Крылья юга

      Следующие дни я развил бурную деятельность. Во-первых, я вставал засветло и занимался клетками зверинца. Затем мыл оставшиеся склянки, иногда чистил аквариумы, обновлял в них состав.       Потом, чутко прислушиваясь к ощущениям, я брал из герцогской подвальной библиотеки книгу по основам магии и утаскивал её почитать. В лаборатории было полно смятых и выброшенных герцогом листов бумаги. Расточительное сиятельство исписывал лишь одну сторону листов и выкидывал, если записи ему не нравились. Жаль, раньше я эту бумагу тоже выбрасывал. Теперь бумага аккуратно ровнялась под прессом, а после я непослушной рукой переписывал текст из книги. Не весь, но тот, что давался тяжелее всего или я его вовсе не понимал.       Пока переписывал текст, старался его ещё и проговаривать. Сбивался, останавливался, начинал заново. Проговариваясь вслух, слова понимались лучше. Но читать, говорить и писать одновременно, притом, что все три дела я делать не умел даже по отдельности, было очень трудно. Впрочем, листы тоже довольно быстро закончились. Помучив «Основы магии» ещё немного, я стал изучать остальные книги. Ну, как изучать — я читал названия на корешках. Даже это было непросто. Например, «Генетическая мутация млекопитающих» и «Активация спящего генома» прочитались лишь с третьего раза. Вообще у герцога было столько всего со словом «ген», что в какой-то момент я стал пропускать книги со знакомыми словами. Однако поначалу скучное и бессмысленное занятие принесло свои плоды. Я начал ориентироваться на книжных полках и даже находил знакомые слова из «Основы магии» на их корешках.

