За свою жизнь каждый житель империи может
получить две метки: печать рода и вольту.
Первая дается лишь благородным отпрыскам
знати, вторая — является меткой паствы,
меткой свободного человека, обладающего правами.
Но вольту нелюдям в этой стране не получить.
Ш.А.Д.
Утро было нервным. После «умывания» и лёгкого завтрака в столовой для слуг, мы высыпали на небольшую зелёную полянку перед замком. Девушки и девочки жались друг к другу, у некоторых были круги под глазами — не смогли заснуть от волнения. Парни стали перешёптываться, поглядывая в сторону замка. — Думаю, нет смысла это скрывать, — наконец погромче сказал Мышь. Он и несколько мальчишек из банды Щербатого чувствовали себя более уверенно, чем остальные. Чувство локтя придавало им сил. Интересно, а где сам Щербатый и остальные из его банды? И где мама? — думал я, невольно сглотнув комок в горле. — Девушек поведут к герцогу, и он будет из них себе выбирать… Девочки помладше непонимающе хлопали глазами, а постарше побелели. Глаза и без того напуганных девчонок, измученных переходом и ночными догадками, стали как плошки. Я не видел их в трущобах Ленгри, значит, они жили в центре, в семьях под опеками банд. Ну да, в трущобах девочки начинали обслуживать охотников уже в двенадцать-тринадцать и даже в юном возрасте быстро превращались в страшилищ. А среди этих есть даже постарше, вон той все пятнадцать. Все милые, с нормальными руками и ногами, без следов побоев. У меня запершило в горле. Не хотелось думать, что сталось с остальными девочками Ленгри. — Вопрос в том, что будет с теми, кого не возьмут, — закончил Мышь свою мысль. — А могут не взять? — тихонько спросила одна из девочек. — Ну, если б брали всех, зачем этот… смотр? — А парни? — перебил Мыша другой мальчишка. — С нами-то что делать будут? — Может, в слуги? — Та не, в доме говорили, что слуг в замке достаточно. Всех мужиков угнали на какую-то добычу, так что нас не слугами возьмут. — ЕСЛИ возьмут, — выделился снова Мышь. Явно пытался стать главным в назревающем сборище детей-пустынников. — Тот бородатый старикашка говорил, что у вас какой-то «резев» есть, — безжизненно заметила старшая девушка. — Точно. Ему наш резев нужен! — согласился Мышь, словно это была его мысль. Дальше пошли какие-то бессмысленные толки и предположения, которые, впрочем, ходили по кругу. Было понятно, что пока мы не пройдём смотр, не узнаем, что с нами будет. Но я был рад людям вокруг. Сейчас, сидя на траве, которая уже не вызывала у меня столь бурного удивления, как вчера, я старался унять дрожь от предстоящего смотра. Нам пришлось прождать до обеда, поесть и снова мучиться изнуряющим ожиданием. Урус забирал ребят пачками, но назад не возвращал. Нас, семерых мальчишек, забрали уже ближе к закату. Урус провёл нас к замку и впустил в маленькую неприметную дверь. По пути он заговорил, что стало для нас неожиданностью, потому что ранее он игнорировал наши вопросы и делал вид, что ничего не слышит. — Итак, если вас оставят в замке, вам нужно запомнить несколько вещей. Во-первых: входить в замок вы имеете право только через задние двери. Не приведи господи, кто-то попрётся через главный вход. Если это увижу я, то выпорю розгой. А если герцог, то ждите плетей на рассвете. Судя по лицам ребят, после такого сообщения никто в жизни не пойдёт через главный вход, даже если разрешат. Я тоже ёжился, ещё не понимая, просто холодно мне или всё-таки больше страшно и оттого холодно? — Во-вторых, вы должны чётко знать своё место. В замке спят и живут только особые люди. Кроме Его Светлости, это наложницы, друзья, приближённые слуги и доверенные лица. Если герцог не определит вас в число приближённых слуг, то, не дай бог, я найду кого-то из вас что-то тут трогающим, или берущим, или, того хуже — крадущим. И, кстати, даже если вы тут где-то на полу заснёте, наказание будет тоже: нашёл я — розги, нашёл Его Светлость — плети. Всё ясно? Парни закивали и забурчали, что поняли, мол. Урус недовольно посмотрел на меня и спросил, почему я молчу или мне что-то непонятно? Я покачал головой, не зная, что делать. — Он не говорит, господин Урус, — сообщил Мышь, решивший взять на себя главенство. — Но слышать слышит. — Вот как? Может, так даже лучше. Его Светлость не любит