Улицы

Я узнал номер телефона Марата, но, конечно же, никогда не находил достаточно весомого повода, чтобы позвонить. Просто проходил мимо телефона, смотрел на него, а потом уходил дальше. Мы и так виделись часто, но словно бы этого было мало. Я хотел слышать его голос, хотел гулять не только с целью что-нибудь свистнуть или встретиться с пацанами с района. Правда, такие прогулки так или иначе тоже происходили. Иногда Марату просто хотелось шататься по улицам и говорить о неважном. - Выглядишь, как чушпан, - сплюнул Марат, смотря на мою меховую шапку. Но, как оказалось, проблемой была не она. - Тебе бы подстричься. Мне, в общем-то, не было дела до причёски. Раньше решала мама, когда мне стоит стричься. Я спокойно мог ходить с абсолютно любой длиной волос. Хотя не могу отрицать, что, когда Марат сказал, что мне стоит сбрить мои космы, сердце внутри немного сжалось. Всё же, волосы были частью меня. Но я подумал, что, если скажу что-то против, Марат только на смех поднимет. В действительности, на улице не нужны длинные волосы. Они только мешают. Большинство парней бреется чуть ли не под ноль. Мне стоило покориться этому решению. Как минимум, потому что это Марат, я мог пойти на этот шаг намного легче. Подумаешь, какие-то волосы. Но сердце дрогнуло снова, когда я услышал жужжание машинки над своей головой. Я смотрел неотрывно на своё отражение. С каждым движением там появлялся совершенно другой человек. Тот, кого я ещё очень плохо знал. С тех пор, как стоило встретить Марата, моя жизнь круто изменилась. Хорошо это или плохо – я не знал. Я просто менялся, неотвратимо и стремительно. Но я больше не чувствовал страха. Последние локоны упали на пол, я сбросил с себя остатки своих волос и поднялся. Я спокойно накинул своё пальто, когда женщина сказала про деньги. Марат подпихнул меня, чтобы я подыграл. - У меня всю жизнь ничего не растёт, - спокойно проговорил я и посмотрел на женщину. Удивительно, как с каждым разом становиться легче красть и лгать. Женщина разозлилась, а Марат схватил меня за руку, потянув за собой. Мы бежали из дома и смеялись. Ощущение тотальной свободы спирало воздух из лёгких. Ощущение руки Марата в своей ладони прогревало до самых костей. Я не хотел разжимать своих пальцев и готов был бежать за ним до самого края света. Мы вернулись к нему домой, Марат вынес мне воды, потому что до чёртиков хотелось пить. Снова хмыкнул что-то про мой вид, а потом пришёл со спортивной курткой в руках, протягивая мне. - Я не… - выдохнул я с замиранием сердца. - Это подарок, - улыбнулся парень, впихивая свою куртку в мои руки. Дескать, на день рождение, который будет ещё совсем нескоро. Я зачаровано смотрел на вещь в своей руке. В отличии от кепки, которая означала символ свободы, эта куртка была настоящим подарком, символом дружбы. Символом того, что я дорог Марату? Я утонул в своих мыслях настолько, что даже не ощутил, как Марат сдёрнул с меня шапку, а заместо неё нахлобучил зимнюю кепку. - Ну-ка покрутись. Я поправил кепку и крутанулся вокруг своей оси под оценивающие цоканье друга. - Жених! – воскликнул он, продолжая оглядывать меня с ног до головы. Я чувствовал, что всё меньше могу сопротивляться. Не оторвать глаз, не отказать, не уйти. Я действительно готов на всё, чего бы Марат не попросил. Когда всё успело зайти настолько далеко? Всё, что я должен был делать – заниматься с ним английским. А теперь я теряюсь в том, кем я стал и что мне самому делать дальше. Стоило прийти домой, как я тут же закрылся в своей комнате. Я свалился на постель, прижимая к себе вещи, подаренные Маратом. Странные