Парень без одеяла

      Знакомые стены публичного дома, знакомые черные костюмы Ральфов, знакомые сюртуки и юбки стаффа, знакомые двери, за одной из которых меня навечно запрут. Все знакомо, словно и не было этих нескольких месяцев счастья, забытия у Блейда. Я просто обманывал себя. Здесь в этих пошлых стенах, полностью обнаженный, верно плетущийся за Инсином… нет, за хозяином я чувствую себя более своим, чем среди этих пристроенных людей в городе под одним большим небом.       Кабинет хозяина был на третьем этаже. На пролете между первым и вторым этажами сидел и курил Ли. При виде меня он выронил из губ сигарету и вперился в меня. Раньше я, даже зная, что иду выполнять какое-нибудь извращенное желание хозяина, хотя бы махнул этому малому или хмыкнул. Но сейчас мне было настолько тошно и горько, что я даже не поднял головы.       Я задыхался в публичном доме. От приторно сладкого запаха, от сомкнутых стен, от безропотности. Я думал о Блейде. Мой новогодний подарок, который я ему пообещал, я не исполню. Фотография с родителями осталась дома в кармане кожаной куртки. И самое главное Блейд остался там. Я теперь абсолютно нищий. Потерял то немногое, что успел получить.       Я не виню Блейда. Я понимаю его. Ему было также страшно, как и мне, но он еще и разрывался между братскими чувствами. Он знал, что совершает ошибку, даже пытался вмешаться, но Инсин умело продавил его, напомнил, как многое значило его появление в жизни Блейда. Это все равно, что меня заставить отречься от родителей или Блейда, которые подарили мне много прекрасного. Хотя нет. Сравнивать то чувство долга перед Инсином с безвозмездным и чистым чувством — это кощунство. Инсин больше напоминал богача, который оплатил за тебя долги, а теперь волен вытирать о тебя ноги, потому что знает, как ты боишься, что он может попросить деньги назад, если ты будешь непослушен. «Долг» Блейда будет висеть над ним ровно столько, сколько это будет удобно его брату.       Я не виню Блейда. Эти дни будут не столь ужасны, ведь у меня есть теплые и прекрасные воспоминания, где ты нужен просто из-за чувства невинной любви к тебе, где о тебе заботятся, когда ты болеешь, где с тобой проводят выходные или играют в нарды. Да и проживу я вряд ли долго.       Пусть он просто будет в покое, пусть забудет меня, если ему так будет проще. Я никогда не забуду его, ведь он стал первым мужчиной, который не изнасиловал меня. Он общался со мной не из-за цели воспользоваться телом, ублажить себя. Он видел во мне человека, знал, что я могу что-то чувствовать. Он подарил мне веру в человека. С таким и умереть или быть запертым не так горько, ведь я знаю, что где-то там, за стенами публичного дома есть Блейд, который протянет руку.       Мы вошли в кабинет Инсина. Это был странный кабинет, хотя бы потому что напротив официального стола для работы с бумагами стояла широкая кровать. Кабинет уже многое говорил о его владельце.       Я привычно встал в центре, ровно посередине между кроватью и столом. Хозяин сел на кровать, положил ногу на ногу и задумчиво посмотрел на меня. Его глаза смеялись, ситуация его забавляла.       — А ты веселый. Первый проститут, который смог сбежать. И куда сбежал! К моему единоутробному братцу. Хотя я не ожидал, что этот верный песик пойдет против меня из-за какого-то проститута, которого он даже не отымел ни разу, — его взгляд очертил мою фигуру. — И что же мне с тобой сделать? Как бы тебя наказать… Знал бы ты, как проституты — особенно молодые — всполошились, когда ты исчез. Трахать устал твоих последователей.       Я старался не дрожать. Нет худшего наказания, чем кабинет хозяина. Лишь единицы рассказывают о том, что происходит с ними за закрытыми дверями, остальные делают все, чтобы забыть это.       — Может, собрать большую часть стаффа и, как вы их называете, Ральфов и пустить тебя по кругу между ними? Это человек 70 выйдет? Вместо новогоднего корпоратива сойдет. Неплохая разминка перед твоей будущей жизнью, — хозяин откинул голову, прикидывая, сойдет такое наказание или можно подобрать что-нибудь получше. — Или на дойку тебя отправить? Часов шесть хватит? А потом заставить тебя выпить все, что ты накончаешь за это время. Неплохой стимул научиться сдерживаться, не думаешь? Или…       Я уже не собирался даже слушать его очередную идею, мне кажется, что он просто по очереди воплотит все свои идеи, истязая меня не один день. Но Инсина перебила резко распахнувшаяся дверь.       Я с удивлением взглянул на того смельчака, кто осмелился ворваться в кабинет хозяина без разрешения. Удивительно, что его не остановили Ральфы.       Блейд. Я замер, хотя сердце понеслось от страха и радости быстрее. Он, бледный, но искаженным от злобы лицом стоял, вцепившись в косяк. На правой руке я заметил, что кулак у него покраснел, а костяшки сбиты. Значит кому-то из Ральфов он знатно въехал по морде.       Скосив глаза, я с робостью посмотрел на хозяина: как он отреагирует на его появление. Губы его улыбались, как и всегда, тихо и чуть насмешливо. Но в глазах я прочитал холодный гнев. Мне стало страшно, кажется, он сейчас просто размажет брата и на его же трупе трахнет меня в назидание.       — Ты вновь неприятно удивил меня, Блейд, — Инсин быстро овладел собой и сел снова расслабленно, даже не глядя на нарушителя.       Блейд, тяжело дыша, словно он пробежал всю страну, прошел вперед и встал передо мной. Я оказался полностью скрыт за его широкой спиной. Импульсивно из-за собственного страха и тревоги за него, ведь я-то знал, что хозяин не пощадит и брата, если потребуется, я робко сжал кожаную куртку на его спине. Она, как всегда, была теплой и приятной. Блейд, заметив это, чуть повернул ко мне голову, но тут же вернул все внимание на брата.       — Уйди, я достаточно зол сегодня, могу и не сдержаться, — Инсин махнул рукой на дверь. — Проституту будет же лучше, если я не впаду в больший гнев.       — Отпусти Дань Хэна. Дай мне забрать его с собой! — Блейд нервно, но отчетливо говорил почти звенящим голосом.       — Какого благородного рыцаря я у себя пригрел оказывается, — хозяин резко встал и отошел к двери, чтобы закрыть ее. — Может, мне еще и всех остальных шлюх тебе отдать, раз ты такой добренький. Чем эта лучше остальных. Другие бедные мальчики также утруждают свои задницы и рты.       Блейд стыдливо отвернул голову. Он понимал, что его просьба эгоистична и несправедлива, но сейчас он хотел спасти меня.       — Почему ты такой? Почему не считаешь их всех людьми? Ведь ты же сам их выкрал, довел до такого состояния и образа жизни. Что должно было произойти у тебя, чтобы ненавидеть их? — ему больно, брат, которого он боготворил все глубже и глубже падал в ад. Он поклонялся не тому божеству.       — Да ничего не случилось. Просто у меня есть власть. Деньги, связи, власть. Глупо все это иметь и не использовать. Я могу на них заработать еще больше связей, денег и власти. И кто меня остановит? Никто. Я могу прямо сейчас скинуть этого проститута с крыши и никто не заметит, могу вывернуть его наизнанку и никто ничего не скажет. И почему я тогда не должен этого делать? Скучно жить, следуя правилам, когда имеешь такой ресурс, как подчинение.       — Да ты безумец… — Блейд пошатнулся, казалось, от этих слов. Я сжал его куртку еще сильнее. Мне самому было жутко от его слов. Простое наличие власти позволяет ему творить все, что его фантазия подсовывает. Простая безнаказанность. У этого насилия нет никакого смысла, причины. Просто он чувствует себя местным скучающим божком!..       — Блейд, возвращайся домой. Ты начинаешь меня утомлять, — Инсин подошел ко мне и дернул за руку, требуя отойти от своего спасителя.       — Отдай мне его! — Блейд ухватил меня за плечо.       Инсин замер. Мне казалось, что в его голове родилась какая-то мысль. С азартной улыбкой он отпустил меня и сел за стол.       — Выбирай, брат, или ты сейчас его трахаешь здесь, или проститут остается здесь до конца своих дней, а его оприходуют сотни мужчин, — он усердно делал вид, что читает что-то важное в бумагах, но я видел, как он ликует. — Ты же его ни разу еще не пробовал? Я не могу отдать тебе товар, который ты даже не протестировал. Я ведь хороший владелец публичного дома.       — Нет… — Блейд отшатнулся от меня.       Я с облегчением выдохнул. Пусть меня хоть весь мир выебет, главное, чтобы это был не Блейд. Это единственный человек, который не смотрел на меня с похотью, он мое воплощение последней надежды на мир, чистой платонической любви. Лучше я останусь здесь навсегда, чем этот последний идеал падет для меня. Да и по отношению к нему самому это будет жестоко. Поступить так — это все равно, что принять игру брата, продолжить плясать под его дудку, признать, что он прав и власть в этом мире все решает. Даже свободу и желания человека.       — Ну раз так, тогда уходи, — Инсин встал, делая вид, что собирается подойти и отобрать меня у Блейда.       — Стой! — я с ужасом заметил на его лице колебание. Его темные глаза тяжело смотрели на брата. Нет, только не сомневайся! Не смей уничтожить меня неверным выбором!       — Так твое решение… — Инсин всячески подталкивал его к неверному, ужасному выбору.       — Один раз займусь с ним сексом и ты отдашь мне его навсегда и больше не влезешь в его жизнь, верно? — Блейд нервно дышал. Нет! Ты же сам знаешь, что ошибаешься, что же ты делаешь?!       — Все верно.       — Тогда выйди, я сделаю это.       — Ну уж нет. Я же не идиот, ты можешь просто обхитрить меня. Я займусь своей работой, а ты просто не обращай на меня внимания, развлекайся, — Инсин сел. Его улыбка из привычной сдержанной превратилась в ликующую, почти безумную. Что он за человек… Ладно я, но вертеть так своим братом…       Блейд скинул куртку и сделал шаг ко мне. Я отшатнулся, а потом и вовсе бросился прочь от него к стене.       — Дань Хэн, всего один раз. И больше тебя никто не тронет, — он смотрит на меня с болью, но продолжает идти, зажимая в угол.       — Нет! Не надо! Только не ты! — я рыдаю. Жалко, истерично, выкидывая бесцельно кулаки вперед лишь бы не подпустить Блейда к себе.       Как он не понимает! Он олицетворяет для меня мечту на спокойную и счастливую жизнь, он единственный живой чистый человек. Мне кажется, что если он рухнет в этот ад пошлости хотя бы на миг, хотя бы на мгновение сделает то, что никогда не позволяли его принципы, то я просто умру. От горя, разочарования, потери. Ведь тот Блейд, которого я знал, для меня исчезнет. Тот Блейд, которого я люблю, будет опошлен!       — Дань Хэн, подумай трезво! Я заберу тебя из этого места! Это единственный способ! — Блейд встал ровно в шаге от меня, сжавшегося в углу.       — Просто убей его… — я пробормотал это тихо, он не услышал этого. Выход есть, просто ты, Блейд, не готов пойти на его воплощение, ведь брат для тебя все еще многое значит. Громко я в последний раз взмолился. — Уйди, прошу, Блейд. Если я хоть что-то значу как человек!       Но он не послушал меня. Подойдя вплотную, он взял меня на руки. Я, плача, ударил его кулаком в плечо, но слабо. Все во мне уже начало застывать. Вот бы я просто умер сейчас физически. Блейд положил меня на кровать и неуверенно вновь посмотрел на брата, который старательно что-то писал, пряча эту довольную изобильную улыбку.       Мое лицо было повернуто как раз в сторону стола хозяина, на Блейда я смотреть не хотел, не мог. Я пытался уйти куда-то глубоко в себя, куда уходил всегда, когда мне было особенно тяжко в этом публичном доме. Но у меня не выходило. Каждое касание Блейда, каждый поцелуй, которым он пытался вымолить мое прощение, хоть как-то сгладить этот процесс обжигали меня так, словно я весь был из снега.       Он нежно, аккуратно поцеловал меня в шею, проведя по талии, огладив рукой. Я видел, как брови Инсина чуть взметнулись. Да, его уебка это развлекает…       Блейд склонился к моему уху и тихо прошептал:       — Прости, я постараюсь побыстрее.       