Парень без одеяла

      Крохотная квартирка, можно даже сказать, берлога. Я с растерянностью подумал о своей комнате в публичном доме. Я не любил ее: для дома там происходило со мной слишком много дерьма. Однако и это не вязалось с тем домом, о котором мы между собой говорили после «смены». В основном дома были из воспоминаний о детстве, когда нас похищали или принуждали к нынешнему образу жизни, из которого невозможно вернуться к прошлому. Я, опираясь на свое воспоминание, ожидал увидеть что-то теплое, светлое, с кучей мягкой мебели и современной техники. Поэтому почти с разочарованием я смотрел на кирпичные стены, которые в темноте казались еще холоднее, на разбросанные вещи, мусор и одинокий диван в первой же комнате. Только диван и ничего больше, словно о нем нарочно забыли там, как о старом рояле, который накладно выкидывать. Я знаю, мне в моих условиях даже стыдно привередничать, я должен быть благодарным этому мужчине, за то что он оценил мою задницу в целую ночь под крышей. И все же те жирные и довольные жизнью мужчины, которые трахали меня в публичном доме, от них, можно сказать, пахло достатком, теплым домом, в котором ждет обжитость и безмятежность. Выходит, не у всех дом такой.       Блейд включил свет и неловко кашлянул, попытавшись запнуть коробку из-под пиццы поглубже под шкаф. Я не уверен, но ему, наверное, было неловко.       — Сегодня просто пятница, не думал, что у меня будут гости.       Решив, что этих объяснений достаточно, он направился к шкафу, плотно прижавшемуся к холодильнику, и стал в нем рыться. Все у него в доме было странно: платяной шкаф в кухонной зоне, рядом с холодильником, плиты нет, только микроволновка, в его спальне — мельком заметил — крохотная кровать, но зато огромный стол вполовину комнаты величиной, заваленный бумагами и инструментами. Моя мать бы уже… нет, к чему я вообще об этом? Меня должно беспокоить совсем иное, а не быт клиента.       Например, стоило бы поволноваться о месте, где меня будут трахать. Меня не устраивала и его кровать, и диван — спина потом будет ныть несколько дней, а если он разойдется, то еще и на голове рискую несколько шишек набить. Но диван все же лучше, может, его разложить можно. Стоит ли спросить у него все же о предпочтениях, или сразу «войти в роль», или дождаться намека с его стороны? Интересно, сколько будет стоить одна ночь здесь, сколько раз и каким образом меня возьмут? Может, мне и это обговорить с ним?       — Держи, велико, но это лучше, чем в простыне ходить. Меня таким не удивишь, но все равно неправильно как-то, — он сунул мне в руки стопку одежды, прервав поток мыслей и подтолкнул к двери, наверное, к ванной.       — Не стоит, я могу и так, — я нервно сглотнул. Только не в ванную.       — Не еби мозг, иди, — он снова подтолкнул меня и стал ходить по комнате, подбирая мусор и разбросанные вещи. Все время он неловко кашлял, видимо, гости у него и правда редки, а внутри он не столь расслаблен, как пытается показать.       Незаметно выдохнув, я отворил дверь и вошел в ванную. Тут только душевая кабинка, туалет и раковина. Уже хорошо, что нет ванны. Но мыться я все равно не хочу. Если быть совсем откровенным, то даже боюсь. Именно в этот момент я самый беззащитный, сколько раз меня заставали врасплох именно во время мытья. Сколько раз меня топили и душили, трахая. И почему-то именно в ванной во время оргий чаще всего клиентов посещала мысль, что вставить одновременно двоим мне — это отличная и интересная мысль.       Я сглотнул, тошнота невольно подкатила к горлу. Может, все же не мыться? Просто включить воду? Нет. Он сразу все поймет. И даже не по стопам ног, а по заднице. Кровь ли там или сперма, но когда он сам начнет меня трахать, то поймет, что до него кто-то был. Это ему не понравится, это значит, что он не единственный владеет мной, самообман разрушится. Он прогонит меня тогда.       Я еще раз дернул дверь, чтобы удостовериться, что она заперта. «Он точно не войдет,» — я повторяю это, как мантру, пока разматываю замызганную простынь, пока включаю воду, которая тут же отдельными каплями начала долбить меня по коже, пока медленно заходил в кабинку. Вода теплая, струится по спине обманчиво расслабляюще, но я не могу отпустить ситуацию, я жду, что вот сейчас ко мне со спины подойдет кто-нибудь и дернет за волосы, требуя задрать опущенную покорную голову.       Мозг начал гореть. По бокам скользнули чужие руки, быстро перебрались на грудь и сжали ее. К горлу подкатила тошнота. Нет, только не снова. Если меня стошнит здесь, то стафф потом опять будет меня ругать, еще и хозяину пожалуются! Я тяжело вдыхаю, боясь, что меня все же стошнит, и ожидаю, когда в меня вставят. Надо расслабиться! Иначе будет больно.       Я жду минуту, другую, но ничего не происходит. Что за пытка?! Жмурясь, от стекающей по лицу воды, я оборачиваюсь. Никого нет. Опять… никого и не было, все привиделось или вспомнилось мне из-за воды. Из-за этого меня обычно в душ чуть ли не насильно относили. Похожая ситуация порождает знакомый кошмар.       