Июнь 2000 года.
В лицо бил сухой летний ветер, вороша густые волосы. Приятное гудение скорости в ушах заглушалось бодрой волной инди-музыки через тонкие веревочки наушников. Его немного мутило, как будто бы весь мир немного накренился в сторону, разрушая какую-никакую стабильность и пуская трещины по подкосившимся зданиям. Пизанская башня теперь кажется единственным строением, возвышающимся перпендикулярно над землей. Последняя банка «Mountain Dew» точно была лишней. Жидкость неприятно бултыхалась в животе, словно в бочонке, сброшенным с холма. Шнурки развязались, и находились в опасной близости с маленькими колесиками, норовя зацепиться за них, запутаться, и скинуть с доски неуклюжего недотепу. Фред петлял по закатным улицам, маневрировал между проезжающими по дороге машинами и гуляющими по тротуарам прохожими, то и дело ловя в спину крики и злобные сигналки. Постепенно красные пятна в небе сливались с сереющими облаками. День был абсолютно точно проебан. Проснулся в два часа дня, побродил по комнате, выглянул на улицу — и все, конец. Хуже всего то, что это был четверг. Комедийный четверг — их с Джереми вечер. Так сложилось еще с начальной школы. Мало было того, что в выпускном классе они стали меньше общаться, хотя это и была инициатива Фредди. Экзамены были важнее в тот момент. Он горел этим, думал, что именно высокий средний балл будет его билетом в светлое будущее. Только вот теперь в голове совсем другой вопрос: «Зачем ему этот билет, если нет никакого светлого будущего. Вся эта херня не стоила потерянной среди конспектов многолетней дружбы», — из раза в раз повторял про себя Фредди, с еще большей силой отталкиваясь ногой от асфальта. Откровенно говоря, Фред так никуда и не отправил документы, отказываясь поступать в этом году. Он показывал средний палец толпе зубрил, с которыми он оставался после занятий, он слал нахуй преподавателей, предвещавших ему прекрасное студенчество в каком-нибудь Гарварде. И наконец, он не став даже слушать доводы родителей о «годике на подумать» заперся у себя в комнате и, чуть ли не закатил голодовку. В свое время он не был буйным подростком, но видимо вся эта пубертатная требуха свалилась ему на голову только сейчас. Он все проебал. Дружбу, время, просрал даже то, чего у него еще не было: неисполнившиеся мечты, неполученная должность в какой-нибудь большой фирме, школьные и студенческие тусовки с ночи до утра и все, что можно ожидать после этих тусовок. Может, если бы его хоть раз позвали, все было бы иначе. Все бы увидели, какой на самом деле, что он не хуже Джереми, такой же безбашенный заводила, и поняли бы, что Фазбер совсем неплох. Какая-нибудь девчонка бы повисла на нем, попросила бы научить кататься на скейте, а потом они бы вместе отправились в кинотеатр под открытым небом. В четверг, конечно. Не нарушать же традицию, в самом деле. Фредди рассерженно дернул завернувшуюся от движения и теплого ветра клетчатую рубашку, чудом не порвав ее. Он никогда бы в этом не сознался, но это было очевидной и простой вещью: он завидовал Джереми Бонифейсу. У него было очень много друзей, не все хорошие, конечно, взять того же Майкла, но однозначно все были классными. По-своему. Да, у Фреда тоже были друзья, немного, но были. Тот же Стивен, например. Хоть и подтрунивал над ним частенько, и за глаза называл нердом, но до старшей школы и после нее они весело проводили время. Лет в шестнадцать, ему правда будто бы мозг отшибло, и он почти до самого выпуска вел себя, как школьный задира, но и на это были свои причины. Проехали. Сейчас все было лучше. Временно. Скоро Ренар уедет учиться в Глазго и останется рядом только Джереми, все время пропадающий на всяких сомнительных алкогольных мероприятиях. Временами так сильно хотелось вернуться в прошлое, когда на все было фиолетово. Они все собирались у кого-нибудь дома, смотрели тупые комедии девяностых, и играли в настолки, ели всякую дрянь и обсуждали какие-то глупости. «Стив, только не говори, что влюбился в Сьюзи Сью», — хохотал четырнадцатилетний Джей, тыча пальцем в разместившийся на двери постер. «Ни за что. Она дура», — Стив растрепал темно-рыжие волосы, смешно скривившись. «Ты не о той Сьюзи думаешь, чувак», — еще громче рассмеялся Фредди, разливая содовую на ковер. Улыбка расплылась на лице, и он сейчас, конечно же, выглядел, как полный идиот. Кто в самом деле будет с такой лыбой мчатся вперед? Только какой-нибудь безнадежный романтик, коим Фредди никогда себя не считал. Может быть, иногда. Однажды. Или станет им позже, в неизвестном и далеком будущем. Под колесико попал крупный камень, непонятно откуда взявшийся на безупречном, почти что сверкающим новизной тротуаре. Фредди сильно вильнул в сторону трассы. Вот так и не смотри, куда едешь. Казалось, сейчас он выпрямится, справится с собой и снова продолжит свой путь в никуда. Мысли улетели в пустоту, так и не дойдя до мозга. Где этот чертов инстинкт самосохранения, когда он так нужен? Что-то неприятно бултыхнулось внутри, когда перед глазами пронеслось несколько машин, когда ноги оторвались от древка доски, выскакивающей в противоположную от Фредди сторону. Пронесся еще один автомобиль, резко тормознул оставляя после себя черные полосы на дороге, неприятный запах жженой резины и болезненный хруст. В копчик отдало ноющей болью. Фредди, как дурак шлепнулся на задницу, почти перекатившись на спину, он походил на черепаху или таракана, которые не могли перевернуться и встать на ноги. — Куда ты, блять, несешься! — громкий басистый голос из машины вывел его из легкого оцепенения. Крикнул, и тут же ударил по газам и рулю, заключая в этом ударе все накопившееся недовольство. — Олень! — Фредди сложил руки в подобие рупора, выкликивая это в след удаляющейся черной тойоты, искренне надеясь, что до водителя крик не дойдет. Разочарованно помотав головой, Фредди уставился перед собой. Скейт был сломан пополам. Просто замечательно. «Придурок», — не совсем понимая, кому конкретно это обращалось, парень поднялся на ноги. Отряхнул серые порванные в коленях джинсы, заправил футболку с логотипом «The Elder Scrolls». Последовав неразумному желанию и необъяснимой прихоти, Фредди подхватил два обломка, практически одинакового размера. Что он будет делать с этими обломками — решит потом. Может, прямиком