diabolus

В целом, неделя выдаётся странно спокойной для Матвеева, хоть Влад и ходит какой-то дёрганый и слишком тихий. Дима старается к нему не лезть – тот сам расскажет, когда будет готов. Что странно: Лина тоже ведёт себя подозрительно. Она всегда завалена работой, конечно, ведь делегировать обязанности не может даже коллегам по цеху, но сейчас это достигало какого-то пика. Сначала омега старался выпытать, ходил за девушкой хвостиком и вечно маячил перед глазами, но когда чуть не получил в глаз ручкой – успокоился. Всё снова превратилось в рутину, если не брать в расчет поездки Димы в свою студию, где он даже успел набить пару тату постоянным клиентам, которые жаловали его и только его. За их деньги любой каприз, а деньги там не маленькие, ведь это не только клиенты тату-салона, но и спонсоры их более нелегальной фирмы. Единственное, что из картины выбивалось – Олег. Матвееву уже даже тошно от того, что это имя крутится в его голове, как хомяк по кругу. Конечно, омега сам рамки их общения очень сильно отодвинул, но Шепс, похоже, воспринял это максимально серьёзно: вечно таскает ему кофе, насильно ведёт в кафе на обед, чтобы «прозрачным не стал, кот». Даже повадился носить ему каждый перерыв то ореховые пирожные, то шоколадки. Один раз даже приволок ему черт возьми откуда тёплый плед и подушку, что обычно берут для перелётов. Оружейник даже не хочет думать откуда он это берёт и зачем. И да, конечно же Диме приятно до румяных щёк и покусанных губ, но он всё больше начинает ощущать себя гнездящейся омегой, коей пока точно не является. Он всё больше хочет ударить себя по макушке, потому что дал яркий зеленый свет для альфы, хотя сам пока ни в чём не уверен. Парень редко вступает в отношения, а прошлые закончились неприятно, мерзко и грязно, что юноше до сих пор от них хочется отмыться. Как бы не казалось со стороны, но ему безмерно стыдно перед братом: тот итак вечно тянул его за собой, когда чувствовал, что омега начинает тонуть, но тут проёб был достаточно сильным и точно ударил по броне Череватого, будто из гранатомёта. Иногда Матвееву хочется пойти на приём к психологу, но вряд ли он сможет как-то метафорично объяснить специалисту, что спал со своим коллегой, доверил ему то, что нельзя, и это в итоге привело к всеобщему развалу; что его любовник был готов ради своих целей перерезать ему глотку ночью и не поскупиться на смерть даже малютки Лёвы. Вина обволакивает липкой тиной, как бы Дима не тёр тело до красноты грубой мочалкой. Он в целом не знает сможет ли когда-то избавиться от этого. Дима не привык навешивать ярлыки на новых знакомых и ровнять всех под одну линейку, ведь по такой логике должен и к брату относиться скептически, потому что тот – отец, у которого растёт маленький сын. Для омеги это должно стать красной тряпкой, как для быка на родео. Но грань Матвеев провести может, поэтому и в Олеге угрозу не видит. Не видит, но опасливо ершится и даже грубит, на что альфа лишь добродушно хмыкает и приносит ему любимый напиток, добавляя в него отсебятины в виде карамельного сиропа, но омеге даже… нравится? Парень уже час крутится на кресле. Тишину в рабочей комнате нарушают лишь тяжелые вздохи: еще немного и парень вздохнёт так сильно, что у того лёгкие полопаются, как пузырьки на защитной плёнке. Ему еще минут пять назад пришло сообщение от альфы, где тот звал его на очередной обед, но он прячется тут, в своей крепости, как испуганный ребёнок, будто он в домике и его вообще не видно, а если видно, то вам показалось. Матвеев делает еще один оборот вокруг своей оси, а потом резко вскакивает с насиженного места. – Так, возьми свою омежью задницу в руки и иди уже. Ну что он, один такой распрекрасный альфа? Подумаешь, – парень бубнит себе под нос, пока идёт по направлению к залу, где сейчас идет тренировка, что проводит Шепс, – В конце концов, ты ему никаких обещаний же не давал, правильно? Оружейник проскальзывает в приоткрытую дверь, морщась от неприятного и резкого запаха пота, от которого начинает болеть чувствительный нос. Он осматривает помещение и замечает альфу, что