Тепло на высоте 20 метров над землёй

Коннор оказался невероятно трепетным и нежным. Конечно, это было понятно уже по тем двум неделям, что они провели вместе на вышке Джека, но в отношениях это стало ещё более очевидно. В вечер, когда Джек пытался просушить мокрые с ливня волосы Коннора полотенцем, пока тот рассказывал о том, как осознал свои чувства, они очень долго говорили о своих ощущениях и как это непривычно обоим. Никто из них ещё ни разу не сталкивался с таким — с симпатией к своему другу, коллеге, полу. Джек пряча глаза признался, что в принципе никогда не состоял в отношениях; Коннор в ответ округлил глаза и долго вымаливал прощение за то, что заставил его так волноваться. Нельсон сразу же отмахнулся и сказал, что всё нормально, тая только от искренности, звучавшей в словах напарника. Коннор, более менее успокоившись и крутя в руках пустую кружку из-под чая, спросил: — Так… ты хочешь со мной встречаться? — Хочу, — тут же выпалил Джек, чувствуя, как кружится голова. Коннор улыбнулся и неловко развёл руки в стороны: — Может, тогда обнимашки? — Да, — согласился Нельсон и сам так же неловко подвинулся ближе, прижимаясь к своему новоиспечённому парню. В объятиях Коннора в тот вечер было на удивление тепло и комфортно, и прошло даже ощущение нереальности происходящего. Через несколько часов после разговора ливень превратился в лёгкую морось, и Коннору пришлось вернуться к себе на вышку, чтобы заполнить обязательный ежедневный отчёт. Несмотря на всё так же немного неловкое прощание, их отношения с этого момента развивались размеренно и спокойно, будто по предписанию самой Вселенной. Коннор признался, что сам бывал в отношениях только раз в жизни, да и те закончились спустя пару месяцев после начала, на что Джек лишь удивлённо рассмеялся: «По тебе не скажешь, что ты такой же профан, как я». Поэтому можно было сказать, что они учились любить вместе. Вскоре после начала отношений общения только по радио стало катастрофически не хватать — даже Джек, будучи не в восторге от постоянных касаний, безумно скучал по Коннору под боком. Однако несмотря на это сложно представить его изумление, когда одним днём после донёсшегося из приёмника «Я схожу в лес на патруль, проведать обстановку» Коннор Хокинс каким-то образом опять материализовался у него на пороге. — Верхушка думает, что я на патруле, — объяснил он. — Я прошёлся по лесу и решил заглянуть к тебе. Никто всё равно не узнает, куда я ходил. С тех пор они начали ходить друг к другу «на патрули». Привыкнуть к такой рутине было невероятно просто. Таким образом Джек в очередной раз оказался в кровати Коннора, с горячей кружкой в руках и улыбкой на лице слушая новый гитарный перебор, которого раньше не слышал. Хокинс сказал, что недавно поймал на своём стареньком радио музыкальный канал связи, и сразу же подумал о Джеке, когда там заиграла эта песня. — Звёзды ярко сияют в чёрном небе; я знаю, что моя любовь никогда не умрёт — и я люблю его, — пел он, намеренно меняя в тексте «её» на «его». Джек завороженно смотрел на него, с замиранием сердца ловя каждое слово. Теперь делать это было не стыдно и не больно, а очень даже приятно — он знал, что Коннор правда имел ввиду каждое произнесённое слово. Доиграв последние ноты, Хокинс повернулся к нему, мягко улыбаясь. — Ну как тебе? — Замечательно, — со скромностью, опуская глаза вниз. Коннор спустил гитару с колен и вдруг подался вперёд, сокращая расстояние между ними, чтобы внезапно накрыть губы Джека своими. Тот, еле успев среагировать и не пролить на них какао, поставил кружку с горячим напитком на стол. Расслабившись, он ответил на поцелуй. Коннор целовался медленно, не торопясь и давая понять, что чувствует; Джек же всегда безошибочно считывал по вкусу его губ всё, что он хотел сказать и к чему не мог подобрать слов. Хокинс учил его чувствовать так, как у Джека ещё никогда не было. Нельсон приподнялся со своего места, одной рукой упираясь в матрас, а другую пристраивая на щеке партнёра. Он чуть наклонил голову, получая лучший доступ к чужому рту, когда со стола вдруг послышался громкий треск линии передач и знакомый голос: — Двенадцатая вышка, приём! Блокпост вызывает. С громким чпоком