на свалку отнесет, а может, зарядит этой деревяшкой по лицу Джею за десяток пропущенных звонков. Каждая попытка дозвониться до друга заканчивалось все одной и той же записью автоответчика: «Э-э, алло? Алло-о? Приветики. Это Джереми, и если ты это слышишь, значит ты дожил до второго пришествия… Ха-ха, Фред, не нуди, это же правда смешно! Короче, оставь сообщение, если считаешь это нужным. И пожалуйста, без мата и ругани! Тут могут быть дети! Бип». — Хреново, — просьба не ругаться всегда и всеми воспринималась, как призыв к обратному действию. Фредди не любил пешие прогулки от слова совсем. Особенно если он был пешеходом вынужденно. Скейтборд заменил ему все: от городского автобуса до отцовского автомобиля. Деревяшка на колесиках стала неотъемлемой частью жизни, апофеозом беззаботной юности и синонимом к слову дружба. Как бы страшно не было это признавать, рано или поздно юность останется где-то позади. Это еще не скоро, впереди его ждет целое десятилетие глупых поступков, но страх того, что эти годы пройдут так быстро, словно по щелчку пальцев, не отпускал. Елозил и размазывал по грудной клетке необузданное желание успеть все. То, что он еще даже не думал сделать. Или то, что он думал никогда не сделает. Столько грандиозных наполеоновских планов, которые к сегодняшнему дню он так и не смог привести к исполнению, а лишь уныло подмечал, что да, жаль, что не получилось. Не получилось влиться в коллектив. Не получилось усмирить свое упрямство. Не получилось попасть в баскетбольную команду школы. Не получилось прожигать школьные дни, как последняя оторва. Зато у него прекрасно получалось ловить за собой грязное склизкое чувство зависти и непринятия перемен. Кому-то все всегда давалось так легко, а кто-то вроде Фреда должен был горбатиться до изнеможения, чтобы в его сторону хотя бы косо глянули. Город погружался в синеватые сумерки, шаг за шагом Фредди, становясь все глубже и чернее. В этом районе фонари работали кое-как. Если быть совсем честным, то одинокие мигающие столбы были так редки, что только свет из окон домов хоть как-то освещали дорогу. Это был один из тех неблагополучных районов, от которого еще за милю чувствуется аромат гнили и помойки. Трейлерные парки с маленькими, натыканными на каждом углу домиками на колесах, недовольно уставились на парня, который обычно либо сторонится этого места, либо проезжает так быстро, что все гневные огоньки переливались сплошной полосой. Но делать нечего: если он хочет добраться до дома или, хотя бы выйти в центр города, то этот участок был прямой дорогой к нему. Где-то издалека эхом доносился лай собак. Или шакалов, что больше похоже на правду. По телу прошелся электрический поток тревожности. Впереди виднелся пышный букет из лепестков пламени и режущей глаза дымовой обертки. Бездомные, коих тут было немало, грелись у горящего мусорного бака, даже не обращая внимания на ползущего, как черепаха паренька. В конце концов, он выглядел не лучше их. Грязный и подавленный. Отросшие локоны липли к влажному от пота лбу, подкручивались у висков, и все пытались добраться до глаз, закрыть весь обзор на эту мерзость. Один из бездомных в жуткой позе скулил на земле, вертел руками так, словно в них не было костей и кидал безумные взгляды на видимых только им существ. Рядом с ним сидела синюшная немолодая женщина с растрепанными скомканными волосами. Руки ее были у самого лица, она ковыряла кровоточащие язвы, сдирала кровавую корочку с ран и все дергалась. Да так, будто ее каждые пару секунд бьют током. Фредди передернуло от этой картины. «Сраные торчки», — неспокойно сглотнул он. Нужно скорее отсюда убираться. Не хватало еще вляпаться в какое-нибудь дерьмо. За поворотом начиналась улица с многообещающим названием — Голден Стрит. Даже как-то забавно от подобной иронии. Однако Фреду было совсем не до улыбок. Впереди из подворотни, зазывающей в полной мере вкусить запретный психотропный плод, выглянула недружелюбно настроенная тень. Единственный мигающий фонарь рисовал жуткие наброски. Пальцы на ногах сжимались от плохого предчувствия. По телу малодушно бежал холодный пот. С Фредди нечего взять. У него с собой нет ни денег, ни чего-либо еще ценного. Только недорогой сотовый, да обломки скейта, которыми он и защититься не сможет из-за своей неуклюжести. Но любой псих, завидевший нервозность прохожего, примет это на свой счет, посчитает, что у уж такого неудачника будет чем поживиться. И лишь осознав, что у него карманы пусты, и время потрачено зря — убьет даже не моргнув. Таковы тут нравы. Ни о каком десятилетии молодости уже и не думалось. Тут бы до завтра дотерпеть, а потом он, как истинный христианин пойдет в церковь, исповедуется, отмоет все своих грехи и возьмет обет безбрачия. Проблема лишь в том, что он, в отличие от родителей, не был верующим. Но он готов это исправить, лишь бы сейчас все обошлось. Между тем, высоченный человек маргинального вида все надвигался, тяжело переваливался с одной ноги на другую. Сильно ссутулившись и опустив голову, рука безумца полезла к карманам, очевидно, нащупывая нож или, еще хуже, огнестрельное. Фредди било мелкой дрожью. Он понял это лишь когда занес над головой обломок доски, в попытке хотя бы воспользоваться им в качестве щита. К мигающему кругу света на земле, у которого замер Фред, продолжала подступать эта подозрительная фигура, но так и не решалась переступить освещенный ободок. Сердце за эти мгновения успело сделать несколько сальто подряд, а затем и сесть на поперечный шпагат, совсем выбившись из собственного ритма. Все до боли напоминало сцену из какого-то ужастика, не дающего малолетнему Фредди ночей так пять спокойно спать. «Молодец, мозг. Давай, чем еще добьешь меня?» — Фазбер почти физически ощущал, как в голове заскрипели шестеренки. Еще один шаг в его сторону, и он не ручается за себя. Что он сделает — не имеет значения, главное не умереть позорной смертью слабых… — Эй, фрик! — прозвучал грозный голос. Таким он пытался быть, но на деле вышло так себе. Страх хлопком сжался и лопнул воздушным шариком. Глубокомысленное «о» сорвалось с губ и так и застыло где-то в пространстве, витая кружевным дымком от сигареты. Идиот. Это слово он озвучил. — И чего тебе? — Фредди раздраженно вздохнул, опуская поднятые руки. Он ощутил, как