Основной экзамен жизни

-Юн, хорош уже хандрить, давай, попей кофейка, - Намджун толкает локтем друга, чей османтус горчит до невозможности, и Мин вздыхает тоскливо, дрогнув трогательно губами: -Я не могу так, Намджун. Я только о нём думаю.- Указательный палец Юнги уныло водит по краям кружки чёрного цвета. на которой белым написано короткое "brave". Сам он сегодня- никакой не brave. У мелкого Мина вновь начался период течки, так как надо же, гнездилась в ворохе его белья омега, а не альфа. До мужчины это дошло только на этой неделе, когда котёнок вступил в течку подозрительно рано: всего в четыре месяца. Такого быть не должно. -Вот увидишь, всё наладится. -Да когда?Когда, Джун? - Юнги падает головой на стол, мотая ей, - Нет, я должен взять отгул. Я не справлюсь. - Как справиться, когда там, дома- крохотное, беззащитное существо, которое мечется, наверняка, неприкаянное, из угла в угол, или ещё хуже- дышит часто-часто, слабенько помахивая хвостиком, и тоскливо поглядывая в сторону входной двери...У Юнги сердце разрывается от одной только мысли о подобной картине. Мелкому Мину пророчат операцию в ветклинике уже целый месяц, но Юнги упорно продолжает лечить его всеми возможными способами: а вдруг, животик драгоценного котёнка неправильно разрежут, что тогда?! -Джуни, ну дай ты ему уже этот отгул, а то он на стены у нас полезет от тоски, - Сокджин мешает сахар в чае, звеня ложкой, и сёрбает потихоньку на диване. -Дай отгул, а? - Альфа поднимает глаза на друга, умоляя его, как никогда, и Намджун уже знает, что проиграет коту: Мин никогда ни о чём не просит. -А лекцию кто сегодня вести будет, я? - Ким вскинул бровь, закатывая глаза, как только столкнулся с жалобным взглядом Юнги, - Блять...Ладно уж, топай к своему мелкому Мину. -Правда?! - Юнги оживился, подскочив со стула, и , не дожидаясь повторного разрешения, нацепил на шею шарф, напяливая по-быстрому пальто: я уже бегу к тебе, мелкий Мин, уже бегу! - Джун, я тебе так благодарен! Очень благодарен! Мужчина доезжает до дома, разве что покрышки не скрипят у самой входной двери: влетает в прихожую, стягивая с себя шарф, и хмурится, подзывая мелкого, который обычно встречает: не идёт. Юнги настороженно вытягивает шею, сощурившись, и, не снимая обуви, открывает дверь в ванную, подзывая котёнка. Не идёт. Паника расползается противной чёрной змеёй по телу мужчины, который входит решительным шагом в спальню, и...застывает, сглотнув тяжело. Подлетает к постели, измазанной в крови, и дрожащими руками поднимает со своей подушки бережно белоснежного котёнка, что дышит еле-еле: судя по следам, мелкий Мин пытался доползти до цели с трудом, размазывая всю кровь по постели перепачканными лапками. -Тшш, э-эй...Тише-тише, - Юнги собирается с мыслями, укачивая котёнка, прижав к груди, и наплевав на свой костюм, и направляется к выходу, стащив с вешалки в прихожей шарф, и укутав малыша поплотней. Воркует с ним, укладывая на сиденье около водительского, то и дело отвлекаясь от дороги, пока везёт к ветеринару, - Всё будет хорошо, мелкий, ты чего...Эй, мурчашничек...Минни, я же не вывезу без тебя эту жизнь, ты чего... - Юнги всхлипывает, услышав тихий, задушенный писк, и протягивает ладонь, поглаживая утешительно по макушке, - Сейчас мы приедем, маленький, сейчас... Доезжает Мин действительно быстро, влетая в клинику, и шипя грозно о том, что "моему мелкому плохо, срочно всех врачей, или я вам глотки перегрызу". Доминанту никто перечить не станет: спустя пять минут, вокруг котёнка собралась уйма ветеринаров, вынося вердикт: сбой репродуктивной системы котёнка. -Какой, нахуй, сбой, если ему четыре месяца! -Вы глаза его видели, господин Мин? - Ветеринар бережно поглаживает котёнка, успокаивая, и вкалывает в нужное место тоненькую иглу, вводя обезболивающее. -Голубые, и что? -Голубые, да. А то, что они с горизонтальными полосами зрачков вас, случайно, не смутило? - Мужчина вскидывает бровь, и Юнги хмурится, мотая головой: -Я думал, это...