Крылья юга

      Однажды утром Его Светлость позвал меня к себе и с довольной физиономией велел надеть одежду из дорогого гардероба.       — И туфли не забудь, и перчатки, конечно же. Тебе же сшили перчатки?       Я поклонился в ответ, соглашаясь и принимая приказ.       — Ступай.       Натянув штаны с дыркой для хвоста, застегнул пояс, надел рубашку, жилет, кожаные сапоги, перчатки. С интересом уставился на себя в зеркало.       В обычные дни я тоже носил добротную одежду, уж не знаю, почему Урус считал её плохой. Просто была она чёрной и попроще. Рубаха и штаны, да какие-то башмаки без голенищ. Жарко в башмаках было неимоверно, и пока никто не видит, я ходил босиком. Потом меня так поймал Урус, покривил губы, но сказал только, чтоб герцогу так не попадался.       А сейчас штаны были мягче и плотнее прилегали к ногам. Даже ощущения были знакомые — как в обмотке, только материал мягкий и сплошной. Рубашка была такой белой, что глаза резало. Наверное, будь я светлокож, как многие имперцы, она бы хоть смотрелась. Но тёмная загорелая кожа человека из пустыни, тёмные же волосы и мои черноватые у корня когти вообще были не к месту. Цели герцога так меня наряжать мне были непонятны, но кто я, чтобы с ним спорить? Несчастного червя упустил, и он меня чуть не прибил.       Одевшись, вернулся в кабинет герцога. Его Светлость навёл там беспорядок. По столу раскидал свитки, некоторые упали на пол и укатились к шкафам. Был он чисто выбрит и тоже одет во что-то дорогущее. Я покопался в голове, вспоминая уроки Ильта. Кажется, это называется фрак и брюки. И был этот фрак весь в блестящих вензелях, на рукавах искрились синие камни, а под воротником топорщилось пышное жабо.       — Готов? Фу, какой ужас. И кто так одевается? Заправь рубашку в штаны… Чего копаешься? Быстрее! Мне тут вечность ждать?!       Я заторопился, запихивая рубашку под пояс брюк. Следующим приказом было расчесаться. Когда я поводил гребнем по макушке, Его Светлость велел выбросить гребень в урну. Заставил меня покрутиться, поморщился и велел опустить воротник ниже.       — А то вид нелюдя без поводка приведёт высшее общество в ужас. И перчатки надень? Вот, натяни. Твои ногти приводят в ужас уже даже меня.       Мы вошли в малый ритуальный зал, что был при кабинете. В нём я тоже убирался, но реже. Там чаще был грязным только пол, который я надраивал раз в два-три дня. Герцог волей заставил меня встать рядом с собой, расчертил рукой пространство, и прямо в воздухе возник сложный геометрический рисунок, который светился, будто состоял из тонкой раскалённой проволоки. Я во все глаза смотрел на это диво, пока не почувствовал, что слабею. Только воля Его Светлости не давала мне упасть на пол. И когда сознание почти уплыло, в пространстве перед нами возникло чёрное зеркало. Прямо в воздухе, без всяких опор!       Чёрное, словно блестящий кусок тьмы, идеально отполированный и подвешенный в пространстве!       Жизнь перестала меня покидать и, немного проморгавшись, я с открытым ртом пялился на новую магию. Но маг не дал мне насладиться моментом чуда. Силой воли герцог заставил меня сделать шаг, потом другой. Всё моё существо внутри задёргалось, не желая подходить к ЭТОМУ. Но воля Его Светлости была сильнее. Поборов моё внутреннее сопротивление, он заставил меня прикоснуться к зеркалу. А потом я провалился в него, словно в чёрную яму. И выпал из этого мира.       Лёгкие потеряли воздух, уши заложило, как ватой. Что внизу, что вверху — кругом было темно, беззвучно, безветренно. Я не ощущал пола, не чувствовал запаха. Даже вдохнуть не мог! В сознание заползла паника, но словно волна, набежавшая на берег, столкнулась с герцогской волей и откатила назад.       Я сделал шаг и вынырнул. Следом за мной из зеркала вышел герцог.       