болтунов. Нас вывели с узкой лестницы в светлый коридор. Множество отверстий, которые, как я услышал от слуг, называются «окнами», впускали свет, и он мягко разливался по полу и противоположной стене. Он отличался от палящего солнца пустыни, рассыпаясь множеством цветных полос. — Правило третье: Его Светлости нужно отвечать только «Да, Ваша Светлость» или «Нет, Ваша Светлость». — А если он спросит так, что ему нужен будет ответ побольше? — решил сумничать Мышь. Урус уничижительно посмотрел на него и с долей скепсиса ответил: — Оно, конечно, возможно, но маловероятно. Но если так случится, разрешаю дать развёрнутый ответ. Однако, уверяю тебя, Его Светлость — образованный человек и могущественный маг, он не будет вести бесед с таким идиотом, как ты, — завернул Урус заковыристую фразу и с последними словами постучал в массивную деревянную дверь, покрытую объёмным рисунком каких-то растений. Было красиво. Как и со светом, да и в целом много с чем в этом месте, я видел такие вещи впервые, и новые впечатления вызывали лёгкий восторг. Даже страх немного улёгся, уступив любопытству. Интересно, что ещё я увижу там, в комнате, куда мы идём? За стуком проследовал ответ «Войдите», и Урус впустил нас в просторное помещение. Сам же, едва зайдя следом, склонился, согнув спину. Что за странная поза? Зачем так делать? Комната была большой, в неё бы поместилось сразу несколько глиняных лачуг. Причём не только в ширину, но и в высоту — две. Справа был камин, о котором я слышал, но ни разу не видел. Возле стен были какие-то пухлые сиденья, а в стороне — сиденье побольше. Были ещё шкафы, только без дверок, на которых стояли рядами книги. Лишь однажды я видел такое издали. — О, это последние? Полагаю, мальчики с даром? — Да, Ваша Светлость. Кильместр сказал, что у них у всех есть резерв. Особенно у этого нелюдя. — Нелюдя? — герцог оглядел нас, не замечая каких-то отличий. Урус пихнул меня в спину. От толчка я сделал шаг вперёд, привлекая внимание и настороженно глядя на Его Светлость. Молодой на вид мужчина, высокий, как Подбородок, но какой-то слабый. Лицо с точёными чертами и длинные светлые волосы, волной уходящие за спину, казались ухоженными, как у женщины. И он мне не понравился. Точнее, его взгляд. Словно он смотрел не на живое существо, а на интересный ему товар на рынке. Чуть улыбнувшись, он прошёл через комнату и остановился напротив, склонившись до уровня моего лица. Почувствовав опасность, я инстинктивно опустил глаза с его лица ниже, но его это разозлило. Его Светлость схватил меня за загривок, словно котёнка, и приподнял вверх. Больно! Я ужаснулся силе его рук, а ведь он казался не таким уж и крепким! Или это всё чудеса магии? Проследив отдаляющийся от моих ног пол, я поднял глаза и задёргался, зашипев от боли в шее. Хвост бил по воздуху, ноги болтались, а руки с отросшими когтями сами собой тянулись к сиятельной длани. Но почему-то от одной мысли оставить хоть царапину на этом человеке по спине бежали мурашки ужаса. Он улыбнулся, и было что-то в его лице, совершенно лишающее меня воли. Он смотрел довольно, словно ребёнок, поймавший муху в перевёрнутую кружку и раздумывающий: оторвать ей лапки или крылышки? — И вправду нелюдь! Клыки, когти, хвост, даже глаза нечеловеческие. Я, наконец, достал руками его локоть и старался не исцарапать герцога. Интуиция шептала, что жить я после такого буду недолго. Но сопротивляться не переставал, потому что было больно. Меня хватали и били и раньше, но никогда до этого не поднимали за позвоночник. Под тяжестью веса, кажется, он сейчас развалится! — Хм, хорош. Резерв, конечно, не громадный. Есть маги, у которых в его возрасте было и побольше, но всё же он лучший из всех, кого приводили люди Шольта. Решено, он будет фамильяром. — Фамильяром?! — ошарашенно воскликнул Урус, на что герцог раздражённо дёрнул бровью. — Что-то не так? — не глядя, переспросил блондинистый гад с угрозой в голосе. — Нет, нет, что вы. Я просто думал, что фамильярами могут быть только животные или духи. — Сразу видно, что ты не маг. Нет, фамильяром может быть любой, кто переживёт контракт с магом. Этот сгодится. Его Светлость соизволил меня поставить на пол, но теперь он взял мой подбородок ладонью в перчатке и поднял, чтобы я