Ну, какой-то...Просто дефект при рождении? - Мужчина вскидывает вторую бровь, и Мин тихо шепчет, - Н-нет? -Видите ли...Считается, что кошки способны забирать боль у людей. - Мужчина переносит пискнувшего котёнка в другую сторону, начиная проводить осмотр с помощью УЗИ, и Юнги садится рядом, разве что за лапку своего дружочка не держит в знак поддержки. Склонился над котёночком перепуганным лицом, смотрит в глазки его невинные, и понять не может, пока ветеринар не продолжает,- Этот- особенный. Это не мутация. Это реинкарнация. -Реи...Что, блять? - Взгляд доминанта перевёлся на ветеринара со скоростью света. -Реинкарнация кого-то, кто для вас важен. Может, в прошлой жизни, может- в параллельном измерении. Мы все знаем, что оно есть, верно? - Мужчина подмигивает Юнги,и тот смотрит на него более осмысленным взглядом, - Вы лечили котёнка лекарствами, которые я прописывал? -Всё по списку, минута в минуту. -Вы помогли ему. Это просто небольшие последствия, - Ветеринар уркнул, окончив осмотр, и ткнул кончиком мизинца в пухлый животик, - Здоров ваш мурчашничек, как персидский кошак. Будет детишек иметь, когда подрастёт, только подходящую пару найдите ему. Шартреза, может быть, - Мужчина подмигнул Юнги, который сглотнул, кивая, как болван, не совсем понимая намёка, - Кровь, которая вышла- результат лечения. Может ещё пару дней так выходить, но с течкой будет легче вашему... как его...? -Мелкий Мин, - Юнги прижимает к себе тельце котёнка, который мурлыкнул более расслабленно под действием обезболивающего, и уркнул в ответ, не сдержавшись. -М...Мел...Вы наугад выбирали? -Боялся, что не выхожу. -Выходили. -Он останется мелким Мином. -Да пусть остаётся, ради Бога, - Ветеринар стянул с себя перчатки, усмехнувшись добродушно, встречаясь с растерянным взглядом: -Я атеист. -Одно другому не мешает, Мин...Юнги, верно? -Да. -Я вам тут выписал новое лекарство. Немного дороговато, но поможет этой сладкой завитушке встать на лапки, - Юнги растёкся в улыбке, как гордый отец: слышал, Минни, что сказали?На ла-апки встанешь, завиту-ушечка. Юнги прокашливается, возвращаясь на землю, прекратив потираться любовно подбородком о макушку ластящегося мелкого: -Операция не будет нужна? -Побойтесь Бога, какая операция, мы сможем и без неё. -Я атеист. -Знаете что, - Ветеринар подходит, не выдержав, и поглаживает милую мордашку котёнка, которая выглядывает из застёгнутой куртки Юнги на самой его груди, - Не имеет значения, во что или в кого вы верите, если добро творите. А вы его творите. -Он...Реинкарнация? -Ага. -То есть он...Человек, типо? - Юнги потупил взгляд, опуская его незаметно вниз, словно скрывая их разговор от котёнка, что заинтересованно поднял голову на его тихий голос. -Нет. И сознания человека у него тоже нет. Просто вам выпал шанс...Как бы сказать...Исправить какое-то событие, или...Исправить ход...По крайней мере, так говорят. -И получается, это теперь не повторится? -История умалчивает. Это всё поверья и легенды, Юнги, а нам остаётся лишь верить им. - Мужчина ткнул в крохотный носик, повеселев, и открыл дверь в коридор, - Идите с Бо...А впрочем, идите с мелким Мином, Юнги. Всё у вас с ним получится. Юнги доехал до ближайшего магазина, покупая всё нужное и ненужное: лекарство, новую кроватку, новый резиновый мячик, клубок из ленточек, даже свитерок для крошки- Манчкина урвал в магазине, возвращаясь в машину к котёнку,что мяукнул довольно, доедая свой сухой корм из бардачка- подлокотника, который для него всегда наполнен только самой дорогой и качественной едой. -Ты ж моя радость, - Юнги урчит, перевесившись, и целует его неустанно в макушку: наслаждается тем, как котёнок трещит кормом довольно, зажмурив небесные глазки, и ведёт ушками от наслаждения, - Кушай-кушай, малыш, сейчас мы тебе ещё и гнёздышко дома устроим. Мин Юнги привык к тому, что мелкий Мин не может жить без его запаха: всё время лезет то на шею, то на грудь, то на