разорвав поцелуй, оба вздрогнули и обернулись к радиоприёмнику. Коннор, путаясь в своих же ногах, подскочил с места и начал крутить колёсико старой машины, чтобы включить микрофон: — Коннор Хокинс на связи! — Коннор, помнишь о туристах, которые сегодня ночевали в твоей части леса? — начал Билли. — Да, конечно, — пытаясь восстановить дыхание, пропыхтел Коннор. — Какие-то проблемы? У них же было разрешение на кемпинг. — Всё верно. Дело в другом. Они сейчас у меня, говорят, потеряли в лесу собаку. Нельсон ещё не вернулся с патруля? — Нет, — Коннор кинул косой взгляд на Джека, сидящего у него на кровати и криво улыбающегося. — Когда вернётся, сообщи ему о пропаже. И сам по возможности сходи проверить, не бродит ли где-то на твоей территории собака. — Кого мы ищем? — Щенок джек-рассел-терьера, мальчик, отзывается на кличку Лаки. Был в красном ошейнике, — Билл понизил голос: — Понимаю, что это не входит в ваши обязанности, но хотя бы сделайте вид, что искали этого пса, храни его Господь. Дети плачут, а родители готовы доплатить за поиски. — Не надо, — отказался Коннор. — Мы сделаем всё, что в наших силах. — Спасибо, парень. Дай Бог тебе здоровья. Коннор прыснул в кулак. — Это всё? — Да. Отключаюсь. До связи. — До связи. Приёмник тихо щёлкнул. Коннор покрутил колёсико, отключая микрофон, и оба парня тут же прыснули со смеху. — Билли как будто почувствовал, когда надо было подключиться, — выдохнул Коннор, чуть не плача. — Да уж, — согласился Джек. Он глубоко вдохнул. — И всё-таки… надо заняться поисками этой собаки. Домашнему животному опасно одному бродить по лесу. — Ты уходишь? — спросил Коннор, поворачиваясь к нему и скрещивая руки на груди. — Думаю, да, — ответил Джек. Он поднялся с кровати и накинул на плечи куртку. — Скоро стемнеет. Я пройдусь по лесу в зоне, где отдыхали эти туристы, и пойду к себе. Надеюсь, с этим псом всё будет хорошо. — Обязательно будет, — заверил его Коннор, — ведь он в надёжных руках, — он подошёл к Джеку и взял его за руки, заглядывая в глаза. Тот улыбнулся. — Не скучай. Услышимся вечером. — Услышимся, — ответил Коннор и наклонился вперёд, чмокая Джека в лоб на прощание. Щёки по обыкновению немного потеплели. *** За полтора часа бродилок по лесу Джек не обнаружил ни одного домашнего животного — одни только белки да птицы попадались на глаза. Единственное, что обнадёживало — отсутствие на снегу и следов лап больших хищников, намекавшее, что если пёс всё ещё где-то в лесу, то ему ничего не угрожает. Когда солнце первым лучом коснулось горизонта, Джек со вздохом развернулся и начал путь обратно к своей вышке. «Коннору стоит завтра тоже сходить в патруль. Настоящий.» Уже на подходе к вышке в поздних сумерках Джеку вдруг показалось, что до слуха донёсся какой-то высокий короткий звук. Он остановился, оглядываясь вокруг и сжимая в кармане баллончик со спреем от медведей. Он навострил уши, пытаясь понять, опять ли это просто ветер свистит в верхушках деревьев или звук издало нечто другое, когда из кустов рядом вдруг послышался шорох и они зашевелились. Достав баллончик из кармана, Джек весь напрягся, когда между веток вдруг показалась миниатюрная собачья мордочка, уронившая на землю шапку снега. Смотритель удивлённо замер. Они смотрели друг на друга секунд десять, прежде чем собака жалобно заскулила. Джек очнулся и присел на корточки: — Хэ-эй, привет, — тихо поприветствовал он животное. — Ты же Лаки, верно? Пёс, очевидно, ничего не ответил, только продолжал глядеть на человека с опаской в глазах. — Я не причиню тебе вреда, — протянул Джек, запоздало понимая, что баллончик спрея стоит убрать куда подальше. Он демонстративно поболтал им в воздухе, а затем отбросил на метр в сторону. Пёс вздрогнул и вновь скрылся за ветками. — Эй, стой-стой! Джек кинулся к кусту, раздвигая ветки в стороны. Небольших размеров щенок сидел в глубине куста, пряча хвост между задних лап и мелко дрожа. — Ну же, — мягко сказал Нельсон, медленно протягивая руку к собаке. — Я друг. Не бойся. — Остановившись в нескольких сантиметрах от носа щенка, он замер в ожидании. Пёс боязливо придвинулся ближе, невесомо касаясь холодным носом не менее замёрзших рук пожарного. Обнюхав его ладонь, он