С тобой или без тебя

      Было очень поздно. Так темно. Лишь мелкие лампочки синеватого оттенка мигали время от времени, из-за чего рисунки и надписи, выполненные флуоресцентной краской, вспыхивали ярким зеленцом. Который час? Неважно. Глубока ночь.       Он никогда не задерживался в здании настолько. Вряд ли был смысл идти домой — все равно через пару часов возвращаться сюда. Да особо и не хотелось. Эта ночь была слишком важной, особенной. Монти не может вспомнить, когда ему в последний раз было так хорошо. Он вдыхал горячий, пахнущий белизной воздух, прикрывал глаза от удовольствия. Вечером он кое-как смыл грим в туалете для персонала, оставляя после себя кучу разноцветных разводов в не такой уж и белоснежной раковине, но проводя все время холодной рукой по лицу, все еще чувствовал вязкость после прикосновения.       На пальцах остались ошметки туши с ресниц. Если бы ему несколько лет назад сказали, что он будет каждый день разукрашивать свою морду, как дешевая проститутка, его в то время хватил бы инфаркт миокарда. А после этого он обязательно набил бы морду сказавшему это чудику. Сейчас это уже было такой обыденностью. Такой же обыденностью было выслушивать от Роксаны все ее негодования и претензии из-за криво подведенных глаз.       «Ты выглядишь, как больной бродяга, а не детский аниматор» — частенько пихала она его в плечо.       Рядом с ней Монти чувствовал себя странно, будто бы робкие звезды наконец снизошли до космического мусора, начав притягивать их к себе все сильнее, все больше. Но спрашивали звезды их мнения?       Глухой грохот упавших кегель. Чистый страйк. Рядом, громко смеясь, запрыгал Бонни.       «Джереми», — поправил себя Монти. Бонни он был лишь на сцене, в рабочее время. Даже тогда он не особо фанател от этого прозвища. «Если я — Бонни, то где мой Клайд?» — отшучивался гитарист, страдальчески взывая к небу.       — Твоя очередь! — тихо хмыкнул жилистый парень, хлопнув Монти по плечу. Джей был заметно выше, но эта разницы в росте совсем не ощущалась, не было этой неприятной тяжести, будто над ним нависает свинцовая скала. С ним был легко. Удобно.       Монти не знал, что ответь. А надо ли было что-то отвечать? Замах, расслабленная рука и шар летит по дорожке, шумно сбивая несколько кегель. Он ждал, пропуская через легкие токсичный воздух. Контролировать собственные телодвижения не получалось, будто бы он оказался под действием этанола. Но вместо того, чтобы сопротивляться, бороться с этим, Монти полностью отдавался этому чувству.       Джереми снова взял в руки шар, но не стал его бросать, перекатывая его из одной руки в другую. Он улыбался этой своей широкой жизнерадостной улыбкой.       Где-то очень далеко включилась музыка: странная, совершенно бессмысленная и такая глупая. Тишина, иногда прерываемая их голосами, была такой умиротворяющей, приносящей спокойствие, вводящая в транс. А теперь эти потусторонние звуки, мелодии, звучащие будто бы не где-то за стенами, а прямо в голове, нарушали и разрезали по лоскутику всю атмосферу. Они протыкали все органы, и сквозь эти сочащиеся кровью, маленькие отверстия проникали глубоко под кожу, огибали мышцы, вены, добирались до костей и оседали радиоактивной пылью, облучая все, до чего только мог дотянуться Монтгомери. Он отдавался этим чувствам, терял голову, даже не пытался подавить в себе неожиданно возникшее желание вытворить какую-нибудь глупость.       Монти взял еще один шар для боулинга. Он ждал броска. Он чувствовал, как руки слабеют, и пальцы сгибаются против воли.       Джереми глубоко вздохнул, зачесал назад синие волосы. Прохладный воздух приятно обжег щеки.       Плеча мягко коснулась чужая ладонь. Джерри тепло улыбнулся, так, как улыбаются старшие братья или сестры, через много-много лет, когда ты уже совсем не ребенок, и уже не ненавидишь всеми фибрами души эту дурную кровь.       — Тебе валить отсюда надо. Далеко и надолго, — он обернулся, налаживая зрительный контакт. — Я не могу поступить как Стив. У меня не получится просто взять и уйти, уволиться, свалить и кататься по Америке. А вот ты так сможешь. Это не то место, не тот город, где ты добьешься всего, чего хочешь.       — Знаю, — тело совсем перестало реагировать на что-либо. Руки затекли, хотя шар не был таким уж тяжелым. Заставить себя положить его не получалось.       Монти повертел в руках его, провел пальцами по гладкой поверхности. Джей развернулся к нему спиной.       — Мне ничего тут не светит, пока я являюсь тем, кем я являюсь, — голос остекленел. Это говорил не он. Это были не его руки. Не его глаза. — А будет ли лучше где-то в другом месте? Я не знаю.       Взмах длинной руки.       Монти закусил до крови губы. Гул нарастал. Эти странные звуки, казалось не просто захватили голову — они активно пытались вырваться, разорвать черепную коробку, чтобы обрушиться мощной волной на все здание.       Плавное движение. Шар будто нехотя отскочил от пальцев.       Глаза закрылись. Это была самая страшная и кровожадная битва для Монтгомери. Таких страшных мучений он давно не ощущал. Он был заперт в карцере. В стенах, медленно съезжающихся, жаждущих расплющить бедное тело.       Стук полиуретана о пол.       Всякая тяжесть пропала. Монти ощущал себя словно в невесомости. Даже дышать не нужно было.       Шар хлестко разбросал все кегли.       Монти наконец-то смог открыть глаза.       Он не был собой. Лишь видел со стороны, как мрачная, ссутулившаяся фигура, подняла над головой шар под номером шестнадцать. Он видел, как согнутые, крепкие руки даже не дрогнули, когда эфемерное тело, стоящее рядом и наблюдавшее за всем этим, содрогалось от ужаса.       Он даже не успел вскрикнуть.       Воздух был пропитан болью, неозвученными всхлипами, мольбами. Монти схватился за голову, будто бы пытаясь раздавить ее: сжать настолько сильно, чтобы она лопнула, как воздушный шарик. Грудь разрывало, разворачивало так, как будто бы кто-то в ней ковыряется, пытается острием ножа задеть сердце, выкорчевать его.       На светлый пол спадали крупные густые капли.       Еще один взмах.       Монти не мог сдвинуться с места. Не мог закрыть глаза. Не мог выдохнуть. Легки били тревогу, требовательно сжимали горло.       Удар. Треск костей. Гудящая тишина.       Уверенные, такие отточенные удары. Желчь желала вырваться наружу, Монтгомери захлебывался ею. Захлебывался своими слезами. Веки отяжелели, непроизвольно медленно опускаясь. А когда появились силы их разлепить, он увидел на своих руках кровь. Он видел бездыханное тело перед собой. Такая неестественная поза, создается впечатление, что это такая дерьмовая шутка, и Джереми сейчас поднимется, громко рассмеется, указывая на него пальцем. Из темных углов вылезут остальные ребята, и с заразительной улыбкой объявят, что розыгрыш удался.       Никто так и не появлялся.       Болезненный крик появился в его ослабевшем от боли сознании, становясь все громче и громче, заполоняя собой все пространство, мешаясь с гудящей тишиной. Монти подскочил в холодном поту, свалился с невысокого дивана. Футболка была насквозь мокрой.       «Сон. Это всего лишь сон», — безучастно пытался успокоить самого себя.       Голова раскалывалась так, словно это его огрели шаром для боулинга. Рядом что-то настойчиво дребезжало, источало протяжный писк. Создавалось впечатление, что мозг хочет выбраться из костяной клетки, толкаясь в виски. Монти чувствовал, как бешено колошматится его сердце, удары отдавались во всем теле: руки тряслись, глаза пульсировали, желудок ужасно сводило. Его чуть не стошнило.       Монтгомери наконец-то смог издать сдавленный вздох, будто открылся какой-то клапан. Хотя грудную клетку до сих пор сдавливало что-то. Рассеянный взгляд прошелся по комнате — все было как обычно. Даже темно-серое небо за окном и запах сырости. Опираясь на ослабевшие руки, Монти приподнялся, прислонившись спиной к дивану. Он не решался подниматься на ноги: страх все никак не покидал его, а если он вернется в обитель кошмаров, то просто сойдет с ума от избытка эмоций.       