подушке его калачиком сворачивается, а в гон так вообще - в шкаф с бельём залез, и лежал, как маленький принц. Манерная кошечка, которая дышит Мином. У Юнги никогда не поворачивается язык назвать себя его хозяином. Не выходит. Мелкий Мин- член семьи. Ну, как семьи. Член семьи из одного человека. Мужчина посматривает на котёнка, устраивая ему гнёздышко рядом с собой на постели, и перекладывает его, удовлетворённый тем, что мелкому нравится: переминает лапками ткань, чихает забавно после купания и принятия лекарств. Юнги знает, что его сегодня ночью ждёт очередной кошмар, но впервые готов к этому: готов к тому, чтобы ещё одну ночь пережить. На следующей неделе он обязательно вновь поедет в Пусан, и будет искать ответы на свои вопросы там. Джинни позвонил именно тогда, когда Юнги прилёг на живот, любуясь своим котёнком: сладенько урчит, переминая лапками его футболку: доволен жизнью. Бесплодие победил аж в четыре месяца капельками всякими. Мин горд своим любимым мелким: люди и те не все могут через такое переступить. -Да, Джинни? -Ну как там твоя пузатая мелочь? - Сокджин звучит мягко, как и всегда. -Прекрасно. Моя маленькая радость не нуждается в операции, как оказалось. Надо просто в воде какое- то лекарство разводить. - Мин тянет это, мурлыча любовно,расцеловывает маленький пузатый животик пищащего котёнка, уткнувшись в него носом, и выдыхает с облегчением, - Джинни, он такой...Такой... -Да знаю я, что ты без него не жилец, знаю, - Омега медленно принялся менять направление парусов, - Тебе бы н... -Даже не начинай. Я же говорил: мне не нужны омеги. Ты меня знаешь. Я асексуален. - Юнги не любит поднимать эту тему. Какому альфе понравится, что его тело не способно реагировать ни на что? Шипит коротко, тут же извинительно принимаясь целовать коротенькую лапку котёнка, что шлёпнул его по голове. -Юн, всегда найдётся омега, который тоже асексуален. Каждому кошаку по паре в природе. Ты же сам знаешь. А Юнги знает. Он знает, что Чимин- его пара. Знает даже, что буквально на прошлой неделе он...Возбудился. Впервые за долгое время. Увидев, как Чимин решительно заваливает его же на парту, и седлает уверенно, Юнги почувствовал приятное покалывание внизу живота, стягивающееся в тугой узел, и вынуждающее желать продолжения. Возможно, он бы даже немного...Прочувствовал? Это можно так назвать? Нащупал бы свои точки восприятия сексуального, если бы не потерял сознание в тот момент. -Не заливай, я своего котёночка уже нашё-ёл, - Юнги чмокает ещё раз мелкого Мина в животик, и вздыхает: вот бы и Чимина со спокойной душой так целовал. -Это он тебе рожать будет? -Джинни. Прекрати. Ты давишь на то, на что давить не позволено никому. -Ты просто невозможен. Ладно. Посмотрим, как ты запоёшь, когда тебе по лбу истинность долбаснёт. -Мелкий мне сейчас лапой долбаснул по лбу, - Альфа хихикнул, заурчав по-домашнему, и нахмурился, услышав какой-то шорох по ту сторону. Поджав губы, пришёл к выводу тут же: снова, наверно, свои чаи гоняет в кабинете Намджуна. -Вот и молодец, надеюсь, он тебе мозгов прибавит. - Омега отключается, не дождавшись ответа от друга, и Мин пожимает плечами, откинув телефон в сторону: мозгов-то у него прибавилось, а вот что с ними делать- вот уж вопрос получше. -Вот это уже лучше, Пак, - Юнги кивает довольно, отпуская с лекции студентов, и возвращая им по очереди тетради с самостоятельными. Тетрадь Чимина по счастливой "случайности" оказывается самой последней, и Мин хмурится, кладя её на край стола. Надеется, что не становится слишком очевидным. Хотелось именно тетрадку Чимина прижать к груди, словно невзначай, когда входил сегодня в аудиторию, открывая дверь одной рукой. - Вот. Ваша тетрадь. -Спасибо, профессор Мин. - Чимин улыбается мягко, облизнувшись взволнованно: Юнги улыбается коротко, выпуская феромон османтуса, который, он уверен, равномерно заполняет его лёгкие сейчас. -Не за что. Вы старательный студент, только отчего-то не пользуетесь