Крылья юга

      Спустя половину месяца герцог вернулся. Его возвращение почувствовалось во всём замке. Лениво переговаривающиеся служанки метались по этажам, с самого утра шелестя юбками. Урус, обычно слоняющийся без дела, лишь придирающийся к девицам, отлынивающим от работы, исчез вовсе. На улице метались садовники, конюшие, охрана торчала на страже.       Нервничающий учитель гонял меня с повторениями слов и поклонов и начал ругаться вполне знакомыми мне словами, когда я замер на середине движения. А я просто впервые почувствовал ЭТО.       Чужая воля, я точно осознавал, что она не моя, тянула меня, приказывала, повелевала. Вокруг шеи, словно был настоящим, натянулся ошейник. Я точно знал, что должен идти, и казалось, это желание неуловимо переплетается с моим, вплетается в мой мозг, в моё сердце. Игнорируя бранящегося Ильта, я развернулся и вышел. Войдя в герцогский кабинет, я поклонился, а когда Его Светлость разрешил встать, выпрямился и подошёл.       — Ну, неплохо. Хотя бы какое-то подобие поклона. Одежда непрезентабельная, но, видимо, портной не придумал чего-то достойного с твоей пятой конечностью.       Я продолжал смотреть в пол, как и велел учитель, и обдумывал возможные вариации значений слов «подобие», «презентабельный» и «конечность».       — Ну-ка, покрутись. Да, хорошо. Ошейник видно, одежда из нормальной ткани, туфли только надо подобрать. Что ж, ты хорошо спал?       Я моргнул от такой внимательности и осторожно кивнул.       — Поел? — снова кивок. — Отлично. Значит, запоминай. Ты МОЙ фамильяр, и в этом замке НИКТО не смеет отдавать тебе приказы. Ты понял меня? Ни Урус, ни Шольт, ни кто-либо ещё, — я снова кивнул. — Когда я захочу тебя видеть, я сам позову тебя. А теперь иди за мной.       В этот раз мы покинули кабинет и стали спускаться. На первом этаже обогнули главную лестницу, и герцог отпер дверь, обитую железными полосами, своим желанием потянув меня за собой. Хоть шёл Его Светлость нарочито медленно, я чувствовал его нетерпение. Кажется, ещё чуть-чуть, и он рванёт, как ошпаренный.       С первого этажа вела винтовая лестница вниз, в подвал. А там многоугольная комната с несколькими дверями. Герцог встал в центре, и я почувствовал его желание: «Загляни за правую дверь».       За первой дверью оказалась чудесатая комната с зеленоватым светом. В центре неё был огромный стол, на котором бы поместился даже не герцог, а рослый Шольт. Вдоль стен шкафы и столы, навесные полки со множеством стеклянных банок и склянок, какие-то странные штуки с трубками. А свет давали зелёные искорки, рассыпавшиеся по стенам. Я даже подошёл ближе, засмотревшись на них. Словно зелёные звёздочки, они горели на стене.       Но тут мой взгляд случайно сполз на одну из полок, и в глазах начало темнеть. В банке в желтоватой жидкости плавала голова. С выпученными, подёрнутыми белёсой дымкой глазами, клыками и чуть острыми ушами. Остатки шеи чуть смялись и топорщились бурыми рваными складками.       В ужасе я отшатнулся и налетел на стол. Взгляд заметался испуганной птицей, ища выход. Но вместо выхода налетал то на какого-то детёныша непонятного вида, также закатанного в банку, то на органы на проводках, то на лицо, словно отвратительная маска, натянутое на что-то неживое. На столе и полу я наткнулся на бурые потёки и только теперь услышал звуки.       Это было едва заметное бульканье. В конце комнаты в полумраке стояла огромная стеклянная квадратная бочка, а над ней висели ещё несколько сосудов. Под ними маленькие стекляшки, внутри которых что-то капало. И это что-то заливалось в тонкие трубки, тянущиеся куда-то вглубь мутной воды. На грани слышимости из глубины жидкости поднимались пузырьки, которые я и услышал.       Что там? Одна часть меня желала немедленно выбираться, а вторая… вторая хотела знать, что там за кошмар. Ведь если знаешь, что там, то уже не так страшно, верно? Я уже сориентировался, где был выход, и начал пятиться в его сторону, чтобы держать дышащее нечто в поле зрения, когда дверь скрипнула. Обернувшись, я встретился глазами с герцогом и похолодел: зачем он привёл меня сюда?       — Это — лаборатория. Ты будешь помогать мне тут в том числе.       Казалось, что я выдохнул всем своим существом: он не засунет меня по частям в банки.       — Смотри и запоминай. Это — мензурка, — строго начал герцог.       Ну, сейчас в меня набьют ещё одну гору слов. Вот только, в отличие от учителя манер, вряд ли Его Светлость будет для меня их повторять. Утомившись с инструментами, герцог стал называть то, что было вокруг. Большую стеклянную бочку он назвал «аквариумом» и велел не совать туда ни рук, ни предметов.       — Дальше, — сказал герцог, а его желание толкнуло меня: «Иди в следующую комнату».       Следующая комната оказалась самой большой. Как и та, что была рядом с кабинетом, она имела в центре круг с символами.       — Мы в магическом зале. В три оставшиеся не пойдём. Следующая пуста. А в две оставшиеся тебе нельзя. Никогда. Понял?       Я кивнул и, повинуясь жесту, встал в центр комнаты. Герцог встал напротив, достал откуда-то несколько своих «мензурок» с прозрачной жидкостью.       — Надеюсь, хоть в этот раз состав подойдёт, — пробормотал лорд. Потом покосился на меня и криво усмехнулся. — И хотя бы в этот раз откат получу не я.       Затем вытянул руку с колбой между нами и стал произносить слова ровным безэмоциональным голосом. Воздух вокруг стал каким-то свежим, как в начале грозы, волосы на теле встали дыбом и заискрились мелкими молниями. В панике я сделал шаг назад и в следующий миг почувствовал ментальный удар.       Дыхание перехватило от сжавшегося ошейника. Тело просто перестало слушаться и безвольно шагнуло обратно в центр круга. Я мог только смотреть в глаза рассерженного герцога, который продолжал зычным голосом читать речитатив заклинания. И вот энергия, что наполняла меня каждый день, давала силы двигаться, и желание жить, о существовании которой я даже не задумывался, стала куда-то утекать.       Сперва притупились ощущения. Я перестал замечать свежесть озона в лаборатории, мурашки по коже, холодок. Руки и хвост безвольно обвисли. Двигаться больше не хотелось. Хотелось лечь прямо тут и уснуть. И вот уже кажется, что больше сил просто нет, но что-то из меня всё ещё продолжало утекать. Стало совершенно всё равно.       Наивный. Я думал, что это и есть худшее и страшное. Герцог перестал читать речитатив. Его рука с колбой сияла, будто солнце. Я обессиленно опустился на пол. В этот раз Его Светлости было всё равно, что я делаю. Он продолжал вглядываться в солнце в руках, а свет потихоньку таял, собираясь где-то внутри. Маг уже стал довольно улыбаться, когда я услышал лёгкий стеклянный треск. Покосился и заметил, как быстро устремились вниз осколки колбы, а вслед за ними блестящее крошево просачивалось между пальцами лорда и ссыпалось на пол магического зала. И вместе с блестящим песком сползала улыбка герцога.       А спустя удар сердца пришла БОЛЬ.       Она появлялась волнами, нарастая, раскатывалась по всему телу, концентрируясь в груди. Сперва я катался по полу, не в силах оставаться на месте, потом беззвучно плакал, заливаясь слюной, соплями и слезами, а потом вытянулся на полу. Моё сознание поглотила боль. Я не понимал, где я, что я, зачем и почему. Не помнил имени, не помнил, как тут оказался. Я смотрел на каменный потолок и даже не осознавал, что смотрю. Чей-то голос сливался с шумом в голове. Картинка, звуки, вкусы — всё перемешалось и не давало информации. Где-то на самой грани сознания билась, словно муха в стекло, мысль: «Хочу прекратить это. Пожалуйста, кто-нибудь, убейте меня! Мама! Мне больно! Мне плохо! Я хочу, чтобы это закончилось! Как угодно».       Но звать её было бессмысленно. Я просто боялся себе признаться, что мамы больше нет. Как и города, в котором я родился и вырос.       — Жаль, что тебя хватило лишь на раз. Состав ещё не готов, придётся повторить, — сказал сверху голос герцога. Но я не смог осознать сказанное.       Если б я перестал в этот миг существовать, то был бы счастлив. И я так и не понял, когда боль стала отступать, и сознание провалилось в мутный кошмарный сон.