diabolus

Диму утро встречает не радужно. Всё тело ломит, будто катком переехали, голова тяжелая, словно болтов и винтиков напихали, сделав из неё пиньяту. Даже проснулся парень слишком поздно, ведь режим выстроен и подъём в обед совершенно не вписывается. Парень слабо помнит, как оказался дома, ведь уснул на заднем сидении у Олега в автомобиле как только они отъехали. Дальше он проторчал в ванной часа полтора, тёр жесткой мочалкой тело до легких царапин и выливал на себя всё банки, что видел перед собой. Хотелось смыть с себя весь этот день, содрать с тела к чёртовой матери. Пару бокалов белого сухого он пил уже лёжа в кровати, пока проверял почту и игнорировал встревоженные сообщения от Лины и Олега. Ему, в целом, приятная их забота, но пока что-то от неё только тошно. Хочется спрятаться от чрезмерного внимания, замуровав вход в свою берлогу, вот только и волновать кого-то не хочется. Скооперируются еще там вдвоём и пойдут брать его квартиру на абордаж. Так что на сообщение Олега он отвечает, пишет банальное «все хорошо», хотя вот ну нихуя хорошего ведь. Лину он игнорировать продолжает, ведь та не просто спрашивает про самочувствие, а пытается узнать его взгляд на ситуацию. Нет у него мнения по всему этому поводу, оно ему нахуй не упёрлось вообще никуда. Его волнует только то, что нос забит, тело ломает, а еще хочется тортик или дать кому-нибудь по роже. У Матвеева есть предположение, что его организм сдал после отказа от препаратов на пару дней, плюс и небольшое переохлаждение добило. Подавители омега принимает столько, сколько себя помнит. В подростковом возрасте это было обязательным, ведь маленькие альфы еще не очень могут контролировать себя и свою сущность, поэтому в школах это прописано в уставе. Либо же родители устраивали своих детей в специальные классы, что делились по половому признаку. Дима классового разделения не одобрял и выбрал вариант с таблетками, ведь они помогали в целом справиться со многими проблемами. Сейчас же принимать их нужды не было, они не в каменном веке живут. Мудаки всегда были, есть, и будут, ведь существуют наравне с вирусами, которые даже антибиотики не берут. Всегда найдут повод посвистеть вслед, посигналить из тачки, а с запахом ты или без — неважно. Прокрастинация — это здорово, конечно, только заложенный нос сам себя не вылечит, а это значит, что с кровати омега все-таки сползает, а телефон нагло отключает. У Матвеева, как и у всех людей на планете, если только они не в племенах живут без знаний о благах человечества, некая степени зависимости от телефона и интернета присутствует, но он решает устроить себе челлендж. Даже приободряется от того, какой он весь осознанный и классный, вот только сдувается тоже быстро. У него нет запланированных встреч, записей и даже уборку делать не надо, он ведь даже дома то редкий гость. Если бы и решился полы протереть чисто для галочки, то по пути залил бы всё соплями, что текут из носа водопадом, и так уже чихнул раз пять, пока кофе в турке варил. Напиток с бациллами — его авторская рецептура. Матвеев успел почитать, посмотреть какие-то тупые шоу по телевизору, что включает раз пять лет и удивляется, как тот еще пылью не забился. Даже доел остатки еды с холодильника, перед этим перекрестившись, чтобы не словить еще и несварение. На третий час он просто слонялся по квартире, завернувшись и пуховое одеяло и мерил её шагами. Холодно было до ужаса, даже тёплые пушистые носки и свитер не помогали избавиться от озноба, а зубы давно перестали попадать друг на друга. Нос он стёр весь бумажными салфетками, что разбросанные валялись у дивана. Да он сейчас и сам бы лёг на пол и уткнулся мордой лица в ковёр, пока его организм там сам всё не порешает за него. Он бы и дальше страдал, только резкий