чувства. Странные порывы. Руки сами притянули спортивку к лицу, и я вдохнул запах. Горький от сигарет, сладкий от стирального порошка, терпкий от остаточного запаха пота. Но ни один из этих запахов меня не отталкивал. Мне нравилось, как пах Марат. Точно ищейка, я обнюхал каждый сантиметр спортивки. Со стороны выгляжу наверняка по-дурацки. Благо, некому было смотреть на меня. Понемногу это превращается в зависимость. Зависимость видеть и слышать Марата каждый день. И плевать, что за это придётся отдать. Мне не хотелось ни курить, ни пить, ни есть так же сильно. Что со мной? Я заболел? Нет, я знал ответ. Где-то в глубинах своего сознания. Там, куда мне совсем не хотелось копать. Там же и крылась причина моих перемен. Я всегда знал о себе намного больше, чем показывал. Тот Андрей из прошлого не был настоящим. Он был воспитан ради мамы и Юли. Но я не мог долго жить под чужой скорлупой. Я не хотел. И стоило коснуться жизни улиц, стоило распробовать её на вкус – я больше не мог стать прежним. Вечером мы пошли к Дому Культуры. Марат протянул мне горсть семечек и стал рассказывать о своих планах. По его плану, я должен был смыться тотчас, как Айгуль появиться на горизонте. Он верил, что она придёт. А я чертовски сильно хотел, чтобы не пришёл никто. Тогда бы мы вместе пошли в кино. Но, увы, моим мечтам не суждено было сбыться. Вместо Айгули появилась инспектор. И Марата сдуло в эту же секунду. А я стоял как истукан не веря, что она подошла ко мне. Я, конечно, пригласил её, но кто же знал, что она действительно придёт? Она ведь старше меня. Окончила школу, универ, уже работала. Что ей до какого-то трудного школьника? Но она действительно пришла. Мы прошли к кассе, на которой я стыдливо пересчитывал мелочь. Разумеется, не хватило и в итоге расплатилась она. Когда я заходил, глазами напоследок окинул поляну в поисках Марата. За секунду он нашёл себе отличное укрытие, так что даже я не мог найти его – вот что значит быть пацаном с улиц. Я чувствовал себя неуютно под её изучающим взглядом. Особенно, когда она попросила снять кепку. Было ощущение, что я являлся цирковой мартышкой – так пристально она меня разглядывала. На мне была спортивка Марата, которую он мне подарил. И я знал, что больше всего внимания будет именно к волосам. Она попыталась сделать комплимент, чем ещё больше смутила. Зачем вообще акцентировать внимание? Мне не было стыдно от моего нового вида - я делал это не ради неё. Но акцент здорово бесил. Потом она всё пыталась увязать меня в разговор. О чём нам с ней разговаривать? Но она не отставала, пока не нашлась общая тема. А потом свет погас, и я ощутил вздох облегчения. Глазами я искал в зале Марата, но его не было. Значит, Айгуль так и не пришла? Это и радовало, и немного печалило. Он ведь так хотел увидеться с ней. Стоило ролику про детскую преступность кончиться, как Ирина Сергеевна вдруг поднялась. Я пропустил её, совсем не понимая, зачем она идёт к небольшой сцене перед полотном-экраном. Её слова с каждой секундой всё больше повергали в шок. Она говорила о том, что хочет провести дискуссию. Между комсомольским отрядом и группировщиками. То есть, между Коневичем и… мной? Ну, конечно, не могла она согласиться пойти на «свидание» с кем-то вроде меня. Она просто хотела выставить меня посмешищем, вот и всё. Теперь все взгляды были устремлены на меня. Сердце больно сжалось в груди, и я не нашёл ничего лучше, чем просто встать и выбежать из зала. Она что-то кричала мне, но я уже не слышал. Сердце громко ухало в груди. Я только и успел, что забрать свои вещи, а потом выбежать на улицу, даже