ком в горле непозволительно быстро рассосался, а груз, все это время давивший на плечи, лавиной скатился по спине. — Испугался? — шутливо спросил этот кто-то, наконец выходя на свет. Глубокие тени на лице уже не казались такими жуткими, а в какой-то степени, даже выглядели смешно. Комичности его образу добавляла желтая гавайская рубашка с лиловыми пальмовыми листьями и коротковатые, явно не на его рост, голубые брюки. — Еще чего, — раздраженно хмыкнул Фредди, сложив руки на груди. — Ты что тут вообще забыл? — Искал тебя. Весь город уже оббежал. А вот что ты тут делаешь — для меня загадка. Подойдя еще ближе, Фредди довольно громко цокнул, стоило зацепиться взглядом за красные, местами синеющие пятна на шее Джереми. Повеселился он знатно на вечеринке у Афтона. — Может, если бы ты ответил на звонок, не пришлось бы бегать. — А я посеял телефон. — Опять? — Фредди даже в лице не изменился, настолько обыденна эта ситуация. Джереми, растянув губы в широкой улыбке, кивнул с такой амплитудой, что казалось, сейчас его голова оторвется и отправится ядерной боеголовкой в сторону Вьетнама. — И зачем искал? — Фред чувствовал нарастающее раздражение. И не сказать, что оно неоправданное. — Ну, сегодня четверг. — Что-то ты об этом не вспомнил в прошлый раз. — Чел, не нуди. Я запутался в днях недели — каникулы же! — У тебя эти каникулы будут еще целый год. Как ты будешь ориентироваться в датах дальше? Или ты планируешь все это время провести в трипе, и речь не о кругосветке. — Вот и нет! — Джей неожиданно оказался рядом, закинув длинную руку на плечи друга и направляя его вперед, туда, откуда он несколькими минутами ранее вылез. Прочь от этого гадкого места. Они под тихие беспричинные смешки перелезли через сетчатый заборчик, отделяющий грязный переулок от цивильного района. Джереми недовольно охнул, неаккуратно приземлившись на пятки, и принялся громко сетовать на никому не нужные ограждения. Все равно найдутся такие же идиоты, как они, для которых это — не препятствие. Даже наоборот, только подогреет интерес к подобному дебошу. — А я все-таки считаю, что такие районы необходимо изолировать. Оцепить лентой или вообще построить каменный забор с пиками наверху, и не выпускать этих гадов, пока они не рехабнутся. Хотя скорее сдохнут. — Бедняга, действительно, испугался? Кто ж знал, что ты так нетерпимо относишься к людям в сложной жизненной ситуации! — руки крепко ухватились за коленки, Джереми разминал забившиеся после неудачного прыжка ступни. — Чувак, кому-то тут жить приходится. Например, мне. — Ты не тут живешь, а намного дальше, — Фредди терпеливо ждал, уже даже желая прислониться спиной к изрисованной граффити стеной, но вовремя одернул себя, привередливо скривившись. — Сути это не меняет. Я тоже из плохого района. Да и знаешь, если бы не эти ребята, у нас бы не было этого, — русые волосы всколыхнулись, когда Джереми резко дернул головой, хлопнув себя по карману. Даже предположения строить глупо, что у него может быть там. Травка — ответ на все. — Пф, я мог бы и бабушкином саду вырастить парочку кустиков, и быть уверенным в чистоте продукта. А не то что это… — фыркнул Фредди, и повернул голову к другу. В потемках он не видел, но точно знал, что тот закатил глаза. — Так что ж не вырастишь? Мы бы намного чаще виделись, друг мой. И четверги были бы слаще! — Технически — горче. Но веселее, согласен, — шатен пожал плечами, пинком отправляя в полет какой-то камушек. Впереди виднелись фонари: целые и исправно работающие, а значит им осталось не так и много идти. Знал бы Фредди об этом непримечательном повороте раньше, не ощущал бы такой непреодолимый страх за жизнь. Всего-то легкое беспокойство, пока не окажется на хорошо освещенной улочке. — Будешь? Щелкнула зажигалка, и огонек с азартом подпалил небрежную самокрутку, сжатую между зубами. Огонек источал слабый, но выразительный свет, так и заманивая в свои искушенные объятья. Он напомнил Фреду тот горящий мусорный бак, только это — маленькая безобидная пародия на него. — Спрашиваешь тоже, — пальцы обхватили белесый косяк, тут же припадая губами к нему. Терпкий дымок приятно заполнил легкие, моментально расслабляя напряженные все это время мышцы. — Ну ты и ханжа. А с виду такой порядочный, — Джереми беззвучно усмехнулся, вытаскивая из зиплока еще одну сигарету. Пристрастие к табаку появилось у Фазбера еще за два года до выпуска из школы. Оплеух от родителей он получал частенько за это. Какими бы понимающими и терпимыми они не были, но подобные выходки переходили все границы их терпения. Это никак не помешало Фреду стащить несколько грамм марихуаны, выделяемой его отцу по медицинским показаниям. Он потом ужасно сожалел об этом поступке. Мало того, что отца оставил без курительной смеси, так и сам толком ничего не понял. Никакого кайфа. Ноль эффекта. Просто влажная горечь осела в легких, отчего все время хотело сплевывать. Первый блин комом, как говорится. — У меня были хорошие учителя. Где достал? Хриплый вопрос заставил поддавшегося дурману Бонифейса заливисто рассмеяться. Очаровательно. Иначе Фред не может описать этот приятный для ушей звук. Ему бы с таким смехом пойти в кино играть в однотипных комедиях, которые они любят пересматривать. Джереми резво подпрыгнул к другу, вновь приобняв его. Однако в этот раз он оказался намного ближе, склонив голову прямо к уху Фреда. Одурманивающий прохладный дым скользнул по шее, пробивая на мурашки. — Презент от великолепной Луизы Сан-Феличе! — прямо в ухо прокричал Джей, вынуждая друга неприятно скривиться. — Если бы это мне еще что-то говорило… — Много будешь знать — плохо будешь спать. Сумерки ушли в небытие, как и темень дурно пахнущих улиц. Теплая летняя ночь приняла два разгоряченных тела в свои объятья. Спокойствие окутывало тонкой паутинкой образов и светлых воспоминаний. Дома сливались в единой полоску из темно-зеленых, скорее даже болотных, лужаек и редеющие на фоне фонарных столбов серебристые пятна дыма из труб. Лунный диск прятался за полотном облаков. К грузу на плечах добавилась тяжесть в руках — все неизменные обломки полюбившегося скейтборда, от которых никак не выходило избавиться. Слишком он привязался конкретно к этой доске. А Джереми, очевидно, заметил столь трепетное отношение к, теперь уже, просто мусору, но не