Крылья юга

      Следующий день не был интересным, чему я был несказанно рад: события последнего времени ставили мою жизнь на грань.       Где-то между обедом и очередным отмыванием лабораторной утвари я снова пялился на ребят, играющих с мячом. Мальчишки уже отбросили всякие правила и смешались в грязи в весёлый орущий ком.       Все мои попытки придумать, как наладить контакт, сводились к мысли, что не выйдет. Мышь не позволит. Бывший наперсник Щербатого явно решил отомстить мне. Фиг его знает за что. Возможно, Мышу не понравилось, что я стал фамильяром герцога, а он едва не отправился на плаху. Хотя, кто его знает, что делают с ненужными рабами? Может, просто выгоняют. Тогда Мышь глупец, он мог бы просто и без проблем вернуться… И тут я запнулся. А куда вернуться? А Ленгри всё ещё есть? Что там сейчас и кто? Или это теперь мёртвый город, где на улицах только трупы лежат?       — Привет, Ро.       Я дёрнул хвостом и обернулся на голос. Мойра с кисточкой для пыли, ведром и тряпкой пересекала зал по диагонали, направляясь ко мне. Выглянула в окно и вздохнула.       — Да, дела. Вон тот, чумазый, с носом-картошкой, про тебя всякие гадости говорил ребятам. Так что я бы поостереглась к ним подходить, ребята порядком напуганы. А я внимательно смотрел на девушку. Может, продолжит и расскажет, что там болтал этот дурак? И почему, интересно, если мальчишки напуганы, она — нет?       Но Мойра мыслей не читала и трепаться, судя по всему, могла и без ответов собеседника.       — Но ты знаешь, у нашего местного часовщика есть сын Терис. Так у него друзья — прямо целая банда! — Мойра поставила ведро и принялась намывать окна. — Представляешь, позавчера засранцы залезли на крышу ратуши и расписали лепнину красками. Ну и надписи внизу с непотребствами оставили, конечно. Но я всё равно не понимаю, почему градоначальник так лютовал: гипсовые мужчины стали только колоритнее, а дамы так и вовсе стали как нимфетки! Какой талант пропадает! — покачала болотной головой служанка, оттирая пятно на стекле. — Ой, вчера что было!       Мойра повесила тряпку на край ведра, почуяв во мне хорошего слушателя. Собственно, слушать — это всё, что я сейчас мог делать в беседе.       — Представляешь, вчера Ильт поцапался с Урусом! Утром, когда Его Светлость ещё не встали, Ильт подскочил к Урусу с требованием аудиенции у герцога. Урус спросил, мол, зачем тебе. А Ильт начал, что он такой-сякой, хороший да образованный, а Его Светлость к себе какого-то недомерка чумазого приблизил. Ой, прости! — виновато посмотрела на меня девушка, но, не найдя на моём лице и тени обиды, воодушевлённо продолжила:       — А Урус ему: Ты вполне можешь попробовать. Его Светлость сказали, что недомерок не справился с нагрузкой и нынче преставился. Так что, спросить у него про место фамильяра? А Ильт сразу побледнел весь и залепетал, аки девица смущённая. Я, говорит, не рвусь, может, и не стоит Его Светлость отвлекать. Поспешил я, наверное. И спросил, что фамильяр вообще делает? А Урус такой хмыкнул и говорит: Вы, Ильт, говорите, что человек образованный, а того не знаете даже, что фамильяр при герцоге нашем делает. А ещё его место захотели. И заржал, представляешь? Никогда не видела ржущего Уруса!       Мойра уставилась на меня большими бездонными глазами на сияющем лице, ожидая, что я разделю с ней восторг. А мне перебранка не понравилась. Как бы не досталось ещё от этого Ильта. Я бы и не прочь поменяться, но у образованного господина нет того резерва, который нужен герцогу, иначе тот бы уже давно его использовал для пользы дела.       — У нас потом весь первый этаж о том галдел. А Фелисис, между прочим, теперь на твоей стороне. Вчера сказала что-то вроде: Отстаньте уже от ребёнка, герцох и так его до смерти чуть не довёл. Хорошая она, в общем-то, а ещё…       Но тут я бесцеремонно захлопнул ей рот ладонью. Мойра не успела как-то отреагировать на моё хамство, как дверь в герцогский кабинет распахнулась, и в зал вышел сам её хозяин. За миг, как он нашёл меня глазами, я успел отпрыгнуть от Мойры, а девушка снова схватилась за тряпку.       — Успел?       Что успел? Помыть склянки? Или он заметил мои манёвры с Мойрой и теперь издевается? На всякий случай я кивнул.       — Что ж, иди к Кильместру, скажи… Тьфу, забываю. Эй, ты, как там тебя?       — Мойра, Ваша Светлость, — присела девушка в реверансе.       — Мойра, иди с ним к Кильместру. Скажешь, что я велел учить его медитации. Запомнила?       — Да, Ваша Светлость.       — Ступай. А ты вечером спустишься в подвал, как позову.       После этих слов герцог вернулся к себе, а у меня подкосились ноги. Я ухватился за плечо подошедшей за время разговора Мойры и теперь потихоньку осел на пол. В подвал вместе герцогом?! Меня затошнило и заложило уши, а перед глазами плясали чёрные мушки. Как сквозь вату я слышал обеспокоенный голос Мойры и почти не понимал её слов. Девушка дёрнулась в сторону.       — Я приведу помощь.       Но я удержал её руку, не выпуская. Нет, нельзя. Я не знаю, что герцог сделает со мной, если стану бесполезен. Не хочу быть подопытным! Но и боли снова не хочу!       — Ты как? — спросила она. Так искренне и тепло, что я не выдержал и заплакал. Слёзы текли по щекам бесконечным потоком, а попытки остановиться только перехватывали дыхание комом в горле. Мойра подогнула юбку и села прямо на пол рядом со мной, одной рукой обняла за плечи, а другой стала поглаживать по голове. От прикосновений истерика только усилилась, а на грани сознания билась жуткая мысль: герцог в тот раз тоже понял мои чувства, что если он сейчас их тоже поймёт? Выйдет из кабинета и разорвёт нас на куски тем заклинанием!       Но мысли не унимали слезы, а вот мерное поглаживание служанки потихоньку убаюкивало. Успокоившись, я попытался подняться. Девушка тоже встала и потянула меня за руку наверх. Достала откуда-то платок и вытерла им мне лицо.       — Вот так. Выплакался, да? Плохо тебе, понимаю. Но прости, к этому магу всё равно придётся идти. Ты его, наверное, очень боишься, да? — сделала она неверный вывод. Я отрицательно покачал головой и ткнул в сторону кабинета герцога.       — Его Светлость? Ах, вечером нужно идти с ним в подвал. Вот как, — она всё ещё сжимала мои плечи и потихоньку потянула к лестнице. — Но может, всё и обойдётся? Утром герцог был таким довольным. Урус сказал, что Его Светлость радуется, что фамильяр жив. Может, и не будет ничего делать? Идём к магу. Кильместр хоть и мерзкий, но вроде как он не так уж и силён, да и герцога боится. И потом, вроде Его Светлость сказал, что тебя будут учить. А учиться обычно не смертельно.       Я понял, что все эти дни был в напряжении. Как если висеть вниз головой, цепляясь ногами за верёвку — всё тело напрягается, мышцы немеют и дрожат от нескончаемого усилия. Мойра вынула из меня это, а сейчас, поглаживая, успокаивала, даря чувство защищённости. Я понимал, что она вряд ли мне сможет помочь, но даже эта простая ласка была мне так нужна.       Там, в Ленгри, я чувствовал себя взрослым. Мама не присматривала за мной и часто раздражалась, когда я приходил домой. Казалось, я уже привык к одиночеству. Но какой-никакой у меня всё же был дом и человек, который на меня реагировал. А ужасы замка я переживал в полном одиночестве и отчаянно нуждался хоть в ком-то. Я всё ещё был ребёнком, всё ещё был слишком слаб для этого мира и остро это ощущал.       Кильместр обитал на первом этаже. Большая комната выходила окнами к замковой стене, и потому вместо них были бойницы, в самой комнате было темно, но сухо. Под потолком сушились пучками травы, одна стена была заставлена книгами, а почти всё пространство занимали столы с кучей склянок. Хм, Кильместр тоже любит химичить, вот только у него нет такой большой и комфортабельной лаборатории, как у герцога. Мойра передала просьбу герцога и замерла на пороге. Маг недовольно покосился на неё.       — Ну, чего ещё?       — Господин Кильместр, а медитировать небольно?       — Небольно, — усмехнулся колдун и стал закрывать дверь, тем самым выталкивая девушку прочь. Мойра бросила на меня воодушевляющий взгляд и сделала шаг назад. Я остался наедине с дворцовым магом.       — Значит, Его Светлость возлагает на тебя большие надежды? — маг приблизил своё лицо, разглядывая меня в упор. — Занятно. Хотя я на твоём месте предпочёл бы смерть. Меня передёрнуло, потому что я кожей почувствовал, что он и вправду предпочёл бы.       — Идём, садись сюда.       Я устроился на коврике, на который указал маг. Кильместр расстелил другой такой же напротив и стал объяснять, что такое медитация и что значит погружаться в себя.       — Самое сложное в медитации — это отринуть все мысли, заткнуть бесконечную мыслемешалку мозга. Так что начнём с медитации памятования, она самая простая. Чтобы было проще заткнуть мысли, эта медитация основана на перенаправлении внимания. Например, на физические ощущения. Тебе нужно закрыть глаза и прислушиваться к ощущениям в разных частях тела по очереди.       