гоняет своих до смерти. Его голос басом отталкивается от стен, покрытых звукоизоляцией, и по позвоночнику омеги пробегается дорожка из мурашек. Он осматривает альфу с ног до головы: спортивный рашгард намертво обтягивает крепкое тело, что даже вены можно все пересчитать, волосы собраны в небольшой хвост, откуда выпадают несколько прядей, что липнут к вспотевшей коже. Диме жарко до ужаса, поэтому приходится оттягивать ворот тонкой футболки и присесть на небольшой диван. Шепс Диму будто чувствует, потому что резко оборачивается и машет рукой. Блядство. Олег даёт отмашку и идёт ровно к омеге, а Дима молитву мысленно читает, лишь бы тот не заметил его явно расширенных зрачков и возбужденной испарины на лбу. – Привет. Мы немного задержались, но уже почти закончили. Подождёшь? – Олег слегка запыхался, от чего дышит надрывно. Дима его понимает, потому что вдохнуть ему тоже тяжело, но не от пробежки точно, а от чертовых капель пота, что стекают по кадыку альфы и магнитят взгляд. – Да, конечно, я не тороплюсь. Дима держится на честном слове, но ему здорово помогают приклеенные к ним с Шепсом взгляды. Для всех Матвеев выглядит «избранным», ведь на общие тренировки не ходит, а занимается в своём темпе и обычно поздними вечерами, ценя свой комфорт и спокойствие. Он единственный омега в команде, поэтому можно списать всё на это, но суть лишь в лёгкой социофобии самого Матвеева. Возможно, он пользуется своим положением брата их главы, что приводит к шепоткам за спиной, но ему максимально на всё это насрать, ведь они не в школе, а он не сын учительницы или директрисы, чтобы его стыдили за положение в обществе. В конце концов, такие «привилегии» не благословение, а каторга. – Шепс, ты долго будешь там перед сукой хвостом вертеть или всё-таки мы уже наконец закончим? – и снова Макс. Как чёртова кость поперёк горла, не иначе. – Тебе не чем заняться? Смотрю, ты не сильно устал, раз силы разговаривать еще есть, – Матвеев даже рот открыть не успевает, чтобы сказать что-то язвительное, как за него это делает альфа, – Или ты всё хочешь помериться чем-то? Если да, то ты явно не по адресу. Хоть Шепс почти одного роста со вторым альфой, но все равно кажется огромной скалой на его фоне. Он ведёт плечами, а желваки на его лице ходуном ходят. Мужчина сдерживается, хотя хочется ударить сильно, чтобы кровь брызнула и кости под кулаком захрустели. Гнев уже переливается через край. Еще немного и рванёт. – Ну да, зачем чем-то мериться, когда уже есть кому присунуть, – Макс противно хохочет, оглядываясь на коллег, стоящих позади него. Он ждёт поддержки, выступая мерзкой гиеной, только вот смех его никто не поддерживает. Альфа либо дважды два сложить в голове не может, либо сдавать позиции не хочет: глупо отступать, когда уже сам подергал льва за усы. – Присовывают друг другу либо животные, либо ты, раз так рассуждаешь, – у Олега уже вена на виске пульсирует, а руки сжимаются в кулаки, что на коже остаются следы-полумесяцы от ногтей, – Хочешь мне что-то доказать? Вперёд, только я клянусь, что вырву тебе гортань, если ты рискнёшь. Шепс напирает на второго альфу, дышит тяжело, что грудная клетка ходуном ходит, а Макс заднюю не даёт, растягивает губы в ядовитой ухмылке и делает первый шаг сам. Он толкает ладонями чужие плечи, не прикладывая много сил, ведь явно не хочет сразу ранить или повалить, а лишь показать оппоненту его место. Похоже, терпение у Олега давно собрало чемоданы и поехало в аэропорт, а чеку сорвало окончательно. Парень зеркалит движение второго альфы и прикладывает уже больше сил, от чего Макс отшатывается, чуть ли не заваливаясь на пол и пытаясь успешно устоять на ногах. Завязывается потасовка. Мужчины сталкиваются, как два кота при бешенстве: еще немного и вгрызутся друг другу в глотки. Матвеев ахуевает и выхуеть не может. Всё это ему кажется сюром и каким-то цирковым представлением. Вот и пришёл, блять, пообедать. Его срывает с петель и он, не отдавая себе отчёта, встревает в конфликт и старается оттащить Олега. Действия омеги становятся побудителем: оставшиеся бросают штанги, боксёрские перчатки