задавал лишних вопросов. Нужны ли вообще? — Бон-Бон! — весело воскликнул Фредди, уложив обе ладони на плечи друга. — Чего тебе, Гризли? — с такими же веселыми нотками в голосе поинтересовался долговязый приятель. — Ты обалденный! Самый крутой из самых крутых. Мне пиздец как повезло, что ты мой друг, — а затем его губы растянулись в широкой почти безумной улыбке. — И знаешь, что… Не хочу пугать тебя, но… — Но? — ДЖЕРОНИМО! С победным кличем Фредди налетел на Джереми, сбивая того с ног, прямиком на чей-то идеально выстриженный сырой газончик. Ожидавший чего угодно, но только не подобной подставы, Джерри даже не успел и вскрикнуть, лишь сдавленно ойкнул, когда под правым боком особо острая щепка от разломанной доски впилась в кожу. — Ну и дурак же ты, — тихонько рассмеялся парень, сжимая в крепких объятьях навалившегося на него Фазбера, вздрагивающего от смеха, как пожухлый листик на ветру. Они еще долго так хохотали, валяясь в траве, нисколько не переживая за то, что одежда может испачкаться и уже никогда не отстираться от яркой зелени, и совершенно не обращая внимания, на косо смотрящих на них прохожих. Все казалось таким неважным и незначительным. В какой-то момент, Джерри не вытерпел и запустил один из обломков скейтборда лихим броском куда-то на крышу чужого дома, где свет в окнах уже не горел — владельцы должны были уйти на спокойный заслуженный сон. Доска с грохотом проехалась по черепице, застряв на плоском козырьке над крыльцом. — И кто к тебе так присосался? У тебя на шее живого места нет, — неожиданно спросил Фредди, уложив голову на собственные ладони. — А ты видимо реально хочешь себе бессонницу заработать. — Я и так не усну уже сегодня, — веки налились свинцом, опустившись практически без ведома их владельца. — Ха-х, это Минни. Весь вечер липла ко мне. Я уже даже не знал, где спрятаться от нее, — хрипло, будто сорвав голос, ответил Бонифейс. — Так и не скажешь, что ты сопротивлялся. — Неужели ты так завидуешь? Разве ты не такой же обсосанный недавно ходил? — О, чувак, если бы мы встретились в прошлый четверг, ты бы знал, что она меня кинула. Не поверишь, сказала, что я как камень. Что это вообще значит, блин? Типа холодная глыба? Или тупой как камень? Или вообще, то, что во время секса… — Не продолжай, — Джереми прервал поток его рассуждений, нетерпеливым постукиванием пальцами по оставшемуся куску доски, создающей подобие границы между их телами. — Мне с самого начала вашей интрижки казалось, что вы не подходите друг другу. Слишком разные типажи. — Да ну? Вытянув одну руку, Фред резво приподнялся, и одарил приятеля взглядом, наполненным скепсиса. Джереми даже не повернулся, продолжая расслабленно вглядываться в небесное полотно, считая звезды и выхватывая среди них неуловимое движение комет. — Она слишком легкомысленная, — прозвучало, как что-то грязное и неприятное. — И? — настороженно протянул шатен, прищурившись. — Тебе нужен кто-то, кто будет гасить твое занудство своим занудством. Да и внешне вы выглядели нелепо. Джереми больше ничего не сказал, как будто бы в этом и не было необходимости. Однако в голове Фреда роились мерзкие мухи, хором гогочущие однотипные вопросы. Хмурый взгляд, пробежался по умиротворенному лицу друга, по расслабленной фигуре и слегка дрожащим пальцам. К горлу подступила необоснованная агрессия, гнев на неведомые просчеты Джея, за собственные косяки. Он еще долго так полусидел, изучая каждое изменение в Джереми. Безосновательная злость все продолжала накапливаться, дырявя насквозь грудную клетку. Видимо Луиза Сан-Феличе подкинула им какую-то стремную смесь трав, потому что никакого спокойствия не ощущалось. — Да пошел ты. Я сам разберусь, кто мне нужен и как он должен выглядеть, — язык опережал мозг. Действие травки все-таки дало о себе знать в виде неоправданной грубости. — Мне не нужны советы от возомнившего себя Дон Жуаном неудачника. И эта грубость была неожиданной и для самого Джереми. Он приподнялся на полусогнутых руках и смерил Фредди встревоженным грустным взглядом. Взглядом человека, который о чем-то очень сожалеет, страдает от этого чувства, но вряд ли что-то сделает, чтобы избавиться от него. Этот взгляд глубоко засадил ржавый гвоздь в сердце Фредди. — Черт. Блять. Прости меня, я перегнул, я не хотел этого говорить! Пиздец. — Эй, чудик, — Джереми перебил нескончаемый поток брани друга, — не извиняйся. Это я должен делать. Я не подумал, что тебя это может задеть. — Джереми, я не знаю, что на меня нашло. Я просто устал от этого холода в свою сторону… Я всегда думал, что мы лучшие друзья на века, ничто нас не разлучит. Но ты постепенно исчезаешь из моей жизни. Мне неважно любит меня там кто-то или нет, я просто не хочу тебя терять. — Фреди, — он нерадостно улыбнулся, — ты мой самый лучший друг, я пиздец как люблю тебя. Даже если бы я захотел когда-нибудь отдалиться от тебя, то это скорее бы произошло через могилу. — Не говори так, — Фазбер потупил взгляд, зябко поежившись. — Так и есть. — Джереми немного приблизился к нему, но так и не нашел в себе сил приобнять лучшего друга. — Думаю, мне просто проще общаться с людьми, которые кроме моего имени ничего не знают. Иногда мне трудно даже в глаза тебе смотреть. — Что? Что за чушь ты несешь. Я бы тебя никогда не осудил. — Ты делал это минуту назад, — а затем слабо улыбнувшись выставил ладони вперед, останавливая очередной поток оправданий Фреда. — Ладно-ладно, забудь. Просто… не знаю. Все сложно. Все так навалилось, мне нужна была какая-то взбучка. Но после стольких раз, мозги так и не встали на место. Мне жаль, что это отражается на тебе. Я исправлюсь, обещаю. — Джей — в ответ мычание. — Я тоже тебя люблю. Не забывай об этом, когда тебе в голову придет какое-нибудь говно. Если творить беспредел, то только вместе, ладно? В этот же момент сработала автоматическая система полива, окатывая не только идеальный газончик прохладной водой. Вся одежда промокла за считанные мгновения, но никто даже не собирался двигаться с места, и уж тем более уходить. Только их громкий хохот вынудил хозяев этого газона зажечь свет на первом этаже и разъяренно взглянуть на подростков, благополучно устроившихся на частной территории. Даже выглянувшее из-за входной двери охотничье ружье нисколько не спугнуло их, а больше насмешило. Они принялись бежать, постоянно оглядываясь, только, когда второй обломок скейта полетел прямо в дверной проем, и, судя по грохоту, сбивая с ног заспанного злого старикашку.***
