Основной экзамен жизни

-Алло? -Извини что в такое время. Я переложил в пакеты и оставил ящик на крыльце. -Чт... -Чимин, выйдешь на улицу? -С-сейчас? -Да. - Юнги хрипит с трудом, сорванным во время гона голосом, и шепелявит с волнением, уставившись на окно Чимина, в котором зажёгся свет: время на часах- практически пять утра, но мужчина не сможет успокоить внутреннего альфу, пока его мальчик не получит то, что попросил. Тем более в гон. -Я...Я иду, - Мин слышит шарканье в трубке, улыбаясь кривовато, и сжимает руль одной рукой, втянув в нос утренний воздух перед тем,как закрыть окно: Чимин не должен сорваться вновь, ведомый его гоном. Подобного ужаса Юнги не переживёт в очередной раз. - Я...Юнги, так много!!! Губы мужчины расползаются то ли в широкой дёсенной улыбке, то ли в диком оскале- этого Юнги определить не может наверняка, когда смотрит на уютного Чимина, укутанного в тёплый плед, из-под которого одни ножки в пушистых тапках торчат. -Я обещал. -Они такие...Такие...- Омега дрожит губками на утреннем холоде, вынуждая истинного рыкнуть в трубку: -Хватай пакеты по одному и тащи в дом, пока не замёрз. -Но ты ск... -Я подожду. Не бойся, не отключусь. - Юнги кладёт для удобства голову на руль, сглотнув тяжело, когда Чимин методично вбегает и выбегает из дома, снуёт туда-сюда с пакетами, в которых по пять крупных персиков: разве Юнги позволит таскать что-то больше одного килограмма? Не в этой жизни, нет уж! Чимин краснеет, втаскивая тихонько деревянный ящик в дом, и выходит на крыльцо, забирая с лавки телефон, в который шипит альфа, - Быстро в дом. Застудишься. -Я хочу видеть тебя, - Пак состроил просительные кошачьи глазки, выпятив жалобно нижнюю губу, и услышал предупреждающее шипение, тут же сглотнув, и закивав: не время кино. Задница действительно простынет на зимнем морозе, и виноваты будут в этом не спелые персики. - Понял. -Умница. - Дождавшись, пока омега войдёт в дом, доминант улыбнулся, помахав ему из своей машины в сторону окна, к которому прилип крошечный носик, поверивший в зимнюю сказку, - Нос замёрзнет. -Неа, - Чимин хихикает в трубку, покраснев щёчками, и посасывает нижнюю губу, опустив взгляд, - Но у тебя же гон, как ты достал их, Юнги? -Съездил развеяться. - Это было сказано низким шёпотом: таким низким, что стекло, к которому прилип крохотный носик, запотело теперь уже не от холода, а от жара, которым обдало всё его тело. - Они мытые. Слопай один, ради меня. - С языка Юнги, который облизнулся коротко, чуть не слетело "омега", но мужчина вовремя остановился, наблюдая за Чимином в окне, чьи ладошки потянулись к пакету с персиками. - Выбери самый спелый. -Они тут все такие спелые, - Омега прикусил губу, зашипев по кошачьи в предвкушении, и склонил голову набок, примеряясь, - Выбрал. -Ешь, Чимин. Ешь на здоровье. -А у тебя есть? -Я свой персик потом съем, - Мин ухмыльнулся в трубку, наблюдая за реакцией Чимина, надкусившего персик, и закатившего глазки: зрелище то ещё. Мужчине на минуту показалось, что он сдох от красоты. Вцепившись в руль, он выдал короткий, рваный вздох, который прикрыл покашливанием, - Ну как? -Я в любви-и...