О реках золота

С той встречи Тартальи и Властелина Камня прошло три дня. За это время Чайльд в самом деле изменил своё поведение, став более смиренным, но вряд ли то было к лучшему. Он занимался только рутинными делами, вроде похода в столовую и сна, стал неразговорчив, а если и отвечал, то односложно, нехотя, словно бы хотел, чтобы от него все отстали как можно скорее. Ноэлль, продолжавшая прислуживать ему, не могла не заметить случившейся перемены. Бездейственный и неэмоциональный Чайльд казался ей ещё более пугающим, чем даже разгневанный Властелин Камня. Ведь Гео Архонт выражал свои недовольства прямо, а Тарталья стал замалчивать, утаивать какую-либо информацию. Он не смеялся и не плакал, мимика его менялась редко, а глаза без бликов были пусты в эмоциональном плане. Слуга буквально не знала, как отчитываться перед Властелином, что говорить ему насчёт состояния Чайльда. Не обвинять же Архонта в том, что именно после беседы с ним Тарталья стал сам не свой? Приходилось тактически недоговаривать. Скорее всего, Властелин Камня заметил это, но не предпринимал попыток выведать правду. Ноэлль понимала, что Архонт, безусловно, занят другими, более важными, чем решение вопросов романтической жизни, делами, но… В её понимании он и Тарталья являлись возлюбленными, так почему они вели себя, как незнакомцы, вообще не пересекаясь во дворце? Даже по правилам этикета у избранного омеги и Архонта вполне могли быть свидания, но Властелин словно и не искал их. Эти отношения простую служанку, как Ноэлль, не должны были волновать. Но она против воли чувствовала, что что-то между её подопечным и Властелином явно шло неподобающе, и посчитала, что в её силах исправить такое положение дел. — Вам принести чай? — заботливо спросила она, смотря на лежащего на кровати Тарталью. Он не накрылся одеялом, а просто лёг на высокую гору подушек, упираясь в неё спиной. — Нет. — Может быть, книгу? — Не стоит. — Остаться ли мне? — как будто в последней надежде задала вопрос слуга. — Можешь уходить. Ноэлль тяжело вздохнула. Тарталья не кричал на неё, он, в сущности, всегда говорил с ней максимально спокойно, вернее, равнодушно, но почему-то она чувствовала невыносимую ношу на своих плечах каждый раз, когда видела его теперь. Властелин Камня много веков назад вместе со своими людьми построил целую гавань Ли Юэ, но зачем же ему было выстраивать стену не столько материальную, сколько метафорическую между собой и избранным омегой? Но ослушаться Чайльда служанка не могла, так что она покорно вышла из его спальни. Закрыв дверь, она на пару мгновений оперлась на неё спиной, словно в изнеможении, но, скорее, в раздумьях. Так не могло продолжаться дальше. Ей нужно что-то сделать, иначе совесть будет мучать её всё оставшееся время. Как ближайшая слуга Тартальи в Нефритовом дворце, она обязана помогать ему с какими бы то ни было проблемами. Ноэлль пошла в восточное крыло дворца. На её счастье, Бай Чжу находился в кабинете, стоя спиной к двери и перебирая документы в шкафу с выдвижными ящиками. Стук Ноэлль он не услышал, но она, вдруг посмелев, зашла и стояла в ожидании возле стены. Белая змея на столе зашипела, увидев женщину. — Чан Шэн, что… — начал было Бай Чжу, оборачиваясь, а потом продолжил: — Ноэлль, почему без предупреждения? — недовольно спросил он. Врач быстро закрыл ящик, оставив там пергамент, который искал. — Простите, но вы не услышали, как я стучала, а дело… срочное. Бай Чжу в недоверии и удивлении вскинул бровь. — Тарталья совершил попытку самоубийства? — почти насмехаясь, спросил он. — Что вы такое говорите! — от испуга голос Ноэлль