Следующий час колдун заставлял меня прислушиваться то к пальцу на ноге, то к плечу, то к кончику хвоста. Признаться, занятие было столь успокоительным, что в какой-то момент я почти задремал. Рассердившийся маг дал мне затрещину, а потом вновь пустил по кругу проверок ощущений.       — Тебе стоит серьёзнее относиться к этим занятиям, поскольку они могут спасти тебе жизнь, — я открыл глаза и удивлённо уставился на ехидного мага. Насладившись эффектом, тот решил пояснить. — Выживешь ты после отката заклинания или нет, зависит от твоих физических сил и от размера твоего резерва. Физических сил, сам понимаешь, у такого шкета маловато будет, и простой похлёбкой тут дела не исправить. А вот резерв можно растить в любом возрасте, и зависит он целиком от усердия.       Надежда, уже закопавшаяся в самые недра моей внутренней пустыни, вновь всколыхнулась и откопала маленький кончик своего хвоста. Я смогу выжить?       Мы занимались до позднего вечера, так что зов герцога я услышал из кабинета дворцового мага. На свою беду, а как оказалось, радость, я немного заплутал. У первого этажа был какой-то переход в полуподвал, и там нужно было повернуть, чтобы подняться в главный корпус. Но поворот я пропустил и нашёл только минут через десять блужданий по полуподвалу.       Всю дорогу, пока я бежал и спускался в лабораторию, меня ментально пинало и тянуло. Весьма неприятное чувство, тем более, что идти туда никак не хотелось. Я старался не думать о том, что меня ждало, потому что от мыслей всё внутри завязывалось узлом.       Я застал герцога склонившимся над телом, распростёртым на кушетке. Рядом на столике лежали инструменты в железном тазике, а вокруг валялись окровавленные пушистые комки.       — Где тебя носит, Ро?! — герцог был в ярости, к его гневу добавлялось ментальное давление, которое пробирало до костей. — Мне пришлось делать всё самому, а я с тобой контракт не для того заключал! Или ты хочешь, как он?! — кивнул Его Светлость на раскинувшееся тело.       Я посмотрел на жертву герцога, и сердце зашлось. Это был Мышь. Мертвенно-бледный, с остановившимся взглядом и неестественно широко открытым ртом. Его живот был распорот и зашит грубым стежком. Из разреза расходились дорожки крови, видимо, он был ещё жив, когда герцог его зашивал.       Его Светлость, удовлетворившись моими эмоциями, немного успокоился сам.       — Закрой ему рот! — скомандовал он. — И глаза. Да смелее, ему уже всё равно. Нажимай сильнее. Поганец так кричал, что челюсть то ли вышла из сустава, то ли он связку порвал, я так и не понял. И заверни вон в ту холстину, потом постираешь. Вскоре замотанное тело герцог пролевитировал наверх. Поворчал, что, мол, надо быстрее меня учить, а то он, архимаг, занимается всякой ерундой, время тратит. А я был так шокирован увиденным, что даже забыл удивиться парящему по воздуху кулю с телом недавно живого парня.       Наверное, мне нужно было пожалеть парня, погоревать, что такой молодой и так жестоко убит. Но почему-то в голове билась только одна мысль: «Не я. Это всё случилось не со мной. Это Мышь, а не я оказался истерзан герцогом. Как же хорошо, что я фамильяр». А ещё подкралась отвратительная догадка: однажды там могу оказаться я, когда стану не нужен.       Наверху нас ждал мерзкого вида солдат с гнилыми зубами. Дворецкий рассказал, как найти мужчину в казармах, если «убраться» нужно будет ещё раз.       Я спускался обратно в лабораторию вслед за Его Светлостью и не мог выкинуть из головы картинку: ребята катаются в пыли в вечной борьбе за мяч, снизу доносятся смех и крики. Ещё в обед я видел парня живым, а сейчас его завёрнутым в холстину унёс какой-то неприятный мужик.       И мне было тошно от понимания, что я рад. Рад, что не я завёрнут в холстину сейчас. Рад, что опоздал и не слышал криков Мыша, который в агонии вывихнул челюсть. Как же я хочу сбежать отсюда!       Кое-как проглотив ком в горле, я, подчиняясь приказам герцога, собрал с пола окровавленный мусор и стал прибираться вокруг. Герцог выплеснул на меня волну гнева за плохо отмытые мензурки, на которых остались разводы «мыла», и оставил в подвале отмывать кушетку, инструменты и пол.       В комнату я приполз, когда Луна уже блестела мне в окно. Есть не хотелось, и я просто разделся и рухнул в постель в надежде на сон без сновидений.