- Омега облизывает губки, посмеиваясь, и пальчиками собирает сок персиковый, речушкой стекающий с уголков губ в сторону подбородка, когда Юнги шипит, закрыв глаза: -Тебе надо выспаться. - Кому адресована была фраза ,Мин Юнги, без понятия, честно говоря: скорее всего, самому себе её посвятил, чтобы выдавить свои мысли из черепной коробки хоть одной адекватной идеей, а не думать о том, как вылизал бы эти губы, втягивая нижнюю в рот, как делил бы вкус персика на двоих в этот морозный день, согревая истинного своим крепким объятием. -Юнги? -М? -А что я Тате и Куки скажу? -Скажи, что Санта какой-нибудь притащил, пока спали. - Юнги посмеивается, тряхнув головой, и плавится от тихого хихиканья в трубку, сталкиваясь взглядом со своим разнеженным омегой, - Тебе надо поспать. Персики подождут. -Я приготовлю из них пирог, если завтра придёшь танцевать в студию. -У меня пока г... -Прости, - Чимин хмурится, отводя взгляд куда-то в сторону, и понятливо кивает, закусив пухлую губу, - Прости, я забыл. -Давай на следующей неделе. -Я буду ждать, - Чимин светлеет, позволяя альфе сбросить звонок, и поднимается с места, исчезая из виду. Мин знает, что омеге хочется показать ему своё послушание, чтобы успокоить его гон, а потому, ждёт, пока истинный не включает свет в своей комнате, помахав в окно. Кивнув в ответ, мужчина улыбается своим мыслям, покачав головой, и уезжает домой: мелкий Мин наверняка орёт, как резаный, оставленный впервые в жизни в такую рань один. -Ты пришёл... -Я обещал, - Юнги стаскивает с себя шарф, улыбаясь кривовато, и вешает пальто на вешалку, снимая классическую обувь, оставшись в белых носках. -Красивый...- Глазки омеги наполняются такой безграничной любовью, что Мин на секунду теряется в них, растворяясь в синеве, и урчит в ответ, подходя грациозно ближе. Ладошки младшего тут же тянутся к нему, развязывая чёрный галстук, который так и остаётся висеть, перекинутый через плечи, на альфе. - Такой красивый... -Чимин... -Тебе так идёт... - Пак хнычет жалобно, стоя перед истинным в пушистом свитерке, прикрывающем мягкую плоть его ягодиц, и в облегающих штанах, удобных для танцев. Заламывает бровки, топая пальчиками по чёрной портупее, внахлёст перекрывающей низ живота альфы, - Почему так дразнишь меня? - Глазки поднимаются на Мина, а реснички трепещут, словно Чимин взлетит буквально через секунду, если сейчас же получит приземляющий его мысли ответ. -Не знаю, - Юнги хмурит брови, шепча это с волнением, когда обхватывает его личико ладонями, и смотрит прямо в глаза, - Не знаю, Чимин. Я не знаю. Не знает. Лишь надеется, но не знает наверняка. Надеется, что, вызвав хоть какой-то выброс адреналина у истинного, сможет впечатать эти эмоции в воздух студии, оставаясь после тренировки наедине со своим отражением, вновь упрашивая себя, небеса, и всё, что ещё там витает где-то в пространстве, чтобы он уже прошёл через все стадии этой чёртовой, а может, для атеиста - просто хуёвой инквизиции. Стоит сейчас, как идиот, в белоснежной рубашке, обтянутой портупеей, и позволяет рукам омеги скользить изучающе по своему торсу. -Танцевать надо, Чимин... -Та...Танцевать, д-да, - Пак улыбается умиленно, поигрывая щёчками, и шмыгает носиком, отходя лишь на секунду, чтобы включить музыку.