облизнулся. — Вот так. Хочешь, мы пойдём погреться ко мне на вышку? Я могу покормить тебя, а потом мы вернём тебя домой. Как тебе идея? Пёс смотрел на него своими глазами-бусинками, больше не шугаясь, но всё ещё подрагивая всем телом. Джек медленно вытянул к нему обе руки и осторожно поднял его. Он расстегнул молнию на куртке, посадил щенка поближе к груди и аккуратно застегнул обратно, придерживая маленькую собачку второй рукой. Быстро подобрав с земли брошенный баллончик защиты, он поднялся на ноги и поспешил к лестнице, ведущей на вышку. — Теперь всё будет хорошо, — проворковал он, поглаживая щенка по мохнатой макушке. *** — Он был прямо у твоей вышки? Джек руками делил варёное куриное филе на маленькие кусочки, которые сможет прожевать и проглотить достаточно миниатюрный пёсик. Названный щенок лежал рядом с печкой, свернувшись клубочком в импровизированном гнёздышке из пледа. — Представляешь? — подтвердил Джек. — Он такой крошечный! Как он вообще преодолел такое расстояние в одиночку? И зачем его такого маленького взяли на кемпинг в лес? — Не знаю, дружок, — вздохнул Коннор. — Но хорошо, что ты нашёл его. Это значит, что мне завтра не надо будет морозить задницу в лесу. — Ты балбес, — закатил глаза Джек. — Мне нужно доложить Билли, что щенок нашёлся. Скоро вернусь, хорошо? — Хорошо, — радиоприёмник щёлкнул, оставляя Джека наедине с треском поленьев в печке и мерным дыханием щенка. Смотритель взял в руки тарелку с покрошенным мясом и подошёл к лежанке зверька, осторожной рукой проводя по шерсти от макушки до хвоста. — Эй, малыш, — позвал он. — Лаки. Смотри, я приготовил тебе еды. Он поставил тарелку рядом с лежанкой. Чёрный нос забавно задёргался, а через мгновение щенок поднял голову и взглянул на еду; осторожно поставил на пол одну лапу, затем вторую, третью и четвёртую, оказываясь прямо перед миской. Ещё раз тщательно обнюхав её содержимое, он медленно начал есть, однако быстро теряя осторожность и уплетая мясо так, будто не ел уже долгое время. Джек запоздало понял, что, скорее всего, так оно и было — щенок скитался по лесу не час и не два. Пока собака с аппетитом поглощала еду, Джек вернулся в кухонную зону и взял глубокую миску, набирая в неё питьевой воды, чтобы поставить рядом с тарелкой собачьей еды. *** Билли сказал, что семья сможет приехать за щенком в конце недели, поэтому он заберёт его, когда пойдёт относить ему провизию в тот же день. Это значило, что Лаки будет жить с Джеком ещё пять дней. Не то, чтобы смотритель одиннадцатой вышки был против. Джек с детства обожал собак. Отец всегда отказывался заводить животных, потому что не доверял сыну, умудрившемуся угробить парочку кактусов, которые стал забывать поливать спустя неделю после покупки. Джек убеждал, что о живом существе он не забудет так, как о растениях, молчаливо стоявших на подоконнике под палящим солнцем, но ни один из его доводов так и не сработал. Всё, что ему оставалось делать — читать статьи по уходу за животными в журналах и смотреть фильмы про приключения четвероногих по телеку. Поэтому Лаки быстро освоился на вышке. Плотно отобедав и поспав пятнадцать часов, щенок встал на свои крошечные короткие лапки и начал обнюхивать каждый уголок небольшого домика. Джек внимательно следил за его перемещениями, удостоверяясь, что ничто не навредит его новому подопечному. Лаки, ознакомившись со своим новым местом пребывания, подошёл к кровати и встал на задние лапки, заглядывая в глаза Джеку бездонными щенячьими глазками. У Джека не оставалось выбора, кроме как поднять зверька к себе и дать ему вылизать все свои пальцы, прежде чем тот свернулся в конце кровати и снова лёг спать. Джек трижды в день водил его на прогулки в лес, не спуская глаз с любопытного пса, быстро перебиравшего лапками и деловито хрустевшего ветками, но не решавшегося больше убегать слишком далеко. Возвращаясь с прогулки из морозного леса, он кормил щенка едой, которую готовил ему отдельно от своего питания, а затем садился заниматься работой. Лаки сворачивался клубком в своей лежанке и тихо сопел у печки. Когда работы не было, Джек учил собаку командам или просто играл с ним. Оказалось, что щенок хорошо воспитан — он никогда не кусал Джека