смотрел ему в глаза. Его пальцы впились в мои щёки. — И как тебя зовут, нелюдь? Я в ужасе мог только пялиться на него и часто дышать. Если не отвечу, что будет? Но как ответить?! Мой голос не слушался меня с шестилетнего возраста. — Он не говорит, Ваша Светлость. Но прекрасно Вас слышит. Зовут его Дьяро, хотя неизвестно, прозвище это или имя. — Демон, значит, — сказал властный маг, словно пробуя слово на вкус. — Слишком громко для такой мелочи, как ты. Будешь зваться Ро. Понял меня? Если я говорю Ро, ты должен подойти и смотреть мне в глаза. Герцог требовательно смотрел на меня. Не в силах кивнуть, поскольку мой подбородок был всё ещё зажат его рукой, я просто моргнул, пытаясь так подтвердить, что услышал. — Хорошо. Но если ты сделаешь это недостаточно быстро… Маг сделал многозначительную паузу, гипнотизируя взглядом. Когда томительная минута закончилась, он отпустил мой взгляд и подбородок, и, развернувшись, я к оставшимся ребятам, брезгливо снял с руки перчатку. Каждому уделил по несколько секунд пристального взгляда, а потом обратился к Урусу. — Так, этих двоих к слугам — будут донорами, этих троих тоже к ним — будут источниками, — потыкал он в мальчишек властным пальцем. — А этого я даже не знаю куда. Он мне не нужен, так что сам решай, — вынес вердикт Его Светлость Мышу. Парень побледнел и пролепетал, едва дыша: — Может, я тоже источник? Или дорон? — Донор, — поправил его маг. — Ты в детстве от яда Кулли болел? Тебя кусал пустынный паук? Мышь побледнел ещё сильнее, догадываясь о причинах неудовольствия герцога. — Нет, — почти неслышно сказал парень. Даже я догадался, что он врёт. Герцог тоже понял и скептически хмыкнул, сжав губы: — Ладно, придумай ему что-нибудь. Пусть слугам помогает вёдра носить или ещё что. А будет старше — отдадим на рудники. Там всегда людей мало. — Да, Ваша Светлость. — Хорошо, это всё? — Да, Ваша Светлость. — Тогда свободен. И забери… этих. Урус низко поклонился и махнул мальчишкам на выход. Я тоже повернулся туда, но слуга герцога меня придержал. — Вы сказали, что мальчики будут жить со слугами. А этот? — выделил он последнее слово, кивнув на меня. — А, он. Мм, я ещё не решил. И вообще, оставь его здесь, он мне понадобится. Думаю, надо сразу заключить договор. А то потом ещё день ждать, как очнётся. Урус поклонился и повёл мальчишек прочь из кабинета. И всё моё существо рвалось вместе с ними. Уйти! Я очень хотел уйти и даже сделал маленький шаг к двери, пока Урус в неё выходил, когда голос сзади меня окликнул. — Ро, подойди. Я на секунду замер, сжавшись в комок, осторожно развернулся и потопал через комнату. Под ногами мягко мялось что-то пушистое, названия чему я в очередной раз не знал. — Посмотри на меня. Я оторвал взгляд от пушистого нечто к серым глазам. — Я хочу, чтобы ты понял кое-что. Сейчас ты раб, — начал он, снова гипнотизируя меня взглядом и чеканя каждое слово. От избытка чувств он даже брызгал слюной. — Меньше, чем крысы в моём хранилище, бесправнее овец в отаре, потому что твоих прав просто нет. Если овца защищает себя, то её никто в том не обвинит. Но у тебя больше нет и этого права. Если ты когда-нибудь решишь, что получил какое-то право на существование в этом мире, вспомни этот момент. Герцог выпрямился, облокотившись на тяжёлый стол за его спиной. Взгляд Его Светлости расфокусировался, он поднял руку и щёлкнул пальцами. Волосы на моём теле встали дыбом, потому что в тот же миг в воздухе возникла сияющая фигурная вязь, и всё взорвалось! Прозрачное разлеталось вдребезги на множество сверкающих осколков, книги взлетали с полок бумажным мусором, мягкие надутые подушки на лежаке взорвались ворохом перьев. Комнату наполнило мелкое крошево разодранных предметов. Звон, треск ткани и грохот раздавались отовсюду. И только спустя секунду я понял, почему так отчётливо всё рассмотрел: потому что оно всё замерло и тихонько вращалось прямо в воздухе, блестело на свету, с глухим тихим звуком сталкивалось друг с другом. Мои глаза встретились с глазами герцога. Его Светлость презрительно взирал на меня сверху, наслаждаясь произведённым эффектом. А потом дёрнул уголком губ и едва заметно двинул указательным пальцем. И все осколки стремительно и стройно распались на множество потоков и так, в потоках, мгновенно собрались обратно в кувшины, подушки, стулья и прочую утварь кабинета. Пара вдохов и сложно было поверить, будто тут был настоящий погром. — Запомни, что в этом мире есть вещи, которые ты не сможешь изменить. Например, что я очень силён. И что ты жив только потому, что я так захотел. Но моё желание может и измениться. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы унять дрожь в теле и кивнуть. Он довольно усмехнулся, оттолкнулся от стола и лениво кивнул в сторону второй двери в этой комнате. Соседняя комната оказалась почти пустой. В её центре был нарисован круг с какими-то кракозябрами. Стены были тоже расписаны, и роспись эта была украшена ромбовидными камнями. Свет от камней рассыпался радужными всполохами, но почему-то от этой красоты становилось зябко. — Вставай в центр и опустись на колени. Я встал коленями на холодный камень, который только добавил дрожи в моё тело. Поёжившись, я посмотрел на мага, опустившегося напротив. — Я решил заключить договор сразу. Ты знаешь, что такое договор? — а когда я отрицательно помотал головой, он продолжил. — Вот и хорошо. Объяснять тебе я желания не имею, но сейчас ты должен будешь согласиться со всем, что я предложу. Думаю, альтернативу ты понимаешь, — герцог кивнул на дверь соседней комнаты, намекая на мгновенно разнесённый и потом собранный кабинет. Слово «альтернативу» я не понял, но это не меняло факта. Сейчас я был действительно бесправным существом. Я был внутри каменного замка, что стоял внутри каменной же стены, и повсюду её охраняли солдаты, а сам герцог был магом, способным одним движением руки превратить меня в горку несвязных кусочков. Поведя плечом, я кивнул. Маг тихо, едва шевеля губами, стал читать какой-то речитатив. Достал из-за пояса кинжал из небольших ножен. Как и все благородные, герцог носил оружие, хоть и не предпочтительный меч. У меня в животе что-то зашевелилось от вида холодно блестящего лезвия, но маг уже вместо нанесения мне телесных увечий полоснул сам себя по ладони и убрал кинжал обратно. Капнул кровью на камень, и капли зашипели, запузырились, словно попали на сковородку. Я почувствовал, что мои глаза уже болят, так сильно я их открыл. Чуть выдохнув, я попытался вернуть их на место. А Его Светлость тем временем, как ни в чём не бывало, протянул мне руку и сказал: — Ты подтверждаешь согласие на договор, фамильяр? Испей же крови моей. А когда я не шелохнулся, он подался вперёд и припечатал свою ладонь к моему рту. — Не заставляй меня зажимать тебе нос. За это я велю тебя высечь! — прошипел он. Я быстро лизнул ладонь и проглотил чуть солоноватую вязкость. — Хорошо. А теперь ты должен впустить мою магию и моё сознание в себя. Маг схватил меня за затылок и, наклонившись, притянул моё лицо к своему. Я замер в ожидании, забыв дышать. Сперва ничего не происходило, а потом серые глаза перед моим лицом поплыли, и казалось, серый цвет залил всё пространство. Я уже не видел ни комнаты, ни лица герцога, только серый всепоглощающий поток. И тут же мой страх, словно песок, осыпался куда-то, растворяясь. Я увидел сам себя чужими глазами: жалкого, перепуганного нелюдя, лохматого, точно веник. И ощущал себя всемогущим господином: довольным, упивающимся своей силой. Чувствовал силу, что утекала от меня-мага, ко мне-нелюдю. Чувствовал, как этот поток вливается в меня, движется по нервам горячей волной. На краткий миг вспыхнул ужас и тут же погас. Его затмило чужое веселье! Маг рассмеялся, и я ощутил его голос со стороны, и в то же самое время мне казалось, что это смеюсь я сам! А горячая волна продолжала прибывать, превращаясь в боль. Виски сдавливало, словно кто-то наступил мне на голову. Жар разливался по телу до кончиков пальцев и хвоста концентрированной болью. Лишал мыслей. Невольно я открыл рот в немом крике, но звука не было. Я не мог пошевелиться, отпрянуть от убивающей меня руки, не мог даже закрыть глаза, а всё так же пялился в серую муть герцогских глаз. Где-то на краю сознания я услышал, как маг выругался. Его рука отпустила меня, но боль не исчезла. Она бушевала во мне пожаром. Чувства так обострились, что, когда я опустился на холодный пол, ощутил болезненность даже от его прохладной шероховатой поверхности. А потом сознание померкло.