Аfter Rain

Драко вошёл в гостиную Слизерина, всё ещё в шоке. Он пытался избавиться от неприятного чувства, но перед глазами стоял образ любимого учителя (он бы даже мог сказать — друга, по крайней мере, до сих пор он его иногда так и называл), лежащего на холодном полу в кабинете, и потрясение усиливалось. Но ведь Поттер нащупал его пульс, к тому же он пошевелился, когда они влили в него то противоядие, а значит, он не умер! Не умер же? «Ещё нет», — пронеслось в мозгу. Мерлин, как бы Драко хотел, чтобы этот дурацкий родительский день никогда не случался! Ведь если бы не это, отцу никогда не представилось бы шанса сначала почти убить Поттера, а потом ещё отравить Северуса... э-э... чем-то. Хотя Драко и не сомневался, что отец остановит свой выбор на яде: яды всегда притягивали Люциуса больше, чем примитивные проклятия. В библиотеке Малфой-мэнора было несколько томов о ядах, и Драко не мог даже примерно предположить, какой из них использовал отец. Какой-нибудь очень редкий, почти неизвестный, чтобы Северус не смог распознать симптомы и нейтрализовать действенным противоядием. И получается, если уж Северус не сможет найти антидот, какие тогда шансы, что хоть кто-нибудь сможет? В гостиной было тесно, и Драко, которому хотелось побыть одному, прокрался в свою спальню. Вздыхая, он улегся в постель, раскидав одежду вокруг кровати. Закрыл глаза. Ну вот, снова одна и та же картина: Северус ходит по классу, как он всегда делал. Вот его ноги начинают заплетаться, вот он спотыкается и хватается за стол Поттера и Уизли, а лицо искажает болезненная гримаса; Драко слышит его тяжелое прерывистое дыхание, но ничем, совсем ничем не может помочь! Потом Северус просто падает на пол, а Поттер хватает его за руку, немного смягчая падение, но всё равно не до конца: Драко видел, как голова Снейпа стукнулась об пол с противным звуком и подпрыгнула, будто какой-то мяч, прежде чем вновь опуститься на пол, и в этот раз Снейп уже лежал тихо. Даже слишком тихо. Драко застыл, не в силах пошевелиться, слыша, как Грейнджер начала командовать, и Уизел с Лонгботтомом послушно исчезли за дверью. И только когда Финниган выдвинулся к котлу набрать зелье, Драко отмер и в следующую секунду уже протягивал фиал Грейнджер, не отрывая глаз от скрюченной фигуры на полу. Он никогда ещё не был таким беспомощным! Драко вздрогнул. «Пожалуйста, пусть всё будет в порядке! — тихо попросил он. — Он единственный, ради кого я все ещё здесь». Это была не совсем правда: был ещё кое-кто, кто удерживал его в этой школе, вот только Драко никогда и ни за что никому в этом не признается! «Вы и понятия не имеете, что значит жаждать врага!» — обращаясь неизвестно к кому, в отчаянии прокричал про себя измученный Драко. Стук в окно отвлёк его, он выглянул и увидел отцовского черного ястреба — Малфои не всегда пользовались совами. «Что за?..» Едва он открыл окно, ястреб залетел в комнату и спокойно застыл, изучая глазами Драко, пока тот отвязывал письмо от его лапы. Драко на секунду задержал взгляд на птице, отстранённо заметив, что даже ястреб гораздо больше соответствует репутации «во-всём-всегда-лучших идеальных Малфоев», нежели он сам. Затем вскрыл письмо, все ещё недоумевая, что же должно было случиться на свете, что заставило бы отца или маму написать ему не по поводу, а в обычный будний день. Внутри уже шевелилось нехорошее предчувствие. «Драко, ты не получал раньше писем, и я думаю, нам надо возродить этот обычай снова...» Драко не вполне понял, о каком «обычае» идет речь: он никогда в жизни не вёл с родителями регулярную переписку. Потом просмотрел письмо. Обо всём и ни о чем. Казалось, в нём нет ничего существенного, но даже не дочитав ещё до конца, Драко осознал, к чему весь этот фарс с письмом, и почувствовал, как внутренности скручивает в тугой комок. Мерлин, его сейчас стошнит! «Что же ты делаешь, отец?» * * * Северус чувствовал, как боль пульсирует во всём теле. Начинаясь в груди, она поднималась к голове; минуя плечи и предплечья, проходила прямиком в кисти, а также отдавала в ступни. Она жгла, будто медленным огнем, распространяясь везде. Попытки пошевелиться отдавали такой болью, что он тут же начинал задыхаться. Тогда