этим. -В смысле? -Могли бы участвовать в конкурсах, зарабатывать дополнительные баллы, и получать зачёты автоматом, - Юнги пожимает плечами, объясняя, и говоря о его потенциале, а сам думает только об одной- единственной потенциальной возможности Чимина: быть его любимым навсегда, если Юнги сможет разгрести завалы посылов из разных измерений. Чимин сглатывает, переминаясь с ножки на ножку, и суёт тетрадку в сумку, мотая головой: -У меня много нагрузки для конкурсов. - Бедняжка. Так и хочется обнять, прижать к сердцу эту макушку, да расцеловать, обещая, что сам всё-всё за него сделает, лишь бы только эти глазки отдыхали, и не знали забот. А на деле... -Жаль. - Мин хмыкает, кликая на колпачок ручки, чтобы паста скрылась в пластике, и Пак отчего-то краснеет густо, сжимая ладошки в кулачки за спиной, храбреет, шепча: -Вы подписались на мой профиль и отписались. -Разве? - Альфа нахмурил брови, задумавшись на минуту, словно припоминая: комичная ситуация. Мелкому Мину срочно понадобилось влезть под его руками на грудь альфы, пока тот держал телефон, на повторе пересматривая танец истинного, сдерживая слёзы: всё, что чувствует Мин Юнги, Чимин умудряется отобразить в танце, даже не задавая ему вопросов. Мин ворчит, отвлекаясь на довольно уркнувшего котёнка, и целует его в макушку, переводя взгляд на экран: подписался. Палец соскользнул, пока мелкий лез под руку, и Юнги подписался, а этот гадёныш глазеет на него ангелочком, и урчит забавно, с чувством выполненного долга вытянув лапки на его груди, помахивая хвостиком. Юнги запаниковал, тут же отписываясь от истинного, искренне надеясь на то, что тот не успел заметить оповещение. Вот, успел. -Ну...В инстаграме. -Когда? - Мужчина встаёт с места лениво, принимаясь чистить доску от мела после лекции, чтобы не краснеть, как школьник, от сложившейся ситуации. -Дв...Два дня н-назад? Вечером. -А. - Юнги усмехнулся, почесав затылок: срочно придумай какую- нибудь глупость! - Да, видимо. Мне профессор Ким скинул ваш ролик. Я случайно нажал не туда. Хотел лайк поставить. -Я бы...Я не отказался бы, если бы вы...Ну, подписались? - Омега бессвязно бормочет, и губы Юнги, стоящего к нему спиной, расползаются в дёсенной улыбке от этой робкой просьбы. Мужчина готов собачкой упасть на колени перед ним, потираясь о коленки, и спрашивать бесконечно "а правда можно? Правда-правда?". Вопрос о том, как Чимина не воротит от его голого торса, всё ещё остаётся загадкой за семью печатями для Мина, который оборачивается в сторону раковины в углу. -Зачем? - Юнги повернул голову, опуская губку, и направился к раковине у двери, вымывая руки -Ну, просто? -Надеюсь, вы не будете так неуверенно отвечать на моём зачёте, Пак. -Вы...Вы подпишетесь? - Это, похоже, последний рывок. Нельзя так сильно смущать омежку, бедняжка и без того глазками бегает по аудитории от волнения. -Вот мой телефон. Подпишитесь, я не помню, как это сделал. - Альфа протягивает ему свой телефон, разблокировав его наскоро, и Чимин дрожащей ладошкой принимает мобильник, заходя в инстаграм и открывая ленту. Ленту, в которой одни котята и советы по уходу за ними: Мин Юнги- не дурак. Успел удалить в поиске единственное интересующее его имя, но...забыл, что сохранил все посты Чимина, и отправлял их самому себе. Забыл, что на экране блокировки стоит фото истинного. Стоит, поджав губы, паникует: надо успеть выхватить мобильник до того, как Чимин его решит заблокировать, и случайно увидит всплывающий экран со своим же лицом. Чимин фырчит, находя свой профиль в поиске. Найдя свой профиль, он подписывается на него, поджав полные губки, и возвращая телефон обратно преподавателю, который тут же поворачивает его экраном к себе, блокируя, засунув в карман брюк, и выдыхая шумно, - Это всё? -Д-да. -Что вам это даст, Пак? -Не знаю. Ничего? - Чимин усмехается, пожав плечами: Юнги другого и не ожидал. Спроси его истинный, что ему самому даст подписка, он бы тоже пожал