дрогнул. — Да хранят его все семь Архонтов, не пророчьте. Но, если честно, я очень переживаю за него… Бай Чжу вдруг перебил служанку. — Если у него что-то болит, пусть приходит ко мне, я посмотрю, что можно сделать. — Нет, у него, наверное, не тело болит, а душа. — Я не лекарь в подобном смысле. Эта ситуация выходит за пределы моих знаний. — Но если бы вы поговорили с Властелином… Бай Чжу снова смерил служанку недовольным взглядом, разведя руками, как бы показывая на кипы пергаментов, лежащих на столе, и оправдываясь. — Кто я такой, чтобы указывать Властелину, что ему делать с его омегой? — Вы можете сказать, что Тарталье плохо, и соединить их таким образом, — не отчаивалась Ноэлль, продолжая настаивать на своём. Подобную смелость она обрела, лишь искренне желая помочь подопечному. — Ты предлагаешь соврать Властелину? Извини, но мне дорого то, чего я добился за время службы ему. — Мне тоже. Но я не могу молча смотреть на то, как мальчишка, словно свеча, тает на моих глазах. К тому же ему и правда плохо. — Это их дело, Ноэлль, — вздохнул Бай Чжу. Чан Шэн вдруг заползла ему на шею, внимательно смотря на служанку и слушая диалог. Что-то явно привлекло её в сложившейся ситуации. — Если они, ещё даже не поженившись, не могут сами улаживать конфликты, то что будет потом? Женщина задумалась. В словах Бай Чжу была своя истина… Заметив замешательство слуги, врач вновь принялся за работу и ответил: — Я вполне понимаю твоё беспокойство, но мы, как обычные подчинённые, не можем изменить волю Властелина. — Но можем на неё повлиять. Вы правы, Властелин всегда сам принимает решения, и я ни в коем случае не хочу сказать, что мы обладаем властью изменить его мнение, но простой народ — основа Ли Юэ. Властелин всегда прислушивается к тому, что говорят люди. Ради того, чтобы лучше понимать нас, он принял облик человека. Кому, как не нам — его ближайшим слугам — подсказать ему, что чувствует смертный? Чан Шэн что-то прошипела на ухо Бай Чжу, и тот снова вздохнул. — Ты права, — врач ответил наполовину шёпотом не то змее, не то служанке. — Хорошо, Ноэлль, ты убедила меня. Но, прежде чем требовать что-то от Властелина, я должен лично удостовериться в плохом состоянии Тартальи. Сделать заключение, что проблема не в физическом здоровье. Ноэлль вскоре сопроводила Бай Чжу до гостевой спальни Тартальи, оставив молодого человека наедине с врачом по просьбе последнего. Он хотел сделать вид, что его никто не «подсылал» и он просто пришёл провести плановый осмотр. Зайдя в комнату, Бай Чжу увидел Тарталью в кровати. Он лежал и пусто смотрел в потолок, ничего не чувствуя, и ощущения голода даже не возникало, хотя парень не пришёл на завтрак. Бай Чжу уже был осведомлён об этом через Ноэлль. Чайльд никак не отреагировал на пришедшего. Бай Чжу немного покашлял, надеясь привлечь его внимание, но и это не помогло. Тарталья «не шёл на контакт». — Чайльд, вам надо поесть хотя бы немного, — почти уговаривал Бай Чжу, сев на стул рядом с кроватью. Тарталья намеренно не отвечал. — Ах, святые Архонты, вы ведь в сознании, скажите же что-нибудь! — не выдержал от собственного стресса врач. — Оставьте меня в покое, — тихо проговорил Чайльд. Его лицо не выражало ничего, как и взгляд. Он немного повернулся на бок, чтобы не видеть врача и смотреть в окно. — У вас что-то болит? — продолжил попытку расспроса Бай Чжу. — Вы ничем не можете мне помочь. Поэтому просто уйдите. — Может быть, я мог бы, если бы вы объяснили, что происходит. — Мне уже ничего не поможет, — уставшим и вместе с тем почти печальным голосом сказал Чайльд. Бай Чжу тяжело вздохнул, изнемогая от перепадов