Конец января 2006 года.
Засиживаться за сериалами было определенно очень плохой идеей. А еще отвратительной идеей было называть то, чем он занимается «просмотром сериалов». Простуда давала о себе знать в самые неподходящие моменты: то он проснется среди ночи от безудержного кашля, то зароется в одеяла, прячась от озноба. Надо бы уже что–то с этим делать, хотя бы в аптеку сходить за жаропонижающими, но поднять вялое тело с постели — та еще задача. Спальня в новой, еще не обжитой квартире, была пронизана удушливым спертым воздухом болезни. Все это таинственным образом угнетало, ворошило несуразные и несвязные мысли в отяжелевшей голове. Только легкая дремота помогала выкарабкаться из этого душного состояния. Она обволакивала, ласкала слипшиеся из-за лихорадки волосы, и нежно–нежно целовала в лоб, как очередную робкую душу на смертном одре. Поцелуй в последний путь. Ужасная мысль. «Не умру же я от немного повышенной температуры в самом деле», — сквозь сон пробормотал Фред, но стоило словам вырваться на свободу, сон, как рукой сняло. Он лениво приоткрыл глаза, обнаруживая себя в темной спальне, заставленной коробками с вещами. В углу разместился не до конца собранный шкаф — было просто не до этого. Зато было время на то, чтобы расставить по полочкам всякую бесполезную мелочовку, вроде старых машинок «Hot Weels», несколько фильмов на кассетах, которые он не сможет посмотреть ввиду отсутствия кассетоприемника, и огромный снежный шар с маленькой статуей Свободы внутри. Этот шар ему подарил Стивен, когда вернулся из Нью-Йорка: своеобразный акт извинения за свое уебское поведение. После этого Фред был полностью уверен в том, что в там он очень сильно где-то ударился головой, потому что иного объяснения столь резкого изменения не находилось. Желтый лучик света из коридора проскрипел из–под приоткрывшейся двери. — Спишь? В ответ Фредди поерзал на смятой постели, перекатив неподъемную голову в сторону голоса. — Надо проветрить тут, — сказал Джереми и тут же поспешил выполнять это. Высокий, немного размытый силуэт, дернул штору и вместе с этим рывком, развернулся на пятках к другу. — А ты должен поесть. Мама заставила принести тебе бульон. Вставай, я не буду нести тебе ужин в постель. — Не хочу. Слабый протест был воспринят в штыки. Джереми опасно улыбнулся — такие улыбки присущи маньякам в фильмах ужасов, типа Нормана Бейтса из «Психо» — от этой улыбки мороз по коже пробежался. Или его морозит из-за болезни? Секундная заминка, и одеяло вместе с ноутбуком, покоившимся в его складках, летят на пол. — Блять! — было выкрикнуто в унисон. А затем Фредди слабо рыкнул: — Ремонт оплачивать будешь! — Извини, — Джереми признал свою ошибку, неловко проведя ладонью по шее. — Ну, раз уж у тебя есть силы ругаться, значит найдутся и на несколько шагов до кухни. Подъем, а то жопа жиром заплывет. Джереми бесцеремонно подхватил тяжелый агрегат, уже переживший не первое и, судя по всему, не последнее падение. И пошел из комнаты прочь, оставляя Фредди один на один с недомоганием и, переполнявшим его тело негодованием. Делать было нечего. Фредди с усилием перекатился на край кровати, свешивая ступни — на одной был коричневый шерстяной носок, а другая была босой, и, черт знает, когда и как он умудрился стянуть его с себя. Он выполз из комнаты, тяжело волоча за собой ноги, замирая, как вкопанный в арочном проеме в кухню. На узком столе источала горячий пар глубокая тарелка. Если бы он чувствовал запахи, то в животе бы приятно заурчало от аппетитного аромата. Рядом разместился высокий стакан с шипучей жидкостью — пузырьки весело бились о стенки стекла в явной попытке его пробить. А еще лежали блистеры каких–то таблеток. Видимо, Фреду не придется тащиться в такой холодный день в аптеку, Джереми сделал все за него. «Даже как–то неловко», — Фредди задумчиво почесал бровь, наблюдая за тем, как голубоватый свет от экрана ноутбука разглаживает хмурые морщинки на лице друга. Он слишком часто жмурится. На мгновение Фазбер ощутил себя стариком с Альцгеймером, за которым бегают медсестры и подтирают задницу. Суп был абсолютно безвкусным, и Фредди без особого энтузиазма наполнял им желудок, пока Джереми с блестящими безумными искрами глазами копался в ноутбуке. Будто бы был самым что ни на есть хакером, или на худой конец компьютерщиком-любителем. Когда ложка звонко ударилось о дно тарелки, а кислая витаминная шипучка была выпита, Джереми наконец-то довольно кивнул, оторвавшись от созерцания чего-то неописуемо важного и сложного в файлах компьютера. — Что ж, у меня две новости. Хорошая — ноут жив и прекрасно функционирует. Даже не подвисает, как ты там жаловался. Может, его почаще ронять, чтоб не тормозил? Фредди вялым жестом отставил от себя пустую тарелку, чтобы на месте, где она только что стояла, оказалась голова, упавшая на подушку из совсем не мягких рук. После горячего ужина его начало слегка клонить в сон, и вместо нормального ответа он смог выдавить из себя лишь тихое «угу». — А вот плохая… Фред, дружище, ты вроде как взрослый человек, должен понимать что к чему, — в его голосе неожиданным образом послышалась робость. Это нисколько не встревожило Фредди, но любопытный взгляд он все-таки поднял. — Короче, чувак, ты лучше закрывай вкладки в браузере, а то мне как-то не по душе смотреть на гейское порево. Даже мельком. Понимаю, на вкус и цвет, но все же. В голове что-то щелкнуло. Он тут же подскочил на месте, слегка шатнувшись на стуле и, чудом его не уронив, подлетел за спину Джереми. — Чего блин? Это вирус какой-то? Не смотрел я ничего! В смысле, смотрел, но не это. Блять, Джерри! — замыленным взглядом Фредди пробежался по экрану, натыкаясь на бело-голубые тона странички на фейсбуке. Да, он действительно забыл закрыть некоторые вкладки. С другой стороны, он не думал, что кто-то полезет в его историю браузера. — Придурок ты, не смешно же. — Ах-ах-ах! Как раз таки смешно! Видел бы ты свою рожу, — загоготал парень, прижимая ладонь ко рту. Он смеялся так громко и заразительно, что Фазбер и не подловил момента, когда подхватил этот смех, и уж тем более не понял, когда в уголках