После абсолютной тьмы перехода яркое солнце будто выжигало глаза. Но я, щурясь, таращился и крутил головой. Зелёные листья были всюду яркие и сочные. Их прерывали только пышные цветы и дорожки из желтоватого камня. И всё это великолепие цвета подсвечивали искрящиеся лучи солнца, проникающие через листву. Отовсюду лились какие-то звуки, вроде бы это были птицы. Но таких трелей я раньше не слышал даже в замке. Где-то шумела вода, пахло сыростью и сладостью, опьяняя сознание.       Наверное, так и выглядит сад, о котором говорил Ильт.       Позади, словно лопнувший пузырь, что-то хлопнуло, а стоило обернуться — и зеркала уже не было. Но как?! Как мы тут оказались?! Это что, магия всё делает?! Такое возможно?!       Я вспомнил глупые байки в Ленгри о магах, которые заставляют воду литься с неба, хлеб появляться прямо из воздуха, а женщин делают беременными одним взглядом. Ага. И почему никто не говорил о чёрных зеркалах, за которыми открывается другое место? Когда восторг от магии прошёл, я почувствовал слабость. Но воля герцога тащила меня вслед за её обладателем.       Ковыляя позади чёрных разлетающихся лацканов, я продолжал осматривать всё вокруг. Мой мозг всё ещё был в ступоре, пытаясь переварить происходящее. Веселья добавляло тошнотно-ватное состояние во всём теле и кружащаяся голова. Чёртов герцог! Я ещё не отошёл от болезни после злосчастного шкафа с инструментами! Не знаю, много ли на свете Фаргранских червей, но отныне они стали моими личными врагами.       А вокруг зелень стала ниже. Деревья теперь шли дальше от тропинки. Вдоль дорожки тянулись невысокие кустики, а сама дорожка расширилась, превратившись в мостовую, выложенную камнями разных цветов. Мозаика — вспомнил я. Или так называлось то, что было только на стенах? Уже и не помню, но благо вряд ли меня кто-то спросит об этом. Я поёжился. Здесь было значительно прохладнее, и мой непривычный к холоду нос пару раз хлюпнул, а по спине побежал табун мурашек.       И вот резко деревья закончились. Мы вышли в широкое поле с множеством странных кустиков всех форм и размеров, полянок цветов и продолжением мозаичных дорожек между ними. А за полем высился огромный дом.       Не замок, но он был слишком большим, чтобы считаться обычным домом. «Благородные лорды также могут посещать поместья друг друга. Это как большой дорогой дом. Узнаешь, если в нём окон больше шести» — опять всплыл голос Ильта. Больше шести. Ага. Да тут их с двух сторон только на одном этаже по шесть, а ещё в центральной части штуки четыре, и всё это в два этажа.       Обогнув очередные причудливые заросли, я увидел странную штуку. Девушка, но каменная! Она стояла на возвышении, а вокруг неё плясали смешные каменные рыбки, из ртов которых била вода. Прямо вверх! Как странно! Это тоже магия? Ильт мне про такое не говорил.       Вода лилась прямо в огромную чашу, которая окружала каменную девушку со всех сторон. Мы обогнули это диво по кругу и двинулись к поместью. А я продолжал выворачивать голову, пытаясь разглядеть девушку с другой стороны.       Но моё воодушевлённое созерцание прервал чей-то крик. Напрягшись всем телом, приняв крик за сигнал тревоги, я обернулся на голос. И встретился глазами с какой-то женщиной. Она была одета в лохматую пышную одежду с множеством торчащих цветочков на юбках. Юбки смешно топорщились колоколом и покачивались вслед за её движениями.       — О боже, что это?!       Вслед за ней несколько человек на ступенях лестницы тоже обернулись. Среди них были ещё леди в пышных юбках, несколько мужчин, разодетых, как герцог, и несколько женщин и мужчин в странных темно-синих и голубых балахонах с висящими почти до земли рукавами. Балахоны, впрочем, тоже были расшиты узорами. А сами обладатели дорогих одежд смотрели на меня, словно увидели пустынного ската посередь бела дня на твёрдой земле. Чего пялятся-то? Ну хвост, ну и что? Ну, глаза странные. У одной вон волосы дыбом аж на полметра вверх торчат, и ничего. На неё бы в Ленгри вообще толпа собралась!       