слишком сильно и сам по себе уже знал парочку базовых команд. Сказать, что Джек был от него в восторге — значит ничего не сказать. — А ты у нас, оказывается, собачник, — пошутил однажды Коннор по трескучему радио. — Ага, — ответил Джек, поглаживая свернувшегося у него на коленях Лаки по голове. Пёс тихо и удовлетворённо сопел с закрытыми глазами. — Я всегда очень любил собак. Мечтал когда-нибудь завести своего пса. — Звучит замечательно. Судя по твоим рассказам, ты отличный собачий папа. Лаки уже сказал своё первое слово? Джек закатил глаза: — Я ему не папа. Просто временно ухаживаю за ним. — Как скажешь. Не забывай, что через несколько дней его надо вернуть его семье. Джек опустил глаза на щенка, так удобно устроившегося у него на ногах. — Конечно, я помню, — грустно выдохнул он. Они просидели в тишине несколько секунд, думая каждый о своём. Затем Джек поднял взгляд на приёмник, спрашивая осторожно: — Ты не хочешь завести собаку? — и быстро добавил, уточняя: — Со мной. В будущем. — Конечно, хочу, — ответил Коннор с улыбкой в голосе. — Да с тобой кого угодно. Кроме кошки — у меня аллергия. Джек улыбнулся в ответ, вновь проводя ладонью по лоснящейся шерсти. *** — Знаешь, а я написал стихотворение про тебя и Лаки. Джек оторвался от разгадывания кроссворда, изумлённо глядя на заговоривший радиоприёмник. — Серьёзно? — Ага. — Не знал, что ты пишешь стихи. — Я полон загадок, детка. Джек закатил глаза. Лаки увлечённо грыз кость в своём углу. — Прочитаешь мне свой стих? — Конечно, — Коннор громко прочистил горло и с расстановкой начал читать: — Дорогой мой, славный Джек, Поздравляю тебя, сэр, Ведь в жизни появился мини-джек, Но не Нельсон, а рассел-терьер. Хочу я жить в мире добра и без гадостей, С тобой, собакой и счастьем — хоть даже в машине. Каждый день будет полон доброты и радости, С тобой и щенком, мой милый, добрый мужчина. Джек сидел, хлопая глазами. Факт того, что Коннор посвятил ему стихотворение, невероятно грел душу, но непосредственно слова данного произведения… — Коннор, это… — он осёкся и вдруг рассмеялся. — Что? — Это очень мило, — проговорил Джек, пытаясь успокоить рвущийся наружу смех. — Как ты вообще додумался до этого? — В порыве вдохновения, — гордо ответил Коннор. Джек рассмеялся ещё сильнее. «Ну и глупость,» — подумал он, замечая, как непонимающе смотрит на него Лаки. *** Коннору не пришлось выходить в лес на следующий день после того, как Джек нашёл Лаки, но днём после этого он всё равно предупредил, что идёт в патруль, и заявился на одиннадцатую вышку. — Привет! — поздоровался он, заключая Джека в ледяные с улицы объятия прямо на пороге. — Привет, — просипел он, в ответ хлопая Коннора по спине. Тот покачал их из стороны в сторону, и Джек добавил: — Всё, отпускай, ты холодный. Коннор отстранился, сияя глупой улыбкой на лице. Тут изнутри послышался звонкий лай, и по деревянному полу вышки зацокали когтистые собачьи лапы. — А кто это тут у нас? — проворковал Коннор, опускаясь на корточки. Лаки громко гавкал на него, угрожающе расставив лапы в стороны. — Привет, малыш! — Лаки, это Коннор, мы на него не гавкаем, — сказал Джек, поднимая щенка на руки. Тот громко зафыркал. Коннор поднялся на ноги и дал собаке понюхать свою руку. Лаки осторожно вытянул шею, а через несколько секунд снова громко фыркнул и отстранился. — От тебя сигаретами воняет, — заметил Джек. — Видимо, ему это не нравится. Коннор закатил глаза и стал снимать с себя куртку и шапку, вальяжно проходя к кровати и плюхаясь на неё, будто на свою. — Много хочет, значит, — хмыкнул он. — Ну, ладно. Рассказывай, как вы уживаетесь? — Ты и так всё знаешь, — ответил Джек, присаживаясь рядом и позволяя Лаки встать задними лапами на свои колени, а передними — на Коннора. Щенок смотрел на него с недоверием, дёргая чёрным носиком. — Какой-то он глуповатый, — заметил Коннор, почесывая у щенка за ушком. Джек подумал о стихотворении, которое недавно услышал из уст партнёра, но промолчал. — Как тебе спалось? — спросил Коннор, поворачиваясь к Джеку лицом. — Хорошо. Долго ты сегодня играл на гитаре? Чувство, будто я всю ночь продрых, словно младенец. — А это уже неважно, — улыбнулся Коннор, накрывая чужую руку своей. С начала