настроения молодого человека: от упадка до резкого подъёма, от дна до высот — это было изнурительно для психики не только окружения юноши, но и его собственной. Врач закономерно знал, что есть какой-то сильно тревожащий Тарталью фактор, которым он не может поделиться ни с ним, ни с Ноэлль. Ну ведь было очевидно, что ему не хватало внимания любимого человека, так почему же Властелин так строг с ним? — Не будьте, прошу вас, столь категоричны. Из многих ситуаций найдётся выход. Только, пожалуйста, дайте хотя бы немного понять мне, что беспокоит вас. Я придумаю, как исправить ваше положение, — смягчившись, сказал Бай Чжу. Тарталье хотелось плакать, но он сдерживал слёзы. — Конкретно вы мне никак не поможете, — прошептал он. — Мне позвать Властелина? От этого вопроса у Чайльда в сознании всё перевернулось, а в душе как будто лопнули все струны. Одно только слово «Властелин» теперь вызвало у Тартальи взрыв эмоций. Он резко уткнулся лицом в подушку, потому что слёзы бесконтрольно полились из его глаз. Парень зажал себе рот рукой, чтобы скрыть рыдания. За что же Гео Архонт так мучал одиночеством избранника? — Я попрошу его… — начал было врач, но Тарталья резко взмахнул рукой и надрывно прокричал: — Ничего не надо! Никого не зовите… У врача не было цели доводить юношу до слёз, но его душевное состояние, как Ноэлль и говорила, и правда оставляло желать лучшего, поэтому любой разговор, скорее всего, привёл бы к такому исходу. Бай Чжу вышел из спальни Чайльда искренне недовольный сложившейся ситуацией, но внешне старался показать лишь уверенность в том, что у него всё под контролем. Ноэлль услышала сдавленные всхлипы Тартальи за дверью. — С ним всё будет в порядке? — обеспокоенно спрашивала она. Бай Чжу снисходительно улыбнулся. — Ну конечно, что ты так расстраиваешься за него? — Он молод, много глупостей сделать может. Врач никак не отреагировал на это утверждение, собираясь уходить. — Бай Чжу, постойте, — позвала вдруг Ноэлль снова, быстрым шагом приблизившись к мужчине, чтобы преградить ему дорогу и посмотреть в лицо. — Что ещё, Ноэлль? — Вы поговорите с Властелином? Бай Чжу чуть скривил губы. — Да. По крайней мере я попробую, но решение, напомню, будет зависеть не от меня. — Спасибо большое. Слуга низко поклонилась врачу, едва ли не готовая упасть на колени, лишь бы уладить конфликт между Чайльдом и Властелином. Вернее, она только догадывалась, что он произошёл, но в любой другой ситуации, она почти была уверена, Тарталья не вёл бы себя таким образом, как сейчас. Теперь оставалось только ждать ответа Властелина…

***

Ноэлль тихо сидела в спальне, охраняя покой Чайльда. Тот по-прежнему лежал на кровати, вообще ничего не делая. Он даже не спал, и Ноэлль, если честно, казалось, что молодой человек просто «ушёл» в свой мир и некое отрицание. Возможно, у него была такая защитная реакция на случившиеся не так давно события в его жизни. Был вечер. От ужина Тарталья отказался, но против его воли Ноэлль принесла ему чай и какие-то сладости, которые он, на удивление, всё же съел. Пока Ноэлль уносила посуду назад в столовую, она встретила в коридоре гордо ступающего Властелина и постаралась не попадаться ему на глаза. Он, судя по всему, направлялся к Тарталье. Так, служанка хотела оставить их двоих наедине, чтобы они, наконец, поговорили или хотя бы попытались. Властелин Камня, одетый, впрочем, в совершенно другое — коричневое, а не золотое, гораздо меньшее по объёму слоёв ткани — ханьфу, прошёл в комнату Чайльда тихо, почти бесшумно. Тарталья, заметив его краем глаза, вздрогнул и молча подскочил на кровати. Их взгляды