Улицы

Иногда так происходит, что твоя жизнь делится на «До» и «После». «До» – это когда ты прилежный школьник, отличник. В твоих планах стать музыкантом, покорять своей игрой на фортепиано публику, ездить с оркестром или, может, написать собственное произведение, которое прославится на весь мир. Но пока что под твоими пальцами лишь картонка, а всё, что у тебя есть – довольно унылые занятия по сольфеджио. Но затем, наступает то самое злосчастное «после». И ты упираешься кулаками в колючий снег, чувствуя, как звенит в твоей голове. Где-то отдалённо играют тонкие скрипки мотивов Вивальди, а ты в который раз морщишься от жжения в лице. Сколько раз ещё могут отбить твою скулу, прежде чем она сдастся напору кулака и превратится в костную муку? Раньше было неприятно смотреть на кровь, даже ощущать её запах, но теперь металлический вкус становится узнаваемым и, по-своему, родным. Это «после» меняет тебя до неузнаваемости и теперь ты даже не можешь узнать себя. Кто ты такой? Кто этот парень с подбитым глазом, огромным синяком на лице и распухшей губой, что смотрит прямиком из зеркала? *** Нам говорят, что наступит момент, когда всё изменится и станет лучше. Но когда этот момент произойдёт со мной? За окном неторопливо падают хлопья снега, ездит трактор, расчищая дороги. Мне так хочется ощутить под пальцами клацанье клавиш, услышать, как рождается музыка с парой верных нажатий. Но всё, что у меня есть – картонка с нарисованными клавишами. Да, я понимаю, что у нас едва хватает денег даже на еду. Маленькая Юля тоже частенько плачет, выпрашивая очередную куклу. Но куда там? Я прекрасно понимаю, что маме трудно содержать нас двоих, будучи одной. Она и так устаёт на работе. И я не могу просить о большем. У меня ещё всё хорошо. Многие люди живут даже беднее. У нас есть еда, тёплая одежда без дырок и заплаток – а сейчас и это уже богатство. Но сердце просит о большем. Я не могу не хотеть. Возможно, все так живут. Смотрят в окно и ждут, когда же наконец сбудутся все их мечты. А сбудутся ли? Будет ли у меня хоть что-то из того, о чём я когда-либо мечтал? Хорошие оценки не дают ни хлеба, ни лишней копейки. Это просто цифры, эфемерная похвала. Что же касается моих занятий сольфеджио… так учитель вечно мной недоволен. И всё, что мне приходиться – слушать, какой я бездарный ученик. Сколько бы я ни старался. Я был бы и рад заниматься на фортепиано чаще, но кто же мне даст? Мама зовёт на завтрак, но от мыслей и кусок в горло не лезет. Может, в школе я забудусь и смогу поесть. Но стоит выйти, как улицы напоминают о нашей печальной судьбе. Всего в паре шагов несколько парней зажали одного. Он остервенело отбивается и даже успевает сыпать непонятные мне ругательства. Я спешу отвести взгляд и отойти подальше от них. Сейчас такое время, что не знаешь, вернёшься ли домой в целости. Стоит выйти за порог, и ты оказываешься в диких бетонных джунглях, где правят животные – не люди. Меня всегда учили манерам, быть правильным, слушаться взрослых, хорошо учиться. Но что сделают в этом жестоком мире правильные манеры? Именно таких, как я, загоняют в угол и забивают толпой, ради лишних пары рублей. Стыдно признаться, но мне страшно. Я поджимаю хвост и убегаю. На остановке уже ждёт мой знакомый, с которым мы живём по соседству. Я с трудом могу назвать его другом, потому что он общается со мной, словно бы, из-за выгоды. Он явно не хочет тратить время на учёбу и вечно таскает мои тетради, чтобы списать задание. Вот и вся дружба. За пару готовых заданий пресловутое «привет» и пара тухлых разговоров. Но, в целом, я готов примириться. Мне не сложно дать тетрадь, а одному в школе слишком скучно. Так хоть какое-то общение. Мы садимся на места в автобусе, но тут раздаётся крик совсем близко. Удар ладонью по корпусу, заставляет всех пассажиров повернуться. Тот самый парень, которого зажимали, пока я шёл от дома, а его преследовало трое ребят. Он уже почти забрался в салон, как ему что-то прилетело