Холодный пол отрезвлял. Монти провел пятерней по лицу, сжал переносицу и пропустил сквозь пальцы влажные пряди. Дыхание начинало постепенно выравниваться.       Наконец, в глаза бросился источник этого писка. Маленький сименс настойчиво трезвонил, да так, что ушли могли свернуться в трубочку. Говорить ни с кем совершенно не хотелось, поэтому Монтгомери со всей злобой в глазах буравил мобильник, надеясь, что этим взглядом мог разбить на микросхемы не только его, но и всю квартиру разнести в щепки. Звонящий был настойчив и явно не собирался останавливаться. С каждой секундой навязчивая трель становилась будто все громче.       Монти сдался, хватая бесполезный кирпич в руки, больно ударившись кистью о тумбочку.        — Что тебе, блядь, надо? — Бесцеремонно гаркнул в трубку парень, даже не думая смотреть на номер. Был ли это кто-то из его контактов или просто незнакомец, решивший развлечься рано утром, Монтгомери не заботило. Единственным естественным желанием было послать этого человека в далекое сексуальное путешествие и попытаться снова уснуть.       — Он ответил! — В трубке раздался высокий искаженный голос. — Монти! Алло!       За ужасным скрежетанием и громкими вскриками, Монтгомери различил голос Сьюзи. Затем послышалось тихое «дай сюда» и на него обрушился шквал не просто вскриков, а самых настоящих истеричных воплей.       — Какого хера ты не отвечал? Ты хоть видел, сколько у тебя пропущенных? И только сейчас ты потрудился поднять трубку?!       — Как поднял, так и опущу. Завались, у меня сейчас барабанные перепонки лопнут… — Роксана была явно не в настроении и поощрять это Монти не собирался. Он сам был не в духе.       — Фред на допросе. Он последний, с кем общался пропавший… — Роксана протараторила это так, словно перед этим заучила каждую фразу, но видимо в неправильном порядке, потому что понять, что она хочет донести не удавалось.       — Допрос? Какой нахуй допрос!       — Монти. Ребенок пропал. В районе пиццерии. Его в последний раз там и видели, — она произнесла это, делая акцент на каждом слове, будто объясняя какую-то простую истину для ребенка, отстающего в развитии. — Я понятия не имею, чем ты занят и какие у тебя дальше планы, но прямо сейчас ты идешь либо нахуй, либо ко мне. Я разорву твою задницу, если не придешь. Жду.       И тишина.       Монти запрокинул голову, больно ударившись о торчащую деревяшку на диване. Снова. Плевать. Пожелтевший потолок был в подтеках, и, кажется, он только сейчас это заметил.       Наспех принятый холодный душ и остывший кофе натощак, от которого тут же вывернуло наизнанку. Он уже это проходил, он знает, что будет дальше. То же самое было, когда пропал Джерри. Серый скучный свитер неприятно кололся, отчего хотелось расчесать кожу острым лезвием, но лучше бы не стало. Это была единственная свежая одежда.       Когда он вышел на улицу, его волосы были еще влажными, торчали в разные стороны, и тяжело метались от порывов ветра. Тело пробивала дрожь, но холодно не было. Он бежал, забив на сбившееся дыхание, на сердце, пытавшееся выскочить из груди, на ноги, упрямо отказывающиеся слушать хозяина, все время цепляясь за каждый камень и бордюр, но несшие его в правильном направлении.       Фредди не мог быть в чем-то виновным. Разве может такой человек, просто непробиваемый добряк, причинить кому-то вред? Копы точно взяли не того. Монти, наверное, даже был бы не против, если бы в тот момент повязали его самого. Не в первой уже.       Квартира Роксаны находилась почти в центре города, но все равно не в самом благополучном районе. Старые апартаменты в промышленном районе, построенные в конце шестидесятых, угрожающе возвышались над гостем, которого не ждут приличные обитатели этого места. Но кто сказал, что и Роксана была примером для подражания?       