он попытался успокоиться, ведь даже сами вдохи и выдохи — поднимание и опускание грудной клетки — уже вызывали муки. Опытный воин, прошедший войну, он не раз бывал под Круциатусом, но никогда не испытывал такого, как сейчас. Снейп попытался разлепить веки, и на мгновение ему это удалось, однако яркий свет, заливавший комнату, резанул по глазам, и он быстро закрыл их. Секунду спустя, сквозь веки ему показалось, что в комнате вновь стало темнее. — Вы можете открыть глаза, Северус, — послышался знакомый голос. Альбус. Снейп неохотно подчинился, все ещё боясь ослепнуть от яркого больничного света, но оказалось, что, хотя он действительно находился в больнице, комната освещалась довольно тускло. Ну, хоть за это спасибо! Профессор Дамблдор сидел на кресле справа от него так, чтобы Северус мог видеть его со своего положения. И это было хорошо, потому как шевелиться снова не было ни малейшего желания. — Наконец-то вы очнулись, — сказал Дамблдор, улыбаясь. — Как же вы всех напугали! — Что произошло? — спросил Северус. В горле всё пересохло, будто в пустыне, и Дамблдор, догадавшись, поднес к его губам стакан воды, прежде чем ответить. Прохладная жидкость полилась в горло, облегчая боль, но не избавляя от неё. — Вы потеряли сознание прямо во время урока. Шокировали половину своих студентов. И тому, что вы сейчас здесь, с нами, мы обязаны лишь острому уму и сообразительности мисс Грэйнджер и знаниям мистера Малфоя о свойствах зелий. Ах, да, кажется, ещё мистер Поттер тоже очень помог. Поттер. Северус вспомнил ужасную, похуже Круцио, боль в груди, и как кровь шумела в ушах, и... глаза Поттера, полные тревоги. Вспомнилось также и падение, и то, как ему казалось тогда, что он продолжает падать снова и снова, проваливаясь в огненные врата ада. И Драко... Каково мальчику после этой сцены с ним в главной роли? Наверное, он с ума сходит от беспокойства! — Как долго я спал? — задыхаясь, спросил Северус. К его досаде, несмотря на выпитую воду, голос до сих пор плохо слушался. — Три часа, — ответил Дамблдор. — Поппи позаботилась о вас, надеюсь, вы не против. — Поппи всегда обо всех беспокоится, — с усилием произнёс Северус. — Наседка. Дамблдор чуть улыбнулся, маскируя плохое предчувствие. — Северус, как долго вы больны? Тот поморщился и отвёл взгляд. Он не хотел, чтобы директор узнал, и... Он не заслуживал, чтобы Дамблдор о нем переживал. Но, с другой стороны, Снейпу ещё никогда не удавалось что-то скрыть от директора. Никогда. — Северус? — С прошлой среды, с ночи, — выдавил из себя он. Дамблдор вздохнул. — И почему ты никому не сказал? — Потому что это моё личное дело, и оно никого не касается! — огрызнулся Снейп, но сразу пожалел об этом: отчасти потому, что это вызвало приступ удушливого кашля, а отчасти потому, что не злился на Дамблдора, а просто устал. Ведь на протяжении целой недели он чувствовал только слабость и ничего, кроме слабости: он не способен был заставить руки не дрожать; не мог унять тошноту, ставшую его постоянным спутником; а уж о том, чтобы держать в узде своих студентов, и речи не шло. У него даже не получилось не потерять сознание прямо на уроке! Дамблдор затих на стуле, не шевелясь, но смотрел на своего коллегу с искренним беспокойством. — Вам нужно поспать, Северус, — сказал он, наконец, и поднялся. — Поппи скоро придет проверить ваше состояние. А до тех пор вам необходимо отдыхать. Снейп кивнул. — Спасибо. Дамблдор слегка улыбнулся ему и ушёл. Северус прикрыл глаза, отчаянно желая научиться не дышать, ведь каждый вздох заставлял его страдать. И он по-прежнему чувствовал жар и жжение в груди. Дыхание было хриплым и прерывистым, снова подкатила тошнота, и только сонное забытьё смогло слегка притупить боль. * * * На следующее утро Гарри проснулся рано. После пяти минут безуспешных попыток снова заснуть он поднялся с кровати, постаравшись не разбудить Рона и других соседей по спальне, оделся и покинул комнату, в самый последний момент прихватив с собой палочку. В такую рань коридоры пустовали. Холодный воздух чуть ли не хрустел на зубах, а совершенно чистое небо едва начало светлеть. Полетать сейчас было бы неплохо: он не сидел на метле с той самой памятной