отношений Коннор возобновил своё ежедневное пение по радио. Теперь он продолжал играть и петь до тех пор, пока Джек не уснёт. Ну, или пока сам не начнёт сонно путать слова или зевать настолько сильно, что приходится прерывать слова — тогда Джек твёрдо отправлял его в постель, не принимая никаких возражений, а сам коротал ночь с улыбкой на лице и приподнятым настроением, что считал уже успехом в борьбе над бессонницей. — Новичок, ты же пожарный, да? — вырвал из размышлений тёплый голос сбоку. — Я — да, а вот ты, видимо, по профессии балбес, — ответил Джек, поднимая руку, чтобы почесать Лаки живот. — Может, пожаришь мне картошечки? Джек захихикал: — Ты же знаешь, что мы тушим, а не жарим. — Тогда потуши. — Ты и в правду балбес. На балбесов учатся? — Нет, я от природы такой. Джек, ну пожалуйста, я сегодня ещё ничего даже не ел. Голодный, как волк. Вот этот вот волк, — и он кивнул на Лаки. — А вот он как раз-таки абсолютно не голодный, — закатил глаза Джек. Вдруг ему в голову пришла шикарная идея. — А может, ты поможешь мне готовить? Коннор присвистнул и отвёл глаза в сторону: — А может, не так уж я и хочу картошки. — Ну уж нет, не отвертишься. Мне надо приготовить ещё для Лаки, поэтому подъём, — Джек поднялся с кровати и отправился доставать необходимые продукты. — Ты уверен? Если вышка сгорит, то тебе будет негде работать. — Уверен, — ответил Джек, и деловито: — Поднимайся и тащись сюда. Картошки у меня почти нет, поэтому сегодня мы с тобой готовим суп на говядине и рис с мясом для щенка. — Да, малыш, мы с тобой влипли, — со вздохом обратился к собаке Коннор, поднимаясь на ноги. — Набери воду и положи в неё мясо, — попросил Джек, кладя на стол доску для резки и нож, а сам подошёл к столику у окна, на котором стоял радиоприёмник с музыкой. Повертев колёсиками в разные стороны, он поймал волну, на которой играла какая-то весёлая мелодия и, удовлетворённый, вернулся на кухню. Коннор сидел на столешнице, качая ногами взад-вперёд. Лаки стоял поодаль, принюхиваясь к чему-то. — Слезай, сейчас будем резать овощи. — Хорошо, босс. Готовка пошла своим ходом; пока вскипала говядина, Джек и Коннор резали овощи и обсуждали всё подряд. Музыка задавала позитивный настрой, заставляя покачиваться в такт в моменты, когда можно было убрать нож из рук. Кухня быстро наполнилась запахом еды и смехом. Лаки бегал под ногами, выпрашивая кусочки еды, тыкаясь носом в ноги и глядя наверх такими грустными глазами, будто не позавтракал несколько часов назад наполненной до краёв миской с рыбой и морковкой. — Как ты чистишь картошку? — ахнул Джек, глядя, сколько Коннор отрезает вместе с кожурой. — А что не так? — Ты полкартошки срезаешь. Ну-ка, — Джек сделал шаг к Коннору, дотрагиваясь плечом к плечу, и осторожно накрыл своими руками чужие. Ему показалось, что Коннор задержал дыхание, но он не успел на этом сконцентрироваться, вместо этого крутя руками Коннора, устраивая в них поудобнее картофелину и нож. — Срезай поменьше кожуры. Вот так вот, — он продемонстрировал, орудуя руками Коннора и аккуратно срезая кожицу с картошки. — Знаешь, мы сейчас прямо как Рэми и Альфредо, — с улыбкой заметил Коннор, поворачиваясь к нему и чмокая в щёку. — Хочешь сказать, что я крыса? — отшутился он. — Нет! Я имел ввиду, что ты гениальный повар! — Ага, оправдывайся, огузок. Через некоторое время суп и рис кипели на плите, а поварам оставалось только дожидаться, когда их можно будет снимать с огня. Коннор протянул Джеку руку, утягивая в слишком энергичный вальс, а затем покружил его, придерживая за руку, занесённую над головой. Лаки встал на задние лапы и закружился вместе с ним. Когда все блюда были готовы, Джек наложил порцию в миску Лаки, а Коннор в это время разлил суп в две тарелки. Сам он сел на стул за столом, а Джек уселся на край кровати, поставив свою тарелку на тумбочку. — Получилось вполне вкусно, — изрёк вердикт Джек, распробовав первую ложку. — Вот видишь, какой ты молодец. — Да тут почти всё ты сделал, — пробормотал Коннор, еле заметно розовея щеками. Джек лишь улыбнулся в ответ. *** — А я снова стихи написал, кстати, — огласил Коннор, намыливая тарелку. Он стоял за раковиной и мыл посуду, пока Джек сидел на