звонок в дверь обрывает меланхолию. Матвеев аж на месте чуть приседает от страха и громкого звука, но к двери идёт. В камеру домофона он видит хмурого Шепса, что упирает руки в бока и будто прям в глаза смотрит через камеру. Только этого не хватало для полного счастья. — Ты ебанулся? — Олег не церемонится, буравя омегу тяжелым взглядом, как только дверь открывается. — И тебе привет, да. — Матвеев аж теряется на мгновение. Что он уже сделать то успел? Шепс приглашения не дожидается, сам в квартиру заходит, и Дима замечает в его руках пару пакетов, один точно из магазина рядом с его домом, а второй из доставки. — Конечно-конечно, проходи, чувствуй себя как дома. Омега носом шмыгает, кутается сильнее и возвращается в гостиную. Диван манит собой и Дима падает на него, больно ударившись локтем об подлокотник. Олег и правда чувствует себя как дома, моет руки в ванной, несёт покупки на кухню, шурша пакетами. У Матвеева нет сил даже возмутится. Он просто заваливается набок, подтягивая ноги к груди и пытается сконцентрироваться на альфе, чтобы не уснуть. Его бесит всё: кожа раздражена и покраснела, нос заложен так, что больно, голос начинает пропадать. Хочется даже расплакаться по-детски и чтобы кто-нибудь успокоил и погладил по голове. Болел парень не часто, старательно избегал возможности подхватить что-то, даже тренировал иммунную систему в своё время, а если и подхватывал раз в пятилетку какой-нибудь противный грипп, то на помощь всегда приходил брат с кружкой тёплого какао. Набирал ванную с хвойным эфирным маслом, смотрел с ним глупые ромкомы, даже лекарства подбирал какие-то вкусные. От того и так тошно сейчас, наверное. — Чего зашел то? — голос омеги сипит и он пытается откашляться, прикрывая пересохшие губы ладонью. — А ты почаще телефон отключай, чтоб я заходил — альфа присаживается на край дивана рядом с головой омеги, поправляет одеяло и дотрагивается ладонью до лба. Горячий. — Ну, я так и думал. — Просто хотел отдохнуть от всего. Чего переживать то? — Дим, — Шепс вздыхает как-то устало, поглаживая омегу по плечу через толстый слой одеяла, — Ты вчера был сам не свой. То чуть ли в обморок не падал, то Владу заехал по лицу, а потом еще и отключился в машине. Не так сложно было предположить, что утром тебе будет хуевасто. Матвеев подвисает, задумавшись. Олег говорит здравые мысли, бесспорно, — А в дом-то ты как попал, объясни? — Мне Лина карточку свою дала, — альфа достаёт из кармана джинсов пластиковую карту с чипом, зажав ее двумя пальцами. Ну, естественно, кто бы сомневался. — Предательница. — оружейник хмурится чисто для вида, чтобы альфа не надумал себе всякого. Но его дом и правда скоро начнёт походить на проходной двор благодаря девушке. — Напиши ей потом, ладно? Она извелась там вся, хотела уже с собаками тебя начать искать. И пошли, кормить тебя буду. Олег почти силой тянет Матвеева на кухню, усаживает за стол. Хорошо хоть, что слюнявчик ему не вешает и усаживает на нормальный стул, а не детский. Дима же насупленным коконом со стороны выглядит, а из-под белого одеяла Шепс видит только волосы взлохмаченные и глаза чёрные с полопавшимися капиллярами. Альфа ставит перед парнем пластмассовую чашку, завёрнутую в фольгу, с еще горячим супом. Он мог бы и сам приготовить, а не заказывать, вот только отключенный телефон Матвеева напугал, что Олег чуть босиком из дома не выбежал. Он паникёром никогда не был, полагался на здравый холодный рассудок, только с этим омегой всё вечно идёт не по плану. Тот то сокращает дистанцию, флиртует и сам ластится, то кидает в полное игнорирование и шипит зло. Он ему в принципе кота напоминает, что гуляет сам по себе, а если вдруг появляется хорошее настроение, то сам приходит, мурчит и на груди клубком сворачивается. Это всё