глаза начала скапливаться влага. Однако долго смеяться Фред не смог, через несколько жалких секунд заходясь в сухом, раздирающим глотку кашле. На самом деле Джереми не был уж так сильно далек от правды. — Знаешь, — Джереми икнул от едва стихших смешков, — у меня складывается впечатление, что я дружу со психом-преследователем. Как успехи, нашел его страничку из десятка одинаковых? Джереми ткнул по экрану, пуская цветастую рябь от прикосновения. Палец с немного облезшим черным лаком проскользил по списку из множества однофамильцев. — Я всего-то искал ребят с работы, — попытался оправдаться шатен. — И кого нашел, а? О, ну-ка смотри. Четыре страницы с именем Монтгомери Гатор, и одна — Монти Гатор. Лол, ты реально псих. Или ты пытаешься собрать армию аллигаторов? В висках пульсировало, Джей говорил слишком громко. Фредди почти физически ощущал, как звук волнами расплывался по кухне, особо сильными толчками раскачивая еле стоявшего на ногах парня. — Остроумие зашкаливает. — Могу ли я открыть окно? Тут стало слишком душно, чел. — Душно — иди прогуляйся, чел. Передашь своей маме, что суп был пиздецки вкусным. Ноги уже едва держали Фредди. Он прислонился плечом к стене, ощущая неприятный холодок от нее. Такой надломленной фигурой он возвышался над, распластавшимся на стуле с высокой спинкой, другом. Тот искоса взглянул на него, выгнув бровь, будто бы ожидая какого-то вопроса. Вопроса так и не последовало, он из звенящей белым шумом тишины, Джереми вырвал сдавленный вздох, заменивший всякие слова. — Пф, ну, конечно, ты не нашел его страницу, — Джереми запрокинул голову хитро прикрыв один глаз. — Монти не зарегистрирован на фейсбуке. И вообще не пользуется сетями. — Ты-то откуда знаешь? — Потому что я общаюсь с ним, дурень. У него дурацкая паранойя на этот счет. Говорит, что во всемирной паутине опасно оставлять свои данные. Глупость какая. Кому вообще это надо? — А как… с ним вообще связываться? Неловко переступив с одной ноги на другую, Фредди закусил щеку с внутренней стороны, представляя себя отвратительную картину того, как он пытается написать какому-то незнакомцу из Интернета, у которого просто совпали имя и фамилия, в то время как настоящий Монти в самом деле даже не думает о такой перспективе. — Подойди и поговори. Что сложного? Даже если я дам тебе его номер, на смски он не отвечает, думаю, он их даже не читает. А звонки часто пропускает, потому что не слышит их… — Как будто бы это так легко, Бон. Подошел и заговорил! — парень был прерван хриплым возмущением. Совершенно случайно с губ сорвалось старое детское прозвище, от которого у Джереми частенько начинает дергаться глаз. — Привет, давай дружить, бля! Так себе этот разговор представляешь? Ты же все время рядом с ним крутишься, даже шанса мне не даешь и слова вставить. Когда нет рядом тебя, с ним либо Ти–Джей, либо Рокси. А это еще хуже. — Не драматизируй, — Джереми пропустил мимо ушей все негодования друга. В попытках стряхнуть челку с глаз, он весело потряхивал головой, раскачиваясь на двух ножках стула. Краска насыщенно синего цвета вымылась, оставляя вместо себя блеклый голубоватый оттенок. Несвойственно себе, Роксана все никак не могла найти время для процедуры окрашивания, что несказанно радовало Джереми. — Что такого в том, что кто-то рядом. Чувак, у тебя явно проблемы с социализацией? Боязнь толпы? Или погоди… — Джереми размашисто взмахнул длинными руками, едва не рухнув на Фредди вместе со стулом, и вновь заливисто рассмеялся. — Чел, шутка про гей-порно — не такая уж и шутка, да? Ха-ха! — Что? Заткнись, это тупо звучит. — Ну конечно! Брюнеточка, ниже тебя, еще и с таким огоньком в глазках… Ладно, сейчас он уже не брюнет, но ты же говорил, что и рыженькие тебе по душе, ха! — Боже, мне и так хреново, а ты еще мне мозг компостируешь! — в подтверждение своих слов Фредди, потер виски пальцами, будто бы этот жест мог уменьшить пульсацию в голове. — Я просто хочу подружиться с ним. Но у меня просто нет ни единого шанса. Он как будто бы в упор не видит меня. Ему по носу щелкнуть, чтобы он посмотрел на меня? Протянув задумчивое «хм», Джереми уставился в потолок, будто на нем были расписаны все ответы на вопросы с последующим планом действий. Ответов, как и малейших намеков на них не было, а идеальная побелка скучающе отражала геометрические тени то от кухонных полок, то от несуразного квадратного кашпо с убитым желто-коричневым цветком. Фред с шумным недовольным вздохом запрокинул голову, неприятно соприкоснувшись затылком глухой межкомнатной стенкой. — Бедняга… так убиваешься по Монти, а он даже не знает о твоем существовании! Но не советую трогать его своими гейскими ручонками, если не хочешь потом ходить с синяками. Он не любит такое. Хотя после этого точно запомнит тебя. — Да не смешно. Хватит. Фредди отошел от стены, появилось какая-то необъяснимая неловкость, из-за которой совсем не хотелось топтаться на месте. Даже с учетом того, что он еле на ногах стоял. Широкими шагами измеряя пространство небольшой кухоньки, парень замер у столешницы, и провел кончиками пальцев по пестрой пепельнице. Сьюзи и Джереми сделали ее вместе: криво, косо, аляписто, зато с душой. Правда в тот момент они не знал, что Фред уже как второй месяц пытается бросить курить. На связках это херово сказывается, да и многие родители жалуются, что от аниматоров воняет. — Тебе всегда было в этом проще. Со мной хотят дружить только дети. — Ни на что не намекаю, но Монти младше нас на два года. Так что дерзай, — а затем его лицо стало еще серьезней, хотя глазами он до сих пор хохотал. — Может, потусим вместе? Или ты хочешь, чтобы я устроил вам свиданку? — Всегда ты так. Шутки шутками, но это неприятно. — Фазбер развернулся, уже взяв в руки пепельницу и заинтересованно повертел ее, будто впервые видит. На самом деле ему просто хотелось куда-то деть руки: подобные разговоры заставляют чувствовать себя неловко, словно он снов оказался в школе, и пытается подарить девочке валентинку, а вокруг так много людей! И все эти люди смотрят прямо на него, смеются и показывают пальцем на робкого подростка. — Прости, что задел твои чувства, медвежонок Тедди. — Джереми смешно выпятил нижнюю губу, хлопнув крышкой ноутбука. — Слово скаута, больше не обижу тебя. — Ты не был скаутом. — Значит, даю