Герцог поднял руки и ласково заговорил. Было так странно слышать от него такой слащавый голос, что я невольно покосился на него и поймал самодовольную улыбку.       — Не пугайтесь, господа и дамы. Это мой фамильяр. Так вышло, что он у меня разумный. Животные, к сожалению, не смогли выдержать моей силы.       — Он дикий?       — Кусается?       — Зачем вы его притащили?       Голоса смешались, как и взгляды. Какие-то были напуганно-злыми, другие любопытными. От сгущающегося напряжения я невольно дёргал хвостом, чем больше привлекал их внимание и распалял их реакцию. Сделав шаг назад, я хотел было спрятаться за Его Светлость, но герцог раздражённо дёрнул меня волей обратно.       И тут я понял, а точнее почувствовал, как он доволен. Ему нравилось это всеобщее внимание. На шум из дома вышло несколько людей, столь же богато одетых. А стражники, стоявшие по углам от дома, немного приблизились и положили руки на клинки. И что, ему это нравится?! А если нас растерзают?! Зачем он вообще меня взял?!       Но мои собственные мысли и чувства заглушали чувства герцога. Я даже поймал себя на том, что мои губы чуть растянулись в улыбке. Довольство чёртового Сиятельства меня просто затапливало.       «Какой я произвёл фурор!» — промелькнула на грани сознания мысль. НЕ МОЯ МЫСЛЬ!       Мне стало тошно. Его чувства лишали меня моих собственных, а теперь я слышу и его мысли? Он просто меня поглощает! Мерзкий, ублюдочный гад! Но это говорит моя голова, а чувства твердят: «Хорошо! Смотрите! Поражайтесь! Бойтесь!». Какое мерзкое состояние, его эмоции облепили меня и растеклись удушливой патокой, лишая собственного сознания.       Его Светлость поднялся по ступеням. Люди отпрянули в стороны, но в то же время, обежав лица взглядом, я заметил, как они тянутся ко мне. Любопытство, страх, отвращение, я будоражил их. Только люди в балахонах смотрели лишь на герцога с раздражением. Я их нисколько не занимал.       — Что ж, раз это фамильяр, то он, несомненно, полностью подчиняется воле лорда Хореса, — заговорила женщина в голубом балахоне. Её губы были искривлены в отвращении, хотя и непонятно, ко мне или к герцогу. Похоже, к обоим.       Герцог лучезарно улыбнулся, тряхнул золотыми локонами и ловко поклонился. И тут же его воля обрушилась на меня, как молот, я почти забыл, как дышать. Всё, что мог — повторить за ним его движения в точности секунда в секунду. А разряженная публика вокруг зааплодировала. Послышались возгласы, восхищённые реплики, всё пришло в движение. А воля Его Светлости преодолела лёгкое сопротивление моего голоса разума и заставила пойти к толпе. Толпа возбуждённо отпрянула в стороны. Моя рука протянулась вперёд, и я мысленно с ней попрощался. Но неожиданно люди стали протягивать свои руки, но не касались. Я шёл по кругу вдоль взбудораженных людей, похожих на кремовые кексики, а они кто отдёргивал свои руки, а кто протягивал.       Одна осмелевшая дама протянула руку и коснулась хвоста, и её восторженное «Ой!» резко заткнулось от моего шипения. Мгновение и я шёл дальше. Кажется, герцог не поспел за инстинктом, но довольно быстро поборол мою реакцию и потащил по кругу. Но, судя по волне довольства, его это только порадовало. Толпа взбудоражилась сильнее. Моё шипение добавило в ситуацию, так сказать, больше перца. Хотя я уже не был уверен, моя ли то мысль?       