в голову, и он слегка покачнулся. А следом налетел парень. Один размашистый удар, и бойкий парень повалил своего противника, после чего влетел по ступеням и крикнул водителю «Закрывай!». Двери автобуса закрылись, а сам он пришёл в движение. Едва он отъехал, как стекло пробил камень, заставив всех людей в салоне пригнуться. Но на этом гопники отстали. - Киноплёнка - чушпаны! – крикнул спасшийся парень, и с довольной улыбкой пошёл к свободным местам. Так мне показалось на первый взгляд. Потому что сзади нас ещё было много свободных сидений. Но нет, этот бойкий пацан решил пристать именно к нам. Мой знакомый сказал тихо: «не смотри», уже явно ожидая, что будет дальше. Я на всякий случай снял часы, доставшиеся мне от отца – единственная моя память о нём. Всё ценное при стервятниках стоило убирать подальше. Затем я ощутил толчок в сидение, и гопник громко скомандовал: «Встали!» Мой знакомый в мгновение подорвался и отошёл. Не знаю почему, но я подумал – а какого хрена я должен подниматься? Автобус почти пуст, выбирай любое сидение. Но нет, этот парень решил пристать именно к нам. Я знал, что не следовало провоцировать дикого зверя, но в самом что-то заворочалось. Тихий протест, который вечно подавляли своими «будь правильным», «будь послушным». Почему я должен следовать правилам, а это животное будет получать от жизни всё, плюя всем в рожи? Обидно. Чертовски обидно. - Тебе что, отдельное приглашение нужно? – снова толчок в спину, и я сдался. Поднялся и отошёл к своему знакомому. У гопника была подбита голова, разбиты костяшки и на руках кровь – не понятно его ли. Он держался за голову, зажимая свою рану, и смотрел не совсем трезвым взглядом на меня и в спину моего знакомого. Карие глаза настолько тёмные, что в них не видно, где заканчивается зрачок, а где начинается радужка. Чёрный, глубокий и опасный взгляд. Было видно, что ему слегка сложно фокусироваться. Оно и понятно, прилетело прямо в голову. - Деньги есть? Мой знакомый реагировал на вопрос моментально. Было видно, что он до чёртиков боялся этого типа. Я же пока безмолвно наблюдал за этой ситуацией. С какой-то стороны это даже забавно. Перед нами такой же подросток, как и мы. Не больше и не меньше. И уж точно не умнее. Но он вызывает настоящий природный ужас. В других. Я не чувствовал страха, может, слегка разве что. Было какое-то любопытство, но больше, конечно, раздражения. Именно потому, что в нас было не так много отличий, но вместе с тем он, словно бы, жил куда более полной и свободной жизнью чем мы – те, кто трясутся в клетках наших квартир, боясь лишний раз выйти на улицу. - А? – переспросил знакомый, обернувшись. - Деньги есть? – повторил гопник, потирая ушибленное место, уже чуть ли не по локоть перемазавшись в собственной крови. - Нет, - солгал мой знакомый, боязливо моргая глазками. - Давай так, если я найду деньги – оба получаете в морду. Я буквально мог слышать, как знакомый звучно сглотнул, прекрасно понимая, что теперь просто так не отделается. Стало даже как-то смешно. У меня тоже были копейки, но я не чувствовал страха перед его угрозами. Может, потому что не верил ему? Хотя я много раз наблюдал, как толпой забивали, пока другие люди лишь боязливо отводили глаза. То, что мы в салоне автобуса и здесь есть посторонние – ничего не значит. Никто не остановит его. Даже сейчас в нашу сторону лишь изредка косятся и наверняка надеяться, что стервятник удовлетворится уловом в виде нас и уж точно не пойдёт к ним. Страх. Он вызывает столько страха. Хотя является таким же подростком, как и я. А я, соблюдающий правила, живущий, по совести, ещё и получаю от взрослых недовольство и нагоняи. Почему я, а не он? - Да, давай, - хмыкнул я и увидел взгляд своего знакомого. - Так, ладно, у тебя нет, - гопник прикрыл ненадолго глаза, словно пытался справиться с какой-то тяжёлой теоремой. - Ты. Попрыгай. - Что? – мой знакомый моргнул, снова посмотрев на дикого. - Попрыгай. Ну же! Вот ты и попался. Стоило