толком не застегнувшись. Я крикнул: «Марат» на всю улицу, но не получил оклика. Его здесь не было. Ушёл? К Айгуль? Почему сердце так щемится? Почему так горько? Мне стыдно из-за того, что произошло перед кино? Или что Марат сейчас с девушкой? Так захотелось выместить свою злость, но я просто стиснул зубы и пошёл домой. Постепенно я начал понимать, почему Марат меняет мой внешний вид. Пацаны с улиц должны выглядеть определённым образом, вести себя соответствующе, говорить и даже ходить как пацан с улицы. Если ты пришился к группировке, это не делает тебя одним из них. Поэтом, Марат так придирчиво смотрел на мою одежду. Никто не говорил прямо, но это легко читалось между строк. Ты становился частью банды. И если ты продолжал выглядеть как чушпан – ты превращался в пятно на этой банде. Впрочем, я не сопротивлялся переменам. Они уже происходили. Тот вид, который у меня был до встречи с Маратом – не был моим настоящим видом. Всю жизнь я выглядел таким, каким меня хотели видеть окружающие. И сейчас не было никаких отличий. Было непривычно без волос на голове и в иной одежде, но это не вызывало у меня негативных эмоций. Наверное, если мой вид поможет чаще привлекать внимание Марата, я был бы только больше рад этому. Я ждал Марата за школой, выпуская изо рта пар и наблюдая за тем, как он рассеивается, улетая вверх. Словно маленькие облачка. С никотином это выглядело ещё красивее, но я не носил с собой сигарет. Не хватало, чтобы мама ещё и это нашла у меня. Я и так уже не знал, как прятать от неё свои обновки, как объясняться, если она найдёт их. Было сложно сбрасывать свою старую шкуру. Сложно, потому что я всё-таки любил маму. Но тем не менее, я уже не мог врать самому себе. Марат вышел ко мне и протянул руку для приветствия. - Прикинь, я вчера всё-таки увиделся с Айгуль! – парень расплылся в довольной улыбке, а я ощутил лёгкий укол в груди. - Круто, - выдохнул я и пошёл следом. - Она, всё-таки, пришла? - Нет, - Марат пожал плечом и выудил пачку сигарет. - Но я же знаю её адрес! Сам пришёл. Она пригласила меня, и мы телек смотрели. Скоро будет моей! Спасибо, Пальто. Я бы, конечно, и сам её добился, но с твоей помощью всё пошло быстрее. - Да уж, - уныло выдавил я, смотря себе под ногу. - Ты чего такой? – Марат подошёл ближе и хлопнул меня ладонью по плечу. Отчего-то страшно захотелось его оттолкнуть. Но с таким диким, как Марат, так точно поступать не стоило. К тому же, это желание было вызвано смятением в душе. Я проглотил импульс его оттолкнуть и натянуто улыбнулся. - Всё в поряде, - ответил я, но парень лишь недоверчиво прищурился. - Пиздишь! – едва ли не крикнул он, делая шаг шире и оказываясь ко мне лицом к лицу, преграждая путь, - Вываливай, что у тебя стряслось? Я смотрел на него, стараясь не выказывать никаких эмоций. Но его настойчивость бесила, поддевая гложущие меня чувства. Я знал, какой может быть реакция. Я уже достаточно хорошо читал Марата, пускай мы и были знакомы не долго. Как бы он не прятал своих скелетов в шкафу, у него всё отражалось на лице. Он не мог обманывать серьёзно, его палили улыбки, нахальный взгляд и смешки. Да и я, по-хорошему, врать тоже не особо-то умел. Если скажу то, что рвётся на язык – всё может быть кончено. Хотя, наши взаимоотношения даже не должны были начинаться. Мы из разных миров и, по всем канонам, не должны были сплотиться настолько сильно. И всё же я здесь. И уже не раз чувствовал его ладонь в своей руке. Я опустил взгляд на его пальцы, в которых он комкал не раскуренную сигарету. - Ты мне нравишься, - вдруг выпалил я, так, точно и не я это сказал