После моего обхода толпе потребовалось ещё немного времени, чтобы успокоиться. Потом все потянулись в здание, попеременно задавая герцогу вопросы и косясь на меня. Вопросы были глупыми: «Какая погода сейчас на юге?», «Тяжело ли управлять разумным фамильяром?», «А чем вы, Ваше Сиятельство, ухаживаете за волосами?», «Что же вы такой видный, а ещё не женаты?», «А что ваш фамильяр ест?» и т.д.       Герцог просто таял от внимания. И хоть его эмоции всё ещё затапливали меня, оставляя какой-то склизкий остаток внутри, я уже не чувствовал контроль его воли. Оглушённый голосами и какой-то фоновой мелодией, ярким светом, от которого слезились глаза, блестящими нарядами, украшениями, душными яркими ароматами еды, цветов и человеческого пота, я пытался найти угол потемнее. Но в этой адской обители всё было на обозрении.       Не зная, куда деть глаза, я метался между чьих-то пушистых юбок, зелено-полосатыми стенами, мебели из красного дерева и столов. Уголком глаза зацепил странную группу людей. Наверное, это и есть музыканты, под описания Ильта подходят. Они и создавали этот мелодичный звук на фоне, добавляя в аккорд звуков зала новую ноту. Ильт как-то пытался объяснить мне, что такое ноты, струны и как оно всё взаимосвязано, но быстро сдался и заставил просто заучить несколько часто употребляемых фраз и понятий.       Может быть, всё бы и получилось, если б я ему что-то отвечал, или хотя бы говорил, что именно мне непонятно. Но я ужасно боялся говорить с кем-то, кроме Мойры. Нет уж, обойдусь без знания, чем отличается скрипка от скрипичного ключа и почему этот ключ рисуется и ничего не отпирает.       Зал был огромным, людей было много, но не так, чтобы битком. И всё же, казалось, он ими кишел. Возможно, такое ощущение было из-за огромных пышных юбок дам, которые из-за моего небольшого роста занимали большую часть обзора. А может, потому, что они все перемещались, говорили, шуршали, смеялись и стучали посудой. Звон бокалов сливался с женским смехом и мягкими мужскими голосами.       Я растерялся. Куда мне идти? Или стоять тут? Что делать? Хватка воли герцога ослабла, по ощущениям он вообще про меня забыл.       Поначалу манил запах еды, я даже тихонько подошёл к столам, пока герцог был занят людьми и расплывался в удовольствии от их внимания. Но на столах оказалось что-то не то. Какие-то странные кексики из кругленьких янтарных горошин, белой пасты и теста. Янтарные кубики с застывшими в них чёрными пятнышками. Я пригляделся и с ужасом отпрянул. Внутри были муравьи!       — Попробуйте этих моллюсков. Их привезли из самого Фой-те-Муина, с чистейших берегов! — важный господин взял какую-то штуку из двух полукруглых половинок и протянул румяной даме. Внутри было что-то белёсое, похожее на сопли. Я сжал зубы, чтобы не вывернуть желудок, и отошёл.       Между столами и гостями сновали учтивые слуги, разнося еду и напитки. Одеты они были похожим на меня образом, разве что у рубашек их было жабо, а у некоторых какое-то кружево торчало ещё из-под рукавов фраков.       Неудобная одежда, неаппетитная странная еда, смесь звуков музыки и шума, муть из приятных запахов и отвратительных. В этом месте мне не нравилось. Мой хвост нервно дёргался, а самому мне хотелось убежать и спрятаться. Словно почувствовав моё желание улизнуть, воля герцога потащила меня к камину.       Сам её обладатель развалился в кресле, обшитом яркой вычурной обивкой. Герцог держал в руках бокал белого вина с пузырьками и перегибался через подлокотник к даме напротив. Дама млела от внимания, растягивая неестественно яркие губы в улыбке. Из высокой причёски, похожей на войлочную кучу с перьями и драгоценностями, на висок выкатилась капелька пота и поползла вниз, к подбородку дамы. За капелькой потянулся бежевый след, размывая какую-то муку.       — Нелюдь способен. Хотя мне бы, конечно, хотелось, чтобы он был сильнее. Хоть он и выжил после контракта, но всё же его резерва мне мало. Я велел Кильместру учить его медитировать.       — О, Ваша Светлость, вы так сильны! Я впервые в жизни встречаю человека, способного построить портал в любое место просто, по желанию. Сама я прибыла в поместье ещё вчера, и тут уже были почти все приглашённые на празднество. Признаться, мы переживали, что Вас нет! А вы так просто раз — и прибыли к самому началу. Это поразительно! Просто поразительно, Ваша Светлость!       Его Светлость плыл от восторга. Дамы облепили диванчик и кресла поблизости, внимая разговорам дамы с войлочной причёской и герцога. Меня они тоже заметили и вновь стали разглядывать: для этого он меня и подтащил.       — Как же мне надоел этот индюк, — уловил я злобный шёпот. Чуть повернув голову, я заметил в углу тех самых женщин и мужчин в синих балахонах. Говорили они тихо, но мой слух, как я стал замечать, был немного лучше, чем у людей. В Ленгри среди полукровок я не так сильно это замечал, полузвериная кровь там многих делала сильнее людей. — А эти курицы и верят. Каждый маг в этом зале знает, что будь у герцога большая сила, нелюдь бы однозначно помер.       — Тише, Фалайта. Маги всё прекрасно знают, Хорес не первый раз устраивает шоу. Ему слишком нравится женское общество, пусть его.       — Но это же враньё! Только необразованные, накрашенные тупицы верят этой чепухе! И ведь весь его резерв ему обеспечили мы…       — Ти-ше. Фал, мы на приёме. И хотя мы тут по делу, тебе должно быть абсолютно всё равно, каков герцог, а что он делает и говорит — тем более. Он исполняет свою роль, и этого довольно. Идём, выпьем, и ты успокоишься.       Балахонистая компания тихо влилась в общий поток. Я разочарованно проследил за синими мантиями до столов. Отсюда мне было их не услышать, а воля герцога всё ещё не отпускала. Минут через двадцать, утолив любопытство дам моей персоной, Его Светлость меня отпустил.       Я уж было обрадовался, что люди стали отходить от меня, уже насладившись видом моей персоны под завязку, когда ко мне пристали дети. Четверо мальчишек в таких же многослойных одеждах, как и их родители, и две девочки в светлых платьях окружили меня и с интересом разглядывали, перешёптываясь друг с другом.       Сперва моё шипение на дёрнутый хвост заставило их с хохотом и визгом разбежаться. Но вскоре заразы сообразили, что я только шиплю, но не кусаюсь. Ильт мне хорошо объяснил, что за агрессивное поведение герцог может и наказать. Дети дёргали меня за хвост и со смехом отбегали, когда я оборачивался. Я понимал, что играют, но быть тем, кого дёргают за нежную конечность, мне было обидно. Хотелось кусаться, пинаться или хотя бы убежать.       На движение и визги стали оборачиваться взрослые. Но вместо того, чтобы унять своих разыгравшихся чад, они только открывали в изумлении рты и пялились. Вот же крокодилы раскрашенные!       Щипки за хвост стали чаще. К шестёрке благородных засранцев присоединились ещё четверо. Найдя глазами выход, я стал пятиться в его сторону. Толпа невольно расходилась, пропуская меня и детей. Когда до выхода осталось совсем немного, я в очередной раз клацнул зубами возле девчоночьей ладошки и ломанулся в двери. Парк уже погрузился в полумрак. Вокруг горели уличные огни, а внезапная свежесть прохладного воздуха вскружила мне голову. Стражники невольно потянулись к оружию, завидев меня. Но я уже не обращал внимания, только бежал по дорожкам между зелёных причудливых кустиков. В первые мгновения за спиной был топот, но потом он стих. Я обернулся и застал благородных отпрысков на крыльце дома, в который почтенные лорды и леди их снова загоняли. Отсюда мне были хорошо слышны мелодичные голоса, но прислушиваться к этим речам не хотелось, а хотелось бежать дальше и спрятаться в деревьях, что росли в отдалении.       