плечами, разрываясь в душе. - Профессор Мин? - Омега смелеет, делая шаг вперёд, от которого Юнги не отшатывается, лишь стоит, глядя на него непонятливо: так раздражает, что он не может назвать его просто по имени, хотя бы разок, хотя бы случайно...: -Да? Омега обнимает его крепко, И Юнги округляет глаза, вспоминая о смелости Чимина: пахнет опасностью. Даже за спиной истинного его коротенькие пальчики не сходятся, Юнги готов завыть от умиления, когда омега всхлипывает, икнув, и уже было приложив голову к его груди. Нельзя. Почувствует, как колотится его сердце, и всё прознает. Профессор спохватился, отцепляя его ладошки от себя и делая шаг назад через силу, ненавидя себя за этот гнусный поступок: -Вы что делаете, Пак? -Я...Я... - Чимин прячет раскрасневшееся лицо в ладошках, мотая головой: а что он? Он что? Ничего он. Он - ничего. Он просто истинный, которому нужно хоть немного контакта, Мин, чтоб тебя, Юнги! Юнги сглатывает, быстро прикидывая, как подойти обратно, когда глазки омеги наполняются кристальными слезами, разбивая ему сердце, -Простите, я... -Вам плохо? - Альфа подходит, неловко подцепив ледяными от волнения пальцами его подбородок, и вынуждает Чимина посмотреть ему в глаза, - Чимин, что происходит? - Смотрит внимательно, назвав по имени, позволив ему сорваться с языка хотя бы сегодня, выжидает, что ответит ему омега: может, сознается в том, что тоже видит те сны? Может, расскажет о том, что его тоже мучает что-то необъяснимое? Может, Юнги, разбираясь в себе, настолько потерялся, что не интересуется даже, происходит ли то же самое с омегой его мечты?! Глазки омеги забегали по его лицу, когда Юнги назвал его по имени. Чимин разрыдался, мотая головой, и стал активно икать, умиляя мужчину: нет , это просто чистопородный Манчкин. Мин отошёл, стащив свою бутылку воды со стола, и перелил воду в стакан, поджимая губы: в голове пронеслась картинка до боли знакомая. Вот, они сидят на полу какого-то зала, увешанного стёклами. Вот, пьют скромно и стыдливо воду из одной бутылки...Юнги закрывает плотно крышку, поставив стакан перед омегой, немного не контролируя от страха свои руки: вода расплескалась из стакана, ляпая каплями на стол. -Выпейте, и прекратите трястись. Всё обязательно будет хорошо. -Н-не будет. Никогда не будет! - Чимин залпом выпивает воду, заходясь в слезах, как ребёнок, и Юнги хмурится, сглатывая тяжёлый ком: а с этим как вообще справляться? Ладно, с Джинни он может всё. И обнять может, и приголубить. А тут?! Тут он чувствует, как тянется к омеге, как рвётся его доминантный альфа к славному, ранимому Манчкину. Хочется подойти, и закопать в цепи истинности, срываясь с тормозов. Юнги хмурит брови, сощурившись: столько боли в этих словах, любимый. Столько боли в том, что неподвластно тебе, крошечный, невинный ангел. Неужели и Чимин видит эти сны, мучается от этих воспоминаний? Представить себе страшно, что они способны сделать с молодым, неопытным омегой, которого тянет к истинному, несмотря ни на что, если даже доминантный шартрез утопает в ненависти к себе, утопает в этих голосах, пытаясь найти себя настоящего. Находит только тогда, когда смотрит в эти небесные глаза, выпускающие нещадно кристальные слёзы, которые он готов сцеловывать, лишь бы только их не было никогда. А сам и вынуждает их выливаться наружу потоком беспрерывным. Приподняв нерешительно верхнюю губу, Юнги зашипел властно, демонстрируя доминантность альфы, и подчиняя себе омегу: смотрит на шокированного котёночка, и себя ненавидит. Смотрит, и не знает, что ещё может сделать сейчас, чтобы не вырваться из своих же цепей, не сорваться, как животное, не заявить свои права на Чимина, что замолчал сразу же, икнув от неожиданности, как маленький котёнок, и поднял на него глазки ошарашенно: -В-вы...Ш-шикнули н-на меня? -Вы не успокоились, вот я и шикнул.