пару раз прыгнуть, как в карманах зазвенели монеты, а гопник расплылся в довольной улыбке. Кажется, расправы над нами он желал больше, чем каких-то там денег. - Давай сюда, - он протянул ладонь, не менее перепачканную чем ту, что продолжала зажимать рану. В неё высыпалось тридцать копеек. - Нефиг гнать было, - хмыкнул гопник, убирая деньги в карман. – Ну что, как наказывать будем, чушпан? Чернь глаз посмотрела на меня с презрением. Кто он такой, чтобы относиться ко мне подобным образом? - Я не чушпан, - возразил я и сам даже не понял зачем. - А кто ты? - Я – человек, - спокойно пояснил я. - Пидор тоже человек и что? - Человек – это человек, - ответил я, словно разговаривал с недалёким. Хотя, почему «словно»? Именно таким он и являлся. Гопник закатил глаза, явно растеряв все аргументы для спора со мной. Или потеряв терпение. Он поднялся и подошёл к нам ближе. - Короче, - выдохнул он и указал пальцем на меня. - Ты пробиваешь ему в фанеру. Только нормально. Если не пробьёшь – тебе капец. Так и знал. Не деньги ему были нужны. Он ждал отказа, чтобы наказать. Он жаждет властвовать и показывать окружающим кто здесь царь. Он любит видеть страх в чужих глазах. И мой знакомый боязливо моргал. А я смотрел в чёрные глаза, совершенно не ощущая страха. Не знаю, почему. Ведь я частенько боялся драк и разборок на улице. Но прямо сейчас, столкнувшись лицом к лицу с одним из тех, кто властвует на улице, я вдруг подумал – и этих вот бояться? Какого чёрта я должен бояться его? Что он может сделать такого, чего не могу я? Я посмотрел в лицо своему знакомому, а тот уставился боязливо уже на меня. Бить тех, кто смотрит на тебя так жалостливо? Разве так поступают настоящие сильные люди? Нет, они не люди. Измываться над теми, кто слабее могут только тупые животные. - Нет, - отказался я. На губах гопника расцвела довольная улыбка, будто он выиграл в лотерее. Он чуть повернулся в сторону и усмехнулся, а потом снова посмотрел на меня. - Ты сам решил, - пожал он плечами прямо перед тем, как занести руку для удара. Тогда я впервые столкнулся с этой болью. Казалось, что-то лопнуло в черепе. Но, на удивление, я не ощущал боли на лице, куда приземлились его костяшки. Меня отнесло в сторону, и я дополнительно ударился ещё и об поручень. Зимняя шапка спасла меня от сильных повреждений, но на ногах устоять я уже не мог. Весь мир отдалился от меня, словно я выпал из реальности. Тело рефлекторно за что-то хваталось, я слышал далёкие голоса. Но этого всего будто уже не существовало. Словно я слушал какую-то передачу по телевизору и убавил громкость. Лишь потом в ушах зазвенело, а когда пришла чёткость – пришла и боль. Жуткое жжение, от которого даже кожу хочется снять. Но мороз на улице прилизал последствия. Скула саднила, но далеко не так сильно, как могла бы. Как я оказался на улице? Знакомый поддерживал меня, пока я на автопилоте перебирал ногами. Наконец, мы дошли до школы, и я понемногу стал возвращаться в своё тело, хотя очень не хотелось. Вот и всё, что он может. Не думаю, что какой-то из ответов мог избавить меня от подобной участи. Это было не так больно и не так страшно, как казалось раньше. Правда, я бы уж точно не хотел встретиться с гопником где-то ещё раз. Но если вечно бояться – как тогда жить? Это уже происходит вокруг нас. Пока я приходил в себя в мужском туалете, сидя на подоконнике, мой знакомый ходил недовольно туда-сюда и распылялся в гневных речах. Как он ненавидит подобных подонков, как бы хотел расправиться с ним. И как хочет присоединиться к группировке, чтобы дать ему сдачи. Я попытался как-то успокоить его, дав денег. Он расцвёл в улыбке, поблагодарил меня и после мы вместе вернулись в класс. Вот опять. Недовольство учителя из-за опоздания. Стоило только прийти, как меня начали отчитывать. Потом вызвали к доске, чтобы я зачитал доклад, но не успел я это сделать, как учительница придралась к помятым листам. Я уронил сумку, когда меня ударили, и из неё все