придвинутом к кухонному столу стуле и гладил Лаки, устроившегося у него на коленях. Щенок облизывал ему руку, будто в знак благодарности за вкусный обед. — Правда? — улыбнулся Джек. — Почитаешь? — Конечно, — Коннор кашлянул, готовясь читать свой новый шедевр, и очень воодушевлённо начал: — Я был молод, одинок, Ты сорвал с сердца замок. Клянусь я вместе быть вовек, Дорогой, любимый Джек. Лес кругом, трещат дрова, Одиноко иногда. Но пишу я эти квашни Для того, кто зажëг свет одиннадцатой башни. Ты как крафтовое пиво, Я — сушёная рыбëха. Совместимость сто процентов, Моя сладкая лепëха, — на этих словах он вытянул руку, чтобы поднять вазу, в которой стояли словно букет принесённые им же ветки и протянул её Джеку. Тот расхохотался со всей дури. — Коннор, это уморительно, — выдавил Джек. Лаки вытянул шею, чтобы понюхать ветки. — Тебе не нравится? — Коннор состроил щенячьи глазки настолько обиженные, что могли бы потягаться с самим Лаки. — Нравится, — заверил Джек, принимая «подарок» так, будто эти ветки не стояли у него на столе уже неделю. — Просто пока что твои стихи выходят очень потешными, честно. Представь, если бы в «Гордости и предубеждении» мистер Дарси называл бы Элизабет «сладкой лепёхой». Коннор задумчиво нахмурился. — Возможно, ты прав. *** За окном рано стемнело. Ночь куполом накрыла лес, убеждая его обитателей, что настало её время. Коннор сказал, что хочет покурить, и они вместе вышли на террасу, закрыв дверь, чтобы внутрь не пробрался холод, а наружу не выбежал маленький щенок. В лесу было тихо; ветер унялся, в кои-то веки успокоившись и уснув. Столетние ели не шуршали своими ветвями. Над головами простиралось бескрайнее небо, покрытое редкими перистыми облаками, будто набросанными начинающим художником на свою первую картину. Звёзды приветливо мигали с расстояния своих тысяч световых лет. Коннор достал сигарету из пачки, которую вернул обратно в карман утеплённой куртки, и пару раз чиркнул старой зажигалкой, пытаясь поймать огонёк кончиком табачной трубочки. Джек облокотился на перила, взглядом цепляясь за молочные точки на небе. Воздух наполнился запахом табака. Коннор сделал шаг, чтобы оказаться к Джеку плечом к плечу. Тот лишь молчаливо прильнул навстречу, греясь о тепло его тела. — Хочешь, удивлю тебя? — спросил он, переводя взгляд на Коннора. Хокинс кивнул, выдыхая гадкий дым в другую сторону. — Смотри. Вот там вот, — Джек наклонился ещё ближе, чтобы они смотрели в одну точку, и поднял руку, указывая пальцем на звёзды рядом с горизонтом. — Три звезды стоят в ряд. Это пояс Ориона. Продолжаем его линию и… вот он! Сириус. Коннор улыбнулся: — Правильно. Я поражён, Джек Нельсон. Губы Джека сами собой растянулись в довольной улыбке. Не зря он с запрокинутой головой стоял на морозе в одиночку и пытался отыскать нужные звёзды на небосклоне. Коннор вновь затянулся смертельным свёртком, выдыхая ядовитый дым в морозный воздух. Облачко его дыхания будто застыло, подёрнутое ледяной коркой в минусовой температуре. Джек стоял, прижимаясь к Коннору и глядя на него. Конечно, он оставался самой яркой звездой из всех, что когда-либо запечатлевали земляне. В блеске холодных небесных тел казалось, что Коннор сам соткан из лунной пыли; серебро лежало на его щеках, трогало светлые ресницы и оставалось на губах, обхватывающих фильтр. Джек задержал дыхание, рассматривая его профиль и признаваясь себе, что в жизни не видел ничего красивее. Затянувшись в последний раз, Коннор бросил дотлевающий бычок вниз и повернулся к Джеку лицом. Его серые мерцающие глаза вперились взглядом в глаза Джека, доводя сердце до бешеного, сладостно-приятного горячего боя. Коннор вдохнул потрескивающий воздух и прошептал: — Твои глаза ярче Сириуса. В груди Джека будто рванула сингулярность, порождая Большой Взрыв, рассыпаясь космической пылью, которая в миг начала набирать массу, формируя планеты и толкая вперёд, — положить руки на чужие щёки и накрыть губы своими. Коннор на вкус морозный и горький, как Луна и табак — никакой сладости, но нежности через край, столько, сколько не может содержаться в атмосфере ни одной новорождённой планеты. Джек чуть наклонил голову, чтобы подобрать другой угол, чтобы от медленных и