псевдоаварии, а полёты всегда помогали привести мозги в порядок. Ему сейчас это было очень нужно, особенно если вспомнить, каким взглядом Снейп смотрел на него тогда. Он выглядел... испуганно? Неожиданно трудно было поверить, что профессор может выглядеть так, без своего вечно угрюмого вида. Даже с учётом того, что он видел это своими глазами. За столько-то лет Гарри, да и любому другому студенту в Хогвартсе, эта постоянная мрачность и тихий угрожающий голос, каким Снейп разговаривал с учениками, нависая над ними, словно дементор, успел набить оскомину. Однако вчера этот особенный голос, да и весь образ, исчезли без следа. Как бы ни звучало глупо, но Гарри казалось, что он заглянул тогда профессору в самую душу. И это испугало, в темных глазах он увидел лишь боль и всепоглощающий страх. А после профессор просто рухнул бесформенной грудой на пол, прерывая зрительный контакт. Гарри взял его руку в свою, а тот, в свою очередь, по неясной причине не стал отталкивать, наоборот — схватил его за запястье, будто для него это жизненная необходимость. Хотя, возможно, так и было. Смущённое выражение лица Снейпа сказало Гарри, что тот и сам не знает, зачем это сделал: только ли из-за болезни или нет. Трава под ногами слегка влажная: ночью, должно быть, шёл дождь. Из-за гор показались первые лучи солнца, заливая всё вокруг светом и образуя длинные тени. Гарри шёл совершенно бесшумно, улыбаясь от вида раскинувшегося перед ним внизу квиддичного поля. И абсолютно неважно, сколько несчастных случаев произошло, и сколько повреждений и травм он получил здесь за всё время, всё равно это место ассоциировалось у него только с хорошими воспоминаниями: здесь он ртом поймал свой первый снитч, выиграв у Слизерина. Пьянящее ощущение свободы в воздухе — ничто не могло сравниться с этим, ведь, по сути, детская мечта уметь летать самым волшебным образом воплотилась в жизнь! Всё это было настолько хорошо, что Гарри завладели приятные мысли, в которых не было места ни Снейпу, ни холодным глазам Люциуса Малфоя, ни странным чувствам по отношению к Драко. Он сжал метлу и оттолкнулся ногами, взмывая в воздух. Хм, даже если бы он до сих пор не до конца проснулся, холодный утренний воздух непременно исправил бы ситуацию сейчас. Бр-р... Гарри медленно парил над полем, пожалуй, не так резво, как обычно на тренировках или играх, поскольку уж сейчас-то не было необходимости выискивать и ловить снитч, и выделывал свои фирменные финты и петли, то устремляясь к земле на бешеной скорости, то тормозя и взмывая вверх в самую последнюю секунду. И когда он в очередной раз проделал этот трюк, ему на глаза вдруг попалось Больничное крыло. Конечно, он не мог видеть сквозь окна, но знал, что там, с другой стороны от этой стены, лежит Снейп. Этого оказалось достаточно, чтобы настроение испортилось, и Гарри хотелось заорать на себя во все горло за то, что ему почему-то не безразлично, что будет с этим мерзавцем! Он перевёл взгляд и вдруг увидел на поле ещё одну фигуру. Светлые волосы и слизеринский шарф... Гарри тихо застонал. Ну, почему из всех возможных кандидатур здесь сейчас именно он? Гарри спустился на землю. Малфой, видимо, уже некоторое время наблюдал за ним, и он задался вопросом: как долго? — Малфой. — Поттер. — Что ж, мы снова вернулись к тому, от чего ушли? — спросил Гарри. — А как же иначе? — ухмыльнулся Малфой. В свете яркого утреннего солнца его кожа и волосы казались почти белыми, что делало его похожим на прекрасную мраморную статуэтку, и Гарри помимо воли залюбовался. — Что ты здесь делаешь, Малфой? — спросил Гарри вздохнув. Тот нахмурился. — Это поле общее, а не твое личное, Потти. Любой имеет право здесь находиться. Ну, да, по сути верно: Малфой действительно имел право быть на квиддичном поле, равно как и он, хотя Гарри предпочел бы, чтобы этот белобрысый знаток прав от своего права взял бы да отказался. Он пожал плечами и поднялся на несколько футов в воздух так, что Малфою пришлось задрать голову, чтобы видеть его. — Ну, и хорошо! Я — на той стороне, ты — на этой, и так нам даже не придется пересекаться! Малфой усмехнулся: — Я буду летать везде, где сочту нужным. Гарри отсалютовал рукой в