встретились, и Чайльд снова ощутил, как ему хотелось заплакать, но он лишь пусто спросил: — Ч-чем… обязан? — Бай Чжу сказал, что ты в плохом состоянии. Я пришёл проведать тебя. Голос Архонта звучал спокойнее и не так грубо, как на последней встрече. Кажется, перед Тартальей был, наконец, Чжун Ли. — Спасибо, но… — Это из-за нашей беседы? — прямо спросил Чжун Ли, садясь на кровать Тартальи. Чайльд опустил глаза, садясь так, чтобы прижиматься плотнее к подушкам и спинке кровати и быть на как можно большем расстоянии от мужчины. Чжун Ли, не отрываясь, смотрел на юношу и прочитал на его лице страх перед собой, смешанный с раздирающей любовью. — Нет. — Я… виноват перед тобой. — Всё в порядке, — продолжал врать Тарталья. Его голос немного дрогнул. В его душе бушевало цунами. Чжун Ли вздохнул. И чего он ожидал после всего, что было? Впервые за многие столетия он пожалел, что принуждал кого-то исполнять его приказы. — Тебе не нужно больше врать. Я осознал, что поступил тогда неправильно с тобой. Мне не следовало требовать от тебя того, чтобы ты походил на людей из древнего Ли Юэ, будучи современным уроженцем Снежной. Тарталья промолчал, смотря куда угодно, только не на Чжун Ли. Он не знал, чего ему хотелось от мужчины, но понимал, что его сердце при взгляде на него едва не разрывалось от грусти и обожания одновременно. Чайльд не мог сказать ни слова, потому что чувствовал — если он заговорит, то разрыдается. В низу его глаз уже, кажется, начали появляться слёзы. — Чайльд, я не знал, что всё так обернётся. Ты действительно уникальный во всех отношениях человек. Я чувствую, что тебе было что сказать мне тогда, но я не дал тебе шанса. Давай попробуем поговорить снова. Тарталья беспомощно заплакал, стиснув зубы. — Чайльд… — прошептал Чжун Ли, протянув к нему руку, как будто подзывая к себе. Юноша припал к его плечу, крепко обнимая. — Я не хотел этого ребёнка, я правду сказал тогда. Я не хотел, потому что не собирался менять свой ритм жизни. Меня устраивало то существование, какое у меня было. Я хотел и дальше служить Фатуи, и я прекрасно понимал, что семейная жизнь никогда не впишется в мою историю Предвестника. Но… на самом деле я, как оказалось, не лишён чувств. Они пугают меня. Мне страшно за то, что происходит со мной. Я боюсь своего положения, я стал тем, кого ненавидел раньше. Ненавидел, потому что в глубине души завидовал. У каждого омеги — своя семья, своё счастье, своё нормальное будущее и прошлое. Я лишён этого всего. Эту длинную речь Тарталья говорил сбивчиво, прерываясь из-за слёз и вздохов. Чжун Ли молчал, внимательно слушая. — Ты ведь знаешь, что в Ли Юэ для тебя всегда найдётся место. Так пусть мои земли станут для тебя домом, — мягко ответил Чжун Ли. — У тебя может быть достойное будущее, какое бы ни было прошлое. Гео Архонт не имел ни малейшего понятия о том, что происходило с его избранником в детстве. Они слишком мало говорили по душам, чтобы понимать друг друга полноценно. И им, оказывается, так много ещё нужно узнать друг о друге… — Я не могу и не хочу отказываться от титула Предвестника. Я не предам Царицу. Но и тебя предавать не хочу. — Ты и не предашь. Просто помни, что ты можешь вернуться в Ли Юэ в любой момент и что бы ни случилось. — Ты не знаешь всего, и я не могу пока рассказать. Но, как бы то ни было, я уже не смогу избавиться от своих чувств к тебе. Я люблю тебя, и я не понимаю, почему ты так охладел ко мне, — прошептал Тарталья, спрятав мокрое лицо в ханьфу Чжун Ли. Чжун Ли снова молчал, обдумывая услышанное. Но теперь он хотя бы приобнял Тарталью одной рукой, отчего тот разрыдался только