слово басиста. — Не унижайся, чел. — Эй, не недооценивай бас! Это незаменимый инструмент. Без него не было ни одной нормальной песни! — У тебя комплексы на этот счет? — уже начал язвить Фред. — Четыре струны так сильно бьют по мужской гордости? — Я сейчас тебя придушу! — в подтверждение своих слов, вскочил на ноги и одним шагом оказался перед шатеном, некрепко сжимая пальцы на шее. — И позвоню Монти! Скажу ему, что Фредди Фазбер безумно влюблён в него и ждет встречи с ним за каждым углом! Фредди прорвало на громкий затяжной кашель, от которого он буквально согнулся пополам. Джей постучал по спине. Последний удар был настолько сильным, что ослабевшее тело, чуть не рухнуло на пол. — Ладно–ладно. Так уж и быть. Я поговорю с ним. Прощупаю почву. Может, избегание — это его особый вид проявления влюбленности? Как думаешь, а? — Да не влюблен я. Просто хочу… — ушло несколько секунд на поиск нужного слова, — потусить с ним. — Рассказывай мне. Я знаю тебя с шести лет. Твои отговорки для меня — пустой звук. — Ну и катись отсюда нахуй, — он снова закашлялся, прикрыв рот кулаком. Прежде чем, Джереми снова с усилием постучал по лопаткам, Фредди выставил вперед ладонь с оттопыренными пальцами, лишь бы не подпустить этого засранца слишком близко к себе. — Грубость плохо влияет на твое состояние, дружище. Поэтому попридержи-ка язык и пойдем смотреть фильмы. Предоставляю тебе выбор, но только не гей-порно!***
26 мая 2007 года.
— Почему я?! — донесся возмущенный вскрик со стороны высокой двери «только для персонала». — А кто, по–твоему, должен? Санрайз? У него и так огромная нагрузка! Эммануэль? Он даже не на полной ставке здесь работает, я не могу его выдернуть с другой работы. Генри сказал, что тут должна быть живая музыка, а не из будки диджея. — Я тоже на полставки работаю! И даже не играл никогда на басу! — У тебя есть время наверстать упущенное до пятницы, если Джереми не объявится. А сейчас — шоу должно продолжаться. Бери гитару в руки и играй, как можешь. Или мне пойти к Афтону и сказать, что ты отказываешься выполнять возложенные на тебя обязанности? Незаменимых нет, Монти. Либо делай, что говорят, либо проваливай. — Ванесса! — крикнул он вслед удаляющемуся прочь администратору заведения. и с усилием пнул ногой закрывшуюся дверь. — Да пошла ты! Фредди обеспокоенно вертит головой в поисках красного недовольного пятна на фоне пестрых стен, и недовольно шикает, когда маленькие ручки особо неприятно сжимают отросшие волосы. Мальчишка, повисший у него на шее, ойкнул, когда ноги коснулись шахматной плитки пола. — Грегори, — Фредди даже не повернул голову, говоря это будто в пустоту. Его взгляд цепко ухватился за понурую широкоплечую фигуру, — ты не мог бы пойти поиграть… во что-нибудь? Монтгомери озадачено помотал головой с некой опаской рассматривая врученную ему бас-гитару Джереми. Дернул пальцем одну струну, и беззвучно цыкнул, видимо так и не принимая свою участь. — Так нечестно! Я поиграть во что-нибудь могу и дома. А с тобой я почти не вижусь, — хриплым, только начавшим ломаться голосом, прогудел паренек. — Ну я же тоже тут не бездельничаю. Мне надо, э-э, по работе поговорить вон с тем парнем. Вот, держи, — порывшись в карманах красных брюках-клеш, Фазбер вручил ребенку несколько жетонов для игровых автоматов. — Если надо будет еще, найди Чику. У нее их полно. — Не хочу я, — пробурчал Грегори, обиженно сложив руки на груди. — Грег, я позвоню твоим родителям. Скажу, что ты меня не слушаешься. На короткое мгновение Фредди посмотрел на племянника и невольно улыбнулся, завидев знакомое вечно недовольное выражение лица. Генетика страшная штука. Выкинув кивком головы ненужное видение, Фазбер снова, теперь уже искоса, посмотрел на Монтгомери, который будто бы только и ждал, когда на него обратят внимания. Глаза недружелюбно сверкнули, но это нисколько не обеспокоило Фазбера. Дешевая угроза нажаловаться родителям отлично подействовала. Но стоит отметить, что с каждым разом мальчик реагировал на это все с большим несогласием: в какой-нибудь момент он обязательно плюнет на это и сделает все по-своему. Однако сейчас он послушно поплелся в сторону игровых автоматов, наконец-то дав Фреду передохнуть и спокойно отдышаться. Дети — это такая морока. — Эй, Фред! — ноги сами понесли его в сторону побледневшего коллеги. Когда же он замер перед Монти, Фазбер улыбнулся своей самой очаровательной и располагающей улыбкой — за годы работы с детьми и их родителями, Фредди настолько отточил этот навык, что даже придраться не к чему. Однако, кажется, Монтгомери был единственным человеком, на которого не действует его обаяние. — Привет, Монти. Что тут приключилось? Что за сыр-бор у тебя с Ван… — Где Джереми? — с ходу начал он, совершенно игнорируя приветствие и всякие правила хорошего тона. Это, конечно, немного задевает, но с другой стороны, они обязаны следовать этикету только взаимодействуя с гостями. Хотя это не отменяет того, что толика дружелюбия была бы к месту. — Э, в гримерной? — предположил Фредди, слегка опешив от такого напора. — Может, уснул где-то. Или опаздывает. — Он не приходил в пиццерию. Ты же его друг, почему не знаешь, где он? — парень взглянул на него исподлобья недобрым взглядом. Длинные красные волосы были завязаны в небрежный пучок, отчего некоторые короткие пряди спадали на лицо. Сложно было сказать, выглядел он таким разъяренным из-за лезущей в глаза челки или от ситуации в целом. — Джей не обязан отчитываться мне о своем местонахождении. Мы взрослые люди. — Фред пожал плечами, уставившись на желтую бас-гитару друга. Желтый совсем не сочетается с красным, показалось Фазберу. — Поверь мне, если с ним что-то приключится, я буду первым, кто об этом узнает. — Здорово, блять, — вздохнул Монти опуская руки. Корпус гитары с жутким несогласным оханьем соприкоснулся с полом. Даже Фредди поморщился от такого небрежного обращения с инструментом, однако говорить ничего не стал. Все-таки, это уже проблемы Джереми — нечего пропускать репетиции. — Ванни хочет, чтобы ты отыграл его партию? — Будто бы ты не слышал этого! Я просто… Блять, я не знаю, что мне делать, — он прижал ладонь к лицу, в попытках стереть неуверенность и придать голосу уверенности. — Ладно вы с утра не выступили, никого даже не было из посетителей, но, сука, до