вовсе. Оказалось даже легче, чем я думал. После произнесённых слов с груди свалилась тяжесть. Ощущение было, что до этих пор я носил тяжёлую якорную цепь, а сейчас её не стало. Я поднял взгляд без страха. Лицо Марата разгладилось и на нём не осталось задорной улыбки. Он прожигал меня взглядом чёрных глубоких глаз, сначала растерянно и оглушённо. Но, постепенно, на лице появлялся знакомый огонь злости и раздражения. - Что? – переспросил Марат сквозь зубы, явно надеясь получить другой ответ, какое-нибудь оправдание или отмазку. Может, надеялся, что я пошутил и сейчас засмеюсь. Но я лишь сухо улыбнулся, не переставая смотреть в ночи его глаз. - Ты всё правильно услышал, - усмехнулся я, небрежно склонив голову в бок. - Поэтому меня раздражают твои рассказы про Айгуль. Несколько секунд он просто стоял и смотрел на меня, едва ли не скрепя зубами от злости. А потом из его пальцев выпала сигарета. Молниеносная реакция, как и всегда. Он сократил расстояние до меня, схватил за грудки и впечатал в стену здания, рядом с которым мы стояли. Я уже начинал привыкать к удару в голову, к тому, как сам обо что-то бился, хотя всё равно было неприятно ощущать затылком кирпичную кладку. Чуть поморщившись, я снова заглянул в чернь глаз. Самый настоящий зверь. Дикий. Протянешь руку – он тебе её отгрызёт. Я и сам понимал, как глупо чувствовать к нему что-то. Но вместе с тем сердце содрогалось даже сейчас. Я больше не боялся. Его уж точно. Нет, разумеется, я верил в то, что он был способен меня даже убить, если будет на то его воля. Но меня не страшила смерть от его рук. - Так ты сраный педик?! – прорычал он, ещё раз пихнув в стену. - И что с того? – спокойно спросил я, даже не пытаясь сопротивляться. - Блять, да ты… - Марат выпустил моё пальто из рук и сплюнул мне под ноги, - Я думал ты нормальный пацан. Не стоило тебя пришивать! - И что, теперь расскажешь пацанам, что привёл вафлёра? – стоило Марату отойти, как я сделал к нему шаг. А моя фраза снова взбесила парня. Он ухватился за грудки одной рукой, а вторую поднял, сжав пальцы в кулак. - Ну, давай, бей! – подначивал я, распахнув глаза ещё шире и, отчего-то, улыбался радостней. - Руки об тебя марать, - процедил парень и отпустил. - Не смей за мной ходить – убью. - Я уже за тобой, - хмыкнул я, поправив свою одежду. - Если хочешь избавиться от меня – то и впрямь лучше убить. Я никуда не денусь. Думаешь, я просто так пришился к той же группировке, что и ты? Нервы сдали. Он не сдержался. Снова скула вспыхнула от встречи с кулаком Марата, но я уже был к этому готов. Я устоял. Более того, смог увернуться от следующего удара, а потом повалил парня на ноги, усевшись сверху. Он что-то кричал, а я схватил его руки и пригвоздил к снегу. - Можешь говорить, что хочешь. Можешь считать меня кем захочешь. Но я больше не буду проигрывать тебе. Я решил стать достойным, и я буду им. Хочешь убить меня – валяй. Только так ты сможешь избавиться от меня. Я не собираюсь досаждать тебе, если это тебе не нужно. Но я не могу пиздеть тебе, что всё заебись. Я не могу слушать спокойно про Айгуль. Да про любую тёлку около тебя. Это правда, которую я от тебя скрывать не хочу. И мне плевать, что теперь будет со мной из-за неё. Я пришился не потому, что боюсь тебя или улиц. Я, кажется, уже доказал, что буду вставать, пока жив. - Отвали от меня, пидор! Я усмехнулся и в следующий момент мой собственный кулак пронзило болью. Я ещё не умел бить так, как это делал Марат. Но я захотел показать ему, что не собираюсь мелочиться, не собираюсь прогибаться и уж точно не собираюсь пасовать перед трудностями. Может, таких