- Профессор Мин говорит это с каменным лицом, пожав плечами, а сам разрывается изнутри, как ядерная бомба. Порывистость его души, которая тянется к своему, законному, вынуждает мужчину терять голову от своих же голосов: он старше. Надо держать себя в руках. Надо мыслить трезво, хотя бы одному из них. прятав руки в карманы брюк, Юнги садится за учительский стол, указывая на стул рядом с собой, - Сядьте, и сидите, пока не успокоитесь. Ещё обмороков истерических не хватало в коридорах учебного заведения. Говорит, а сам хочет притянуть его к себе, усаживая на колени, чтобы эти пухлые ляжки грели его в такой мороз уютно, по-домашнему, правильно. Прижать бы его пушистую, светленькую макушку к груди, и целовать её неустанно, пока Чимин бы слушал его сердцебиение, понимая отчётливо: это чувство абсолютно точно разделено на двоих. Юнги бы его укачивал ласково, как котёночка настоящего, поддерживая крепкой рукой его спинку, пока омега бы сидел на нём, скромно сведя ножки, как ребёнок. Для Юнги катастрофически важен комфорт его омеги. Важна каждая деталь: Мин бы позволил этим шаловливым пухленьким пальчикам поигрывать с пуговицей на пиджаке, чтобы успокоиться, позволил бы своим пальцам пройтись невесомо костяшками по разрумяненной от робости щёчке, и ощутить её атласную гладкость, её невинную пухлость, которую он не посмеет разрушить. Ни за что не позволит себе разрушить. -Я...Я сп...спокоен? - Чимин, на удивление, не лжёт: парнишке действительно полегчало от доминантности альфы, это очевидно. Мин Юнги практически никогда её не выпускает на волю, пользуясь лишь в крайне редких случаях, но что это, если не крайний случай? Студент-второкурсник, несдержанно обнимающий альфу- преподавателя- это и есть самый что ни на есть крайний случай. Юнги сканирует любимого взглядом, обратив внимание на сцепленные в застенчивый замочек пальчики: воистину, истинность безупречна. Истинность предполагает полную совместимость двух кардинально разных людей. Мин Юнги- человек, которого жизнь заставляет пользоваться твёрдостью и непоколебимостью характера, которыми он перекрывает свою чувствительную натуру, когда дело доходит до истинного, лишь бы только сохранить эти крохотные ладошки в безопасности. Стремление разобраться в себе, доковырять до самой сути, лишь бы только быть уверенным в том, что не станет угрозой любимому. Пак Чимин- омега, который не задаёт вопросов: делает так, как чувствует. А чувствует он неискоренимую, ни с чем не сравнимую любовь, которая требует только истинного. Нежными, ранимыми своими глазками завоёвывает, робея при зрительном контакте, смелея лишь тогда, когда чувства начинают душить: после он обнажает свою твёрдую, непоколебимую натуру, которая соревнуется с доминантом. Юнги бы спихнул всё это на юношеский максимализм, не будь он напуган тем, что определённо точно проиграет этому методично выбивающему из него дух омеге: непоколебимость профессора Мина- всего лишь оболочка. Внешняя его сторона. Всем настолько она стала привычна, что без этого упрямства его никто и не представляет себе. Попросите кого угодно описать профессора Мина, даже его лучшего друга Джинни- все начнут исключительно с этого качества. Твёрдый, жёсткий, реалистичный упрямец. Чимин же этой чертой обладает на самом деле: ни за что не отступится, пока не доведёт дело до конца. Будь Мин Юнги ответственен только за свою одуревшую от количества страхов и ненависти к себе голову, давно бы покончил с собой. Вот в чём состоит жёсткая, жестокая правда его жизни. Мин Юнги – чувствительный ко всем вокруг себя человек, не способен принимать себя самого. Не способен себя не ненавидеть. Не способен смотреть на себя без явного, очевидного отвращения. Чимин же смотрит на него с такой сокрушающей все эти преграды любовью, что Мин прикрывает веки, опускаясь перед ним на колени, и сдаваясь в его власть порой, забывая обо всём: он определённо точно проиграет. -Будете сидеть, пока не будете спокойны настолько ,что ваш вопросительный знак изменится на точку в конце предложения. - Юнги щёлкает дипломатом, открывая его, и достаёт какие-то листы, хлопая ими о стол: нахрен ему не сдались эти ебучие листы. Это вообще документация за прошлый семестр, до которой руки не дошли, чтобы выбросить. Юнги отчаянно хочется открыть окно, выбрасывая их все, и себя заодно. В голове полный туман от одного только взгляда беззащитно сидящего перед ним омежки, которому только мяукнуть, разве что, осталось, чтобы его довести до гробовой доски. -Чт...