diabolus

Утро наступает лишком быстро, а будильник звенит настолько громко, что даже соседи с первого этажа услышали. Дима щурится от солнца, что затапливает его комнату светом из не зашторенного окна. Он трёт заспанное лицо и выбирается из-под одеяла, но с кровати встать не может еще долго. Хоть омега лёг и рано, но не зря ж говорил, что со сном он не в коннекте, потому что заснуть получилось только под утро: весь тик-ток просмотрен вдоль и поперёк, мемы пролайканы, эскизы нарисованы. Только сейчас хочется задёрнуть шторы, завернуться шавермой в одеяло и лежать гусеницей на кровати. План, конечно, огонь, вот только жаль, что осуществить его нереально, поэтому омеге всё-таки приходится топать сначала в душ, а потом уже на кухню. Олег же спит будто мёртвый, даже не слышит, как Матвеев стучит посудой и даже роняет только что помытые вилки. Дима вообще не понимает, что это у него за перепады настроения, ведь готовка не его стезя, а очухивается он уже за лепкой ровных круглых сырников. Омега чувствует себя подростком, на которого альфа только посмотрел, а тот уже представил себе их свадьбу и первую брачную ночь. Он бы списал всё это на обычное гостеприимство, на вежливость, вот только готовый завтрак он выкладывает чуть ли не по линейке, даже заваривает для альфы чай, который когда-то ему притащила Лина на новоселье, хотя от запаха омегу немного подташнивает. Хочется пару раз приложиться головой об столешницу, но Олег, проснувшись, явно удивится увидев его холодный трупик – вот так доброе утро. Матвеев пару минут делает дыхательную гимнастику, потому что как-то уж слишком тревожно, и идёт будить гостя. Он вообще не понимает причины своей нервозности: это его дом, его диван и правила тоже его, в конце концов, вот только всё равно не хочется разочаровать Шепса. Хочется, чтобы тот всегда говорил ему улыбаться, поглаживал по руке и смотрел так, будто омега и правда важен. Дима не может сказать, что хочет в ком-то нуждаться или быть кому-то нужным, ведь у него есть Влад и его семья, но от осознания, что могут быть и другие люди в его жизни, по телу растекается какое-то горячее чувство. Пока он просто не решил, приятное оно или больше пугающее. В гостиной же альфа до сих пор мирно себе посапывает, развалившись на весь диван морской звездой. Омега даже немного завидует его спокойствию и крепкому сну. Присаживаясь на свободный край спального места, юноша кладёт ладонь альфе на плечо и немного трясёт, чтобы разбудить, игнорируя внутренний голос, который противно скулил и просил уложиться на грудь мужчины, забравшись под большую футболку и поспать еще хоть немного, свернувшись калачиком. Тело под ладонью немного дёргается, и Матвеев вдруг теряет ориентацию в пространстве, оказываясь прижатым лопатками к дивану, а в его горло упирается чужая рука, сжимая. У Димы глаза расширяются до невозможных размеров, а тепло будто каменеет. Он видит над собой альфу, что скалит зубы, видит слегка удлинившиеся клыки и какой-то мутный взгляд. Вот это картина маслом Репина «Приплыли». Олег моргает и даже, кажется, принюхивается, наконец выходя с состояния полу сна. Он пробегает взглядом по парню под собой, тушуясь и наконец убирает руку с чужого горла. – Чёрт, прости, это рефлекс, – младший проводит кончиками пальцев по шее омеги, оглаживая острые линии рисунков, – Ты в порядке? – Да… да, конечно, всё хорошо. Запишу где-нибудь себе, что нельзя будить тебя таким образом, если хочу, чтобы моя голова оставалась на нужном месте, – от лёгких поглаживаний тело омеги бросает в дрожь, он чувствует, как начинают гореть его щеки. Приятно. – А ты планируешь будить меня в будущем? – Шепс усмехается, наконец вставая с прижатого тела. Матвеева