Dutch bargain

С каждым шагом ты всё больше сомневаешься в принятом решении. И окончательно жалеешь о нём, когда переступаешь порог. Потому что кожу обдаёт странным сырым теплом, а в ноздри ударяет затхлый запах мяса и ладана, из-за чего сознание почти моментально застилает пеленой. Кажется, о твоём желании развернуться и пуститься наутёк уже догадались. Потому что дверь тут же захлопывают, а чемодан откатывают куда-то в сторону. И грубо хватают тебя за предплечье, насильно сопровождая, судя по всему, в гостиную. Ватные ноги путаются, мешая передвигаться. Пол кажется липким. Мягким. Светлые тона комнаты отдаются болью в висках. Ты даже не можешь оценить убранство, потому что перед глазами плывёт. В попытке то ли вырваться, то ли устоять вцепляешься в сокрытую рукавом руку, что до сих пор удерживает тебя на месте. Почему ткань такая? Ты ни разу не встречала материал, что на ощупь напоминает плотные лепестки растений. Очередная игра воображения. Так ведь? Морщишься, чувствуя, как с каждой секундой тяжелеет голова. Почему здесь настолько жарко? Едва не скулишь от усиливающегося захвата, слишком крепкого для человека подобной комплекции. Жмуришься, вяло сопротивляясь, и шепчешь тихое: "Больно", сама не зная, какую именно боль имеешь в виду. Едва не падаешь, когда тебя всё же отпускают, и несуразно отшатываешься от мужчины. И поднимаешь на него замыленный взгляд. Вымученно то ли всхлипывая, то ли усмехаясь от увиденного. Такой же безупречный. Такой же напущено доброжелательный. С одной небольшой поправкой на голод. Иначе ты не можешь описать нездоровый взор, коим тебя буквально пожирают. Заживо. И ты почему-то даже не против. Ужасно неправильная, опасная ситуация не кажется таковой. Может, виной всё-таки густая, влажная духота, заполнившая помещение? — Воздух... спёртый. Можно... открыть? — делаешь пару слабых шагов в сторону одного из окон, тут же утыкаясь в грудь преградившего дорогу человека. Человека ли? Вздрагиваешь, чувствуя, как тебя придерживают за плечи чересчур горячие ладони, что плавно соскальзывают ниже, поддерживая под рёбра. И ты уже не стесняешься, вынужденно отдаваясь посторонней воле, перенося почти весь вес в чужие руки. Ты слишком устала — и морально, и физически — чтобы сопротивляться хоть чему-то. Разве что отвратительный смрад гнили в сочетании с жарой заставляет желудок свернуться. Судорожно вздыхаешь, жадно вбирая кислород через рот, и заключаешь долговязое тело в хилые объятия — только чтобы на осесть на пол, который, кажется, проседает под ногами, не позволяя стоять прямо. Однако, лишь тебе. Чужая же осанка всё так же строга. Её обладателя ничего не беспокоит. Мысли путаются — но совсем не из-за страха, какой ты должна бы испытывать. Всё ровно наоборот — тебя убеждают, что бояться нечего. Всё, что происходит — правильно. Нужно лишь немного потерпеть. Ради чего — другой вопрос, на который ты не можешь сыскать ответа. Чувствуешь, как тебя вдруг с поразительной лёгкостью и осторожностью подхватывают под колени и спину, устраивая у груди. Закрываешь глаза, расслабляясь окончательно, осознавая, что тебя куда-то несут, и робко льнёшь к чужому пиджаку, вновь отмечая странную текстуру ткани, больше походящую на кожу. Живую. — Мне даже немного жаль. Слова доносятся сквозь пелену, и ты почти не улавливаешь их смысл. И поднимаешь слипающиеся веки, задирая непослушную голову в попытке найти чужое лицо. Жмуришься от пульсирующей боли, что отдаётся по позвоночнику, когда мужчина вдруг опускается на диван, не выпуская тебя из рук. Вздрагиваешь, когда твоё слабое тело укладывают рядом, осторожно устраивая твою голову на коленях. И принимаются поглаживать по волосам, словно успокаивая. — Такая отзывчивая, — бархатный голос действует, словно седативное, и ты хочешь, чтобы он продолжал говорить. Потому что остаться в тишине, когда реальность ведёт себя не по привычным правилам — по-настоящему страшно. — Подобных я ещё не встречал. И что это, чёрт возьми, должно значить? Морщишься, собираясь с остатками сил, и пытаешься упереться немеющими руками в диван, чтобы приподняться. Встречая липкое, обжигающее сопротивление. Словно твоя собственная кожа прикипает к чужой. Едва не воешь от бессилия, изнурённо откидываясь назад. И встречаешь склонённую вниз голову, одаривающую тебя не только грустной полуулыбкой, но и взглядом пустых глазниц.