тетради полетели под ноги. А ей плевать на то, через что я прохожу вне этого класса. Для неё всё должно быть идеально, даже если ты подохнешь. Я извиняюсь, но чувствую себя убого. До таких, как гопник, что ударил меня, не докапываются. Даже на уроках их предпочитают не трогать лишний раз. Их мало кто отчитывает, мало кто подходит, их стараются не замечать. И они делают всё, что хотят. Всё, что взбредёт в голову. А таким, как я, высказывают всё. Одна помарка, маленькая ошибочка и всё – ты бездарь. Кровь кипела в жилах и так хотелось высказать ей всё, что я о ней думаю. Но ограничители щёлкнули, заставляя меня просто набрать в лёгкие побольше кислорода. Будь правильным. Будь послушным. Будь умницей. Внезапно дверь открылась и в неё заглянул старшеклассник с гневными речами. Комсомольская дружина. Но его прервала девушка. Молодая, словно только-только закончила школу. И всё же, на ней была форма милиции. - Ирина Сергеевна, - представилась она. Я смотрел и не верил, что такая молодая девушка может работать в милиции. Инспектор по делам несовершеннолетних, как она сказала. Сейчас все говорят о том, как же много подростков и даже детей, попадают в группировки самых настоящих бандитов. Наверное, это и не удивительно. Дети вечно подражают взрослым, а сейчас время такое, неспокойное. Очень много банд появилось за последнее время. Парня, распаляющегося про то, как они обезвредят подростковую преступность, пришлось даже выталкивать из класса. А я уже не мог не думать о чём-то другом. Мы словно стоим на пороге самой настоящей войны. Где мирные люди едва ли что-то могут противопоставить. Я шёл загруженный мыслями, когда меня окликнула учительница по английскому. В своей привычной манере разговаривать только на английском. И ты был обязан отвечать ей так же. Но великих знаний здесь не нужно было. Пара лёгких вопросов и таких же ответов, а потом она перешла к сути. - Надо помочь одному ученику. Пожалуйста, позанимайся с ним английским. Она повела меня обратно по лестнице и по длинным коридорам к своему классу. Не то, чтобы я был сильно против, но всё равно не слишком-то хотелось тратить на кого-то время. Но, быть может, это меня отвлечёт от роящихся мыслей в голове. Перед музыкальными занятиями буду заниматься. Может, даже, обрету нового друга, кто знает. Дверь открылась, учитель гаркнула на задремавшего парня. А когда он выпрямился и повернулся ко мне, я застыл на полпути. Сердце в пятки ушло, когда я увидел лицо своего нового знакомого. С уже зажившей головой, он посмотрел на меня со своей фирменной ухмылочкой «царя» падальщиков. Нет. Нет, только не он. Нет, не может быть. Вы что, издеваетесь?! - Вот, Марат. Он будет учить тебя английскому. - Ну, привет, - протянул гопник, а я едва сдержался, чтобы просто не дёрнуть из класса. Мы вышли из класса и спустились в гардероб. Он натянул синюю куртку и ждал меня, оглядывая с ног до головы, словно я вылез из мусорного контейнера. - Заглянем сначала на площадку, - хмыкнул он. У меня в любом случае не было выбора. Я надеялся, что его дом не напоминает притон, где меня разберут на органы. Всякое можно ожидать от подобных типов. Мы подошли к турнику, он всучил мне куртку и сказал считать. Наверное, физкультура это единственное в чём он действительно разбирается. Я удивлён, как он ещё продолжает учиться. Сколько раз ему уже прилетело в голову за всю его жизнь? Разве с такими травмами не становишься калекой? Впрочем, мне то какая разница. Я отсчитал двенадцать, он ещё перекрутился по турнику, после чего спрыгнул и принял у меня свою куртку. - Если нас встретят вместе – я тебя не знаю, - предупредил меня он. Интересно, что сделают со мной, если нас встретят вместе. Мог бы хоть какую-то безопасность мне гарантировать, я ведь помогаю ему. А то ещё по его вине запинают ногами. К чёрту. Надо просто быстрее помочь ему и отделаться. Наконец, мы дошли до его дома. Он открыл дверь и со входа крикнул маме привет. Квартира совершенно не