ZAYN & Sia - Dusk Till Dawn

-Хороший выбор, - Юнги улыбается уголками губ, не сдвинувшись с места, когда омега оборачивается, застенчиво опустив глазки, и гарцует на пути к истинному, выбивая из него воздух плавными движениями своих рук, которыми берёт его руки, укладывая на свою талию. - Чимин, может, это...На плечи? -Кто ведёт в танце, Юнги? Твои руки там, где должны быть. - Чимин улыбается мягко, шепча это одними губами, и разглядывая любимое лицо: в уголках его губ едва заметна аллергия от ворса, покрывающего персики, что привёз Юнги,и альфе до последнего вывинченного винтика в голове хочется провести по этим припухшим местечкам подушечкой большого пальца, а если повезёт, ещё и прикоснуться своими губами, чтобы бережно, невесомо огладить ранки, которые саднят: это видно по морщинке на переносице младшего, - Ты так смотришь на мои губы, что я стесняюсь... -Ты умеешь меня стесняться? - Юнги игриво шепчет ему на раскрасневшееся от стыда ушко, усмехнувшись, и сжимает аккуратно его хрупкую талию одной рукой, второй прокрутив его, и тут же прижав к своему торсу, - Я не стану делать тебе больно. Никогда не стану, веришь? -Верю, - Мягкий, полный доверия шёпот разлился по сердцу Юнги, который улыбнулся, кивнув омеге, который взглядом указал, что надо расправить плечи, выпрямиться. - Хочешь, научу новым движениям? -Я не знал, что у тебя аллергия на персики, - Мин прикусил губу, переводя взгляд на их отражение в зеркале, и отмечая про себя, что и мечтать не мог о подобном счастье в руках. -Я тоже, - Омега повёл плечиками, посмеявшись очаровательно, и поджал губки, - Я...Я не удержался, и слопал вчера десять штук. -Де...Десять?- Глаза альфы расширились от удивления, тут же сощурившись от восторга: омега действительно отличается хорошим аппетитом. Для альфы, повёрнутого на комфорте и удовольствии своего истинного, это просто сокровище, не иначе. -Ну...Я боялся, что они испортятся, - Парнишка невесомо оглаживает ладошкой грудь альфы, добиваясь утробного урчания, и переводит её на плечо мужчины, встав на носочки. -Ты босиком. -Так удобней танцевать. -Подожди. - Юнги останавливается, улыбнувшись, и выпускает омегу из рук, игнорируя непонятливый взгляд. Снимает с себя носки, откинув куда-то в сторону, и встаёт обратно, подхватывая его под коленками, и кружа в воздухе пискнувшего от неожиданности Чимина, прижав его тесно к груди, - Ты прав. Так удобно. -Юнги...Юнги, ты что... - Омега не контролирует свою ослепительную улыбку, любуясь истинным из-под пушистых ресничек, и обняв за шею для поддержки, - Юнги, я тяжёлый ведь, ты чего... -Ты мало ешь, Чимин, - Кошачьи глаза сощурились, останавливаясь на отражении, вбирая в себя момент, и Юнги усмехнулся, кивая в сторону зеркала омеге, - Посмотри. На нас. Взгляд Чимина скользнул с лица Юнги на его плечи, на застёгнутую на все пуговицы рубашку, на его крепкие мускулы, перекатывающиеся под белоснежной тканью...Медленно, словно боясь, что всё исчезнет вмиг, Чимин повернул лицо в сторону зеркал на стене, робко улыбаясь, и тут же зарываясь в шею истинному, спрятав раскрасневшиеся щёчки, и мотая головой, услышав над собой тихий, пробирающий шёпот: -Ты мой. Только мой, Чимин. -Юнги...- Омеге кажется, что он сейчас задохнётся, когда альфа произносит это, и Юнги, держащий его крепко, опускается на пол, скрипнув по покрытию паркетному, и усаживает рядом с собой Чимина. -Не двигайся, ладно? Я воды принесу. -Х-хорошо...