***

      В нашем мире, помимо простых и доступных всем энергий (тепловой, электрической, механической и т.д.), есть ещё Мана. Мана — это преобразованная для усвоения живым организмом энергия Вселенной. В одних книгах пишется, что она находится в плоскости Астрала, в других — что это просто плавающая всюду энергия космоса. Кто-то и вовсе представляет её струнами, пронизывающими реальность. А магия — процесс вмешательства в естественный ход вещей с помощью маны. Для запуска некоторых процессов древние маги составили рунный язык или язык природы. С его помощью они составляют формулы — заклинания, из которых формируются окончательная конструкция воздействия — печать.       Мы произносим, рисуем или формируем жестами заклинание, наполняем силой, и в пространстве возникает печать, запускающая какой-то сложный алгоритм изменений. Большинство заклинаний логичны и созданы путём длительных исследований. Но некоторые получены от предков и требуют не знаний, а длительных тренировок. Такой магией владеют шаманы, монахи, джинны и теневые убийцы. Например, теневой переход — это короткий портал, который боец запускает через тень. Как это работает, маги Империи Людей не знают до сих пор.       Или договор фамильяра — наиболее сложная ментальная конструкция. В ней от мага требуется не только больший резерв маны по сравнению с фамильяром, но и большая разница в интеллектуальных возможностях. Поскольку при формировании договора меняются некоторые мыслительные процессы и связи. Чем проще мозг существа, тем легче оно переносит процесс.       Дальше «Основы магии» переходили на изучение физики мира, природных явлений и влияния магии на них. И хотя некоторые слова я не понял, а общий смысл всё ещё был для меня размыт, я продолжал продираться сквозь текст.       Пока не вернулся герцог. Его Светлость оказался завален бумагами и бесконечными приёмами и встречами, ужасно ругался и забрасывал слуг указаниями, а мне не удавалось больше спуститься в библиотеку. Вдруг он тоже чувствует, где я, а ещё и делает это чётче, точно зная, в какой я комнате? За библиотеку, сдаётся мне, он розгами не ограничится.       Ко всему по замку шастали высокородные вассалы, которые постоянно создавали неприятности. Хорошо, которые просто морщили носы при виде нелюдей или отчитывали слуг за малейшее пятнышко или несуществующий невыполненный приказ. А были и те, кто приставал к служанкам.       Пару раз я наблюдал, как какой-нибудь богато одетый ублюдок затаскивает горничную в выделенные ему апартаменты. Мне было их жаль, но как-то вмешаться я не мог. Стоило мне сделать хоть шаг в их сторону, как удавка на шее легонько сжималась, напоминая о наказании за непокорность.       И я стал беспокоиться за Мойру. После появления вельмож она пропустила два вечера наших посиделок. Урус орал на всех при малейшем к нему приближении. Дел у дворецкого было выше крыши из-за понаехавших гостей, требующих к себе особого отношения, и он был не в духе.       На третий вечер зевающая Мойра появилась в кухне, и я радостно подсел рядом. Ни грусти, ни отчаяния в её глазах, как у других служанок, я не увидел, только сонливость. А после ужина я потянул её за подол платья к лестнице. Хихикающая девушка потопала следом, не особо сопротивляясь моему намерению.       — Если б ты был постарше, уже пошли бы слухи. А так только Солис выкатила свои шары нам вслед.       Мо не делилась с другими слугами рассказами о наших посиделках. Хоть девушка и была болтлива, но трепалась она в основном о других, а не о себе. Например, никто не знает, что она умеет читать. А про нашу дружбу и вовсе знала только Фелисис и тоже помалкивала.       — Ибо нефиг. Я у тебя тут и моюсь, и пироги точу. А они перетопчутся, — заявляла зеленоволосая служанка, запихивая румяную булочку за щеку.       Вот и сегодня Мо затащила меня в какую-то подсобку, пропуская мимо любопытную Солис. Последняя явно пошла за нами, намереваясь подглядеть и подслушать. Пропустив служанку вперёд, мы выползли наружу и потопали обратно в кухню.       Фелисис обрадовалась нам, прикрыла дверь кухни и налила по чашке чая. Быстро покидала посуду в мойку и, довольная компанией, налила чашечку и себе.       — Ну, как ты? — начала кухарка, кивая девушке. — Вельможи енти тебя достают?       — Не могут, — хитро улыбнулась Мо и откусила сладкое пирожное. Для особых гостей герцог велел приготовить дорогие сладости. Хитрая кухарка готовила на деньги Его Светлости и для своих пару кусочков, да и домой таскала побаловать семью. — Я подговорила Уруса, и он со мной согласился. В замке полно и служек-мужчин, и поносить подносы с едой и чаем не так уж и трудно, не обломаются. На нас и так работы много. В общем, я договорилась, что буду убираться ночью. Другим служанкам дворецкий тоже так разрешил, но они почему-то не воспользовались.       — Ах, ма! И почему?       — Не знаю. Глупые, наверное. Флорис сказала, что не может работать ночью, тяжело. А теперь вон валяется в постели второй день после этого мерзкого барона… как его? Гальмана Лоткола.       Фелисис схватилась за щёки и трясла головой, поддерживая грустные страсти последних дней. Девушкам она сочувствовала искренне, хотя небольшая жилка сплетницы всё же не успокаивалась и жаждала подробностей.       — Дохтор смотрел уже?       — Конечно. Немного даже шил. И знаешь что? Эти дуры всё равно работают днём! Только я и Кальма ночью трудимся. Урус, конечно, на ночь много больше работы наваливает, но я вот не хочу таких приключений. Не стоят они того. Лучше поработать.       — И правильно! — кивнула Фелисис и откусила от пирожного, измазав нос кремом. Её вроде как элегантная причёска из волнистых волос, собранных в пучок на затылке, давно сломалась и теперь смешно покачивалась в такт движениям головы.       Я молча уплетал сладкое, переводя взгляд с девушки на женщину, и переваривал вместе с ужином события. Девушку мне было жаль. Но если её предупредили и предложили работать ночью, чтобы не сталкиваться с вельможами, а она сама отказалась, толика её вины тут тоже была. Ну, я так считал. Вон Мо глаза трёт руками от недосыпа, зато вполне здорова. Всё же подруга у меня неглупая.       — Хотя Кальма, как и я с Ро — нелюдь. Мы жили в ничейных землях и знаем, что такое опасность. Чуем её. А эти… — Мо неопределённо махнула рукой. — Глупые человеческие девицы.       — Глупые не глупые, а Солис вон у лорда брошь дорогую выпросила. Они, знаешь, тоже себе на уме. В замок-то они не просто работать пошли, а деньжат на приданое скопить, — скептически заметила толстушка.       — Ага. Это если повезёт и не помрёшь. А чё делать такая Солис будет, если барон ей дите сделает? Или до кровотечения внутреннего доведёт? Не, Фелисис, не тот это путь. Опасный он.       Женщины помолчали. Толстушка покосилась на меня, прихлёбывающего чай.       — Будешь ещё? Пироженку-то?       Я счастливо улыбнулся и кивнул. Пироженку-то буду. Давайте.       После сытного ужина и лакомств разомлевшая Мойра еле выбралась из-за стола и потопала делать работу: менять после съехавших господ постели, прибирать комнаты. На ночных работников также перекинули часть стирки, но Мо не расстраивалась. А я на счет неё успокоился. Да и в целом червячок, что точил меня что-нибудь сделать и помочь служанкам, перестал дёргаться. Пусть сами разбираются, выбор-то у них есть.       По пути к лестнице, возле двери в подвал я немного притормозил. А, собственно, почему бы не последовать примеру Мойры? Герцог за день уматывался на своих совещаниях и дрых довольно крепко. Ощущал я его слабо и потому решился.