похожая на убежище монстров. Обычная, как и у всех. На первый взгляд даже богатая. Просторно, много вещей и мебели. Из кухни выглянула приятная женщина, вытирая руки о фартук. - Привет, Марат. О, ты друга привёл, - улыбнулась она. - Как зовут друга? - Как зовут друга? – повернулся ко мне парень, пока сбрасывал кеды. - А? – я сначала не понял вопроса, обернулся за себя, а только потом сообразил, что вопрос был ко мне. - А! Андрей. - Он будет помогать мне с инглишем, - пожал плечами парень. - Как чудесно. Я почти приготовила, так что перед занятием можете поесть. - Спасибо, ма, - кивнул Марат, чуть обернувшись ко мне. – Я в тубзик. Я остался в гордом одиночестве, когда сбросил пальто. На стенах висели красивые картины, в шкафах стояли дорогие сервизы. И так вот живут гопники? Совершенно не таким образом я представлял квартиру диких. Но, наверное, у каждого свои проблемы. Даже интересно, почему имея такую добрую маму и такие хорошие условия, Марат пошёл по такому пути. Я обошёл гостиную кругом и подошёл к пианино. И почему у него есть всё вот это? Даже инструмент, о котором я мечтал годами. Это так несправедливо. Я не смог удержаться и открыл крышку, а потом всё поплыло самой собой. Пальцы наигрывали выученные мелодии, которые я не мог сыграть из-за отсутствия инструмента. Было так приятно слышать музыку не только в своей голове. Она приятно лилась по комнате, заполняя каждый её уголок. От мелодии меня оторвал женский голос. - Как красиво, - выдохнула она. - Ты молодец. У нас давно никто не играл на пианино. Досталось от дедушки. Я улыбнулся, потому что не знал, что ответить. Я без разрешения тронул чужую вещь, потому что не смог себя сдержать. А меня ещё и похвалили. Стало немного неловко. - Слышишь, Маратик? Как Андрюша играет. - Да, мам! – отозвался голос откуда-то из глубин квартиры. - Пойдём есть, пока не остыло, - позвала она, улыбнувшись ещё солнечней. Я не стал спорить, а скоро к нам присоединился Марат. - Музыкант, значит. А Седую ночь сможешь сыграть? – ухмылялся он, чуть подрагивая ногой под столом. - Если нужно – могу выучить, - отозвался я. Он только хмыкнул и стал есть. Я переговаривался с его мамой, пока тарелка не опустела, а потом мы пошли в его комнату. Он сразу рухнул на кровать, а я увидел медали. Может, это не хорошо, что у меня тянутся руки к чужому, но я с трудом сдерживал себя. К тому же, пока меня никто не отдёрнул, а значит, они не против. - Сколько медалей, - удивился я, покрутив одну. - Твои? - Ах, если бы. Брата моего. Он был чемпионом в своём весе, - он мечтательно улыбнулся, прикрыв глаза и закинув одну ногу на другую. - Сейчас в Афгане, развед рота. Вот вернётся и всем тут покажет! Значит, эти фотографии, что стоят тут и там, с изображением молодого мужчины – это его брат. Взрослый. И, кажется, Марат обожает своего брата. Семья у него хорошая. А мне казалось, гопниками становятся те, у кого совсем всё плохо. «Кто-то вроде меня» - почему-то проскочило в мыслях. Ведь у меня только мать, отца нет совсем. Мало денег и довольно бедная жизнь. А у Марата, кажется, всё хорошо. Сложно понять, что же пошло не так. Впрочем, это зависит от людей, наверное. Где одни падают вниз, другие крепко стоят на ногах. Марат ещё какое-то время рассказывал про своего брата, а я, наконец, закончив с оглядыванием комнаты, присел рядом и достал тетрадь. Всё-таки, я пришёл сюда, чтобы учить. Но он точно учиться не хотел. Отвлекался каждую секунду, говорил о своём. Хотя, временами. Переключился вниманием, учился новым фразам, которые я произносил ему по слогам. Иногда смеялся, когда незнакомое ему слово звучало для него слишком смешно. Впрочем, легко понять. - Поможешь мне с алгеброй? – вдруг встрял он, достал тетрадь и положил передо мной. Могу ли я отказаться? Он вечно за отказ прописывает в рыло. Я пожал плечами и решил, что у меня в принципе нет выбора. - Ладно, мне домой пора, - выдохнул я, закончив почти со всеми его уроками. Я так устал, а ещё