может закончиться плохо, перерасти в созависимые отношения, где они будут играть в горячо-холодно бесконечно. И Олегу бежать бы от этого, найти того, с кем всё «ровно и спокойно», да только не может. Всё ж в сравнении познаётся и всё остальное проигрывает в сухую рядом с Матвеевым. Шепсу скучно было сколько он себя помнит. Чужие драмы сочувствия не вызывали, партнёры казались неинтересными и даже расставание с ними не вызывали хоть какого-то трепета. С Димой не так. Они не пара, даже не друзья, их связь минимальна, но Олега трясёт от каждого взгляда случайного, а любое касание ожоги на коже оставляет. Он хочет выучить омегу всего, знать каждый шрам, что остался на сердце и теле. Может, эти пляски с Дьяволом доведут его до могилы, но зато умрёт он не от скуки, превратившись в ледяную статую навеки, а сгорит в пламени дотла. Он омегу и представляет своим личным чёрным солнцем, которое греет на расстоянии, а подойди ближе — развеешься пеплом. Дима же на суп кривится, высунув язык и чашку отодвигает, — Суп? Серьёзно? — омега не то чтобы привереда, но любая еда сейчас вызывает лишь отвращение. — А ты на что рассчитывал? Тяжелее ничего тебе нельзя, а есть надо. Хочешь, с ложечки тебя покормлю? — Шепс усаживается на соседний стул, ставит локти на стол и упирается подбородком в скрепленные замков ладони. — А вот корми, — омега в целом прилежным характером не отличается, а при болезни ситуация ухудшается вдвое. Он то выёбывается, вот только Олега ничего не смущает, и он просто пожимает плечами и берёт ложку в руку. — Не-не, пошутил же я, — Дима из чужих пальцев ложку выхватывает, а альфа с этого смеётся хрипло. Олегу даже не приходится уговаривать его выпить жаропонижающее и прочую «гадость, фу», как сам Матвеев выражается, и спустя пару часов парню правда становится лучше. Насморк не проходит, конечно, но температура снижается и виски перестают пульсировать. Шепс даже даёт добро на то, чтобы скинуть на пол диванные подушки и сыграть пару игр в плойку. Оружейник аж светится весь, обещая выиграть альфу всего за раунд. Олег ему кивает, хоть сдаваться так просто и не собирается. В итоге играют они не пару каток, а примерно пятнадцать. Они упёртые оба, проигрывать не хотят. Матвеев уже все известные маты перебрал, вопя насколько горло позволяет, а Олегу смешно до икоты даже когда Дима бьёт его в плечо углом геймпада несколько раз. — Вот не стыдно тебе над больным человеком издеваться? Фу, альфы все одинаковые. —геймпад омега кидает куда-то на диван, снова заворачивается в одеяло так, что только кончик покрасневшего носа видно. — А ты радовался бы такому выигрышу? Загрыз бы меня заживо, а у меня и так уже синяки от тебя. — Ой, какие мы нежные, — Матвеев забавно хмурит брови, высунувшись из кокона, бодаясь головой в чужое плечо. Шепс старается не ржать голос, отодвигая от себя парня и касаясь его лба губами. Дима от шока замирает, потому что Олег явно дольше положенного ему температуру проверяет, существование градусника полностью игнорируя. — Вроде не горячий. Голос только хрипит, пойду налью тебе чего-нибудь. Альфа и правда уходит, а возвращается с большой дымящейся кружкой, которую отдает омеге. Дима пальцы об неё греет, принюхивается. Шепс ему чай с чабрецом заварил, кинув пару долек кислого лимона и, по ощущениям, добавил мёда. Альфа умиляется с омеги. Тот лапки греет, принюхивается и чай пьёт аккуратно, хоть и морщится иногда, обжигая кончить языка. — Спасибо за лимон, он мне нравится. — По идее, получается, раз лимон тебе по душе, то и я тебе нравлюсь? Ну, теоретически, — Шепс улыбается, смотря, как Матвеев давится и отворачивается к экрану телевизора. — Дурак какой. — он взглядом гипнотизирует покачивающегося Скорпиона на экране, молясь, чтобы его щеки не