воздухе. — Отлично! Делай, что хочешь! Хотя ты и так это делаешь. — И что это значит, Поттер? — Это значит: «Я-Мистер-Сам-Не-Знаю-Чего-Хочу»! — огрызнулся Гарри. — Мерлин, ты был куда проще и понятнее, оставаясь маленькой злобной скотиной! — С этими словами он направил метлу вверх и, расстроенно что-то бубня, улетел прочь. * * * Драко стоял, высокомерно смотря Поттеру вслед. В утренний час он пришел на квиддичное поле полетать и подумать, а вовсе не сцепиться с Золотым Мальчиком. Он почти всю ночь не спал, а когда наконец удавалось задремать, его тут же одолевали кошмары, будто Северус умирает множеством способов, один другого ужаснее. И теперь ему было необходимо развеяться и выбросить всю эту муть из головы, а тут ещё Поттер со своими претензиями. Кстати, он там, наверху, чертовски здорово смотрится! Волосы растрепались, пальцы с силой охватывают древко от метлы, а сам ездок сосредоточился на стремительном полете и резких разворотах. Драко помотал головой: какого чёрта он пялится на Поттера, тем более тот сейчас снова замер. Драко живо вскочил на метлу и в мгновение ока оказался в воздухе. Холодный воздух заставлял глаза слезиться, но он не обращал на это внимания, наоборот, так даже лучше: вроде, и не плачешь по-настоящему, но хоть как-то выпускаешь эмоции. Он смерил Больничное крыло долгим взглядом, планируя позже обязательно сходить навестить Северуса и узнать, как он там. А что, если этой ночью он уже умер? Драко проглотил комок в горле, старательно отгоняя от себя кошмарную мысль. Снова нашел глазами Гарри, наблюдая, как тот несется сквозь воздух, лавируя между столбами, видимо, преследуя воображаемый снитч. Внезапно он завис справа от Драко. — Может, ты тогда просто пойдешь, сядешь на трибуну и продолжишь глазеть уже оттуда? — спросил раздраженно. — Я буду делать все, что захочу, Потти! — огрызнулся Малфой. Он и рад бы был вести себя не как полная задница, но когда Гарри был таким... Привлекательным и сильным, а главное, когда этому живучему гриффу не угрожала опасность, Малфой автоматически переходил на привычную манеру общения — как надменная насмешливая сволочь. Гарри ненавидел его, и это воистину так! Может, попробовать начать исправлять это? — Ты не выиграешь ни одной игры тупо сидя на метле, — заявил между тем Гарри. — Может, поэтому я всё время выхватываю снитч у тебя из-под носа? Драко прожёг его взглядом, не удостаивая ответом, затем вдруг сорвал с себя шарф и, направив на него палочку, трансфигурировал в снитч. — Игра, Поттер? Один на один? И посмотрим, кто выиграет! — насмешливо пропел Драко. Где-то на периферии сознания мелькнула предательская мысль, что он полный придурок и сошел с ума: сможет ли он выиграть у Гарри в честной игре, ведь для того ловить крошечные золотые мячики было также естественно, как есть и спать. Он будто родился ловцом! Гарри между тем вызывающе усмехнулся. — Разумеется! Как насчет ставок? — Ставок? — эхом повторил Драко. — Ну а что? Сыграем на что-нибудь покруче, чем просто победа? Драко мельком взглянул на него и расплылся в ехидной усмешке: — Отлично. Если я выиграю — ты перекрасишься в блондина. Гарри ошарашенно замер, а потом расхохотался. Кое-как успокоившись, он кивнул: — Хорошо. А если я — то ты правдиво ответишь на любой вопрос, который я тебе задам. Драко, явно не ожидая такого, поднял брови в удивлении. Ему пора начинать волноваться? Но он лишь разжал пальцы, выпуская снитч на свободу. Гарри отлетел от Драко, и тот забыл обо всем на свете, высматривая мячик. «Давай же, сосредоточься! — подбодрил он себя. — Представь, как нелепо будет выглядеть Гарри — тьфу ты, то есть Поттер! — с белобрысым вороньим гнездом на голове». Тем временем снитч, похоже, отправился в путешествие вокруг замка, и оба парня пока бездумно зависли в воздухе, готовые в любой момент сорваться в погоню, едва где-то мелькнет золотистая вспышка. Драко с удивлением осознал, что он почти отлично проводит время: полет был таким же классным, как и всегда, и его мысли отвлеклись от Северуса. Наверное, это было не очень красиво — не хотеть думать о друге, когда тот, может быть, умирает там, пока его величество Драко прохлаждается на поле (и с удовольствием