следовало своими заняться. - Бывай, – махнул он мне. Ещё пару дней я приходил к нему и выполнял функцию того, кто всё решит. Учиться он не особо хотел. Но, по крайней мере, не угрожал. Пока я решал примеры или писал сочинение, он что-то фоном мне рассказывал. Но, временами, он задавал какие-то вопросы и по учёбе. Конечно, больше его интересовала история, в особенности война. Но что с него взять? - Слушай, когда решишь алгебру, пойдём в магазин? Ин шоп, так сказать, - улыбнулся он. - In the shop, - поправил я его. - Зачем? - Там кепки-сеточки завезли, - он улыбнулся и пристально смотрел мне в глаза. - А что за кепки-сеточки, - я дёрнул улыбкой, а он лишь посмеялся. - Ну ты реально дебил! Погнали. Противиться ему, видно, совсем бесполезно. Тяжело выдохнув, я поднялся и пошёл следом. По пути он что-то с упоением рассказывал, но я едва ли понимал из-за жаргонизма. Словно он разговаривал совершенно на другом языке. Мы пришли в комиссионный магазин, он подвёл меня к стойке, где за стеклом лежали самые разные вещи. В том числе и те кепки, о которых говорил Марат. Он мечтательно смотрел на них. - Как раз две, - выдохнул он. - Двадцать пять рублей… - ахнул я, - Мне на такое не дадут. - Мне тоже. Но по его выражению было видно, что он непременно их получит. И у него даже созрел план, как. Он подхватил меня за локоть, отводя в другую часть магазина и заговорщески наклонился. - Послушай, отвлеки продавщицу на вон те вентиляторы. Она за ними полезет и не сможет наблюдать, а я пока стащу кепки. - Я? Постой, но я не ворую вещи. Это как-то неправильно. - Да ладно тебе. Это всего лишь кепки, не обеднеют. А нам нужнее. А? Он смотрел прямо мне в глаза, ожидая соглашусь я или нет. Я тяжело вздохнул, чувствуя, что меня в покое просто не оставят, если я не помогу. Впрочем, воровать - то не я буду, верно? Просто отвлеку. Сердце забилось быстрее и я кивнул. Я отошёл от Марата и подошёл к женщине, попросив мне показать вентилятор. Она устало вздохнула, взяла табуретку со ступеньками, и мы прошли к стеллажу с разной техникой. Полезла на самый верх, пока Марат аккуратно заглянул за прилавок и стал вытягивать кепку. Сначала одну, а потом другую. Он что-то задел, пока пытался вытянуть и раздался грохот. Продавщица обернулась и заметила Марата, а тот, недолго думая, рванул на выход. У меня душа в пятки ушла, и я уже не мог трезво думать, так что просто последовал его примеру и побежал за ним. Не знаю зачем, просто испугался, что могут поймать. Но в то же время стало так весело. На губах сама собой появилась улыбка, когда я понял, что мы убежали. Марат смеялся рядом со мной, а я не мог не смеяться вместе с ним. Он смотрел мне в глаза, и я вдруг начал понимать, зачем он делает это. Не ради денег или вещей. Ради этого безумного чувства в груди. Словно ты только-только проснулся и понял, что жив. До этого момента ощущения были, что я спал. Давно я не испытывал такого восторга и радости. - На, - Марат протянул мне кепку. - Зачем? – удивился я, посмотрев на украденную вещь. - Твоя доля, - пожал плечами он.- Да бери. Классно сработали. Хотелось ответить «да», но я просто молча принял этот странный подарок. На душе стало тепло. Что-то, что теперь принадлежит исключительно мне. Мать не сможет сказать, что тратила на это свои силы и время. Это что-то я добыл сам. Я зажал в руке кепку и посмотрел в спину удаляющегося Марата. Он уже натянул на голову свою добычу и довольный шёл вперёд. Он по-настоящему свободен, в отличии от меня. Делает что хочет и когда хочет. Не ограничен ни деньгами, ни моралью. Захотел что-то – забрал это. Не нужно корячиться на заводе или где-то ещё. Свобода быть живым. - Ну, что застрял? – он обернулся и позвал за собой. Я спрятал добычу в сумку и пошёл следом. В груди продолжало разрастаться странное чувство. Раньше я боялся гопников. Потом просто презирал. Но сейчас Марат показывает мне, какая их жизнь изнутри. Он даёт мне понять, почему они живут так, а не как все.