сильнее. Наконец, Чжун Ли нашёл в себе силы заговорить: — Прости меня, — тихо сказал он. Чайльд поднял голову и непонимающе посмотрел в его золотые глаза. — Я… думал, что ты просто забавлялся со мной, а отношения были выгодны тебе лишь из политических соображений. Юноша не знал, что ответить и как доказать свою преданность. На самом деле его и правда отправили в Ли Юэ, чтобы он смог забрать Сердце Бога, но он этого по очевидным причинам не хотел. — В самый первый раз, когда я только прибыл в гавань, я был решительно настроен на выполнение очередного поручения от Царицы, но, встретив тебя, я… Я понял, что я вернусь на родину ни с чем. Я не могу идти против тебя и против Царицы тоже. Но её я почитаю, как Богиню, а тебя люблю, как человека. Как мужчину, который увидел во мне нечто большее за привычной улыбкой. Как того, кто не побоялся меня и моей эмоциональности. Я сам знаю обо всех своих недостатках. Но ты принял меня. Я чувствовал, что ты понимаешь меня. Но после той ночи… Тарталья опять заплакал, вспоминая тревожащие его слова Властелина. Мужчина крепко обнял Чайльда, поглаживая по спине. — Видимо, ты слишком высокого мнения обо мне, раз считаешь, что я понимал тебя. Потому что сейчас мне кажется, что мы не знаем друг о друге практически ничего. — Но мы ведь можем узнать, правда? — спросил Тарталья с надеждой, и его голубые глаза напоминали разливающийся океан. Чжун Ли смотрел в них — в чуть покрасневшие от рыданий и такие удивительно сверкающие — и чувствовал, что все его страхи и опасения были, скорее всего, излишней работой многовекового сознания. Сотни прощаний, тысячи предательств и миллионы сожалений — весь Чжун Ли был соткан из воспоминаний о былом, из горечи по событиям прошлого и застрял в этом, как в трясине. Но пришло время выбираться на солнечный свет из пещеры, заставляя затвердевшие камни на сердце осыпаться — любовь не должна быть трагичной и болезненной, так почему же Чжун Ли сам чуть не сделал её такой? — Да. И, я надеюсь, мы оба теперь будем более честными друг с другом. — Я с самого начала был честен. Но почему-то этикет оказался тебе дороже моей искренности. Ты не был похож на того человека, которого я люблю. Сейчас ты — Чжун Ли, а тогда… Ты был настоящим Властелином, но в плохом смысле. Я не хочу таких отношений. Я знаю, что я не Архонт, что я простой смертный, но я и люблю тебя именно с человеческой стороны. Не будь ты Богом, я бы любил тебя так же. — Я… на самом деле и не человек вовсе, — с некой горечью ответил Чжун Ли. Тарталья, вдруг вспомнив роман, который читал по пути в Ли Юэ, решил спросить напрямую: — Так ты правда дракон? Чжун Ли озадаченно вскинул бровь. — Эта пустословная многостраничная книжонка и до Снежной добралась? Чайльд вдруг улыбнулся. Чжун Ли так искренне и по-простому, как родной, выглядел сейчас… — Я купил её в порту Снежной. Не думал, что это правда. — Лишь отчасти. Можно даже сказать, что только то, что я дракон — единственная правдивая вещь, описанная там. — То есть мора — это не твои слёзы? Чжун Ли чуть скривил лицо. — И никогда так не было. Мора вылита из золота. Из моих глаз и каких-либо других частей тела никогда не производились деньги. Это, конечно, было красиво подано в романе, но всё написанное — лишь фантазия автора. Наверное, люди, которые поверили в то, что прочитали исторический роман, жалеют меня теперь, считая, что я так много страдал, что наплакал моры на целый Тейват. — Зачем же тебе было превращаться в мужчину? — спросил вдруг вполне серьёзно Чайльд. — Тысячелетия назад, когда я только стал Архонтом этой земли, мне было сложно понимать людей. Поэтому я