- Омега лишь смотрит вслед отражению, которое идёт, покачиваясь от боли: нога Юнги, хоть и зажила много лет назад, не способна выдерживать подобные тяжести. Это подарок судьбы на всю оставшуюся жизнь: Мину нельзя поднимать тяжести. Однако, тяжесть любви для этого альфы не в счёт. Подавив жалобное мяуканье в горле, младший дожидается, пока Юнги вернётся обратно с бутылкой воды, опускаясь на пол рядом с ним, не позволяя ни одному мускулу на лице дрогнуть, не позволяя себе показывать омеге, что ему больно. Бутылка стоит между ними, пока пухлые пальчики омеги не прикасаются к ней осторожно, скользнув по полу, и соприкоснувшись мизинцем с мизинцем альфы, который улыбнулся взволнованно в отражение. Чимин пьёт воду медленно, прикрыв глазки, и сидя в позе лотоса, отлично понимая, что альфа наблюдает за ним, как коршун за добычей, скользя взглядом по горлу, что сжимается и разжимается, пропуская в себя живительную влагу. Отставив молча бутылку, Пак прокручивает крышку в пальчиках, сжав их в кулачок маленький так, что узор отпечатывается на ладошке, когда Юнги молча берёт бутылку с пола, приникая к ней губами медленно, неотрывно смотря на отражение омеги в зеркале: румяные щёчки разгораются огоньком волнения, и Чимин отводит взгляд в сторону, отчего-то понимая, что это, возможно, самый красивый поцелуй, который он получал в истории поцелуев с истинным. -Ложись, - Омега прикусывает губу, толкнув его легонько в грудь, когда Юнги допил воду, и мужчина подчиняется беспрекословно, утягивая за собой и младшего, прижав его головой к своей груди, и поцеловав в макушку, выдохнув с облегчением, как только вытянул ноги.- Лучше? -Да. - Юнги улыбается глупо в потолок, ощущая абсолютный покой, пока не слышит нарастающие голоса в голове, нахмурившись, - Чимин... -Да, Юнги? - Пак трётся щёчкой о плотный торс, сыто выдыхая, когда ощущает под собой часто и тяжело вздымающуюся грудь, и переводит взволнованный взгляд на доминанта, который жмурится, выпуская из уголков глаз слёзы, стекающие по бритым вискам куда-то вниз. - Эй-эй-эй...Я ту-ут, Юнги, я тут, слышишь меня? - Маленькая ладошка поглаживает успокаивающе мужчину по лицу, и тот кивает заполошно, переходя на рык от боли, щемящей в сердце, когда Чимин опускается пониже, сцеловывая с виска пытающуюся сбежать от взора слезу, вбирая в себя боль любимого. -Чи... Чимин стал задыхаться у него на глазах, широко раскрывая глаза, и альфа запаниковал, сразу отстраняясь и видя, как кровь хлынула практически фонтаном из шеи, а омега побелел на глазах.- Чимин? ЧИМИН!!! АНГЕЛ?! ОЧНИСЬ!!!- Чимин загнанно вдохнул последний раз воздух в лёгкие, выпуская кровь из своего красиво очерченного рта, и выпустил руку альфы из своей крепкой хватки, успокаиваясь и глядя стеклянным взглядом в небо. Юнги шипит от страха, стаскивая наскоро с себя рубашку и пытаясь заткнуть ей безостановочно льющуюся кровь, но ничего не помогает. Густая алая жизнь вытекает из омеги настолько стремительно быстро, что спустя пару минут вся белая рубашка уже полностью меняет свой цвет, становясь бордовой. Омега смотрит в небо стеклянными глазами, и Юнги сглатывает судорожно, не зная, что сделать, оглядываясь лихорадочно по сторонам. Чимин не шевелится в его руках: лишь только губы полные приоткрыты у омеги, словно тот спит. С открытыми глазами, глядящими в пустоту. Тело Чимина, опустившееся на дно, белеет, и зелёный хвостик приобретает блёклый оттенок, пугая альфу всё больше и больше.* -Дыши, Юнги!!!Юнги!!!