аж дёргает. Он что, флиртует с ним? Или всё-таки сказался недосып, нехватка кислорода и Олег вообще его галлюцинация? – Дурак. Ванная в полном твоём распоряжении, а потом приходи завтракать. Краснеть уже больше некуда, но Дима всё равно умудряется, подскакивая с дивана и убегая обратно на кухню. Кажется, тот даже обо что-то спотыкается, судя по громкому стуку и мату. Олег тихо смеётся и собирает постельное бельё со спального места. Впервые увидев омегу Шепс представлял его холодным куском ледяной статуи, который только фыркает на всех, да глаза до мозга закатывает. Но сейчас его охватывает полный диссонанс. Тот кажется больше похожим на маленького цыплёнка, что округляет забавно и без того огромные глаза и хохлится. Смущается весь, зажимается и краснеет, от чего у альфы сама по себе улыбка натягивается, как у дурочка. Хочется запустить пальцы в черные волосы, потереться носом о чужую гладковыбритую щеку и остаться в этом моменте хотя бы на пару лет, но альфа только и может, что уйти в ванную, быстро принять душ и прийти на кухню, где старший уже сидит на стуле, подогнув под себя ногу, и что-то ковыряет в тарелке. – Будить меня будешь, так еще и завтрак. Я же так и привыкнуть могу, – Олег усаживается на стул напротив хозяина квартиры, рассматривая тарелку перед собой. Ну он точно в рай попал, не иначе. Дима аж давится злополучным сырником, прикрывая рот ладонью. Он не знает, чего хочет больше: ударить Шепса вилкой по лбу или всё-таки в этот лоб поцеловать. – Поверь, готовка точно не входила бы в мои обязанности. Это как второе пришествие Христа – хрен дождёшься. И вообще, моя готовка стоила бы слишком дорого для тебя, – Матвеев на флирт ведётся и ему даже ни капельки не стыдно из-за этого. – Да? И какая была бы цена, к примеру? – Олег жуёт усердно, ему вкусно до одурения, параллельно будто и правда делая пометки в голове на возможное будущее. – Не знаю. Развешивание белья? Терпеть это не могу, а сушильную машинку купить всё руки никак не доходят. – Я запомню. От этого «я запомню» Матвееву хочется запищать и начать хлопать в ладоши, но он позволяет себе только улыбнуться. Они вдвоём прибирают вакханалию на кухне, Олег даже пару раз получает полотенцем по рукам за то, что ставит кружки не на ту полку, и в итоге тот отчаивается и уходит переодеваться – так ведь и по морде недолго схватить. Кто ж знал, что Дима перфекционист и у него даже ложки должны лежать в определённом порядке. Олегу проще было купить посудомойку и благополучно забывать про помытую посуду на неделю. Если честно, то Олегу, стоявшему уже в прихожей, уходить совсем не хочется. Хочется приклеить себя к полу, чтоб сдвинуть было невозможно; хочется пришить омегу к себе нитками, уткнуться носом в шею и проверить, не показалось ли ему. Еще при пробуждении его от ошибки остановил тонкий, едва уловимый запах. Альфа сквозь остатки сна чувствовал тонкий аромат ореха макадамии, смешанного с кофе по типу капучино. Он оглядел все банки в душевой, незаметно обнюхал блюда и кружки на столе и ни где источника запаха не нашел. Он не может ошибаться, потому что курс школьной биологии хоть и криво, но помнит: учитель четко твердил своим гнусавым голосом, что сквозь подавители учуять природный запах омеги сложно, но можно, если ваша связь уже установлена и есть как минимум взаимная положительная реакция. И поэтому сейчас Шепс хочет жадно вдохнуть чужой аромат прямо у запаховой железы, чтобы удостовериться, что хотя бы тело омеги считает его своим, считает подходящим. Мысли, конечно, интересные, но Олег тянет себя мысленно за поводок и приобнимает Диму только на прощание. Тот даже от этого теряется и удивлённо смотрит в уже закрытую альфой дверь.