Что вы... -А вы предлагаете мне разговоры по душам, Пак? - Юнги вскидывает бровь, надев очки, и прокашлявшись, готовясь уткнуться в ненужный документ: лишь бы не сдаться глазкам этим небесным. Лишь бы успеть разобраться в себе до того, как сдастся. Лишь бы не разрушить, не уничтожить то бесценное ощущение минимального уюта, который он может дать на сегодняшний день истинному Чимин мотает головой активно, согласный и на такое: Юнги бы и сам закивал. Вот бы так с ним всю жизнь сидеть, имея постоянную возможность безнаказанно смотреть в эти глазки. Хотел бы жить только этим моментом. Может, тогда бы ему не казались его сны столь страшными. Может, тогда бы он нашёл выход немного быстрей. - Тогда сидите молча и думайте о своём. Если надо реветь- ревите, я вам мешать не стану. - Альфа цыкает языком, переворачивая страницу листов, сцепленных степлером, пока Чимин пялится на него глазками по пять копеек: не смотри так, любимый. Не смотри так, что сердце разорваться готово. Юнги ненавидит себя, не зная, как словесно поддержать своего котёнка. Слова всегда были самой слабой стороной профессора Мина. - Что бы там у вас не было, не вешайте нос. Всё хорошо у вас будет. – Это было слишком очевидно, верно? Надо срочно менять что-то, чтобы Чимин не осмелел, как тогда, когда…Юнги сглотнул, вспоминая фантомную боль от соприкосновения собственной спины с партой, на которую его толкнул осмелевший омега, седлая. Нельзя, Чимини. Нельзя так издеваться над собой, над тобой. Нельзя себя подавать, как самое главное блюдо на пиршестве, чтобы его уничтожили, не оставив и места живого. Нельзя так поступать. - Вы- студент не глупый. -А п...поможете мне...С одной темой? - Омега облизывается, глядя из-под влажных ресничек, и вызывая усмешку у преподавателя: упрямец. Всё сделает, чтобы к нему ближе быть, а Юнги готов мяукать начать жалобно, рухнув на колени, и целовать их неустанно, извиняясь за свой характер, за холодность свою. Почему любить так невыносимо? Юнги когда-то слышал, что настоящая любовь- та, которая не причиняет тебе никакой боли. Та, с которой легко. Наглая, до омерзения отвратительная ложь. Мин Юнги смотрит на любовь своей жизни, в полной мере осознавая это сегодня. -Быстро же вы в себя пришли. А аудиторию слезами мне тут топить не будете? - Юнги отложил ненужные листы в сторону, сцепив пальцы в небрежный замок, и хмыкнул в сторону пола: ещё одна слезинка его любимого, и он сам разрыдается тут же, на месте. Безудержно и надрывно. -Нет! -Ну, доставайте тогда свою тетрадь, - Профессор Мин улыбнулся вяло, измотанный днём, одолевающими мыслями, ненавистью к себе, несправедливостью жизни. Наблюдая за тем, как парнишка замотал головой, нетерпеливо елозя по стулу, и доставая из него рабочую тетрадь, вслед за которой вывалился на пол скетчбук, полный портретов истинного, Юнги улыбнулся коротко, прикусив щеку изнутри: так и хочется первым дотянуться до него, и прижать к груди, глядя на своего котёнка жалобно, надув губы, как это делают дети, которым не дали досмотреть перед сном мультик. Хочется приблизиться к нему, целуя в эти вспыхнувшие наливным яблочком щёчки, хочется обхватить ладонями, ледяными от страха, личико крошечное, беззащитное, и поцеловать осторожно, невесомо, в прикрытые трепетно веки, оставляя свой след на тоненьких речушках вен, которые кричат о том, что нельзя ему причинять боль, нельзя. Хочется щёлкнуть по этому трогательно шмыгнувшему носику, огладить костяшками пальцев лицо, нашёптывая в ухо: это- моё. И сам ты – тоже мой.