Так я и сделал. Я бродил в темноте, давая глазам к ней привыкнуть, и наслаждался тишиной и свежестью. В животе урчало, но я точно не смог бы съесть что-то из тех блюд. Да и вообще не был уверен, что мне это позволено. Этот мир был целиком не моим, слишком далёким. Он пялился на меня и забавлялся моей дикостью, оставаясь невероятно странным и помпезным.       Я не понимал некоторых вещей, о которых читала мне Мойра. Не понимал, почему принцесса пожелала уйти из замка своего отца и найти свою судьбу. Почему солдаты оставляли службу и становились пиратами. Почему в этом странном мире, в котором вдоволь еды, воды и тканей, столько бездомных, умирающих от голода людей?       Пока мы гуляли в городе с Мойрой, я видел нищих, лежащих прямо на камнях. И в моей голове никак не могло уложиться, почему в моём шкафу столько разных костюмов, а люди на улице едва прикрыты тряпками?       В Ленгри всегда всего было мало. Даже у банд было только необходимое. Оружие, еда, вода, одежда — они не хранили этого в избытке. Да, они, бывало, ели фрукты и мясо. Могли и одеться в настоящую одежду из хорошей ткани, носили кожаную обувь. Их женщины носили платья. Но платья имели ткань в один слой, как и одежда мужчин. Еды было достаточно, но не с избытком. Я ни разу не видел, чтобы еду выбрасывали, как происходило в замке Хорес. И уж тем более никто не ел странные сопли из раковин!       Моя голова пухла от происходящего, от непонимания правил этого мира, от его безумия. И я бродил между деревьев, стянув перчатки, касался шероховатых стволов и кожистых листьев. Трогал тонкие прожилки и вдыхал аромат цветов. Под ногами хрустели веточки и шелестели опавшие листья. Ветер шелестел ими, и от тихой музыки леса у меня бежали мурашки по спине.       — Что, тоже сбежал?       Спружинив, как тетива, я резко обернулся. В нескольких метрах от меня, в стороне от тропинки, освещенной фонарем, стояла девушка. Тёмные волосы делали её лицо ещё более белым, а из-за светлого платья с подолом до земли она и вовсе была похожа на призрака.       — Будешь пирожок?       Девчонка поманила меня сдобой, в свежем воздухе парка к запаху цветов примешался запах свежего теста и фруктов. Рот мгновенно наполнился слюной, а живот снова заурчал. Я дёрнул хвостом и сделал шаг к ней. Девчонка вздрогнула. Теперь в её больших темных глазах читался страх. Видимо, пока я был в тени, она не видела ни нечеловечьих глаз, ни хвоста. Она оглядела меня и медленно выдохнула, а я сделал шаг назад, вновь скрываясь в темноте.       — Нет, стой! Я просто… не поняла, что это ты, — девчонка натянуто улыбнулась и протянула булочку ещё дальше. — Вот возьми. Твой живот слышно, наверное, с другого конца парка. Съешь это.       Ей всё ещё было страшно. Возможно, поняв кто в тени, она бы не стала меня окликать с самого начала. Но воспитание и привитые манеры, а может, просто совесть заставляла её делать что-то хорошее, казаться лучше, чем предполагала её природа. Я медленно подошёл, давая ей возможность отступить, если она испугается, и так же медленно взял булочку, стараясь не касаться белой нежной кисти.       Девушка была старше меня. Лет четырнадцати, может, тринадцати. Она сглотнула и огромными глазами таращилась на мои руки, я только сейчас вспомнил про перчатки, которые запихнул в карман брюк. Ну да, поздняк метаться, мои когти она уже разглядела.       Я низко поклонился девушке, вильнул хвостом и потопал прочь.       -Эй! Погоди! А как тебя зовут? Эй!       Она за мной не поспела. Говорить я с ней не хотел, даже если б смог. Мы были из разных миров. Тень непонимания и шока от встречи чувствовалась почти физически. И я просто сбежал. Моя излюбленная тактика, которой я не стыжусь даже после героических эпосов, прочитанных мне Мойрой.