принял облик мужчины — чтобы жить бок о бок со своим народом, знать о его нуждах непосредственно. Много веков прошло, я преуспел в понимании психологии, но, как видишь, всё ещё могу вести себя излишне холодно, когда того не требуется. Впрочем, моё поведение было таким, потому что искренне полагал, что ты не подразумеваешь ничего серьёзного под своими словами. Я думал, что ты по-юношески, бездумно влюблён, но и предположить не мог, что чувства проросли в твоём сердце с такими глубокими корнями. Чайльд невесело усмехнулся. — Да, я могу понять подозрения в мою сторону. Я не вызываю доверия ни у кого из людей, с которыми имею дело. Но теперь-то ты видишь? — спросил Тарталья, воодушевившись. Живость вернулась, наконец, к его голосу, и состояние его явно шло на улучшение. Чжун Ли давно заметил это и успокоился. Постепенно их отношения выравнивались, стоило просто всё чаще и чаще общаться откровенно, ничего не скрывая, как они и договорились делать теперь. — Ситуация более-менее прояснилась для нас обоих. Впредь мы должны избегать подобных неоднозначных столкновений интересов. — Мне можно не соблюдать этикет на встречах с тобой? Заискивающий взгляд Чайльда растопил сердце Чжун Ли, и тот улыбнулся. — Да… В этом нет смысла. Наши отношения с самого начала выходили за рамки принятых норм и установленных правил. Но всё же, пожалуйста, не позволяй себе слишком много. Нам обоим, скорее всего, надо ещё долго свыкаться с мыслями о том, что мы есть друг у друга и что между нами случилась та ночь. Она… слишком сильно повлияла на всё. Тарталья в качестве благодарности за полученное, наконец, понимание обнял Чжун Ли напоследок, и тот покинул его спальню, благословив на спокойную ночь и безмятежные сны. В коридоре неизменно ожидала Ноэлль, встрепенувшаяся от вида Властелина. Архонт подошёл к служанке, и та склонила голову перед ним, приветствуя таким образом. Судя по расслабленному и спокойному выражению лица Бога, эта встреча прошла намного лучше. — Спасибо, Ноэлль, — лишь прошептал Чжун Ли, даруя и женщине благословение через обыденное возложение руки на голову. Услышав это, Ноэлль не сразу поняла, как ей хотелось бы и нужно было отреагировать. Поэтому после того, как Архонт убрал руку с её волос, она осторожно села на колени перед ним и сделала земной поклон. — Это мой долг, моя обязанность. Я не могла иначе. Чжун Ли, который слишком проникся мирскими отношениями с Тартальей после разговора, почувствовал некоторую неловкость от столь ярого поклонения себе. Но, как бы то ни было, он всё ещё оставался Гео Архонтом. Наконец, слуга встала. — Я благодарен тебе за верность. Ты поступила правильно, но… Давай договоримся, что в другой неоднозначной ситуации ты будешь обсуждать всё со мной лично, а не передавать через посредника. Именно на это я и рассчитывал, назначая тебя личной слугой Чайльда. Я бы хотел, чтобы как можно меньше людей знало, что происходит между нами. Пока что. Ноэлль кивнула в полном согласии. — Конечно, Властелин, как вам будет угодно. Я лишь боялась, что я неправа в своих догадках и могу сделать хуже, если поговорю с вами лично. — Ты — самый близкий Тарталье человек на данный момент, и я всегда бы поверил твоим словам. Никогда не бойся обратиться за какой-либо помощью именно ко мне. Тем более если это касается Чайльда. — Хорошо, — ответила Ноэлль и кивнула снова. Властелин вскоре покинул коридор, а слуга, удостоверившись, что её помощь Тарталье не требовалась, вернулась в свою скромную рабочую комнатку. И после того, как всё разрешилось благополучно, Ноэлль сама почувствовала невероятное облегчение и умиротворение.