Отсюда хорошо видны недостроенные человеческие муравейники, которые вряд ли когда-то будут готовы к сдаче. Этот город погряз в отмывании денег и бесчеловечных поступков.       Он дернул слабую, держащуюся на одних соплях, дверную ручку, надеясь, что она стойко выдержит еще один настойчивый рывок. Дверь была не заперта, радушно впуская позеленевшего от страха неизвестности и, путающегося в нитях кисеи. Как он только не сорвал эту чертову занавеску одним только злым ударом по воздуху?       На его рычание сбежались две пары глаз. Сьюзен Чикс бесцеремонно набросилась на Монти, душа его в своих объятьях. Роксана лишь цыкнула, покачав головой.       — Монти, где ты был? У меня уже столько мыслей в голове появилось! Тебя не было сегодня утром в пиццерии, когда полиция приехала! Ванесса сказала, что не дозвонилась до тебя и это очень плохо, — девушка, надрывая связки, кричала ему прямо в ухо. — Мы все очень переживали!       — Не смеши, какие могут быть мысли в твоей… — Он оборвал свою бесполезную грубую фразу, которая, несомненно, очень обидела бы Чику, находящуюся в таком состоянии. Она всегда была очень впечатлительной, но сейчас было другое дело. Монти не знает, каких усилий ему далось проглотить продолжение этой колкости. Он вымученно отпихивал от себя девушку, нарушившую его личные границы.       — Плохие.       Сьюзи отстранилась от него, внимательно вглядываясь в чужое лицо, будто бы видит Монтгомери впервые в жизни. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы отвиснуть и, опустив глаза в пол, отойти, почти что прячась за спиной Роксаны. Хотя это скорее просто естественная реакция тела на узкое замкнутое пространство прихожей.       — Четыре часа дня, Монти. Где. Ты. Был. — Голос Рокси, как звонкая пощечина. Она говорила ровно, но очень враждебно. — Ты должен был прийти в пиццерию. Тебе просто повезло, что Фредди заступился… Блять, ты понял! Нихуя тебе не повезло.       Она сжала виски, все-таки сорвавшись. В воздухе повисло напряжение, легкие кололо, как перед грозой.       — Я… я спал, — он сглотнул, понимая, какую глупость только что сказал.       Рокси уставилась на него таким понимающим взглядом, но одновременно пропитанным такой злобой, что резко стало душно, дыхание замерло в груди. Она прекрасно знала, что означает эта фраза, но закрыть на это все глаза просто не могла. Видеть ее такой разъяренной можно было только когда ситуация — реальный пиздец.       — Спал? Просто спал? — Хрипло переспросила она. — В смысле, ты серьезно?       В последнее время для Монтгомери сон был чем-то сверхъестественным и абсолютно нереальным, сколько бы таблеток он не выпил. Было всего два состояния после лекарств: либо он принимал слишком мало, и ворочался в постели, с удивлением обнаруживая, что он даже не пытается закрыть глаза; либо слишком много, почти моментально вырубался, и мог проспать так пропустить очередной день своей и без того скучной жизни.       — Мы с семи утра на ногах, в прямом смысле! Места себе не находим, а ты просто… просто трахался с кем-то! — Монти даже не повернулся на голос Чики, продолжая буравить взглядом Вульф. Только сейчас он обратил внимание на ее помятый внешний вид. Темные круги под глазами, покрасневшие губы от того, что она их все время кусает до болячек, когда волнуется, нелепая и совершенно несочетаемая одежда, будто она одевалась второпях: пестрые домашние штаны-шаровары и мужская классическая рубашка, которую она, видимо, стащила у одного из бывших ухажеров.       — Это не так. Просто, блять, объясните все! — Последнее слово было выкрикнуто так громко и отчаянно, что казалось, соседи могут вызвать полицию.       Сьюзен стушевалась от крика, но все равно выглядела разъяренной. Она отступила вглубь квартиры, в сторону объединенной с гостиной кухни. Все молча двинулись за ней, стараясь не пересекаться взглядами.       