и наконец начинают разнимать сцепившихся. Матвеев держит беснующееся тело за плечи, крепко вцепившись пальцами в горячую кожу. Он буквально впивается ногтями, стараясь привести в себя, но Олег всё напирает, вырывается и, похоже, правда хочет вырвать горло кому-то. Еще немного, и у него клыки заострятся, а потом и слюна с них капать начнёт. – Альфа! – Дима почти утробно порыкивает, хватая лицо Шепса ладонями и заглядывает в глаза, что сейчас заволокло полотном ярости и агрессии, – Успокойся, ну же, – у парня руки дрожат, он видит, что Олег на грани, что еще немного и всё превратится в бои без правил с трагичным окончанием. Омега стягивает с чужих волос резинку, зарывается в волосы пальцами и чуть сжимает. Заглядывает в глаза и пытается поймать хоть немного осмысленный взгляд. Шепс сквозь пелену гнева слышит тихий голос, чувствует чужое тепло. Это правда помогает прийти постепенно в себя. Его куда-то ведут, а Олег не может даже сопротивляться, чувствуя только как крепко сжимают его ладонь. Они оказываются в небольшом помещении, где из мебели только пару стеллажей, старый стол и огромный слой пыли. Матвеев приносит откуда-то аптечку и Шепс даже до конца не понимает зачем, пока волна адреналина наконец не отпускает, и альфа не начинает чувствовать пульсирующую боль на брови и верхней губе. Похоже, парочку ударов в порыве он всё-таки пропустил. Дима достаёт какие-то склянки и смачивает ватку в зловонной жиже, запах которой раздражает рецепторы. Альфа присаживается на стол, чтобы быть на одном уровне с омегой. Оружейник подходит ближе и становится почти впритык к мужчине между его ног, занося руку к лицу, чтобы обработать небольшие ранки, но его кисть перехватывает чужая горячая ладонь. Олег косит глаза на предмет в его руках и хмурится, от чего рассечённая бровь начинает еще больше кровоточить. – Что, боишься, что будет щипать? Хочешь, я подую? – Матвеев усмехается, наклоняя голову набок, от чего его волосы прикрывают черные глаза. – А вот хочу, – Шепс вздыхает и отпускает руку, хватаясь за ткань персиковой футболки омеги. Он лучше будет терпеть боль от переломанных костей или ножевой раны, чем пощипывание от этой гадости. Матвеев наклоняется чуть ближе, беря альфу за подбородок и аккуратно проходится смоченной ваткой по кровавым разводам и ранкам на лице. Он выглядит сосредоточенным, даже почти не моргает, будто решает задачи по высшей математике. Получил Олег не сильно, скорее больше пострадало его эго и самооценка, поэтому «лечение» проходит как-то быстро и закрепляется пластырем на брови. Дима правда дует на верхнюю губу, поглаживая щетинистую щеку и стараясь отвлечь от неприятных ощущений, но альфа боли не чувствует, потому что кровь бурлит уже от легкого возбуждения. Желанное тело слишком близко. Он может легко рассмотреть точеные ключицы через оттянутый ворот футболки, от чего хочется провести по ним широким мазком языка и прикусить тонкую кожицу. Хочется услышать, как звучал бы стон омеги. Может, у Олега еще и сотрясение, потому что он еще ярче ощущает омежий запах даже на кончике языка и сдерживаться кажется чем-то невозможным. Почти нереально удержаться: хочется вжать чужое тело в себя, поменяться местами и усадить того на стол. Устроившись между разведенных ног, сжать пальцами крепкие бёдра, оставляя на нежной коже следы.Пометить. Эти ощущения настолько эфемерные, что колет кончики пальцев. Дима же будто издевается над ним, «случайно» касаясь большим пальцем нижней губы альфы, а у того тормоза скрипят и дышат на ладан. Всему приходит конец, вот и терпение альфы даёт трещину. Из груди вырывается глухой рык, он резко вскакивает со своего места, от чего Матвеев удивлённо моргает, даже отшатываясь и роняя вату из ослабевших рук. Олег обхватывает крепкой хваткой чужое тело, одним резким движением приподнимает его над полом и усаживает на поверхность стола. Он поддаётся вперед, цепляя пальцами пояс джинс омеги и с силой резко тянет того на себя, от чего Дима, как тряпичная кукла, поддаётся. Матвеев инстинктивно в страхе цепляется руками за широкие плечи мужчины, пока его