покраснели. — Дим, правда. Понимаю, что это не самый лучший момент для выяснения отношений, но другого может и не быть. Что между нами? Олегу правда нужно знать. Он ловит на себе чужой взгляд, что скользит по его лицу. Почти слышит, как у Матвеева в голове шестерёнки крутятся и он выбирает, что ответить. Тот же не спешит, кружку от греха подальше отставляет. Олег ждёт вердикта, как собака в клетке приюта: заберут его в тёплый дом или так и оставят доживать дни тут. — Ты нравишься мне, так уж вышло. — Матвееву даже дышать легче становится после сказанного, — Только что с этого, альфа? Возьмёмся за руки и побежим навстречу закату? Так только в книгах про истинность бывает, а я в неё не верю. Дима смотрит на Олега испытывающее, сжимает губы и хмурится. Снова выставляет иголки, отдаляется, образуя пропасть между ними размером с кратер вулкана. — Я тоже. Считаю, что это давно уже не истина в последней инстанции, — Олег поворачивается полубоком, закутывая чужие ступни в смешных носках с зайцами-скелетами сильнее в одеяло, — Но дело тут и не в ней вовсе. — А в чём же? — ему правда интересно, он даже переводит взгляд на альфу, будто ему сейчас откроют страшную тайну. В том, — альфа прикладывает руку к лицу замерзшего парня, проводя по щеке большим пальцем, будто убирает упавшую ресничку, — Что я смотрю на тебя, а меня колотит. Если бы я хотел просто потрахаться, то справился бы с этим. Мы же оба взрослые люди, а я не монах. Вот только я хочу узнать тебя. Знать, что любишь смотреть, есть, нравятся ли тебе цветы и когда тебя ночью обнимают со спины. Щеки Матвеева стремительно вспыхивают краснотой от такого откровения. Он прикусывает потрескавшуюся нижнюю губу, отводя взгляд. Ему неловко до ужаса, но он не может соврать, что чужие слова не вызывают мурашки и тянущее чувство в грудной клетке. Ему хорошо и плохо одновременно, а рвущееся из горла урчание еле удаётся сдерживать. — Я не могу обещать тебе, что все получится, не могу дать гарантию, что через год или два мы будем сидеть на этом же месте, но уже парой или, возможно, семьёй. Но могу предложить хотя бы попробовать. В гостиной повисает тишина, а два парня отворачиваются друг от друга, устремляя взгляды в стену напротив. Олег готов. Готов к тому, что сейчас Дима может послать его на все четыре стороны, оборвать ту красную нить между ними, что ещё совсем тонкая, полупрозрачная. Он готов принять это и выйти из комнаты, квартиры, а затем и его жизни. — Я люблю детективы. Знаешь, необычные? Где я не могу угадать конец. Люблю яблочный штрудель и лимонный тарт, готов есть их на завтрак, обед и ужин. Цветы вот не особо уважаю, но это не мешает мне обожать белые розы. — он говорит будто в стену, но у Олега улыбка сама на лицо натягивается. Омега утыкается смущённо в свои колени носом, исподлобья смотря на Шепса, а у того сердце аритмией заходится. Это не полноценное «да», но этого достаточно, чтобы альфа попытался сделать этого человека своим. Олег поднимается на ноги, упираясь руками в бока, — Хорошо. Но знаешь, что мы сделает сначала? Дима сначала даже пугается и вопросительно мычит, смотря на альфу снизу-вверх. — Пойдём промывать тебе нос. Задолбал шмыгать сидеть уже. Омега подвисает сначала, удивлённо смотря на него, а потом хмурится, бьёт его ладонью по коленке, обзывая то идиотом, то дураком. Шепс же обхватывает оружейника руками поверх одеяла и тянет его вверх, пытаясь поставить на ноги. — Олег, нет! — Олег, да! Парень барахтается, старается зацепиться руками за диван, но Олег уже тащит его в ванную, приподнимая над землей. Тот забавно ногами трясёт, вертится весь, но альфа только сильнее с этого смеётся, что аж в уголках глаз влага скапливается. И пусть его сердце сожгут ядерным грибом, главное, что это сделает именно этот омега.