Я почти рассмеялся, но тут же зажал рот, тошнота вновь подкатила к горлу. Сколько раз уже со мной такое было, а пугаюсь, как в первый. Даже сердце молотит, словно я под наркотой.       Я вышел из кабинки. Хватит с меня, если продолжу, то не только я, но и душевая кабинка станет грязнее. Что должно было, смылось. Я стал натягивать старый спортивный костюм, который мне дал Блейд. Даже при том, что сам его хозяин носил этот костюм, видимо, во времена своей школьной молодости, с меня он все равно валился. Особенно штаны и трусы. Мне приходилось все время держать руки в карманах, чтобы они не сваливались в открытую.       Не понимаю, зачем он мне вообще дал одежду, если ночь я проведу без нее. Может, просто из вежливости или приличия.       Я вышел из ванной. Пока одевался, мне полегчало, даже тошнить почти перестало. Комната за время моего отсутствия тоже стала в разы чище и опрятнее, может, мне кажется, но даже пыли будто бы стало меньше. Блейд крутился в кухонной зоне. Микроволновка многообещающе гудела, в последний раз кроме члена, кое-какой мерзости у меня во рту что-то было только утром, я сбежал как раз перед ужином.       Будто бы случайно я зашел в комнату, где стоял только диван и сел на него. Мягкий, но несколько пружин тут же дали о себе знать. Не самый лучший вариант для бурной ночи. Но он, как я успел заметить по лямкам с краев, разбирается, так что лучше здесь.       — А, ты здесь, — Блейд вошел с тарелками в руках. — Стола у меня нет для еды, придется есть здесь.       Он протянул мне в руки тарелку и поставил чашку с чаем на пол рядом. Сам тут же жадно и неловко стал есть. Он все время скашивал на меня глаза, словно пытался понять, насколько я его осуждаю за то, как неуклюже и громко он расправляется с едой. Если бы он знал, что я в этот момент о нем вовсе не думал. Я смотрел на тарелку и боялся лишний раз вдохнуть запах ее содержимого. Я не преувеличу, если скажу, что меня стала бить мелкая дрожь, когда я увидел, что он принес мне.       Нас отлично кормили в публичном доме, но даже хозяин не был настолько садистом, чтобы давать нам фрукты, ягоды и овощи в чистом виде. Мы видели их достаточно во время сеансов с клиентами. И не только видели. Обычно во время секса я даже не думаю, насколько мне противно, я вообще почти ни о чем не думаю. Уже потом, после представляя и вспоминая какой-нибудь из моментов встречи с клиентом, меня может начать бить дрожь или тошнить от осознания того, что было.       На тарелке были покупные капкейки, на которые Блейд накидал клубнику и нарезанные бананы и полил каким-то сиропом. Клубника… У меня одновременно сжалось горло и перевернулся желудок, потому что клубника была именно сегодня. На нее накончали и справили нужду два моих клиента и заставили меня съесть ее. Это было не в первый раз, но все равно. Мерзко, противно и обидно. Когда-то давно клубника была лакомством для меня. Родители приносили ее, а я съедал все один, наслаждаясь. А сегодня меня заставили съесть и выпить все до последней капли из этой опошленной и опороченной клубники. Если их «угощение» начинало идти обратно, то второй клиент тут же вставлял мне в рот член, словно утрамбовывал. Хотел я того или нет, мог или нет, но глотал.       Чувствуя, как кровь отливает от лица, я вскочил и, не глядя, бросил тарелку на диван. Меня стошнит, я не смогу это остановить. Мне кажется, что стошнит именно той самой клубникой с мочой и спермой. От мысли об этом стало еще хуже. Я рванулся в сторону ванной комнаты.       — Дань Хэн? — Блейд, видимо, удивленно встал за моей спиной и направился следом.       Не успею, я четко это понимал. В кухонной зоне я склонился над раковиной и меня вырвало. Глаза слезились, но я и правда видел в том, что отверг желудок красные куски. К горлу снова подкатило, я попытался сдержать позыв, но все было тщетно. Плача и от стыда, и от страха, что меня накажут, и просто от болезненного ощущения пустоты в желудке, я вцепился в бортик раковины и сжался, ожидая гневного крика или оплеухи.       — Еще и болеешь, мать у тебя не человек, раз выгнала такого, — рука Блейда опустилась мне на плечо и осторожно похлопала, словно я подавился. Меня пробрала нервная дрожь. — Погоди, сейчас воды принесу. Сказал бы, придурок, что тебе плохо. Я бы за кашей сходил.       Меня удивило то, как он отреагировал. Я даже осмелился поднять голову, но Блейд стоял ко мне спиной, отыскивая в шкафу кружку. Я не видел его лица, а жаль. Мне очень хотелось посмотреть издевается он надо мной или нет? Если нет, то какое его лицо? Похоже ли оно на смущающееся лицо стариков, которым и жаль тебя одновременно, и невмоготу от желания вставить? На лице Блейда подобная смесь жалости, похоти и неловкости, наверное, выглядит ужасно.       Как-то запоздало и тихо в моей голове пронеслась мысль: моя мать не такая, ошибаешься.