Высокий барный стул с грохотом отъехал от столешницы и, скрестив руки на груди, блондинка уселась, уставившись перед собой. Роксана громко вздохнула, прикрыв лицо ладонью. Яркий свет давил на глаза, а оранжевые безвкусные обои вот-вот могли спровоцировать паническую атаку. Захотелось повторить движение Чики, но в этот же момент она вскинула голову и обменялась взглядом сначала с подругой, а затем и с Монти.       — Получается, ты ничего не знаешь. — Он на это кивнул.       — Ванесса позвонила, сказала, что произошло. Мы все должны были приехать как можно скорее к «Пиццаплексу». И… Ну, до тебя никто не мог дозвониться, даже Стив пытался.       — Стив? Он тоже приехал? Он же давным-давно там не работает? — Монти не мог сдержать поток вопросов, сразу обрушившийся на нее. — Рокси, почему вы просто не могли прийти ко мне домой, ты знаешь, где я живу.       — Думаешь, я не пыталась? Я так ломилась к тебе, что боялась выбить дверь, — она обошла Сьюзи и встала за ее спиной. Чтобы хоть чем-то занять руки, клавишница взяла, стоявшую у раковины кружку в разводах и скептически смерила ее взглядом, будто от этого она могла стать чище. — Я подумала, что тебя нет дома. Да и как-то не хотелось врываться в твою обитель, зная, как ты на это отреагируешь.       — Это уже не имеет значения.       Чика выглядела уже успокоившейся, хоть нервные нотки в голосе еще присутствовали. Она, как и Рокси не знала куда деть руки, поэтому просто положила их на коленки, совсем походя на ребенка. А длинный свитер, больше походящий на платье, вкупе с зелеными леггинсами придавали ее образу еще большей карикатурности. Монти задержал дыхание в предвкушении чего-то страшного.       — Мы надеялись, что ты появишься с минуты на минуту, но тебя все не было. Все были на нервах. Еще и эти полицейские, которым, начальство, видимо, по башке настучало, вот они и злые, как собаки были. Цеплялись за каждое слово. Бедного Ти-Джея там чуть не скрутили, ты знаешь, иногда он может вспылить на ровном месте.       — Даже мистер Главный Мудак приехал. О, слышал бы ты его поросячий визг. — Роксана попыталась ухмыльнуться, но вышло скованно. — Там были все, Монти. Все, кроме тебя. Поэтому мы так переживали. Мы знаем, что ты не при чем, но полиция-то — нет.       — А Фред? — Ладони непроизвольно сжались, костяшки побелели. Парень не мог найти себе места, начал ходить туда-сюда, стараясь не разнести к чертям чужую хату.       — А Фред — как всегда. Я не знаю правду он сказал или он просто так выгородил тебя, но его забрали на допрос. Стиви только недавно позвонил, сказал, что его освободили, и они решают там какие-то бумажные вопросы, — подытожила блондинка. — Рокси могла бы сама за ним заехать, но…       Монти замер на месте, резко обернулся на это робкое «но» и выжидающе стиснул зубы. От избытка информации голова начинала гудеть. В возникшей тишине отчетливо слышался скрип хрящевой ткани, будто проржавевших железяк, бурление крови, как кипяток в забытом на плите чайнике.       — Но?       — Это долгая история, — она неловко рассмеялась, пытаясь перевести все в шутку. — Но у меня больше нет машины. Временно.       — Какого хера, Рокси? Вчера она еще у тебя была!       Последние активные нейроны в мозге принялись выстраивать странные гипотезы. Может, Монти действительно был в отключке несколько дней? Столько всего не могло произойти за одну ночь.       — Ну-ка замолчите оба! — Сьюзи подскочила на месте и торопливо спрыгнула со стула. Где-то издалека в их сторону приближался протяжный треск, он нарастал, становился отчетливей и за считаные секунды этот треск превратился в хищный рев мотора. По мере приближения этот зверь становился спокойнее, покладистее, но все равно был громким.       И под окнами апартаментов замер, послушно ожидая, когда хозяин позволит ему заглохнуть. Девушка подбежала к узкому окошку в пол, потянув за собой Роксану и, одернув тюль завизжала от радости.       — Это они!