мозг пытается обработать сложившуюся ситуацию. Он даже не успевает рот открыть, когда чувствует пальцы в своих волосах, что немного тянут, откидывая его голову назад, чтобы открыть больший обзор. У альфы клыки чешутся, но он лишь легко прикусывает кожу рядом с запаховой железой и слышит судорожный вдох, что электрошоком бьёт по нервным окончаниям. Тело под ним крупно вздрагивает, когда мужчина перемещает руки ниже и сжимает в районе выступающих тазовых косточек, которые прикусить тоже хочется до одурения. В низу живота омеги скручивается узел возбуждения, и он слегка выгибается в пояснице. – Что ты… – голос звучит хрипло, надломлено и Олег видит, как чужие зрачки расширяются. – Может, тебе нравится дразниться, но я тоже не железный, омега. Когда-нибудь ты зайдешь слишком далеко, а я буду не в том состоянии, чтобы вот так легко остановиться. Не забывай об этом. Играться умеешь не только ты, – горячий шепот касается шеи юноши, вызывая мурашки, но альфа больше не трогает его, хотя Диме хочется надавить ему рукой на затылок, чтобы снова почувствовать острые зубы на своей коже, хочется стянуть мешающий слой одежды с альфы и самому пройтись руками по груди и животу, увидеть, как от касаний сокращаются мышцы. – Я схожу в душ, и мы наконец-то пойдём и поедим. Шепс резко всё прекращает, отходя, будто отрывает с корнем. Он с ухмылкой рассматривает своё творение: омега дышит тяжело, кусает уже припухшие губы, бегая взглядом по телу Шепса. Олег же добродушно улыбается, выходя из комнаты. Парень так и сидит на столе с раздвинутыми ногами, облокотившись на руку. Ему жарко, душно и тело всё еще бьёт крупная дрожь. Блядский Шепс. В конечном итоге Дима приходит в себя еще долго, а мозги вообще превратились в манную кашу и думать отказываются в принципе. Это что за нахрен вообще был? Матвеев даже еле добирается до места встречи в их кафе на негнущихся ногах. Его радует только то, что к ним присоединилась Лина, которая сейчас сидит с ними за столиком, возбужденно размахивая руками и усердно пережёвывая свой салат. Олег же весь аж светится, довольно лыбу тянет и хитро иногда омеге подмигивает. Еще немного и у Димы начнёт дергаться бровь и руки, которыми он этого наглого альфу отпиздит. Тот вообще выглядит так, будто вообще ничего не случилось, и это не он буквально пол часа прижимал его, Матвеева, к столу и доводил до сердечного приступа. – Дим, с тобой всё хорошо? – Лина осматривает его как-то подозрительно, постукивая ногтями по кружке с чаем, – Ты будто вообще не здесь. Парень аж давится своим кофе, потому что слышит хитрое хмыканье Олега. Он всем телом чувствует его взгляд на себе и инстинктивно трёт шею ладонью. Еще свежие воспоминания посылают по телу новую волну возбуждения, и омега прикусывает губу. – Всё хорошо, просто задумался. А ты чего сама сегодня такая дёрганная? – Дима ковыряет лист салата в тарелке, стараясь перевести тему. – Ну, кстати говоря, об этом. Тут кое-что произошло, и Влад просил нас зайти к нему после того, как мы поедим. Так что, давайте, в темпе вальса, пока у Череватого там инсульт не случился. Дима не может понять, удивлён он или все-таки нет. Обычно брат сразу ставит его в известность, если что-то происходит, да и в принципе Матвеев – первый человек, к которому Влад идёт. Интуиция парня не обманывала, он видел, что что-то начинается, но не мог до конца понять причину. Они все даже ускоряются, чтобы не заставлять босса ждать. Пока компания идет к кабинету, Лина не перестаёт нервно щебетать, а Дима жмётся к другой стене коридора подальше от альфы, который со стороны кажется странным. Матвееву правда кажется, что, если Олег сейчас случайно даже просто коснётся его плеча – он сгорит и рассыплется прямо на месте. В кабинет они заходят, как на каторгу, видя Череватого, сидящего на сером диване и перебирающего какие-то папки. Он даже не реагирует на хлопок двери и то, что три тела умещаются на соседний предмет мебели. Дима оглядывает Влада: лицо непроницаемое, нахмуренные брови – полный набор недовольства. Матвеев берет со столика пузатую бутылку коньяка, разливая по