рейсе будут высланы тебе по электронной почте. Ты вылетаешь через два дня.       Они покинули Эдгар Аллан и не оглядывались назад.       Долгое время никто из них не произносил ни слова.

***

      Позже они утешали друг друга. Нил и Кевин свернулись калачиком в своей постели, Эндрю рядом. Кевин цеплялся за Нила так, словно никогда не хотел его отпускать.       — Не делай этого, — сказал он, целуя Нила в шею. Нил вздохнул и провёл руками по волосам Кевина.       — Я должен, — тихо сказал он. Это было простое решение. Небольшая цена, которую пришлось заплатить. Он не знал, какие незаконченные дела были у Ичиро в Берлине, но Нила это не волновало. Он бы позаботился об этом, если бы это означало, что они с Кевином будут свободно жить своей жизнью.       Что ж. Во всяком случае, настолько свободно, насколько это вообще возможно.       — Я ненавижу его, — сказал Кевин, дрожа, когда держал Нила в руках. — Я ненавижу его так блядски сильно. Он не может этого делать.       — Шшш, — сказал Нил, прижимая его ближе, пытаясь успокоить. — Я знаю. Я тоже ненавижу его. Это не справедливо.       — Это не так, — согласился Кевин. — Он не может... — Он судорожно вздохнул, и Нил почувствовал это своей кожей. — Мы никогда не сможем дать ракетку в руки нашему ребёнку. Ты знаешь это, верно? Она никогда не сможет играть. Это слишком опасно.       От этой мысли сердце Нила разорвалось надвое, но он кивнул. Он знал, что это единственный выход. Если они хотели держать своего ребёнка подальше от семьи Мориям, то экси не был вариантом.       — Я знаю, — тихо сказал Нил.       — А что, если тебе понадобиться больше времени на восстановление после рождения ребёнка? — Спросил Кевин. — Что, если ты не сможешь вернуться на корт через год?       Нил попытался пошутить. — Ты знаешь, с кем ты разговариваешь? Я могу сделать это, Кев. Я знаю, что могу. Через год у меня будет три месяца после рождения ребёнка. Этого времени более чем достаточно.       — Но что, если—       — Что начёт тебя? — Перебил Нил, обхватив лицо Кевина руками. — Он сказал, что ты не сможешь расслабиться. Ты не сможешь проводить время дома с нами. Ты не сможешь взять отгул.       Кевин закрыл глаза и покачал головой, и Нил смог сказать, насколько он зол, насколько взбешён. Нил держал свою ярость глубоко спрятанной. Злиться было бесполезно. Он не мог действовать в соответствии с этим, если только не хотел оказаться мертвецом.       — Мы уверены, что хотим это сделать? — Спросил Кевин таким тихим голосом. Грусть в его голосе разбивает сердце Нила. Теперь Кевин не смотрел на него. — Уверены ли мы, что хотим привести ребёнка в этот мир, когда всё это нависло над нашими голосами?       — Хэй, — сказал Нил, его голос был жёстким, сердце болело. — Кевин. Посмотри на меня. — Он подождал, пока взгляд Кевина скользнёт к нему. — Мы это уже проходили. Мы ему не принадлежим. Он нас не контролирует. Это наша жизнь, а не его. Никто не должен иметь права решать, что нам делать, кроме нас самих. — Нил всё ещё верил в это и всегда будет верить.       Глаза Кевина заблестели от непролитых слёз. — Но—       — Нет, — сказал Нил. Он поцеловал его, крепко и покусывая. — Мы с этим разберёмся. Все эти дела с Ичиро — это просто бюрократическая волокита. Это для его блага, а не для нас. Мы просто умиротворяем его. Но, в конце концов, это наш выбор. Не его.       Кевин заплакал, и Нил позволил ему, держа его, пока слёзы впитывались в рубашку Нила. Прошло много времени с тех пор, как Кевин плакал, по-настоящему плакал вот так, слезами, которые не были счастливыми. Нил не любил вспоминать последний раз. Это было много лет назад, когда Мориямы прислали им коробку со старыми вещами Кейли Дэй. Тетсуи, очевидно, хранил их, ублюдок, но Ичиро отослал их обратно с запиской, в которой говорилось, что они ему не нужны. Для всех них это был шок, и прошло несколько дней, прежде чем Кевин вернулся к обычному состоянию. Теперь коробка стояла у них в шкафу, и Кевин время от времени доставал её, медленно просматривая содержимое.       — Эндрю? — Позвал Нил, поглаживая Кевину спину. Мгновение спустя Эндрю вошёл в спальню со стаканом воды. Он поставил его у кровати Кевина и Нила и сел рядом с ними.       Дыхание Кевина выровнялось. Он не спал, но перестал плакать, и теперь просто обнимал Нила и целовал его ключицу, уткнувшись лицом в его шею. Нил гладил его по волосам.       — Я буду работать на них, — сказал Эндрю через время. Нил повернулся к нему в замешательстве.       — Что?       Эндрю твёрдо встретил его взгляд и не отвёл его. — Я буду работать на Мориям. Чтобы нашему ребёнку не пришлось.       У Нила словно остановилось сердце. Он сел, и Кевин сел вместе с ним, потрясённо уставившись на Эндрю.       Нашему ребёнку.       — Дрю, — шепчет Кевин. — Ты не—       — Вороны всегда хотели меня, — сказал Эндрю, пожав плечами, его голос был не более чем обычным монотонным. — Если интерес Ичиро ослабеет, я сделаю ему предложение, от которого он не сможет отказаться. В обмен я заставлю его ставить тебя в покое.       Нила поразило, наверное, в третий или четвёртый раз за последние несколько недель, насколько сильно Эндрю любит их, как много он готов сделать для них. Нил знал, что он мог бы потратить всю свою жизнь, пытаясь отплатить Эндрю, и этого никогда не было бы достаточно.       Он был поражён, потеряв дар речи, но Эндрю увидел в его глазах то, что он пытался сказать. Он притянул Нила к себе и поцеловал его, а затем поцеловал Кевина, который снова плакал, несколько слезинок скатилось по его щекам.       — Я никогда не смогу выразить тебе, как я благодарен, — прошептал Кевин в губы Эндрю, обхватив рукой его щеку. — За всё, что ты когда-либо делал для меня. Для нас.       — Заткнись, — сказал Эндрю ему в рот. После всех этих лет это всё ещё был его ответ на любые сентиментальности, которые Нил и Кевин высказывали в его адрес. Нил знал, что ему понравились эти слова. Ему просто не нужно было их слышать. Он и так уже знал.       Эндрю толкнул Кевина назад, вдавливая его в кровать. Кевину это было нужно сегодня вечером больше, чем кому-либо из них. Нил подвинулся и устроился поудобнее, довольный зрелищем, прижавшись к Кевину и нежно поцеловав его, пока Эндрю трахал его.       Нил подозревал, что в ближайшие два дня, пока он не уедет в Берлин, у них будет много секса, и это было нормально. Нил не знал, как долго его не будет, но любое время, проведённое без них, было бы слишком долгим.