Я почувствовал, как слезы сами полились из глаз из-за его слов. Точно также часто говорят старые извращенцы, которым временами становится жаль тебя, проститута. Блейд, зачем ты так делаешь? Зачем ты наслаиваешься с каждым из тех, кто меня мучал, истязал, использовал меня как унитаз для спермы?       Блейд вставил. Не умея, не зная, что меня надо хотя бы растянуть перед этим, подготовить. Невольно я, вскрикнув, стал извиваться, стиснув в руках одеяло и зажмурившись. Его это напугало, он даже отпрянул и побледнел. Но Инсин, почти не отрываясь от работы, подбодрил его, сказал, что так и должно быть.       Блейд нервно выдохнул и сделал неловкий толчок, я закрыл глаза и стиснул зубы. От чего мне больнее? От его неумелых движений или от того, что внутри я разрываюсь от чувства предательства? От того, что мой мир рушится?       Блейд поймал свой темп, опустившись вплотную ко мне так, что я чувствовал его дыхание на ключице. Он дышит хрипло, сдерживая стоны. Мне мерзко. Точно так же отвратительно, как секс с теми, кто предпочитает ликорисы в зубах у проститута. Только здесь отвратительно не физически.       Я смотрю на Инсина. Он неотрывно смотрит на нас. Улыбается также маниакально, как тогда, когда в первый раз взял меня в моей комнате. Похоже, он нашел новое развлечение. Он наслаждается. Моими слезами, и упрямо сомкнутыми губами, моим пустеющим взглядом, невинным братом, который поступает против своих желаний и при этом получает наслаждение. Ему весело и любопытно. Я хочу вырвать себе глаза или разорвать грудь, чтобы сомкнуть сердце, которое то кипит от ненависти и гнева, то крошится, как печенье, от обиды и предательства.       Блейд ускоряется, он крепко держит меня за плечи, словно я могу куда-то уползти из его хватки. Его голова склонена вниз, волосы рассыпались по моей груди, зубы почти впились мне в плечо. Животное…       Он вгоняет в меня со всей силы так, что я вскрикиваю и делает еще несколько медленных толчков. Тяжело дыша, он замирает, положив потный лоб мне на плечо. Он весь почти лежит на мне, словно его оставили все силы. Неожиданно для меня он целует меня в шею. Наверное, хотел успокоить или извиниться этим невинным жестом, но мне стало только хуже. По сердцу словно резанули, я задрожал. От слез, от отвращения, от гнева. Смотрел до сих пор лишь на Инсина, который, склонив голову набок, улыбаясь губами, глазами говорил мне: вот видишь, он такой же, как все.       Блейд сел, подтянул резинку на хвосте и твердо посмотрел на брата.       — Я забираю его, моя часть сделки выполнена.       — Разумеется, не смею мешать. К сделкам я подхожу ответственно, — Инсин хмыкнул. На глазах у Блейда он показательно поджег мое личное дело, которое есть у всякого проститута здесь.       Блейд быстро оделся и подошел ко мне. Я все также продолжал лежать. Только теперь бессмысленно смотрел на свою ладонь. Пальцы подогнулись, как у спящего человека. Может, я и правда сплю?       — Дань Хэн, пойдем, — Блейд присел рядом и потряс меня за плечо.       — Уходи, — губы шевельнулись, но голоса я подать не смог.       Блейд еще предпринял одну попытку растормошить меня, но я упрямо лежал и игнорировал его. Просто позволили бы мне умереть. Надо было выпрыгнуть из окна, когда Инсин пришел за мной. Я бы умер счастливым, с незапятнанным, неопошленным Блейдом в памяти.       Сняв с себя куртку, он положил ее на кровать и перетащил на нее меня. Он взял меня на руки и вышел из комнаты. Меня провожал, безмолвно смеясь, по-уродски исказив лицо, Инсин.       Бордовый потолок публичного дома сменился ледяным и серым небом с тяжело нависшими облаками. Огромное, давящее на меня крошечного. Блейд усадил меня в машину и сел на водительское сидение. Я отвернул от него голову и вновь затрясся от слез. Так и уснул, плача над надруганным идеалом.