прохлаждается!) — но ему просто необходимо было на что-то отвлечься, чтобы не свихнуться окончательно. А тут... Спонтанная игра в квиддич с Гарри — это как раз то, что ему было нужно! В этот момент вернулся снитч, и все мысли — даже о Гарри иначе, чем о противнике — мгновенно выветрились из головы. Оба противника погнались за победой, почти бок о бок, на одинаковой убийственной скорости. Земля под ними превратилась в размытое пятно, где-то в стороне со свистом пронеслись кольца для мячей., но всё, что сейчас существовало для Драко — крошечный золотой снитч. Он протянул руку, он был так близко, уже представляя трепыханье крохотных крылышек... Но несносный гриффер снова ворвался на скорости, просто невозможной для нормального человека, и в самую последнюю секунду вырвал победу буквально у Драко из пальцев! Взбесившись из-за проигрыша и из-за того, что Поттер снова его сделал, Драко приземлился, со злостью отшвырнул метлу и потопал с поля, ведя себя как трехлетний ребенок. Ну, и наплевать! — Ты — истеричный лузер! — со смешком припечатал Гарри, неторопливо летя позади него. — Отвали! — огрызнулся тот. — Не раньше, чем получу свой выигрыш, — обворожительно улыбнулся Гарри. Драко остановился, резко развернувшись. В груди всё клокотало от злости, и он почувствовал, как на щеках вспыхнул предательский румянец. Однако он заметил, что и у Гарри щеки горят, как маков цвет. Драко скрестил руки на груди и с вызовом наблюдал, как тот приземляется перед ним. «В воздухе ему нет равных, — подумалось Драко. — Глупый, бесячий, чертов...» — мысли свернули на привычную колею. — Ну, так что? — процедил сквозь зубы Драко. — Какой вопрос ты хочешь задать? Гарри с минуту задумчиво смотрел, погруженный в размышления. Затем ухмыльнулся: — Я тебе нравлюсь? Драко замер столбом, способным сейчас только на самую идиотскую вещь в мире: тупо таращиться на Гарри, чувствуя, как отвисает челюсть. Почему он спросил об этом? Он мог бы спросить о чем угодно, задать самый непристойный вопрос, но он спросил об этом?! Почему? — И помни, ты обязан быть честным! — хмыкнул Гарри. — Никакой «лжи во благо»! — Зеленые глазищи горели вызовом, и ему настолько шло, что Драко невольно залюбовался, одновременно чувствуя, что эмоции буквально переполняют, разрывая на части: одна часть ненавидела Поттера просто за то, что он был Гарри-Чертов-Поттер, а другая — за то, что он задал такой дурацкий вопрос. Какого боггарта он вообще ввязался в это? Ведь знал же, что этим всё и кончится! Ему в жизни не обыграть Поттера в квиддич! Хотя, что там говорить — ему ни в жизнь не обойти Гарри вообще ни в чём, но это уже другой вопрос, он к делу не относится! Почему он обязан быть «Малфоем, сыном Люциуса»? Почему его отец, жуткий ублюдок, ожидал того же и от него? Почему он просто не смог быть достаточно сильным, чтобы противостоять ему? Гарри все стоял, держа руки на бедрах, и выжидающе смотрел на него. Драко показалось, что он увидел в этих зелёных глазах искорки веселья, и это только ещё больше взбесило. Смешно ему! Малфои не любят, когда над ними смеются! Из-за поднявшегося ветра прядка волос упала Гарри на лицо, и тот машинально отбросил её назад. Затем облизнул губы — такие пухлые, цвета спелой вишни, — и Драко буквально не смог отвести глаза. Окончательно взбесившись, он преодолел те два шага, что ещё разделяли его и Гарри, и впился ему в губы. В этом поцелуе не было ничего головокружительного, но лишь потому, что Гарри слишком обалдел, чтобы ответить, да и сам Драко впал от своих действий в не меньший ступор. Губы Гарри были чуть солоноватыми от пота из-за недавних соревнований со снитчем, но в то же время сладкими и с привкусом мяты. Драко отстранился и тут же впился в Гарри своим фирменным взглядом. Гарри таращился в ответ, широко распахнув невозможные зеленые глазищи; и Драко будто видел, как мысли бешено скачут в чужой голове. «Такого ответа тебе достаточно?» — хотел спросить Драко, но увидев, что Поттер почти пришел в себя и собирается заговорить, почёл за лучшее спастись бегством. Он не хотел слушать о том, какой он извращенец и насколько недостоин ходить по этой земле, и всё в таком духе. И Драко со всех ног припустил к замку.