осязаемых движений на планете-сердце зародилась жизнь, которая оставит следы своего существования на долгие миллиарды лет вперёд. Слабо подул ветер, и Джек ощутил, как горячо внутри, в ядре новенькой планеты, и как тепло и хорошо на губах. Коннор отстранился, улыбаясь своей дурацкой улыбкой и беря лицо Джека в свои руки. Его замёрзшие пальцы обжигали кожу хвостом кометы. — Наверное, Лаки уже заскучал. — Пойдём внутрь, — предложил Джек, но вопреки своим же словам снова подался вперёд. *** Лаки встретил их с виляющим хвостом, а затем разморенный уснул пузом кверху между их телами на кровати Джека. Коннор гладил его по животу, глядя на щенка из-под опущенных ресниц, а Джек любовался его расслабленным лицом. — Спасибо тебе. Сначала Джек опешил. Он удивлённо приподнял брови и спросил: — За что? — За то, что остался. Он глядел на него непонимающим взглядом, побуждая продолжать. Коннор поднял глаза и вздохнул. — Все когда-нибудь уходят. С друзьями со школы мы не общались уже сто лет. Знакомые с института живут своими жизнями. Даже смотрители одиннадцатой вышки постоянно сменяются, а я остаюсь. Джек осторожно накрыл его руку своей, прижимая с одной стороны к своему теплу, с другой — к щенячьему. Лаки тихонько вздохнул во сне. — Отец ушёл самым первым. Мне было восемь лет, — прошептал Коннор. — Мама была убита горем. Она очень тяжело это переносила, а я волновался за неё. Даже не знаю, было ли хуже с ним или без него. Джек начал поглаживать его руку большим пальцем, рисуя маленькие кружочки на коже. — Мы не виделись с момента его ухода. В итоге мы узнали, что придурок спился и умер. Я боялся, что такое же произойдёт с мамой, потому что она тоже начала пить. Я не хотел, чтобы она тоже ушла. Коннор поднял грустные глаза на Джека, и у того надорвалось что-то в груди. — Я не уйду, — пообещал он, сжимая руку Коннора. — Тебе больше не надо волноваться. А когда у нас будут выходные, мы съездим проведать твою маму. Теперь всё будет хорошо. Коннор улыбнулся. — Ты ей понравишься. — Я хочу ей понравиться. — Спасибо тебе, — повторил Коннор, шмыгая носом. Джек потянулся к нему и оставил на его лбу тёплый поцелуй. — Не за что. *** Неделя прошла незаметно. Лаки ощущался уже как полноправный обитатель одиннадцатой вышки. Джек привык готовить маленькому пёсику отдельно, засыпать с комком шерсти в ногах и выходить на прогулки в лес три раза в день. Он не ожидал, что прощаться с ним будет так тяжело. Билли ступил за порог маленького домика и потопал ногами, отряхивая снег с сапог. Лаки изумлённо дёргал носиком с кровати. — Его семья приедет через пару часов. Дети очень соскучились, особенно старший сын. С собакой всё хорошо? Нормально себя чувствует? — Конечно, — ответил Джек, устраивая щенка у себя на руках и поглаживая по голове. — Он хороший мальчик, вёл себя хорошо. Передай семье, чтобы лучше за ним приглядывали. — Хорошо. Ну что, малец, готов к дороге домой? Лаки низко зарычал, глядя на Билли. — Ух-х, защитник! — рассмеялся мужчина. — Ну, ладно, давай вернём его семье. — Да, пора, — вздохнул Джек и развернулся к своей тумбочке, на которой лежал красный ошейник. По вышке щенок бегал без него, чтобы было комфортнее, и надевали они его только на прогулки. Поставив Лаки на кровать, он поднял аксессуар и начал застёгивать на собачьей шее. — Ну вот и всё. Билли скоро вернёт тебя семье. Ты рад? — он провёл ладонью по мягкой шерсти. Лаки заскулил. — Уже скоро ты будешь дома. Веди себя хорошо и больше не убегай, ладно? Щенок молча смотрел на него своими круглыми глазками. Джек улыбнулся ему и в последний раз поднял на руки. — Хорошей обратной дороги, — пожелал он Билли, передавая собаку в чужие руки. Мужчина кивнул, когда щенок вдруг громко заскулил. Джек свёл брови к переносице и наклонился к нему: — Что такое? — а Лаки вытянул шею вперёд и начал лизать его в нос. Джек зажмурился и, хихикая, отстранился, гладя его по голове на прощание: — Я тоже буду скучать, Лаки. — До свидания, Джек, — попрощался Билли и развернулся, открывая дверь. — Пока, — ответил тот, помахав рукой. Лаки высунулся из-за плеча мужчины и кинул последний взгляд на своего временного хозяина, а потом дверь захлопнулась. На вышке мгновенно