Юнги, ты слышишь меня?! Юнги!!! - Чимин пытается докричаться до своего альфы, который мечется на полу, шипя оглушающе, всё ещё находясь в состоянии лихорадки. Состояние альфы пугает Чимина, задрожавшего всем своим крохотным тельцем, не на шутку, и он хватается за бутылку, в которой осталось совсем немного воды, судорожно открывая её, и выплёскивая всё содержимое на лицо истинного, - Юнги!!! Ну же, любимый, прошу тебя, очнись!!! Юнги!!! Доминант дышит загнанно, затравленно, широко распахивая одичавшие глаза, и омега, пискнув то ли от облегчения, то ли от страха, рухнул ему на грудь, содрогаясь над ним, не в силах остановить слёзы истерики, которая накатила нещадно. Десять минут Чимин пытался достучаться до истинного, пробуя всё, что мог, вылив всю воду из кулера на него, растирая крепко сжатые кулаки, и целуя в костяшки, всхлипывая, и удерживая их от того, чтобы ударять воздух. Ноги альфы дрожали так, что единственное, что придумал Чимин- сесть на них, сдерживая своими бёдрами, чтобы мужчина не навредил ни себе, ни ему. Вот и лежит теперь на нём лягушкой трогательной, облепив всеми конечностями для безопасности, и отказываясь выпускать из своего истерического захвата мужчину. -Ч...Чимин...Чимини... - Юнги сглатывает, отдышавшись кое-как, и бегает глазами по его шее, проверяя на наличие метки: ничего. Выдыхает с облегчением, ладонями обхватив зарёванное личико, и сжимает в плотную нить свои губы, дрожа ими, и не сдерживаясь, когда сталкивается взглядом с заплаканными глазами истинного: всхлипывает, кивая ему, словно говоря, что в порядке, что не в порядке, что он сильный, и сможет, что нихрена он не сильный, и не выживет без объятия. Омега всё понимает без слов, подползая повыше, и уткнувшись ему в грудь носиком, ладошками гуляя по крепким, дрожащим от страха плечам, успокаивая их. -Всё хорошо, любимый...Всё хорошо, Юнги, я тут...Я тут, всё прошло... -Я никогда не поставлю тебе метку, Чимин. - Юнги не хочет лгать любимому: лишь смотрит в потолок полнейшей пустотой, самого себя считая дном, когда перед глазами предстаёт воспоминание, перебивающее все прошлые: сам своими руками уничтожил любимого. Сам опустил его на дно своей меткой. Меткой доминанта. -Ты что такое...Ты что такое говоришь, Юнги, любимый? - Омега отстраняется от его груди, упёршись в неё ладошками, и ловит его взгляд, жалобно смотря в полные боли глаза, - Юнги, ты же...Ты же сам ска... -Уходи, Чимин. Я...Я не могу. Я не могу сделать с тобой такое. -Юнги, это только...- Чимин всхлипывает, дрогнув полными губами от обиды, и обхватив ладошками его лицо, - Я не знаю, что ты там видишь, но это же...Это всё там, в...в голове? Где оно всё, Юнги? -Это я, Чимин, - Юнги говорит это, скривив рот от ненависти к самому себе, ощущая себя полной грязью, когда вновь принимает на себя вину за себя же. - Я погублю тебя. Обоих нас погублю, если...Нельзя так. -Я не верю! Я не верю, ты...ты персики мне возил! - Омега с обидой ударяет его кулачком в грудь,и Юнги кивает согласно, поджимая губы, и понимая, что сам отталкивает любовь своей жизни сейчас, лишь бы не сделать ему больно, сорвавшись однажды, и захотев поставить истинному метку, - Ты целовал меня, Юнги!!! Ты сам сказал, что я...Что я твой, а я твой, твой истинный, Юнги, очнись!!! — Юнги!!! — Чимин заколотил его по спине, пытаясь вразумить, — очнись, милый, нам нельзя!!!