улицы и не принимают, да и к чёрту. Улицам нужен зверь – и я стану зверем. Марат выкрутился и ударил мне куда-то под рёбра. Мир на секунду побелел, а я не глядя успел ударить куда-то ещё, прежде чем парень поднялся на ноги. Пару пинков и я остался лежать на снегу в гордом одиночестве. Сквозь шум в ушах я слышал скрип снега под подошвой. Марат уходил, оставив меня. По крайней мере, он не стал меня забивать, как того анархиста в подворотне. Может, это уже что-то значит? Снова я вернулся в то время, когда Марат избегал встреч со мной. Он сразу же исчезал из коридора, стоило мне появиться на горизонте. Но я и сам не горел желанием выяснять отношения на улице. Мне нужно было подумать, что делать дальше. И, может, спустя время он сам захочет поговорить со мной. Сказать, чтобы я проваливал к чертям, например. Я не ждал, что Марат сможет принять эти чувства. На его месте я бы тоже не мог. Они противоречили самой сути улиц. С другой стороны, разве улицы не про свободу? Если так подумать, она говорила про ограничения, как и весь мир, просто другие. Клетка с другим вкусом. Я боялся являться к пацанам. Они могли уже ждать меня с ножами или битами. Но судя по весёлым приветствиям – Марат ничего им не рассказал. Полагаю, отчасти потому, что он отвечал за меня головой. И за то, что он привёл меня в группировку, с ним тоже могли поквитаться. Впрочем, теперь мы были в одной кабале. И это вызывало у меня странную улыбку на губах. Особенно когда Марат ронял взгляд, стоило мне посмотреть на него. Он делал вид, будто ничего не произошло, вынужденно пожал мне руку, а потом старался уводить ребят в разговор, только лишь бы не натыкаться на меня своим взглядом. Забавно следить за ним со стороны и за его повадками, когда Марат пытается игнорировать меня. Даже не знаю, почему у меня это вызывает такую улыбку. Я возвращаюсь домой, кое-как снимая идиотское выражение лица. - Ма-а-ам, - здороваюсь я, закрывая дверь. - Мы здесь, - доносится усталый голос матери со стороны кухни. Сначала я думал, что она сидит с Юлей, а судя по голосу у них что-то случилось. Я скидываю обувь, пальто и кепку, захожу на кухню и вижу представительного мужчину в очках с густыми усами, в деловом костюме. Он сидит за столом напротив мамы, что-то внимательно читает с листка перед ним. Мужчина поднимает голову, когда замечает меня, встаёт с места и делает шаг навстречу, сразу протягивая руку. - Это дядя Ильдар, - представляет мне мужчину мама. - Будем знакомы, - звучит бас голоса, когда он пожимает руку, что я неуверенно протянул. - Здрасте, - здороваюсь я и смотрю на затылок мамы. - Чего случилось, мам? - Обидели твою маму, - заместо неё отвечает мужчина. - Обманули. Но это ничего. Это мы решим. Потом ты вырастешь – защищать будешь, - улыбнулся он, оглядывая меня с ног до головы. - Хрен кто подойдёт, да? - Постараюсь, - я всё ещё был растерян и не понимал, в чём дело. Мама что-то писала на бумажке, поставила свою подпись, а потом вернула листок обратно мужчине. - Я Юлю пойду уложу, дядя Ильдар тебе всё расскажет, - устало сказала мать, проходя мимо меня, даже не поднимая головы. Я повернулся к мужчине, потом занял её место и покосился на листок бумаги. Заявление, насколько я успел прочесть, прежде чем он спрятал его в своей папке. Я опёрся локтем о стол, ожидая рассказа, но этот самый дядя совершенно не спешил ничего говорить. Он бегал взглядом, словно изучал меня, со странной улыбкой, пронизывающей до костей. Мне стало не по себе от его взгляда. Словно бы он был волком, что старательно натягивал на себя невинную шкуру овечки. Но получалось у