стало слишком пусто. Джек сел за стол и подпёр щёку рукой, крутя колёсико и подключаясь к линии связи. — Коннор, как слышно? — Чётко и ясно, новичок, — тут же раздался ответ. — Как дела? — Билли забрал Лаки. — Отлично. Наконец-то он вернётся к своей семье. — Я уже скучаю по нему. Признание повисло в воздухе чем-то печальным и давящим. Джек вздохнул. — Хочешь, я приду? — предложил Коннор. — Да. — Хорошо. Скоро буду. Джек щёлкнул приёмником и откинулся на спинку стула, окидывая взглядом вышку. Пока он ждал Коннора, Нельсон достал свой блокнот с зарисовками и начал набрасывать новый рисунок, в котором потихоньку начинали угадываться собачьи ушки, нос и преданные глаза. Коннор заявился спустя полчаса с гитарным чехлом, перекинутым через плечо. Джек поставил чайник, пока он раздевался, а затем сел рядом с ним на кровать, кладя голову ему на плечо. Хокинс приобнял его одной рукой. — Эх, ты, добряк, — вздохнул он, зарываясь носом в чужие волосы. — Говорил же не привязываться к нему. Джек молча обвил его руками, чувствуя, как Коннор отвечает на объятия и оставляет короткие поцелуи на его макушке. — Зато теперь он вернётся к семье. Билли сказал, что по нему очень скучали, а старший ребёнок каждый день звонил и спрашивал про него. Лаки в хороших руках, — он замолчал, задумавшись, а затем спросил: — А какую ты хочешь завести собаку? — Золотистого ретривера, — ответил Джек. — У моей тёти был. Звали Джой. Очень добрый и красивый. В детстве я любил ездить к ней, чтобы играть с ним. — Здорово, — протянул Коннор. — А я бы дворняжку хотел. Спасти бездомную собаку. — Можем завести двоих. — Можем. Чайник засвистел. Джек вручил холодному с улицы Коннору в руки чашку с тёплым напитком, а тот уложил его к себе на колени и стал одной рукой перебирать его волосы. Он болтал о чём придётся, пытаясь отвлечь Джека от мыслей о щенке, а тот успокаивался под рассказы о сбежавших из французского ресторана лягушках и официанте на роликах, которых когда-то видел на улице Коннор. — О, кстати! — вдруг воскликнул Коннор. — Я написал песню. О нас. — Уже песню? — Да! Я принял твой совет во внимание. Сидел за текстом днями-ночами. — Сыграешь? — Естественно! Джек поднялся с его колен, усаживаясь поудобнее рядышком с музыкантом. Коннор достал гитару из чехла, провёл по струнам пальцами, удостоверяясь, что инструмент настроен, и прочистил горло. — Только строго не суди. Песен я уже давно не писал. — Мне в любом случае понравится. — Хорошо. Коннор сделал глубокий вдох, выдох, а затем коснулся пальцами струн, начиная играть что-то энергичное и минорное. Джек завороженно вслушивался в дребезг из-под его пальцев, а потом Коннор запел: — Слова. Мысли. И тишина, что на конце. Лес нам от себя что-то подарит, Он останется в каждой морщине и в каждом рубце. Пока держимся за руки крепко, Пока последний пожар потухает, Нежность тлеет и не умирает. Любовь горит, да не сгорает, Еë спрятать за хвоей средь острых макушек. Целый мир застыл, подождёт, Пока ночь собою чарует и пока поëт. Пусть небо горит, да так, чтоб обжигало, И сражало, чтоб наповал. Слова были нежными, как одеяло, Как руки, любовь, Как любовь, что в ночи укрывала, Уберегала от зла, И которой когда-то не станет, Если рядом не будет тебя. Джек сидел, задержав дыхание; Коннор прикрыл глаза и сосредоточенно свёл брови к переносице, с надрывом произнося слова, растягивая слоги в нужных местах и так очевидно вкладываясь. Его громкий голос и звонкая гитара заполнили собой всё пространство на вышке, нагревая воздух и замиравшее в груди сердце. Доиграв последний аккорд, он расслабился и взглянул на Джека. На несколько ударов сердца в воздухе повисла оглушающая тишина. — Коннор, это… — начал Джек. — Это потрясающе. Невероятно. Очень красиво. У меня нет слов. Коннор улыбнулся, ставя гитару на пол. — Рад, что тебе понравилось. — Мне не просто понравилось, я влюблён, — с жаром ответил Джек. — Коннор. Он поднял взгляд с пола и заглянул Джеку прямо в глаза. — Я люблю тебя. — И я тебя люблю, — с тёплой улыбкой, простотой и безмерной искренностью. Джек придвинулся ближе, беря его лицо в свои руки и затягивая в самый нежный в мире поцелуй. В тот момент его уже больше ничего не волновало.