* Юнги завыл от ненависти к себе, пытаясь заглушить очередное воспоминание, мучившее его долгие годы. Сглотнув отвратительный ком омерзения к себе в любом другом измерении, и схватил ладошку истинного, целуя её крепко, шепча: -Уходи, Чимин. Пожалуйста. Я боюсь сделать тебе больно. -Ты не слышишь меня! Никогда не слышишь, Юнги!!! - Парнишка мотает головой, прижимаясь тесней, - Я истинный твой, а ты гонишь меня! Я же умру без тебя, а ты- без меня! -Ты умрёшь от меня, если останешься со мной ,Чимин. - Юнги чеканит каждое слово, отпустив его, и устремив взгляд в потолок: он искренне надеется, что этот ёбаный потолок обвалится на него сегодня, пробивая слишком многое помнящий череп, как только Пак Чимин выйдет отсюда, спасая своё драгоценное сердце. - Ты умрёшь, если станешь моим. -Я умру, если стану твоим, да, Юнги?- Чимин смотрит на мужчину, стиснув зубы, и дрожа пухлыми губами,- Тогда лучше я сдохну в любом случае, м? - Омега усмехается горько, утирая запястьем хлюпнувший носик, и встаёт с Юнги, заставляя альфу почувствовать всю тяжесть мира на своём теле в этот момент, вместо облегчения, и ощущения верного решения. -Ты что такое несёшь, Чимин?!- Мин садится порывисто, зашипев от боли в ноге, и зажмурившись. Чимин не выдерживает, тут же прижимаясь к нему, целуя в плечо, и обнимая крепко поперёк торса, шепчет заполошно, всхлипывая: -Я согласен, ладно? Я...Я никогда-никогда у тебя метку не попрошу, Юнги, только не гони меня, ладно? Я только с тобой хочу, только...Только с тобой в этой жизни быть хочу, больше...Больше ни с кем, Юнги, ты же чувствуешь, ты же видишь, что я истинный твой, ты же знаешь, Юнги, ты же знаешь это, Юнги, ЗНАЕШЬ ЭТО, ЮНГИ!!! -Тшш, - Мужчина целует крепко растрёпанную макушку своего забившегося от страха котёнка, покачивая в объятии крепком, и тихо, медленно говорит, вливая ему в уши правду, которую знает, - Я слишком сильно люблю тебя, чтобы причинить боль, но каждый раз уничтожаю тебя, как последняя на свете сволочь, Чимини. Я не хочу допускать ничего подобного в этот раз, Чимин, мне надо...Мне надо в этом всём разобраться, я боюсь сделать тебе б... -Да пусть мне хоть десять тысяч раз больно будет, главное- что от тебя, Юнги! - Чимин заламывает бровки, уткнувшись ему в шею носиком сопящим, и хнычет разрушенно, - Я не против, Юнги, понимаешь? Пусть мне всю жизнь будет больно, лишь бы только от тебя, понимаешь? Я с тобой на всё согла... -Ты не знаешь, что говоришь, Чимин. -А ты не знаешь, что делаешь, - Омега целует его в шею, добиваясь короткого, сдавленного стона от мужчины, и поглаживает за ухом, отлично зная, как кошачьим от этой незатейливой ласки становится так хорошо, что аж дурно. - Юнги, любимый, ты же сам не знаешь, что делаешь с нами... -Я спасти тебя пы...пытаюсь, - Хриплый голос Юнги разрывает сердце омеги, которому невдомёк: Мин Юнги действительно боится больше всего на свете причинить ему боль, оттого её и причиняет безостановочно. Только Чимин, как самый настоящий ангел, вновь собирается взять всё на себя, соглашаясь на любой исход. Так дело не пойдёт. - Чимини, прекрати, я... -Ты сдаёшься мне, а потом гонишь, как котёнка бездомного, Юнги, а я умру без тебя ,как мелкий Мин бы умер на той помойке. Это было сказано тихо, на одном дыхании, прямо в ухо альфе, который сглотнул тяжело, прижимая самое драгоценное, что у него есть, к своему телу крепче, словно стараясь слиться с ним в единое целое. -Чимин, любимый, послушай меня. Нам вместе быть нельзя, понимаешь? Нельзя. Я могу сорваться, и поставить тебе метку, а я доминант, - Альфа объясняет свою правду любимому, целуя его неустанно в висок, и поглаживая по спине, растирая её ровно в том месте, где пустует его фаза полнолуния, - Жизнь циклична, мой котёнок. И если я наконец помню хоть что-то, я не могу позволить себе поступить так вновь, понимаешь? -Я ничего не понимаю, Юнги, - Омега мотает головой, целуя его в подбородок, щёки, куда угодно, только не в губы, боясь, что альфа вновь оттолкнёт его от себя. - Ничего не понимаю, правда... -Я вижу нас, Чимин, - Молчать уже невозможно. Юнги переходит границу своего безмолвия, глядя в отражение перед собой, и ненавидя его всей душой,- Я каждый день нас вижу уже много лет. И я не смогу от тебя отказаться, но и разрушать я тебя тоже не стану. Я...