вечера я ничего не выучу. — Да ладно тебе, просто импровизируй. Все равно никто даже не услышит баса, — рука Фреда дернулась, ему хотелось успокаивающе потрепать того по волосам, или хотя бы по плечу, но так и застыла в воздухе, будто взгляд Гатора заставил ее окаменеть. — Держу пари, Бонни объявится к вечеру, он тот еще безответственный балбес. Неожиданно лицо окатило жаром, Фред ощутил, как румянец неприятно щипал щеки и чувствительную кожу под глазами. Поджав и без того тонкие губы, парень наконец-то опустил, нелепо висящую в воздухе руку и с легкой робостью посмотрел на собеседника. За напускным раздражением и излишней самоуверенностью, которую Монти подхватил от Роксаны, скрывалось ощутимое беспокойство. Тревога. Он пытался ее скрыть, но бегающие из угла в угол глаза, выдавали его с потрохами. — Ты давно его видел? — наконец со вздохом спросил Монти. — Хм, в пятницу на работе. А потом он умчался проводить вечер в компании пива и хоккея по телеку, — шатен почесал затылок, силясь продолжить свою мысль. — Скорее всего так и прошли его выходные. Возможно, было что-то покрепче пива, поэтому он сейчас дрыхнет и борется с похмельем. Знаешь, пить в одиночку — это так в его духе. Не переживай, к четвергу оклемается. Он просто обязан показаться мне на глаза в четверг. — Странно… — парень быстро облизнул сухие губы, так и не смотря тому в глаза. Затем он поднял с пола гитару и перекинул через шею приятный на ощупь ремешок. — Мне почему-то казалось, что вы в пятницу были вместе. — Не, у меня свои дела были. Я с девочками ходил в «Зуландер», ну знаешь, по паре шотов выпить и отметить выходные. Надо будет тебе, кстати, как-нибудь с нами пойти. Тебе реально стоит расслабиться, повеселиться. — больших усилий стоило придать голосу непринужденности. Фредди уставился на Монти полным надежды взглядом, мысленно загибая пальцы за спиной. За все время работы в «Пиццаплексе» Монти так ни разу и не приходил на их совместные тусовки, и был почти что невидимкой на обязательных корпоративах. Была бы его воля, он бы и на них не появлялся. Но для Фредди это было чем-то вроде боязливой возможности поговорить с ним о чем-то большем, чем о работе. «Какую музыку ты любишь? Что тебе нравится? Может, сыграем в пинг-понг? Ты любишь суши? А какой твой любимый цвет? А фильм? Давай погуляем?», — в голове бегущей строкой проносилось огромное количество несуразных вопросов, отделаться от которых было той еще задачкой. — Я в «Зуландер» — ни ногой, — Монтгомери несогласно помотал головой, отчего еще несколько бордовых прядей спало на лицо, закручиваясь забавной спиралькой у уха. — Работал там раньше. — Знаю, — слишком резко ответил Фред, поздно опомнившись. — В смысле, я помню, что там играл по выходным с теми ребятами. Монти недоуменно выгнул черную бровь со шрамами-точками от затянувшегося прокола. — Было дело, — он отступил он коллеги на пару шагов, прижимая к телу бас-гитару. — Ладно, я, наверное, пойду… учить не знаю что. Надеюсь, никто реально не услышит этого грандиозного позора. — Да ладно тебе, ты хорошо играешь на шестиструнной. А зная основы, не так уж и сложно перейти на четыре струны. Хочешь, покажу? Джей меня кое-чему учил. — Пожалуй, откажусь. Тебя уже малец заждался. Фредди вздрогнул от похолодевшего взгляда, взявшегося совершенно из ниоткуда, подобно дуновению северного ветра. Слегка опустив голову, он понуро сморгнул колючую обиду. Грегори действительно стоял неподалеку, уперев руки в бока и нетерпеливо топая ногой, намекая, что Фазберу пора бы уже обратить внимание на родного племянника. — Что ж, ладно. Удачи, — он сказал это в пустоту, стараясь не пересекаться взглядом с Гатором. Почему он такой колючий по отношению ко всем? К нему с добром, по-хорошему, а он ведет себя, как самый обделенный вниманием и любовью. Обиженный жизнью придурок. — Эй, — раздалось из-за спины. Лицо тут же вновь налилось краской. Фредди посмотрел на него вполоборота. — Ты это… спасибо короче. Как-нибудь надо будет реально затусить. Только не в том обосанном баре. На лице расплылась воодушевленная улыбка. И эта улыбка медленно, но верно перенималась и самим Монтгомери. Но так и не дойдя до ее пика, когда уже становится абсолютно точно понятно, что тот улыбается, парень кивком голову смахнул назойливые пряди с лица, а вместе с ними и робкую едва зачатую мягкость в лице. Монти действительно повезло: ему так и не пришлось играть на бас-гитаре вместо Джереми. На этом его везение закончилось, потому что причиной, по которой он смог избежать этого грандиозного позора, как он выразился, послужила воющая во всю глотку полицейская сирена. Красный и синий свет мигал, чудом не вызывая эпилептический припадок, и вместе с нескончаемым потоком бранных слов, исходящих изо рта музыканта, наручники щелкнули за спиной коллеги. Монтгомери становится главным подозреваемым. Какие ярлыки на него уже не повесили: маньяк-преследователь, убийца, повесили даже исчезновения других людей. В ответ на все эти выкрики парень лишь испуганно метал глазами, в попытке поймать хотя бы один взгляд без осуждения. И этот взгляд принадлежал Фреду. Фредди знал, что Джей жив. Между ними всегда была какая-то потусторонняя связь, с первого дня их знакомства, а было это невероятно давно. Связь, которая присуща близнецам. Они чувствовали все, одного кивка или неловко брошенного мычания было достаточно, чтобы понять каждую эмоцию и причину ее возникновения. Они почти что ощущали присутствие друг друга, думали друг о друге в одно и то же время, чувствовали, когда кому-то плохо или очень хорошо. Даже, находясь в тысячах километрах друг от друга. Он не мог никому этого объяснить, его бы посчитали психом, упекли бы в дурдом, но это ведь правда. Как вдолбить в головы полицейским, что Джея не убили, что он жив и необходимо продолжать поиски. Невозможно. А убедить в этом обезумевшую от горя мать Бонни — вообще не представляется возможным. Она глубоко уверовала в то, что убийца до сих пор разгуливает по улицам, работает в том же заведении, стал его заменой. Ведь иного мотив быть и не может. Поэтому Фред каждый вечер бродит по заспанным улицам, клеит на каждый столб объявления о пропаже и ни в коем случае не думает о худшем исходе. Он верит. А вера — самая мощная вещь, которой может располагать человек.