стаканам. Что удивительно, но даже Лина от алкоголя не отказывается. Либо та послала на все четыре стороны свой здоровый образ жизни, либо правда грядёт буря. Омега легонько бьёт по рукам брата, у которого от удивления даже бумаги выпадают, и всовывает тому в ладони стакан с янтарной жидкостью. – Ну? Ты позвал нас помолчать? – оружейник косится на фотографии на столе и то, что он там видит ему точно не нравится. – У нас проблемы. Некоторое время назад произошло ЧП: нам переправляли медицинское оборудование для больниц, с которыми мы сотрудничаем, через границу и всё бы ничего, но только нихрена не пришло. Лина потеряла связь с группой. Сначала мы думали, что это сбой, что опять придётся кого-то увольнять за отсутствие отчёта. Вот только при проверке мы увидели это, – Влад кидает распечатанные фотографии на стол, откидывается на спинку дивана и устало трёт глаза пальцами. Все разбирают себе фото, изображения на которых можно описать как «кровавое месиво». Лина отворачивается, до сих пор не привыкшая к такому, пока Дима и Олег чуть ли не под лупой рассматривают обезглавленные тела на фотографиях. Это не просто столкновение с какой-то шпаной, не обычная кража, потому что трупы изрешечены градом пуль. По скромному мнению оружейника, хватило бы всего нескольких пуль, чтобы убить сразу же. Больше это похоже на казнь, вызов или брошенную в лицо издёвку. – Сколько убитых? Какая финансовая потеря? – Олег наконец встревает в диалог, говорит спокойно и как-то даже отстранённо, раскладывая снимки в каком-то только ему известном порядке. – Вся группа полегла, не считая пару человек. Каким-то образом выжили, хотя, если честно, я не думаю, что выкарабкаются. Лина уже готовит скорбные письма родным и страховые суммы. Про финансовые потери даже говорить не хочу, Шепс. – Влад старается скрыть злость, трёт подбородок остервенело, хотя явно уже представляет, как сворачивает головы всем и каждому. Ему плевать на человеческие жертвы, ведь люди всегда были для него всего лишь выгодным живым ресурсом, а вот поставка была и правда важная: без нее все его договорённости с частными клиниками могут изрядно пошатнуться. Череватый одним глотком опустошает свой стакан и почти кидает его на стеклянный стол. – Знаешь кто сделал? Хотя тут даже думать не нужно, – Дима в своей правоте уверен, да и убеждён, что Влад тоже. – И что я должен, по-твоему, сделать? Прийти с транспарантом и пулемётом к нему? А из доказательств я Гецу что укажу? Твою уверенность? Череватый скалится и кривит губы в отвращении при упоминании своего главного конкурента. Изначально у них с Гецем даже получалось поддерживать нейтралитет, учитывая их договорённости, но в какой-то момент всё покатилось по пизде. Глава «morstella» стал переходить грани, пытаться переманить на свою сторону их бойцов: даже Лина попала под раздачу, но сразу доказала своё отношение к этому всему, пообещав на личной встрече зазнавшемуся Гецати лопатой по роже. Влад сначала удивился, что та все еще живая перед ним стоит, но потом даже в ладоши похлопал, как дитя малое. Сейчас же ему совершенно не смешно, потому что откусывать чужие территории, что он и делал – это одно, ведь тут каждый сам за себя. Но то, что делает обезумевший Константин не поддаётся логике, по крайней мере, одного Череватого. – А что ты от нас то хочешь? Давно было понятно, что он сходит с ума. Ваши условные договоры долго бы все равно не прожили, тем более ты увёл у него человека, который явно знает все тонкости его бизнеса, – Матвеев имён не называет, но нужно быть полным идиотом, чтобы не понять о ком он говорит. Олег же на некий выпад не реагирует, лишь мельком на омегу смотрит, – Итог то какой? Вряд ли бы ты позвал нас просто попиздеть, не придумав никаких ответных действий. Влад трёт ладони, будто вопрос его поставил в тупик. Дальнейшие события то он примерно себе представляет, а вот реакцию брата – нет. Он переглядывается с Джебисашвили и та ему только кивает и разводит руками. – План то есть. Вот только я не уверен, что он придётся тебе по душе.

Что ж, Матвеев заинтересован и немного напуган.