него из ряда вон плохо, потому как слишком очевидно блестели клыки и эти охотничьи глаза. Трудно их не узнать, когда сам уже являлся частью прожорливой стаи. Он сканировал меня, как хищник, на чью территорию зашёл чужак, хотя сам являлся чужаком. Но я не пасовал его взглядов и спокойно отвечал тем же. - Только пришился? – спокойно спросил он, подтверждая мои догадки. Он изучал меня. Изучал то, кем я являлся. Я не знал, кто он такой. Может, мама что-то успела рассказать, кто знает. Но ничего. Меня такое не пугает. В любом случае, с каждым днём я всё больше пропитывался улицами, так что наверняка по одному моему виду можно было сказать откуда я. Но его вопрос заставил меня напрячься. Я и сам не заметил, как все мои мышцы стянулись, точно я готов был или бежать, или драться. И от его взгляда это не ускользнуло. - Да ладно-ладно, не переживай ты, - усмехнулся он, первым разрывая игру в гляделки. Он явно чувствовал себя царём даже на чужой территории, и это здорово бесило. - Я сам на Теплоконтроле вырос, - он махнул рукой в сторону окна. Пытается сойти за своего, так многие взрослые делают, пытаясь вытянуть правду из детей.- В подвале тренировались. Не как вы, ногами не били тогда, - я продолжал смотреть на него молча, не разрывая этого замечательного монолога, - Так! Давай кумекать как нам быть дальше. Все деньги у мамы отобрали. Шапку, - он задумчиво посмотрел в сторону и вздохнул. - С наколками такой. Думаю, найдём, но, ты же понимаешь этот процесс. А есть что-то уже завтра надо, правильно? У тебя ещё сестричка. Давай так, - он снова тяжко вздохнул и щёлкнул колпачком ручки, закрывая её. - Придёшь завтра ко мне на работу. У меня с деньгами тоже, конечно, не «Ах». У меня родственники передали из деревни всего по мелочи – я поделюсь. На первое время хватит. Ну, а дальше посмотрим, да? – он поднялся, и я рефлекторно последовал его примеру. Он вытянул руку и снова пожал мою. - Мать береги, Андрюх. Давай, как-то, почаще дома. Тяжело ей сейчас. Завтра, приди сыграй чего-нибудь. Что у тебя хорошо получается. И она улыбнётся. Ты эту улыбку на всю жизнь запомнишь. Говорил он, конечно, проникновенно. Но я всё равно чувствовал в нём что-то нехорошее, злое. Может быть, не по отношению к матери, но ко мне точно. Бывают такие люди, вроде выглядят хорошо, пахнут приятно, смотрят с улыбкой. Но смотришь на них и чувствуешь – плохой человек. Волосы на коже шевелятся и хочется уйти от такого подальше. Вот такое я испытывал, когда стоял рядом с дядей Ильдаром. Странный и крайне неприятный тип, хотя не делал ничего дурного. Просто я чувствовал. Какая-то внутренняя чуйка говорила мне – держись от него подальше. Но стоило ему уйти, а мне выдохнуть, как я вспомнил то, чем пацаны хотели заниматься сегодня. Шулерство. Хотели на какой-то игре обманывать людей и выуживать из них деньги. Может, причина именно в этом? Может наши пацаны и виноваты в том, что у матери отобрали деньги и шапку? Мог ли Марат как-то поспособствовать такой мести в мою сторону? Я не знал, каким именно человеком он был. Он не сказал про меня никому – это точно. Но мог подставить мою мать, чтобы навредить хотя бы косвенно. Или это была угроза? В любом случае, с этим стоило разобраться позже. Прежде чем обвинять кого-то, я должен быть уверен, что это именно наши парни обворовали мою маму. Могло так и случиться, что они вообще здесь ни причём. Я ведь не знал подробностей происходящего. Я постарался успокоить маму, но она не хотела рассказывать, что случилось. По крайней мере, мы смогли спокойно посмотреть вместе телевизор, перед тем как все легли спать.