Я насиловал тебя, Чимин. Убивал тебя. Запирал тебя. Запирался от тебя. Издевался над тобой. Я всё это делал, Чимин, я. И я вижу это каждый день, - Юнги всхлипывает тихо, выпуская из себя противную нить мыслей, словно волос, попавший в рот во время еды, и чувствует, как вздрагивает в его руках от каждой фразы истинный. - Понимаешь меня теперь? -Но ты...Ты не сделаешь же так б-больше, Юнги? - Чимин знал, что такое бывает: когда-то, много лет назад, читал книги в доме Феликса и Хосока, за неимением своих личных: детский дом не особо усердно снабжал, а детские сказки Чонгука он тогда уже читал-перечитал. - Не...Не сделаешь же? -Никогда, любимый. Никогда не сделаю. Потому что не поставлю тебе свою метку. Потому что мы... Нам нельзя...Я... -Тебе будет легче, если я уйду сейчас? - Небесные глазки глядят так доверчиво, так открыто, что из глаз Юнги текут непрошеные слёзы, когда он мотает головой, шепча ему в пухлые, раскрытые губы: -Никогда не будет легче. Мне никогда, ни в одной стране этой планеты легче не будет, если я не буду видеть тебя. -А если...Если останусь? -Если ты останешься, мы оба умрём. -У нас нет другого выхода, Юнги? - Ладошки омеги- тёплые, родные, мягкие, огладили щеку Юнги, который вымученно покачал головой, целуя ту часть пальчиков, до которой дотянулся, - Совсем никакого? -Я боюсь давать тебе надежды после увиденного сегодня, Чимини. -Мне уйти? -Я...Я довезу тебя до дома. -Я дойду сам, любимый, мне надо немного освежить мысли, чтобы понять, что ты сказал. - Чимин хлюпнул носиком, потираясь им о нос альфы, показывая, как сильно доверяет его решениям, хоть и боится, хоть и против вердикта. Целует невесомо в губы: практически не прикасается к ним, лишь мажет легонько, робко и боязливо, получая ответный поцелуй от истинного, и понимая, что его действительно любят, действительно не хотят отпускать. -Я всегда тебя любить буду, Чимин. Я буду стараться ради нас, ладно? - Юнги обнимает любимого, целуя в висок, и получает согласный кивок в ответ, улыбнувшись через силу, - Ты- лучшее, что есть в моей жизни, помни об этом. -Я люблю тебя, Юнги, - Омега улыбается тоскливо, доверяя истинному, а у Юнги сердце разорваться готово от ненависти к себе за то, что он осмелился рассказать истинному подобное. Нельзя его омеге знать, что он творил подобное. Нельзя, но как ещё обезопасить, если Юнги сам провоцирует себя? Как обезопасить, если только не правдой, которая полоснёт по сердцу, как самый острый нож, заточенный бесконечностью измерений? -Напиши, когда будешь дома. Я люблю тебя. -Я напишу через полчаса. Я люблю тебя. Только через полчаса никто не написал. Чимина, обернувшегося всего на секунду, чтобы посмотреть в окно студии, и увидеть лицо любимого, отражавшееся в зеркале на стене, сбила машина. Сбила ровно в тот момент, когда Юнги, почувствовав родной взгляд на себе, обернулся, увидев, как автомобиль наехал на всей скорости на истинного, откидывая хрупкое, беззащитное тело в сторону. Мин Юнги выбежал из студии как был, босиком, умирая внутри с каждым широким шагом, наплевав на боль, приближаясь к самому драгоценному человеку на свете, лежащему в расползающейся луже алой крови на асфальте.